Читать книгу: «Гармония клинка и струн», страница 2

Юноша плюхнулся на койку. Приключение только началось, а он уже пострадал из-за своей невнимательности! Он покачал головой и цокнул языком. Можно было доплыть до острова Полумесяца или Дэнлуна, подождать там следующего корабля и отправиться обратно на Туманные острова, но Джингшен боялся, что если вернется, то уже не сможет решиться уплыть снова. Мать когда-то сказала ему, что возвращаться – плохая примета. Придется добираться до Джучжи по суше. Подумав, что так можно обойти весь материк и увидеть множество городов и деревень, Джингшен приободрился.

Он встал и, заперев дверь каюты на ключ, поднялся обратно на палубу. Корабль давно вышел из туманной пелены родных островов, только вдали на востоке еще виднелась молочная дымка. Джи подставил лицо лучам солнца и закрыл глаза.

Впереди его ждали приключения и поиски человека, о котором он думал всю свою жизнь.

Глава 2. Мелодия цитры предшествует нашей встрече

Весь день Джингшен провел на палубе, любуясь морем. Природа всегда восхищала его: будь то заросли травы во дворе, красивый камень, найденный на берегу, или яркие краски заката. В этом мире все казалось ему впечатляющим и заслуживающим внимания, особенно величественные горы, которые он видел только на иллюстрациях в книгах. Шанлу звали «страной гор и рек», но Джингшену встретились только море и пшеничные поля.

Вечером корабль сделал остановку на острове Полумесяца, и Джингшен вспомнил одну из легенд, которые любила пересказывать ему Ло Фэй. Три тысячи лет назад, когда на материке только начали появляться первые поселения, божественные Дракон и Феникс нашли Небесную Жемчужину необыкновенной красоты – она переливалась всеми цветами радуги. Существа поспорили, кто заберет такую редкую драгоценность, пререкания быстро обернулись дракой, и они стали тянуть жемчужину в разные стороны. Выскользнув у них из когтей, она упала на южный край земли и, поскольку была по-настоящему огромной, своим падением встряхнула море, пробила сушу насквозь, а на месте дыры образовался Жемчужный залив. Кусок суши в форме полукруга, который некогда был берегом, откололся и стал именоваться островом Полумесяца. Сами Дракон и Феникс с горя превратились в горы по обе стороны от залива, чтобы всегда быть рядом с пропавшей драгоценностью. Спустя много лет на берегу материка построили Дэнлун.

Джингшен еще издали увидел край суши, по форме напоминающий серп луны. В небе появились сверкающие отсветы – это заходящие лучи солнца освещали перламутровые крыши домов, резиденций и павильонов. Судно остановилось у причала, и Джи, перегнувшись через борт, увидел множество ракушек, выглядывающих из песка, словно сухофрукты из теста. Среди них были и закрученные раковины, и плоские створки устриц, и круглые пятнистые панцири незнакомых моллюсков.

Остров Полумесяца славился своими украшениями из жемчуга и ракушек, а также морепродуктами. Особым лакомством считались улитки в кисло-сладком соусе, но при одной мысли о них Джингшена выворачивало наизнанку. Он не понимал, как можно есть этих маленьких существ со смешными рожками. В детстве юноша любил наблюдать за ними в саду: после дождя земля покрывалась влагой и улитки медленно передвигались по листьям.

Джингшен быстро спустился вниз и, поднимая фонтаны песка, стремительными шагами прошел по берегу, достал несколько переливающихся голубых ракушек, похожих на рога цилиня⁷ – на память об острове Полумесяца.

Забрав с острова двоих торговцев, корабль покинул пристань и сменил курс на север. Джингшен присел на ящик возле мачты, к которой была прикреплена деревянная дощечка с выгравированным на ней изображением Ханхай-шэня – покровителя мореплавателей. Его волосы, собранные в небрежный хвост, стягивала тканевая повязка, а ярко-синие глаза были такого же цвета, как третье око – священный символ в виде капли у него на лбу. Загорелый и худощавый, он держал в руках компас и рыболовную сеть, сплетенную из шерсти морских драконов. Ло Фэй больше других почитала этого бога и считала, что именно ему она обязана вечной жизнью.

