Читать книгу: «Гармония клинка и струн», страница 4

– Тут что-то есть! – крикнул он Энлэю, и его звонкий голос эхом отразился от стен. По ощущениям, комната здесь была значительно меньше и у́же, чем этажом выше.

Джингшен нерешительно прошел вперед и, снова обо что-то ударившись, остановился. Поверхность под его ладонями была шероховатой, а постучав по ней, он услышал глухой стук.

– Похоже на деревянные ящики, – пробормотал он вслух.

Услышав за спиной легкие шаги, он обернулся и увидел смутно различимую фигуру Энлэя.

– Я пойду с тобой, – сказал музыкант, и по его голосу Джи понял, что он нервничает. Юноша подал ему руку, и Энлэй, чуть не споткнувшись о ящики, успел ухватиться за длинный рукав друга.

– Доски можно использовать для костра. Как думаешь, что здесь могли хранить?

– Не знаю. Овощи, а может, оружие: мечи, стрелы?

Джингшен пошел вперед. Энлэй, неуверенно плелся позади. Подошвы их сапог шлепали по лужам на полу. В подвале пахло затхлостью и сыростью, но не из-за дождя, а от плесени и разложения. Через несколько шагов у Джи под ногами что-то треснуло.

– Я на что-то наступил! – Присев на корточки, он нашарил в темноте несколько крупных осколков, похоже, оставшихся от глинянного кувшина.

Вдруг Энлэй похлопал Джингшена по спине и резко выпрямился.

– Что это?.. – прошептал музыкант, но Джи уже успел заметить странный свет.

Между каменными стенами парил голубой огонек. Не издавая ни звука, светящийся шар задрожал, качнулся вверх-вниз и, подлетев к ним, замер на расстоянии одного чи¹⁷ от Джингшена, мерцая как светлячок. Волшебный свет завораживал, и Джингшен не заметил, как протянул руку и едва не коснулся огонька. Отлетев назад, тот неспешно поплыл в обратном направлении, в глубь подвала. Юноши двинулись за ним.

Словно во сне, влекомые загадочным огоньком, они бродили по коридорам. У подвала не было ни конца ни края, и Джингшен даже не мог определить, как далеко они с Энлэем ушли от входа. Огонек так манил к себе, что от него было невозможно отвести взгляд. Из-за отсутствия свежего воздуха клонило ко сну. Вдруг огонек разделился, и теперь над головами юношей парило уже два светящихся шара. С каждым новым поворотом «светлячков» становилось все больше и больше, и за круговертью из полудюжины огней Энлэй и Джи уже не видели стен. Все заливало ослепительное бирюзовое сияние, и им начало казаться, что они слышат чей-то шепот. Затем зазвучала тихая протяжная песня, и в подсознании Джингшена возникли расплывчатые образы: он бежал по лабиринту, пытаясь догнать фигуру впереди, но та исчезала, оставляя после себя только дым.

Вдруг Энлэй оступился и, стряхнув с себя наваждение, посмотрел под ноги. На полу лежал человеческий череп с черными провалами глазниц. Энлэй испуганно вскрикнул, чем тут же привлек внимание огоньков. Перестав кружиться, они застыли и угрожающе замерцали. В ужасе осматриваясь вокруг, Энлэй увидел разбросанные повсюду кости.

– Джингшен! – позвал он, но тот не услышал: покачиваясь на слабых ногах, Джингшен невидящим взглядом смотрел перед собой. Энлэй с силой затряс его, пытаясь развернуть в сторону предполагаемого выхода, но Джи непроизвольно взмахнул рукой, чуть не ударив музыканта. Энлэй, тяжело дыша, попытался сделать шаг назад, но огни тут же возникли перед его носом. Лицо юноши обдало жаром, и он отпрянул, поняв, что они оказались в ловушке. – Убирайтесь! – крикнул Энлэй и, крепко ухватив Джингшена за рукав, снова сделал попытку пробиться через призрачный рой.

Огни зашипели, нарушив стоявшую в подземелье мертвую тишину, и, к еще большему ужасу музыканта, начали сливаться воедино. Бесформенное пламя высотой в чжан заполнило собой весь проход, а спустя мгновение у него выросла вытянутая голова, а за ней – длинные тонкие руки.

