Читать книгу: «Сказание о звере мамонте», страница 3

Иностранцы о сибирском мамонте

Кости мамонтов, находимые в Европе, издревле относили к «допотопным» животным, и строили вокруг них различные предположения об их физическом облике. Например, древнегреческий географ Павсаний отнес гигантский скелет, найденный около город Милета, к гомэровскому герою Аяксу. Философ Эмпедоел, увидев череп ископаемого слона, решил, что это есть череп одноглазого гиганта Полифема. На эту мысль навело огромное носовое отверстие черепа, которое можно принть за глазницу в центральной части лба. Бокаччо – автор «Декамерона», географ Атаназиус Кирхер тоже считали такие черепа принадлежащими если не самому Полифему, то кому-то из его родичей-циклопов. (Танасийчук В. Невеоятная зоология. (Зоологические мифы и мистификации). – М., 2011).

Тема обнаружения костей ископаемых мамонтов в Сибири была настолько популярна в XVII – XVIII столетиях в Западной Европе и России, что не существует ни одного, пожалуй, сочинения путешественников, которые бы ни освещали природный феномен тундрового Заполярья. Поражаясь невероятному обилию костных останков и замерзших трупов гигантских животных, они, прежде всего, интересовались их «зубами» (бивнями), высоко ценившимися на международном рынке.

Юлий Помпоний Лэт (ок. 1480) – итальянский эрудит и глава первого поколения итальянских гуманистов, член Римской Академии наук, – посетив южные причерноморские области Московии, в своих «Скифских заметках» привел несколько интересных сообщений. В том числе о холодных странах и о «чудовищных» народах, живущих вплоть до берегов Северного Ледовитого океана восточнее Уральского хребта. (Юлий Помпоний Лэт. Критические исследования. – «Историческое обозрение». – Т. XVIII. – СПб, 1914). Среди тамошних достопримечательностей он назвал «змеиные зубы»: «В Скифии находят змеиные зубы, по виду вроде слоновьих клыков, но тяжелые и твердые. Их поверхность жестка; находят их в глубине земли. Самих змей нигде не видели. Из них делают горький порошок, который принимают с вином или водой, как противоядие». (Алексеев М. П. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей. – Иркутск, 1941. – С. 69).

Биограф Юлия Помпония Лэта В. Н. Забугин без тени сомнения отождествляет таинственного клыкастого «слона-змея» с мамонтом, бивни которого в ту пору впервые нашли не в Сибири, а в верховьях Дона, на берегу реки. (Забугин В. Н. Ю.П. Лэт.., – С. 91). Исследовавший это место близ города Воронежа академик И. Г. Гмелин нашел здесь целое кладбище доисторических животных, после чего пришел к выводу: останки мамонтов в Сибири и на Дону «одинакового происхождения». (Гмелин И. Г. Путешествие по России для исследования трех царств Отечества. – СПб, 1771. – С. 53, 119). Приехавший туда в 1880 году археолог-забайкалец И. С. Поляков записал местное предание, согласно которому мамонт и есть тот самый загадочный «зверь Индер (Индрик)», представлявшийся россиянам и в образе «великого змея». Однажды тот вздумал перепить реку Дон, но лопнул от жадности, а кости его разлетелись на большое расстояние. (Поляков И. С. Антропологическая поездка в центральную и восточную Россию // «Записки Академии наук», 1880. – Т. XXXVII. – Кн. I. – С. 18). Это напоминает польское предание о драконе Шаркане, пытавшемся утолить внутренний огонь из реки Влатвы. Перепившись, он также лопнул, чем избавил людей от необходимости ежегодно приводить ему в пещеру на холме Вевель молодых девушек в умилостивительную жертву. Я посещал памятник Шарканю перед входом в подземное убежище на берегу реки в центре Кракова и заглядывал внутрь «жилища» мифического чудовища древности. Ничего особенного: обычное подземное убежище древних охотников и рыбаков с сильно закопченными стенами от согревающих костров.