Разглядывая дощечку, Джи достал из мешка кусок сушеного окуня и принялся жевать. Рыба была солоноватой на вкус, и юноша вздохнул, подумав, что сейчас Юи-эр наверняка ставит на стол свежепойманного лосося в подливке с добавлением рисового вина. Джингшен решил, что в Дэнлуне обязательно поест чего-нибудь горячего: например, супа с креветками: он часто слышал о нем от знакомых, которые посещали город.

Дожевав остатки рыбы и глотнув воды из глиняного сосуда, Джи стал наблюдать за людьми на корабле. На корме тихо напевал рулевой, молодой матрос волок доски и мотки веревок, двое торговцев о чем-то тихо переговаривались. Небо на востоке приобретало синий оттенок, кое-где, как искры от костра, высыпали звезды. День клонился к завершению. Все пассажиры были заняты своими делами, поболтать было не с кем, да и навязываться не хотелось, поэтому Джингшен спрыгнул с ящика и вернулся в свою каюту.

Он зажег фонарь, снял сапоги и лег на кровать. Ему было непривычно находиться в одиночестве. Днем на островах он всегда занимался какой-то работой: ловил рыбу, обрезал засохшие ветки, помогал жителям готовиться к ярмарке. По вечерам слушал истории наставницы и рисовал, а если приглашали приятели, уходил выпить вина на берегу.

Джи терпеть не мог скучать, поэтому, грустно вздохнув, он порылся в мешке и вытащил книгу. Изящные иероглифы на обложке сложились в название «Сказания об императоре Топазе». Это было самое популярное произведение во всей империи: его с удовольствием читали и дети, и взрослые. Книга состояла из двадцати глав, в которых рассказывалось о жизненном пути первого императора Шанлу. Автор привел в своем труде не только биографию императора, но и народные слухи и легенды, сопровождавшие его правление.

С обложки на Джингшена смотрел юноша с загадочной улыбкой и длинными бледно-голубыми волосами. На голове у него сверкала корона из кристаллов, а с пояса свисали нити драгоценных камней.

В детстве Джи мечтал стать похожим на Топаза. Первый император сумел объединить под своим началом четыре больших государства. Жители империи считали его легендарной личностью наравне с бессмертными. Происхождение же Топаза оставалось неизвестным. Он был сиротой из Куангву, которого усыновила аристократическая семья Тайксена.

Джингшен задумчиво пробегал взглядом описание коронации Топаза у Ирисового озера. На иллюстрации молодой человек преклонил колени посреди поляны с синими цветами в ожидании, когда ему на голову наденут блестящую корону. Скоро глаза Джи начали слипаться, и он перевернулся на бок, поморщившись из-за неприятного скрипа кровати под ним. Думая о мягких подушках, оставшихся в Обители, Джингшен под треск обшивки корабля провалился в беспокойный сон.

* * *

Ближе к утру его разбудили голоса и скрип досок над головой. Джингшен, открыв глаза, не сразу понял, где он и как здесь оказался, и только через несколько минут осознал, что он не в своей комнате в Обители. Ночью во сне рука у него свесилась с койки так, что его длинные пальцы касались пола. Подтянувшись, юноша встал и огляделся в поисках зеркала. Его нигде не было. Тогда он вытащил из мешка кинжал и, достав его из ножен, взглянул на свое отражение в отполированном лезвии. За ночь коса растрепалась, а челка вообще торчала как петушиный гребень. Джи пригладил ее и покрутил головой. Прядь справа от лица отросла до самого подбородка, и прическа выглядела неаккуратной. В левом ухе блестела золотая сережка, подаренная матерью. Серьги ей купил отец Джингшена, и, как бы Кси ни обвиняла его, она не снимала их до самой смерти.