Никогда в жизни Энлэй не сталкивался с нечистью, и в ту кошмарную минуту, когда он угодил в странное подземелье, а единственный человек рядом подпал под чары призрачных огней, не знал, как поступить. Он слышал, что против темных сил монахи применяют бумажные талисманы и обереги из персикового дерева, но ни того ни другого у него не было. С бешено колотящимся в груди сердцем Энлэй достал из-за спины цитру, с которой не расставался с тех пор, как покинул родной дом. Для музыканта пропажа кошелька была меньшим несчастьем, чем потеря его дорогой цитры – не только его верного друга, но и средства, с помощью которого он зарабатывал на жизнь последние полгода. Пятясь от тянущихся к нему огненных пальцев, Энлэй с силой ударил по струнам. Глубокий и низкий звук эхом отразился от стен, и Джингшен, услышав его, очнулся от забытья.

– Что?.. – сонно спросил он, но не успел больше ничего сказать, потому что Энлэй заиграл ритмичную мелодию.

Злые духи, слившиеся в одну большую огненную фигуру, напоминающую человеческую, продолжали угрожающе тянуть к ним свои руки. Джингшен вздрогнул и, вытащив из-за пазухи бумажный талисман – или амулет фу, как его называли экзорцисты, – заслонил собой друга, бросил амулет перед собой. Светящаяся фигура, зашипев в последний раз, распалась на огоньки. Они начали бледнеть, пока не растаяли в воздухе, оставив после себя несколько устремившихся к полу зеленых искр. Подвал снова погрузился во тьму, и наступила тишина.

– Ч-что это было? – запинаясь, спросил Энлэй. – Я наступил на человеческий череп. Тут повсюду кости!

– Наверное, призрак или другая нечисть, – пробормотал Джингшен, который еще не до конца пришел в себя, недоумевая, почему очаровательные огни, похожие на фей из народных сказаний, превратились в расплывчатое нечто. – Хорошо, что у меня с собой талисманы! Давай выбираться отсюда. – Он крепко сжал запястье Энлэя и стремительно зашагал к противоположному концу коридора.

– Это подземелье просто бесконечное, – в отчаянии произнес музыкант.

Но стоило им повернуть за угол и пройти десяток чжанов, как Джингшен врезался в деревянные ящики.

– Выход! – воскликнул он и, на ощупь найдя лестницу, начал подниматься по ступеням наверх.

– Почему мы так быстро дошли обратно? Я думал, здесь целый лабиринт.

– Нас заворожили огни.

– Я не смог привести тебя в чувство, – посетовал Энлэй.

– Я очнулся от твоей музыки, – улыбнулся Джингшен. – Молодец, что догадался сыграть на цитре. Наставница рассказывала мне, что некоторые злые духи пугаются громких звуков.

На первом этаже все осталось на своих местах. Юноши схватили свои вещи и, не оборачиваясь, выбежали из руин. Дождь уже прекратился, и наступила ночь. Полная луна на темно-синем небе отбрасывала серебристый свет на высокую влажную траву и листья на деревьях.

– Уже час Свиньи… Как долго мы бродили в подвале?

– Все позади, – устало выдохнул Джингшен и привалился к стенке повозки.

– Тех несчастных, чьи кости мы обнаружили, погубили огни? – Энлэй поежился и обхватил себя за плечи.

– Нас могла ждать та же участь, – мрачно кивнул Джингшен. – Поищем другое место для ночлега. Лучше спать, как ты говоришь, на сырой земле, чем в доме с призраками.

Глава 5. Осколки воспоминаний

Через несколько дней Джингшен и Энлэй добрались до берегов длинной реки Сяолун, огибающей всю Долину Журавлей и впадающей в большое озеро у западных склонов горы Дракона. Сверху изгибы реки напоминали змеиное тело, озеро – голову, а ивы на берегу – чешую, поэтому местные прозвали Сяолун «змеиной рекой».