О слоновой же кости, поступаемой в Московию из Сибири, говорит и французский иезуит Филипп Авриль, дважды побывавший в России с целью добиться разрешения на проезд в Китай. (Cahen G. Histoire oles relations de la Russie avec la China sous Pierre la Grand. – Paris, 1912//Bibliographie, – Т. CXLIX; Пирлинг П. Французский иезуит в Москве в XVII ст. – «Русская старина», 1902. – №9. – С. 473 – 485). Получив такое разрешение, он по пути в Китай (1687 г.) записывал от местных жителей всевозможные сведения, которые представили бы большой интерес для Франции. Среди таковых сведений – выгодная торговля мамонтовыми бивнями, которые по качеству и белому цвету превосходили слоновые желтые, привозимые в Европу из Индии. «Кости эти доставляют не слоны, ибо северные страны слишком холодны для этого рода животных, любящих тепло, но особый род водоземных зверей, которых называют „бегемот“ и обыкновенно находят в реке Лене, или на берегах Татарского моря. Нам показывали в Москве много зубов этого чудовища, которые были 10 дюймов в длину и 2 дюйма в ширину в корне. Слоновые кости не сравнятся с ними же ни крепостью, ни белизною, когда притом бегемотовы зубы, при других качествах, имеют еще свойство останавливать кровотечение, если иметь их при себе. Персияне и турки весьма охотно покупают их и так дорожат ими, что саблю или кинжал с рукоятью из бегемотовой кости предпочитают саблю и кинжалу с серебряной и даже золотою рукоятью».

Далее автор коснулся темы современной жизни мамонта. Будто бы это громадное животное до сих пор водится среди снежных пустынь Сибири, и охота на него сопряжена с большим риском для собственной жизни добытчика: «Надобно было угадать ценность этого товара (бивней, – А.Т.) тем людям, которые пустили его в ход, ибо много надобно было им иметь отваги, чтобы решиться на бой с животным, доставляющим его, бой опасный, не менее, чем ловля крокодилов». С ним солидарен и российский исследователь мамонтов Е. Б. Пфиценмайер. (В Сибирь за мамонтом. – М.-Л., 1928. – С. 7 – 15): «Много нужно отваги для того, чтобы решиться на бой с животным, доставляющим кость», и приводит слова русского воеводы Сибири о ловле «бегемотов» в Северном Ледовитом океане.

Сведения об этом воеводе мы находим у того же Ф. Авриля. Им был Смоленский воевода Мусин-Пушкин, ранее состоявший «комендантом Сибири». Тот рассказывал Аврилю, что открытие «бегемотовой кости» было сделано еще русскими казаками по пути в Америку, где те основали первые русские поселения на Аляске. Французский иезуит высоко ценил сведения своего информатора, назвав его «одним из умнейших людей, каких только я видел». Мусин-Пушкин в совершенстве знал все земли восточнее реки Обь, «ибо он долго был интендантом в канцелярии Сибирского департамента». За Обью, говорил информатор, находится «огромная река, называемая Ковойна, в которую впадает другая река, именуемая Лена. В устье первой из них, впадающей в Ледовитое море, есть большой и весьма населенный остров, замечательный ловлей „бегемотов“ – животного водоземного, зубы которого весьма дорого ценятся. Островитяне часто приезжают к берегам моря за ловлей „бегемотов“, и так как ловля их требует много труда и времени, то обыкновенно привозят они с собой свои семейства. Часто случается, что захватывает их здесь вскрытие моря и бедняков уносит неизвестно куда на огромных кусках льду, отделяющихся один от другого». Те счастливчики, коих льдины донесли до берегов Америки, и дали начало населению «московитов» на Аляске. (Алексеев М. П. Сибирь в известиях.., – С. 462 – 465).

Трудно сказать, с каким воеводой Мусиным-Пушкиным встречался Филипп Авриль. Эту фамилию носили многие сибирские воеводы второй половины XVII столетия. Матвей Максимович был воеводой в Туринске в 1652 – 1655 годах, и по окончании службы мог быть назначен в Смоленск, как это нередко бывало с теми, кто хорошо служил в Сибири. В конце XVII в. красноярским воеводой являлся стольник Петр Савич, а в Нерчинске – Федор Петрович, сын предыдущего. Известно также имя Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина. (Барсуков Н. Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления Московского государства XVII в. – 1902. – С. 211, 252; Оглоблин Н. Описание столбцов и книг Сибирского приказа. – Ч. 1. – М., 1895. – С. 56, 249).

Река Кавойна, упомянутая Мусиным-Пушкиным, в старину именовалась Ковыма, открытая русскими около 1641 года. Так, Михаил Стадухин, направленный Якутским воеводой П. Головиным в бассейн Верхней Индигирки, «морем дошел на Ковыму реку». (Врангель Ф. П. Историческое обозрение путешествий по Ледовитому океану. – СПб, 1841. – С. 6 – 8, 13 – 15, 18; Оглоблин Н. Н. Семен Дежнев. Новые данные и пересмотр старых. – СПб, 1890. – С. 13 – 15, 17, 21 и др.; Он же: Восточно-Сибирские полярные мореходы XVII века. – «Журнал Мин. народн. просвещ.» – 1903. – №5. – С. 41). В 1647 году Стадухин нашел за рекой Ковымой залежи «кости рыбья зубу», причем «за Ковымою рекою на море моржа и зубу моржевого добре много». Не следует удивляться и рассказу Мусина-Пушкина о контактах жителей северо-восточных берегов Сибири с Америкой. В свое время эти области соединялись сушей, а позже Берингов пролив не являлся преградой для аборигенных чукчей той и другой стороны. В любом случае в архивных делах Сибирского приказа близко подступающее побережье Америки (Аляски) часто упоминается в отчетах русских землепроходцев как регулярно посещаемые. Что касается «весьма населенного острова», где ловили много «бегемотов», то таковой действительно имеется вблизи устья р. Колымы, и ныне именуется Медвежьим.