Юноша закинул в рот несколько сушеных слив и вышел наружу. Стояла солнечная погода, но ветер усилился, и Джингшен набросил на плечи накидку. Весь день простояв на палубе, он случайно разговорился с торговцами. Они везли в Дэнлун жемчужные бусы и ароматические масла. Джингшен рассказал им, как сел не на тот корабль и мужчины посмотрели на него с недоумением, а один сказал, что нельзя быть таким рассеянным, на что Джи лишь пожал плечами. Может кого-нибудь замечание бы и обидело, но юноша знал, что у него есть не только недостатки, но и достоинства. Мало кто может похвастаться дарованным от природы здоровьем или способностью совершать хоть и простые, но настоящие магические действия. Джингшен пользовался этими навыками редко, не было необходимости, а заклинания отнимали много энергии. Бессмертные не старели, не болели и долго могли обойтись без еды – но все же они были людьми и могли уставать.

Вечером на горизонте показались очертания города между двумя высокими горами. Юноша не отрывал от них глаз, пока не увидел лес на каменистых склонах и легкий дымок, поднимающийся над горой Дракона. Это поразило его и заставило сердце забиться чаще. Джингшен и представить не мог, что горы такие большие и величественные.

Скоро корабль вошел в Жемчужный залив и причалил в гавани. Кругом стояли рыбацкие лодки, джонки и корабли с белыми холщовыми парусами. Впереди, слева от города, возвышалась гора Феникса, окутанная одеялом золотистых крон деревьев. Спустившись на деревянный помост, Джингшен с открытым ртом разглядывал здания Дэнлуна, видневшиеся позади порта. Дома были выше, чем на Туманных островах, где только пагода Ло Фэй была двухэтажной. Изогнутые крыши блестели в лучах заходящего солнца, тут и там зажигались алые, оранжевые и желтые фонари. Откуда-то сверху доносилось звучное женское пение. На террасах Джи увидел знакомые персиковые деревья – символы бессмертия и вечности, которые росли по всему югу страны.

Юноша радостно улыбнулся – он достиг первой точки своего путешествия! И хотя Джингшен собирался попасть в совсем другой город, Дэнлун очаровал его своим светом и шумными разговорами прохожих. Джи медленно шел по помосту, с любопытством наблюдая за работниками доков. Крепкие мужчины с закатанными до локтей рукавами переносили ящики, бегали за инструментами и громко перекрикивались. Внизу, под досками, слышался мерный плеск воды.

На выходе из порта стояли большие ворота, колонны которых украшала замысловатая резьба в виде рыб и морских растений. Джи прошел сквозь них и оказался посреди огромного рынка. Со всех сторон доносились голоса торговцев, каждый пытался переманить к себе покупателей:

– Свежая рыба! Лосось, окунь, карп, сибас, тунец!

– Морская соль! Сегодня два мешка по цене одного!

– Попробуйте спелые персики!

Горожане торопились, расталкивая друг друга и пару раз задев плечом Джингшена – он стоял столбом возле ворот, пораженный таким количеством людей. На Туманных островах тоже есть рынок, но даже по праздникам там не собиралось столько народу. И по размеру он уступал вдвое.

Джи бродил среди торговых рядов, с трудом пробираясь сквозь толпу. Сильно пахло копченой и жареной рыбой, и у него заурчало в животе. Он подошел к свободному торговцу, купил карпа в специях и, смакуя каждый кусок, обогнул лотки с фруктами и овощами. Некоторые горожане смотрели ему вслед. Цвет волос и их длина удивляли даже земляков Джингшена, знающих его много лет, и неудивительно, что статный рыжеволосый юноша привлекал внимание жителей Дэнлуна.

Дальше стояли крытые павильоны, из которых выплывали легкие клубы цветочных благовоний. Проходя мимо распахнутых дверей, Джингшен краем глаза заметил фарфоровые вазы и кувшины. Внутри несколько человек собрались возле высокого мужчины, с увлечением о чем-то рассказывающего.