Широкий деревянный мост и заросли тростника напомнили Джингшену о Туманных островах. Он немного скучал по привычному шуму волн и белесой дымке, которая заползала в комнату, если он забывал закрыть окна. Погрустнев, юноша обернулся: за простором полей уже не было видно моря – только громады гор возвышались на юге, как два могучих великана.

Преодолев реку, повозка поехала по дороге, закончившейся развилкой. Джи покрутил головой по сторонам: слева путь терялся в бамбуковой роще, а справа резко поворачивал на восток, вдоль берегов Сяолун. Когда Энлэй направил лошадь направо, Джингшен воскликнул:

– Постой, постой! Зачем ты поворачиваешь сюда? Если ехать налево – мы уже к завтрашнему утру будем в Анли… – И тут он вспомнил предупреждение Энлэя. – Так ты про этот бамбуковый лес говорил?

Энлэй остановил повозку и развернулся к Джингшену с тревожным выражением лица:

– Да. Ничего страшного, если мы приедем на один или два дня позже. – Он снова взялся за поводья.

– Почему? Что с этим лесом не так?

– Ладно, сейчас расскажу, – вздохнул Энлэй. – В Анли старики поговаривают, что в бамбуковый лес не стоит ходить просто так. К нему лучше вообще не приближаться, особенно в одиночку. По поверью, в его глубине находится Кровавая роща, где все деревья в коричневато-бурых пятнах, и если там задержаться, можно услышать всхлипы и завывания, а еще звук падающих капель. Если пойти на шум и зайти еще дальше, по стволам начнет стекать… – Энлэй запнулся. – Говорят, в глубине рощи по стволам стекает рубиново-красная кровь, а ветер с такой силой терзает листья, что срывает их с веток.

– Звучит жутко, – поежился Джингшен. – Это проделки злого духа? Как в тех руинах?

– Да. Говорят, в лесу произошло несчастье. Сто лет назад там сильно поссорились брат и сестра. – Энлэй занервничал еще больше, ему было неприятно рассказывать эту историю. – Брат убил сестру, и капли ее крови попали на траву и деревья в южной части леса. Девушку нашли через несколько дней, все лицо ее было залито кровью. Похоронили ее прямо в роще, а год спустя там стали твориться жуткие вещи, и каждого, кто заходил глубже в лес, ледяной ветер гнал прочь.

Джингшена поразил рассказ друга, и минуту он сидел, облокотившись на колени и осмысливая историю об этом зловещем месте. Он не в первый раз встречался с нечистью. Двадцать лет назад он стал свидетелем нападения на Туманные острова злобных морских чудовищ, напоминающих змей: они выскочили из воды, когда рыбаки сели в лодки, чтобы отправиться в море. Джи попытался отогнать их кинжалом, но ему на помощь тут же пришла Ло Фэй и быстро разобралась с монстрами, наложив на них колдовские печати. После этого она стала уделять особое внимание защите от нечисти и показала Джингшену, как рисовать отпугивающие заклинания. С тех пор Джингшен еще больше захотел научиться боевым искусствам, чтобы не бояться, если монстры снова появятся возле берегов.

Но даже если бы Джингшен никогда не видел нечисть своими глазами, каждому жителю империи было известно о существовании призраков и мертвецов – гуев¹⁸, оборотней, чудовищ и демонов. Соседняя страна Вейжи, граничащая с Шанлу, кишела порождениями темной энергии, которые учиняли беспорядки на севере. Трагичные случаи нападений доходили даже до далеких Туманных островов: три года назад на северо-западной границе страны исчез торговый караван, направлявшийся в Эльхээр; в прошлом десятилетии демонические огненные львы напали на жителей и сожгли несколько деревень на окраинах Долины Мха; пятнадцать лет назад пропали несколько императорских стражей, а тридцать лет назад гуи заразили воды лотосовых озер трупным ядом, из-за чего пришлось вызывать целый отряд экзорцистов.

Джингшен верил в существование монстров, духов и богов не только потому, что сам был свидетелем их появлений – но как иначе можно объяснить образование Жемчужного залива и двух гор, по форме напоминающих легендарных существ? И кем являются бессмертные, если не частью чего-то сверхъестественного?