Некоторые комментаторы книги Ф. Авриля полагают, что автор-путешественник объединил понятия мамонтовой и моржовой кости. Да и торговый агент России в Пекине Лоренц Ланг (1715) упоминает, что в окрестностях Енисейска и далее к Мангазее «встречается один весьма удивительный сорт костей, находимый по берегам рек и в прилегающих к ним пещерах; похож на слоновую кость», передав местные предания о происхождении мамонта от Индрик-зверя, или единорога. Иные полагают, что речь идет о моржовой кости, но моржи в пресные реки не заходили. А Михаил Стадухин четко разделял бивни мамонта-«бегемота» от «кости рыбья зубу».

Внимание к находимым в земле костям неизвестного животного было так велико, что в 1740 году при Дворе русского царя была строена научная конференция, целью которой было установить, что представляет собой «инроговая кость», доставленная из Сибири в Москву. По окончании ее ученые мужи выработали государю доклад «про единорогих зверей». В нем говорилось: эти подземные животные с головою оленя и ногами слона. Один из тогдашних ученых В. Н. Татищев, написавший целое сочинение «О звере мамонте», высказал мысль о том, что это есть древний слон, а жил в северных широтах из-за более мягкого в старину климата, и погиб, когда он похолодал. Много позже выдающийся французский ученый-натуралист Ж. Кювье, ознакомившись с рисунком Д. Г. Мессершмидта в Иркутске черепа мамонта, сравнил его с черепами современных слонов, и пришел к выводу, что мамонт стоял по своим характеристикам ближе к индийскому слону, дав ему научное имя элефас мамонтеус, что в переводе с латинского означает «слон-мамонт».

Вот его воспоминание 1821 года после ознакомления с рисунком с натуры: «Знакомство с рисунком Д. Мессершмидта, сделанным в 1724 году в Иркутске <…> развеяло сомнения, что мамонт отличен от индийского слона <…>. Эта мысль, которую я сообщил Академии в январе 1796 г., открыла мне совершенно новые взгляды на теорию Земли и побудила меня посвятить себя продолжительным исследованиям и прилежным трудам в течение 25 лет».

Жоржу Кювье было чем гордиться. Мамонт стал первым значимым открытием французского ученого. В январе 1796 года он сделал в Парижской Академии наук сенсационный доклад об ископаемом животном Сибири, как об особом, вымершем виде фауны, отличном от современных слонов. Эта дата считается началом рождения науки палеонтологии. Впоследствии вслед за мамонтом Кювье определил и описал еще более 150 видов «доисторических» животных.

Из доклада Кювье стали известны общие параметры тела мамонта, за несколько лет до того, как в тундре Крайнего Севера была обнаружена его первая замерзшая туша.

Почти одновременно с Кювье к такому же выводу пришел немецкий исследователь И. Блюменбах: да, ископаемые кости и бивни принадлежат не ныне живущим слонам, а их особому вымершему виду, получившему научное название Elephas primigenius – «Слон первоначальный». Современные ученые считают мамонта представителем особого, отличного от современных слонов, хотя и близкого им рода, – Mammuthus. И только к середине XIX века было установлено, что вместе с мамонтами обитали и их генетические предки – мастодонты. Что интересно, мастодонты жили а Северной Америке еще совсем в недавнее время. И тех, и других индейские племена рассматривали современной наземной фауной, не отождествляя их ни с кротами, ни с какими-либо фантастическими подземными монстрами. Американские палентологи склонны винить именно современные аборигенные индейские племена в уничтожении мастодонтов и мамонтов в Новом Свете. (Тихонов А. Н. Мамонт – М.-СПб, 2005).