Юноша вышел за пределы рынка и огляделся. Возле лестницы, ведущей к галерее с каменными фонарями по бокам, висела табличка с надписью «Чайный квартал». После острой рыбы сильно хотелось пить, и Джингшен не раздумывая зашагал между вереницами алых колонн в сторону освещенных домов. Из окон выглядывали танцовщицы в разноцветных шелковых халатах и с убранными шпильками в высокие прически волосами. Они обмахивались веерами и передавали друг другу полупрозрачные ткани. Прохожие улыбались им и весело смеялись в ответ на их кокетливые приветствия.

Вдруг Джингшен остановился, подумав, что нужно разыскать постоялый двор, где можно переночевать. Его мучила жажда, но найти ночлег было важнее. Посмотрев в дальний конец улицы, где стояла компания матросов, он наткнулся взглядом на еще одну табличку, но, как ни щурился, не мог прочитать надпись на таком большом расстоянии.

Джи перебросил мешок с затекшего плеча и пошел по направлению к вывеске, как вдруг из чайного дома справа услышал прекрасную мелодию. Звонкие и переливчатые звуки цитры так очаровывали, что Джингшен закрыл глаза и с головой погрузился в чудесную музыку. Она нарастала, ее быстрые и высокие ноты чередовались с медленными и более низкими, и юноше казалось, что мелодия выражает умиротворение, спокойствие и надежды исполнителя на счастливое будущее. Но иногда, словно в промежутке между струнами, проскальзывала легкая и светлая печаль. Джингшен подумал, что даже наставница не играла так эмоционально и вдохновляюще, как незнакомый музыкант.

Над дверью, откуда доносилась музыка, золотыми иероглифами было выведено «Чайный дом Хаохуа⁸». Карнизы двухэтажного здания были украшены пурпурными фонариками, свет которых в сумерках выглядел таинственным и манящим, а сквозь бумажные окна проступали расплывчатые фигуры посетителей.

Вмиг забыв о жажде и поиске ночлега, Джи уверенно толкнул дверь чайной. Внутри было тепло, маленькие светильники придавали стенам желтоватый оттенок. На подставках между столиками возвышались вазы с розовыми бегониями. Посетители держали в руках пиалы, от которых шел легкий пар. Воздух в помещении сладко пах травами и зажженными ароматическими палочками. Но больше всего Джи заинтересовало, что находится в дальней части зала, отгороженной ширмой с морским орнаментом, из-за которой доносились громкие звуки цитры.

Пока Джингшен разглядывал интерьер, к нему подошла служанка в платье с передником.

– Добрый вечер, молодой человек! – Женщина с любопытством скосила глаза на косу Джингшена, перекинутую на левое плечо. – Пойдемте со мной, я налью вам чая.

Джи неловко улыбнулся и последовал за ней в дальний конец зала. Женщина усадила его за свободный стол возле окна:

– Вы какой чай предпочитаете?

Джингшен, которого больше интересовал неизвестный музыкант, чем напитки, попросил служанку принести чай и суп с креветками. Когда она ушла, Джи, заглянув за ширму, наконец увидел исполнителя. Им оказался невысокий юноша, его кожа казалась очень бледной в приглушенном свете фонарей. На лоб ему спадали темные слегка волнистые пряди. На музыканте были широкие черные штаны, перевязанные поясом на талии, а длинные, до середины бедра, рукава серой рубашки с запа́хом колыхались, когда его тонкие пальцы перебирали струны. Юноша играл на обыкновенной цитре из клена, какую можно купить в любой музыкальной лавке Шанлу, но звуки из нее текли словно ручей, звенели словно зимний воздух и переливались словно шепот листьев в лесу.

Музыка стала более динамичной и жизнерадостной. Джи следил за движениями пальцев музыканта, и даже не заметил, что служанка принесла поднос с чайником и фарфоровыми пиалами и миской супа. Она заваривала чай, переливая и вспенивая его, чтобы привлечь внимание гостя, но, поняв, что это бесполезно, недовольно вздохнула и пошла обслуживать другой столик.

Джингшен слушал мелодию до тех пор, пока она не затихла. Когда отзвучала последняя нота, ему показалось, что он очнулся от сна. Джи поднялся, громко отодвинув стул, и протиснулся за ширму к юноше, который сидел на полу и еще не успел убрать свой инструмент.