Джи подумал, что к словам Энлэя стоит прислушаться. Но кое-что смущало его: если в лесу обитает злобный призрак, нюйгуй¹⁹, почему он до сих пор никого не убил? Ветер лишь прогонял незваных гостей, и за эти сто лет никто не пострадал: неудачливые жители отделывались испугом от страшных звуков и потрясением при виде окровавленных деревьев. Казалось, существо в роще пыталось не напасть, а защититься и отпугнуть путников – в отличие от загадочных огней в руинах возле рисовых полей.

– И никто не хотел разобраться, почему призрак не упокоился? – размышлял он вслух. – Даже тот же Благородный Генерал Хэ?

– Бамбуковый лес не входит под его прямое покровительство, потому что большая его часть расположена на Центральных землях, – объяснил Энлэй. – Несколько раз экзорцисты пытались проникнуть в Кровавую рощу, но при их приближении в лесу поднимался настоящий ураган!

– Призрак не хочет, чтобы его изгнали. – Джингшен задумчиво потер подбородок. – Что-то удерживает его на земле – может, жажда мести? Почему он прогоняет каждого, кто приближается к роще? И способность управлять ветром… Очень любопытно!

– Согласен, но у меня нет желания выяснять, что произошло с той несчастной девушкой, – пробормотал Энлэй. – Особенно после того, как мы с тобой уже попали в ловушку злых духов. – Он прокашлялся и снова взялся за поводья. – Меня пугает эта история. Давай поедем в обход.

– Нет, поедем по левой дороге. – Джи выбрался из повозки и запрыгнул на место рядом с другом. – Не переживай, у меня еще остались защитные талисманы! Быстро проедем через лес и скоро будем в Анли.

Энлэй округлил глаза и возмущенно уставился на Джингшена:

– Ты серьезно?! Я же только что объяснил, почему нельзя туда ехать! Тебе что, совсем не страшно после ночи в руинах?!

Джи сунул руку за пазуху и двумя пальцами вытащил желтые бумажки с написанными на них красными иероглифами.

– Пока у меня есть это, нечисть не причинит нам вреда. Мы с наставницей вместе делали эти талисманы, когда она обучала меня основам боевых искусств и защите от нечисти. Возьми себе.

Энлэй внимательно осмотрел бумажки и надписи на них:

– Ты применил их против огней?

– Верно. Скажи, разве Долина Журавлей и Центральные земли не являются поставщиками бамбука для всей страны? Рубщики как-то добывают побеги и древесину?

– Добывают, – кивнул Энлэй. – Но с западной стороны, а не с южной.

– Ты сказал, что чертовщина начинает твориться, если идти в глубину леса, – продолжил Джи. – Но мы же поедем по большой дороге? Чего бояться?

Энлэй еще раз взглянул на колдовские печати в руках Джингшена и устало вздохнул.

– Ладно, убедил. Поедем прямо. Надеюсь, ничего не случится. – Он слегка нахмурился, но направил Чабреца вперед.

Гладкие стволы бамбука тянулись высоко вверх, заслоняя безоблачное голубое небо, а тонкие удлиненные листья приятно шелестели на ветру. Солнце окрашивало листву в яркий светло-зеленый цвет и отбрасывало на лесную подстилку полосы света.

Джи казалось, что он попал внутрь изумруда, грани которого сверкали в солнечных лучах. Даже Энлэй отвлекся от тревожных мыслей и с восхищением рассматривал бамбуковую рощу.

День клонился к вечеру, и Энлэй подстегивал коня. Несмотря на окружающую их красоту, ему не хотелось оставаться на ночлег в лесу, где, по слухам, обитает призрак. Как бы резво Чабрец ни бежал, к ночи они не смогли выехать из леса. Когда время приблизилось к часу Быка²⁰, конь совсем вымотался и недовольно фыркал, требуя еды. Оба путника устали долго сидеть без движения, и Джингшен предложил остановиться недалеко от дороги. Энлэй, хотя и очень нервничал, все же согласился, что нужно несколько часов отдохнуть.