После отнесения Ж. Кювье сибирского мамонта к роду индийских слонов, интерес к нему в России и Европе еще более усилился. Мамонты – в переписке поэта Вольтера с Екатериной II, мамонты – в дневниках русских и иностранных путешественников по Сибири. Ему посвящались научные трактаты и поэмы, сказки и рассказы… Так начиналась история до сих пор не прекращающихся поисков таинственного зверя, который «всем зверям зверь». Теперь его скелеты имеют за честь приобретать музеи и офисы. О нем снимают художественные и документальные фильмы. Велико желание зоологов получить ДНК, скрестить яйцеклетку мамонта со слонихой и воссоздать потомство былых гигантов Земли. Некоторые современники с гордостью носят фамилию Мамонтовы.

«Всем зверям зверь»

Учреждая свою Кунсткамеру, Петр I охотно принимал поступавшие из Сибири бивни, зубы и другие кости мамонтов, но он мечтал собрать и установить полный скелет во весь его гигантский рост. Щедро финансируя научные экспедиции, он надеялся, что какая нибудь из них доберется до побережья Северного Ледовитого океана и найдет там если не сохранившийся труп вымершего животного (о живом экземпляре для зоопарка он даже не мечтал), то кости всего скелета. Об истинном виде мамонта тогда доподлинно никто ничего не знал, особенно европейские ученые. И только Д. Г. Мессершмидт, как мы рассказали выше, первым оповестил мир о том, что это загадочное животное очень похоже на большого слона, волосатое и с гигантскими кривыми бивнями, и имя ему мамонт, а не Индрик-зверь или бегемот. Впрочем, в этом нисколько не сомневались и русские промышленники, занимавшиеся сбором бивней, и нередко находившие целые замерзшие трупы земных гигантов.

Второй экспедицией по проекту Мессершмидта стала Сибирская (Камчатская) 1733 года по отысканию свободного прохода через арктические льды морским путем от Мурманска до Тихого океана командора Витуса Беринга. Вторую задачу экспедиции – поиски костей мамонтов на снежных просторах тундры – более успешно решал капитан Ленско-Енисейского отряда лейтенант Харитон Лаптев. Именно он с лейтенантом В. В. Прончищевым в 1736 – 1738 годах открыл огромный, на 1000 километров протянувшийся к северу между устьями Лены и Енисея, полуостров Таймыр, о существовании которого почти ничего не знали, как и о Новой Земле. Именно там Лаптев нашел следы реликтовых лесов, тогда как вся северная тундра была совершенно безлесной. Как он писал в своем дневнике, «наехал дерево, вмерзшее в землю, в диаметре толще полфута, над землей два фута вышины». Это случилось на пути собачьего каравана к озеру Таймыр, в 60 верстах севернее верховьев реки Дудыпты. Капитан понял, что подобные пни уже не существующих деревьев свидетельствуют о более теплом в прошлом климате Заполярья. Затем начались находки мамонтовых бивней мамонтов, кои в тех лесах, похоже, паслись. Один такой бивень он выкопал на мысе Св. Игнатия: «Здесь выкопали из земли мамонтовой рог длиною 2 ½ фута». Второй нашли на мысе Фаддея – «здесь мамонтовой рог выкопали из земли, длиною в 4 фута».

Чем дальше ехал по тундре Харитон Лаптев, тем обширнее становились его записи о мамонтах, а которых ему много рассказывали местные полярные аборигены. Вот одна из таких записей: «О тундре, лежащей около озера Таймурского. (Там, где он нашел первый бивень. – А.Т.). По сей тундре, а паче близ моря, лежащие находятся мамонтовые рога, большие и малые. Також и другие от корпуса кости, из которых сыскана в 1740 году в тундре, от моря на расстоянии 4-х верст, вышиною от ватерлинии не меньше 30 сажен в сопке, передняя лопатка. В ней поперек 30 дюймов шириною, а в вышину 10 дюймов. Наверху кости в круге диаметром 8 дюймов. При которой при сем прилагаю абрис». Из этого видно, что Харитон Лаптев имел задание не просто искать кости вымерших гигантов суши, но и описывать и измерять их с научной достоверностью, как об этом требовала Петербургская Академия наук. А доказательством получения «государственного» задания на поиски мамонтов служит специальный раздел в его Отчете по изучению побережий Северного Ледовитого океана – «О мамонтовых рогах». В нем говорилось:

«На сей тундре находятся рога, весом в 10 пудов. А на иных реках здешней тундры из берегов вымывает и целые звери мамонты, с обоими рогами. На них кожа толщиною в 5 дюймов, а шерсть и тело истлели. А протчие кости, кроме помянутых рогов, весьма дряблые. Голова подобно лошадиной, зубы плоские, толстые, не свыше трех дюймов.