– Ваша игра… Она просто потрясающая! – восхищенно воскликнул Джи, и музыкант с удивлением обернулся. – Никогда не слышал ничего прекраснее! – Джингшен приложил руку к сердцу, искренне расхваливая юношу. – Где вы этому научились?

Музыкант встал и, покраснев от смущения, внимательно посмотрел на Джингшена. Его широко распахнутые глаза выражали благодарность. Неуклюже поклонившись, он ответил тихим и мягким голосом:

– Спасибо, я рад, что вам понравилась моя игра. У меня нет учителя.

– Моя наставница хорошо играет на флейте и гучжэне⁹, но ее исполнение так не впечатляет! – Джи не стал говорить, что, конечно, техника Ло Фэй более совершенна, но за четыреста лет любой бы довел свои навыки до идеала. – Вы выступаете здесь?

– Да, чаще всего.

– Мне бы хотелось послушать вас еще! – Джингшен довольно хлопнул в ладоши. – О, кстати, я забыл про чай, который заказал. Не хотите составить мне компанию? Я не выпью весь.

Музыкант на мгновение задумался и, кивнув, быстро убрал свой инструмент, освобождая площадку для выступлений.

Юноши сели друг напротив друга за столиком Джингшена. В чайнике оказался багряный чай с насыщенным ароматом, а рядом стояла порция супа с золотисто-молочным бульоном, за это время успевшего слегка остыть.

– Угощайтесь, – Джи протянул собеседнику пиалу. – Как вас зовут?

– Энлэй. – Музыкант взял чай и скромно опустил глаза.

– Красивое имя, – кивнул Джи. – А я Джингшен.

– Не видел вас здесь раньше. Вы не местный? – Энлэй скользнул взглядом по одежде и прическе Джи.

– Да, я с Туманных островов. Сегодня прибыл в город на корабле, который, я надеялся, доставит меня до Джучжи, что в Долине Камней, – он засмеялся. – Но я перепутал причалы!

– И что вы будете делать?

– Просто доберусь до Джучжи по суше, – пожал плечами Джи. – Придется идти через всю страну, но я выносливый, справлюсь. Пешком, на повозках – доберусь как-нибудь. – Он сделал глоток бодрящего кисло-сладкого чая. – Я отправился в путешествие, чтобы посмотреть мир и найти своего пропавшего отца. Еще я хочу научиться боевым искусствам – чувствую в себе склонность к этому. Правда, жителей островов защищать толком не от кого, – Джингшен улыбнулся. – Нас беспокоят только морские бесенята, эдакие проказники.

– Желаю вам удачи. В первый раз встречаю гостя с Туманных островов, – признался Энлэй. – Говорят, там очень спокойно.

– Это правда! У нас не так оживленно, как в Дэнлуне. Немноголюдно, тихо, все заняты своим делом. – Джи облокотился на стол и сказал с грустью: – Не хватает суеты. Зато красивая природа: туманы, лазурная вода, персиковые сады. О, и пшеничные поля! Когда солнечная погода, они сверкают словно золото.

– Как по мне, это прекрасно! – ответил Энлэй, вскинув брови так, что они почти исчезли за густой челкой. – Я был бы рад жить там. Не люблю многолюдные места. Единение с природой, гармония – это то, что я ищу как в жизни, так и в музыке.

– Значит, мы оба в поисках! – засмеялся Джингшен.

Юноши помолчали, делая медленные глотки из своих пиал. На улице стоял глубокий вечер, и посетители чайного дома уже начинали расходиться.

Джи краем глаза, чтобы не смущать, разглядывал Энлэя – худого миниатюрного юношу, с тонкой шеей и выпирающими ключицами. Несколько прядей у него на висках и у шеи закручивались не внутрь, а наружу, отчего волосы казались слегка растрепанными. Лицо еще хранило детские черты, а большие серые глаза смотрели доверчиво и печально, несмотря на то что весь облик музыканта выражал спокойствие и сдержанность.

– Вы упомянули о своей наставнице, – неожиданно сказал музыкант.