Теряясь в темных густых кронах, на ночное небо выплыла серебристая луна. Ее свет придавал траве и деревьям таинственный голубоватый оттенок, отдающий в морскую синеву. На горизонте, где дорога поворачивала на северо-восток, стволы бамбука нависали над землей причудливыми черными тенями.

Юноши съехали с дороги, остановили повозку среди деревьев и распрягли Чабреца. Пока Энлэй кормил коня припасенными яблоками, Джингшен набрал сухих веток и листьев и, сложив их в кучу посреди поляны, разжег костер самым быстрым способом: прижал руки к земле, сосредоточенно зажмурился и направил поток энергии ци в ладони. Ветки нагрелись, от кучи листьев пошел легкий дымок, и уже через минуту пространство вокруг озарилось неровным оранжевым светом пляшущих языков пламени.

Джингшен и Энлэй расчистили землю под деревьями и, сидя у огня, перекусили вяленым мясом. Тепло костра, взлетающие в воздух искорки и уютное потрескивание веток немного успокоили путешественников, и они расслабленно привалились спиной к бамбуку. Спать пока не хотелось, поэтому Энлэй взял в руки цитру. Он посмотрел на Джингшена, и тот радостно кивнул. Гладкая поверхность инструмента блестела в полумраке. Музыкант провел пальцами по корпусу и, легко дергая струны, тихо заиграл. Это была грустная мелодия. Она то замедлялась, то нарастала, словно проблеск надежды в сердце давно отчаявшегося человека.

Энлэй, закрыв глаза, долго перебирал струны. Играя, он каждый раз уходил в себя и отгораживался от внешнего мира. По его словам, так он, сосредотачиваясь на мелодии, позволял своим невысказанным чувствам и мыслям обрести свободу.

– Твоя игра как всегда безупречна, – похвалил Джи, когда музыка стихла. – Ты правда научился играть самостоятельно? Тебя никто не обучал музыке?

– У меня не было учителя. – Энлэй отложил инструмент и вздохнул. – Но был человек, который вдохновил меня на занятия музыкой. Шесть лет назад я шел домой после школы и услышал, как в городском саду кто-то играет. Молодой бродячий музыкант исполнял мелодию на цитре, а вокруг него собралась небольшая толпа. Я пробрался ближе и зачарованно слушал, наблюдая за его движениями. Когда он закончил, я попросил его научить меня основам игры. – Юноша печально улыбнулся, вспоминая. – Музыкант засмеялся, но объяснил, как держать цитру и дергать за струны. Я обрадовался, решив, что у меня появился учитель, но на следующий день его на прежнем месте уже не было. Тогда я попросил маму купить мне цитру и стал учиться сам. Выходил на задний двор и играл, любуясь заходом солнца. Со временем у меня стали неплохо получаться выученные мелодии, и я начал придумывать свои.

– У тебя настоящий талант! Жаль, что тот бродячий артист пропал. – Джи сочувственно выдохнул. – Наверное, отправился в другой город. Но почему с твоим талантом тебе пришлось уйти из Анли? Твои родители должны гордиться таким одаренным ребенком.

Энлэй неожиданно вздрогнул будто от холода и обхватил себя руками.

– Мои родители совсем не гордятся мной, – глухо произнес он. – Поэтому я и покинул Анли.

– Не гордятся? Но почему? – удивился Джи. Он не мог представить, что кому-то может не нравиться музыка его друга.

– Отец никогда не одобрял мое увлечение. – Энлэй опустил голову, чтобы скрыть выражение своего лица. – Он считает, – голос юноши дрогнул и стал резче, – что «бренчанием» я ничего не добьюсь. У меня бедная семья, и раньше нам даже не хватало денег на одежду или еду подороже. Отец хотел, чтобы я поступил в императорский колледж и выучился на чиновника, чтобы в будущем много зарабатывать и обеспечивать семью. Мама никогда не спорила с ним и во всем соглашалась. Но я… – Энлэй стиснул зубы, и его обычно мягкое и спокойное лицо помрачнело от неприятных воспоминаний. – Я не хотел учиться на чиновника! Смысл моей жизни – музыка, ее звучание и те возможности, которые она мне дарит. Мне нравится сочинять мелодии и выражать в них свои эмоции и ощущения. Я человек искусства, и карьера меня не волнует. Я всегда хотел делать то, что приносит мне удовольствие, даже если мой труд оценивают не так высоко, как я того желаю. – Он выпрямился и поднял голову. Его серебристо-серые глаза ярко блестели в свете костра. – Поэтому я сбежал из дома и стал свободным. Никто не кричит, не упрекает меня, не называет бесполезным и ленивым. Никто больше не швыряет мою цитру об стену.

– Отец сломал твою цитру? – Джи в шоке округлил глаза. – Как он мог поступить так жестоко? Это же дорогая для тебя вещь! – Юноша гневно скрестил руки на груди. Его возмущало, что родители могут унижать своих детей. У него у самого была строгая бабушка, но, несмотря на свой нрав, она любила его и баловала подарками. Джи плохо помнил ее: она умерла, когда он был ребенком. – Разве родители не должны поддерживать своих детей и помогать им идти к своей мечте?

– Отец считает, что все должны жить так, как он считает правильным. – Лицо Энлэя скривилось, а брови сошлись к переносице. – Его не интересовало мое мнение. Последние три года он постоянно требовал, чтобы я подал заявку на учебу в императорском колледже. Я хорошо учился, и сдал бы вступительные экзамены, но заявку не подавал из принципа. – Он замолк и задумчиво пожевал губу. – Отец всю жизнь работает рубщиком бамбука. Он никогда не мог заработать много денег, потому что в молодости не получил достойного образования. По вечерам он возвращался уставший и злой, и я нередко попадал под его горячую руку. – Энлэй потер виски, болезненно жмурясь.

– Ты правильно сделал, что ушел. Если тебе плохо, не стоит терпеть. Но ты не заслуживаешь того, чтобы жить в продуваемой ветром хижине и получать десять тысяч лун в неделю. – Джингшен поднялся, обошел костер и, сев перед другом на корточки, взял холодную ладонь Энлэя в свою руку. – Послушай, Эн, ты очень талантлив. Подумай о том, чтобы перебраться на Туманные острова. Я как… – Джи прикусил язык. У него чуть не вырвалось «бессмертный». – Я как лучший ученик Покровительницы Туманных островов помогу тебе обрести свой дом и получать справедливую плату за твою игру.

– Правда? – Энлэй удивленно взглянул на Джингшена. Его глаза блеснули в полумраке, но в следующее мгновение он недоверчиво нахмурился. – Ты обещаешь? Я был бы рад жить на Туманных островах. – Уголки рта юноши приподнялись в неуверенной улыбке.

– Да, обещаю. – Джингшен широко улыбнулся в ответ. – Когда прибудем в Анли, я напишу письмо наставнице. Она с радостью примет тебя. Если хочешь, я попрошу, чтобы она взяла тебя в ученики.

– Это большая честь. – Энлэй смущенно рассмеялся, и Джингшену было приятно видеть его приободрившимся. Они даже забыли, что находятся недалеко от зловещей Кровавой рощи.

– Твои мелодии – одни из лучших, что я слышал. – Джи похлопал Энлэя по плечу.

– Спасибо, Джингшен.

Они сидели у костра, каждый думая о своем. Отсветы пламени окрашивали их лица в оранжевый цвет. Пели цикады. Любопытный зеленый светлячок покружил возле бамбуковых листьев и улетел в глубь леса.

– А твоя мама – какой она была? – внезапно спросил Энлэй. – Ты часто упоминаешь госпожу Ло Фэй, но мало говоришь о своей матери.

– Мне все еще тяжело о ней вспоминать. После ее смерти я долго скорбел, пока Ло Фэй не заставила меня прийти в себя и жить дальше. Мама была очень красивой. Порой грустной и вспыльчивой – но всегда доброй и заботливой по отношению ко мне. – Джи прикоснулся к золотому кольцу в ухе. – Когда я падал, она каждый раз помогала мне встать. Я могу показать тебе воспоминания о ней.

Энлэй непонимающе заморгал:

– «Показать»? Может, ты имеешь в виду «рассказать»?