– А? – Джи очнулся, отвлекшись от разглядывания собеседника. – Да, моя наставница – Покровительница Ло Фэй.

Пиала Энлэя чуть не выскользнула у него из рук:

– Ло Фэй?! Та самая бессмертная, которой четыреста лет?!

– Ага, – довольно ухмыльнулся Джи. – Она обучает меня с самого моего рождения.

– Я слышал, что она правит островами, но не мог представить, что у нее есть ученики, – пробормотал Энлэй. – Это большая честь. Не каждый достоен брать уроки у бессмертных.

– Да? – Джингшен захлопал ресницами. – Тогда жители моей родины – самые достойные люди в Шанлу. Наставница много веков назад основала городскую школу, в которой обучает всех детей островов.

– Теперь я правда жалею, что не родился на Туманных островах. – Уголки губ Энлэя приподнялись в улыбке, но взгляд стал еще печальнее.

– А вы всю жизнь живете в Дэнлуне? – поинтересовался Джингшен.

– Нет, я из Анли. Здесь легче заработать… – Энлэй помрачнел, словно не хотел говорить на эту тему.

– Ясно, – кивнул Джингшен. За свою жизнь он научился понимать, когда не стоит о чем-то расспрашивать, а когда следует проявить настойчивость. – Ваша музыка достойна высших похвал! Когда можно будет послушать ее снова?

– Приходите сюда послезавтра. – Музыкант смущенно, но искренне улыбнулся. Он был очень рад, что кто-то наконец оценил его талант по достоинству.

Юноши говорили, пока на дне чайника не остались только засушенные цветы розы и гибискуса, и им показалось, что они знают друг друга уже очень давно. Чайная опустела. Последний гость сидел в углу зала и, откинувшись на резную спинку стула, допивал свой чай.

– Уже поздно, пора домой. – Энлэй встал, зашуршав складками штанов.

Только сейчас Джингшен вспомнил, что так и не нашел место для ночлега.

– Подождите! Вы не знаете, где здесь ближайшая гостиница? – спросил он.

Энлэй сосредоточенно нахмурился:

– В западном квартале. Почти все гостиницы находятся там.

– Мне что, нужно идти через весь город?! – Джингшен схватился за столешницу и приподнялся на стуле. – Ну почему?! – застонал он. – Пока я дойду, перевалит за полночь, а сил совсем нет. Может, переночевать в каком-нибудь саду? Погода еще теплая.

Музыкант задумался:

– Вы можете переночевать у меня. Я живу неподалеку, на восточном берегу. Это лучше, чем сад, но хуже, чем гостиница. Мой дом… очень скромен.

– Спасибо, – выдохнул Джи со счастливой улыбкой. – Надеюсь, кровать в вашем доме мягче, чем койка на корабле.

– Никогда не плавал на корабле, но думаю, что да, – усмехнулся Энлэй.

Джингшен заплатил за чай и суп, пока Энлэй разговаривал о чем-то с хозяином чайного дома – должно быть, он получил плату за свое выступление.

Когда они вышли на улицу, время давно перевалило за час Свиньи¹⁰. Фонарики покачивались на ветру, отбрасывая на лица юношей малиновые отсветы. Энлэй прижал к себе цитру и, подав знак Джи, повернул направо. Стук их обуви – кожаных сапог и черных матерчатых туфель – эхом отражался от стен домов затихшего города. Была середина недели, на следующий день горожанам снова нужно было рано вставать – ловить рыбу, торговать на рынке, обслуживать доки, – и юношам встретились только несколько задержавшихся в чайном квартале гуляк.

Вскоре они подошли к длинной террасе, по бокам которой росли деревья. Листья сверкали в свете полной луны, напоминая россыпь серебряных монет. Перейдя пару улочек, юноши вышли к окраине Дэнлуна. Квартал закончился высокими воротами, украшенными резьбой в виде птиц. За ними спускалась к берегу каменная лестница.

Преодолев последние ступени, слегка запыхавшиеся, они оказались на поросшей травой площадке, чуть дальше были видны песчаный пляж и небольшая хижина.

– Это ваш дом? – спросил Джи, когда до него оставалось несколько десятков шагов. Луна светила путникам в глаза, из-за чего постройку, скрытую в тени, было трудно разглядеть. Песок вперемешку с мелкой галькой шуршал у них под ногами.

– Да, – кивнул Энлэй. В ночном свете он казался еще бледнее. – Когда придем, придумаем, где уложить вас спать. Будете чай?

– Конечно! А есть… – Джингшен удивленно уставился на лачугу с соломенной крышей. Окна и дверь немного покосились, а одна из досок отвалилась, и хозяин прислонил ее к боковой стене. Даже в темноте можно было заметить, что она совсем старая.

– Что? – спросил Энлэй, прищурившись. – Я предупреждал, что мой дом хуже гостиницы. Но я не возьму с вас денег за ночлег. Не спешите с выводами: внутри уютнее, чем снаружи.

– Все хорошо. Но почему такой талантливый музыкант, как вы, живет в таком месте?

Энлэй насупился:

– Я приехал в Дэнлун в начале весны. Первое время было трудно договориться выступать в чайных домах, приходилось играть на площади и возле рынка, как попрошайка… У меня почти не осталось денег, те, что я зарабатывал, уходили на еду и достойную одежду, – он встряхнул длинным рукавом. – Сейчас я пытаюсь накопить на самый дешевый дом в городе. Но на это понадобится много лет, и временно я живу в этой заброшенной хижине. До меня здесь жил старый рыбак, и после его смерти она пустует. Никто не знает, что теперь здесь обитаю я. И хорошо, – Энлэй перешел на шепот. – Никто не приходит собирать налоги.

Джингшен, сбитый с толку рассказом музыканта, вошел за ним внутрь. Дом состоял из двух комнат: в одной была кухня с очагом и низким маленьким столиком, а в другой стояли широкая кровать и шкаф. Украшения, картины и ширмы, к которым привык Джи в доме Ло Фэй, отсутствовали. Фонарь заменяла единственная зажженная Энлэем тонкая свеча, и тень от ее пламени колыхалась и плясала на деревянных досках.

– Как вы будете жить здесь зимой? Не замерзнете? – с тревогой спросил Джи, бросая свой мешок на пол спальни. – И где ваши родители?

– Я уже купил теплую одежду и одеяла. А родители… – Энлэй, стоя в проходе спиной к Джингшену, некоторое время помолчал. – Они остались в Анли. Я сам зарабатываю себе на жизнь. Пойду вскипячу воды и сделаю чай, – сбивчиво, словно торопясь, добавил он.

Юноша ушел, оставив Джингшена сидеть в полумраке комнаты. Сквозь просвет между занавесками были видны холмы, возвышающиеся за городом, и склоны горы Дракона. У Джингшена было много вопросов к любезно приютившему его музыканту. Но тон Энлэя явно намекал, что на некоторые темы он говорить не хочет. Почему талантливый молодой человек уехал из своего родного города, где он тоже мог заработать и где у него есть семья и дом? Почему он предпочитает жить в бедности и одиночестве в разваливающейся хижине на берегу моря? Что привело к этому?

Пока Джи размышлял, из кухни послышался голос Энлэя:

– Идите сюда, пора подкрепиться.

На столе лежали засохшая лепешка и пара яблок. Джингшен сел напротив юноши на покрытую слоем пыли соломенную циновку и посмотрел на него. Свеча отбрасывала тень на лицо музыканта. Сейчас, когда они находились не в изысканно обставленном зале чайной, а в деревянной лачуге, и было слышно только, как тихо шумят волны и кричит какая-то ночная птица, Энлэй выглядел не вдохновленным, а уставшим и одиноким: в обычный жизни, вне выступлений, он снимал свою сценическую маску.

– Держите. – Энлэй придвинул к нему пиалу. – Обычный зеленый чай.

Сделав глоток, Джингшен почувствовал горьковатый вкус трав. При мыслях о новом знакомом у него сжималось сердце. Ему казалось несправедливым, что такой вежливый, способный юноша почему-то вынужден жить в старом доме и питаться дешевой едой.