– Нет, именно показать.

У бессмертных была еще одна особенность, отличающая их от простых людей: они могли передавать другим свои воспоминания – так они не только освежали свою память, но и позволяли собеседнику стать свидетелем их прошлого. Ло Фэй лишь один раз показывала Джингшену свои воспоминания о прибытии на Туманные острова. Наставница не любила много рассказывать о себе и чаще ограничивалась краткими фразами о событиях давних лет или упоминаниями старых знакомых, которых знала еще при жизни в Сичоу. Однако мало кто из обычных людей знал об этой удивительной способности бессмертных. Но Джингшен все же решил поделиться с Энлэем своими воспоминаниями, посчитав, что друг примет это за одно из его магических умений.

– Закрой глаза.

– Как ты можешь мне что-то показать, если просишь закрыть глаза? – проворчал Энлэй, но выполнил просьбу.

Джингшен осторожно раздвинул густую челку Энлэя и прижал средний и указательный пальцы к его лбу:

– Ты можешь с непривычки провалиться в сон. Не пугайся, если это случится.

Джи погрузился в воспоминания, представляя, как они словно кровь перетекают из головы к плечу, двигаются вниз по руке и скапливаются у пальцев. Энлэй не успел ничего ответить, потому что в его сознании замелькали посланные Джингшеном образы.

Миниатюрная женщина с длинными черными волосами, собранными в хвост на затылке, аккуратно ставит миску с кашей перед рыжеволосым малышом, когда тот с интересом разглядывает в зарешеченное окно сидящих на ветвях ласточек.

Она учит ребенка держать кисть и выводить тушью иероглифы на бумаге. Маленький Джи ставит кляксы, пачкает лиловое платье мамы, но, высунув язык, старательно выводит надписи.

Женщина пытается догнать сына, весело бегающего по пшеничному полю, края которого тонут в дымке белого тумана. Рыжая макушка мальчика то исчезает, то выныривает из золотых колосьев.

Они вместе любуются цветением нежно-розовых пионов в саду. Кси держит в руках пиалу и с наслаждением пьет чай, вдыхая его аромат. Джи, уже подросток, поднимает с земли опавшие лепестки и, смеясь, подбрасывает их в воздух над головой матери.

Женщина стоит на белом мосту среди зарослей тростника и внимательно смотрит, как море перекатывает сверкающие голубыми искрами волны.

Повзрослевший Джингшен сидит за столом и смотрит, как мать старательно рисует на бумаге величественную гору и сиреневые цветы глицинии.

Иногда в воспоминаниях мелькает другая, более молодая женщина. Она выглядит на несколько лет старше Джингшена. С ее плеч свисает длинная синяя шаль, расшитая серебряными облаками, а в ушах блестят хрустальные серьги. Она с серьезным лицом говорит что-то матери Джингшена, но отвлекается, когда юноша принес ей букет подлунников. Женщина гладит его по голове и благосклонно улыбается.

Джи открыл глаза и убрал пальцы. Видения тут же оборвались, но Энлэй не очнулся: вторжение в его сознание погрузило юношу в сон, и он, привалившись к дереву, сполз на землю. Джингшен стянул с повозки одеяло и накрыл спящего друга. Вдруг он вспомнил, что говорил, будто мама родила его в позднем возрасте. Но по воспоминаниям было четко видно, что Кси была молодой женщиной. Джи тихо застонал, снова почувствовав себя глупцом: как теперь объяснить Энлэю, что он соврал ему о возрасте своей матери и та действительно дожила до семидесяти лет?! Но тогда придется признаться в своем бессмертии и вечной молодости.

Пока Джи пытался что-то придумать, по поляне за его спиной пронесся холодный вихрь, с силой качнув ветки, взметнув пламя костра и растрепав волосы. Почувствовав позади резкое движение воздуха, Джингшен напрягся. Ветер донес резкий запах сырости и чего-то кислого. Юноша медленно обернулся, поднял голову и посмотрел на место, где сидел раньше. Все было как обычно. Но когда он всмотрелся в полумрак за деревьями, его глаза округлились от испуга.