Они молча поделили лепешку. Хотя она была черствой, внутри тесто еще сохраняло мягкость.

– Давайте перейдем на «ты», – внезапно сказал Джи, прервав молчание. – Мы же теперь друзья?

– Что? Да… Наверное, да. – Энлэй отвел глаза и попытался улыбнуться. Улыбка вышла неуверенной, словно он сомневался. – Можем на «ты».

– Отлично! – обрадовался Джи. – Где мне лечь? В комнате только одна кровать.

– Я посплю на полу, – вздохнул Энлэй.

– Нет, так не пойдет! Тогда давай ляжем вдвоем, кровать широкая. Не переживай, я быстро засыпаю и не ворочаюсь во сне, – засмеялся Джингшен. – Наставница завидует мне. Она часто страдает бессонницей.

– Если бы я прожил на этом свете несколько сотен лет, тоже страдал бы ею, – пробормотал музыкант, заслонив лицо за пиалой.

Перекусив, юноши сняли обувь и улеглись по разные стороны кровати. Постель была значительно мягче, чем на корабле. Джи казалось, что Энлэй чувствует себя неуютно: он сдвинулся на самый край и лежал, не двигаясь.

– Я тут подумал, – осторожно начал Джингшен, перевернувшись на спину, – разве за твою чудесную музыку тебе не должны платить огромные суммы? Золотыми монетами!

Энлэй дернул плечом и печально усмехнулся:

– Понимаешь, людей, которые готовы оценить музыку так же высоко, как ты, немного. Как бы хорошо ты ни играл, тебе будут платить столько же, сколько остальным. – Энлэй помолчал. – По-моему, ты мне льстишь, Джингшен. Неужели тебе правда нравится моя игра?

– Очень нравится! – Джи резко сел и повернулся к Энлэю. – Это самое прекрасное, что я когда-либо слышал. Я бы с удовольствием остался в Дэнлуне и каждый день приходил тебя слушать!

Энлэй перевернулся на другой бок. Его темные глаза блеснули в лунном свете надеждой.

– Рад слышать. А почему бы… – он закусил губу, раздумывая, – тебе не остаться?

– Я не могу здесь задерживаться, – грустно улыбнулся Джингшен. – Мне нужно найти отца.

– Зачем тебе его искать? Что с ним случилось?

– Я хочу найти его, чтобы узнать, кто я такой. – Джингшен пока не мог рассказать, что он сын бессмертного. – Мои родители познакомились в Джучжи. Они влюбились друг в друга и много времени проводили вместе. Но неожиданно отец попросил маму уехать, ничего ей не объяснив, но пообещав, что потом приедет на Туманные острова. По пути домой мама узнала, что беременна. И вот прошло уже… – Джи запнулся, – двадцать лет, а отец так и не приехал.

– А твоя мама не хочет сама найти его? Она писала ему?

– Да, писала, но ответа не было. Мама умерла пять лет назад.

Энлэй вздрогнул и отвел глаза:

– О… Извини. Я очень тебе сочувствую.

– Все в порядке. Она прожила хорошую жизнь.

– А сколько ей было?

– Семьдесят.

– Она что, родила тебя в пятьдесят?! – удивился Энлэй.

– А… эм… – Джи смутился, не зная, как выкрутиться. – Не все заводят семью в молодости.

Энлэй покачал головой и повернулся обратно к стене:

– Понятно. А ты не думал, что твой отец тоже мог умереть?

– Конечно, нет! Он точно жив.

– Разве он не должен быть таким же старым?

– Не знаю, – как можно беззаботнее засмеялся Джингшен, мысленно обругав себя за неосторожность. Не так просто признаться, что именно от отца ему передалась вечная молодость. – Просто уверен, что он жив.

– Хотел бы я быть таким же оптимистом, – вздохнул Энлэй. – Желаю тебе удачи. А теперь давай спать, я очень устал.

Палочка благовоний не успела бы сгореть к тому времени¹¹, как Джингшен безмятежно засопел, и Энлэй понял, почему наставница ему завидовала.