Сей зверь мамонт есть, мнится быть, и ныне в море Северном на глубоких местах. Понеже случалося по самым берегам моря находить роги, ничего в землю не врослые, о которых уповательно, волнами выбивает. А по тундре все роги находятся в земле верхним и острым концом, а тупым концом наверху земли.

И по сему вышеописанному, как мамонтовым рогам и плавнику по речкам и в тундре, чаятельно быть в прежних годех водами в море, что всю тундру закрывало водою.

Здешние жители и самоеды рассуждают о лесе сем, будто бы в Ноев потоп наносило сей лес. А звери мамонты прежде потопу были, а потом тела в холодных местах вовсе не истлели. И то невероятно, и от таких людей непонятно». (Троицкий В. А. Записки Харитона Лаптева. – М., 1982. – С. 82, 106, 124 – 125).

Наблюдательность Харитона Лаптева позволила ему правильно предугадать сделанный только столетие спустя акад. А. Ф. Миддендорфом научный вывод о трангрессии (наступлении моря) и регрессии (отступлении моря), имевших место на Севере Сибири в начале четвертичной геологической эпохи.

О научных разысканиях в то время на юге Сибири сенатора и друга Петра I В. Н. Татищева мы говорили выше. Добавим к этому лишь то, что многие на то время находились в плену представления Николая Витсена, который сравнил мамонта с легендарным еще со времен средневековья Индрик-зверем, инрогом или единорогом Библии, волотом древних летописей и сведений из «Голубиной книги». Индрик считался матерью всех зверей, имел голову и хвост коня, а тело рыбы. В «Ветхом завете», напомним, единорог называется «лютым зверем», а «лютый» – один из эпитетов Бога земли. В различных книгах – «Бестиариях», «Физиологиях», «Азбуковниках», «Голубиной книге» место его жительства указывается где-то далеко за морем, глубоко под землей. Но, что важно, подобные фантастические животные рассматривались как существующие в действительности.

Григорий Новицкий, составивший в начале XVIII столетии первое этнографическое описание зауральских хантов и манси, не мог обойти часто повторяемую у них тему о мамонтах. Сделав анализ таких рассказов сибирских аборигенов, он почти не сомневался в реальном существовании мамонта. Мол, о нем «различно разумеют: глаголют же ненцы зверя сего бытии земна, иже влагою земною живет и в пещерах земных обреитается; наипаче в влажных; сухого бо и зрачного воздуха блюдется зело, и глаголють, яко егда киим случаем пещера его опадет, и изьийдеть на воздух, в влажную не обратится пещеру, тогда воздузом скоо убивается и погибает и тако оставляет кости». Относительно «рогов» добавляет: «роги оные крестообразно сложении на себе носяща». (Новицкий Г. Краткое описание о народе остяцком 1715 г. – СПб., 1834. – С. 15 – 16; См. также: Городцов П. А. Мамонт. Западно-сибирское сказание // Ежегодник Тобольск. Губерн. музея. 1908 г. – Вып. XVIII. – Тобольск, 1910. – С. 1 – 4; Потанин Г. Н. Восточные мотивы в средневековом эпосе. – М., 1899. – С. 525).

В других источниках диковинного зверя именовали «великанской земляной крысой», которая не выносит света, и как только высунется на поверхность, то сразу погибает. «Великая загадка землетрясений, – приходит к выводу Витсен, – теперь легко объясняется подземными движениями этой громадной крысы». (Катанов Н. Ф. Голландский путешественник Ник. Витсен и труды его о России и Азии// «Известия Общества археологии, истории и этнографии Казанского университета». – Казань, 1901. – Т. XVII. – Вып. 4).

Некое пояснение образу Индрик-зверя дает христианская традиция, которой придерживались первые исследователи мамонтов. Образ единорога тесно был связан с Девой Марией, потому что прообразом матери Христа в языческом варианте была Великая богиня – дочь Бога Земли, представлявшегося в виде гигантского быка, двурогого или единорогого. Любопытно, что изображение фантастического человекообразного существа с одним загнутым рогом на лбу встречается еще в палеолитическом искусстве Западной Европы.

Вообще, о быке – Боге Земли – существует общемировой цикл мифов, связанных с обустройством Вселенной, пересказывать которые нет необходимости. Нас же интересуют только те варианты, которые говорят о нем, как о божестве водных источников, подземного мира и хозяине царства мертвых. В преданиях нанайцев, к примеру, злой дух, который заманивает людей в болото, носит имя Боко. А болото в древних мифах и поздних поверьях – обиталище сверхъестественных существ. В какой бы ипостаси их не представляли, в них всегда угадывается общий прообраз – первый бог «низа» Вселенной – бык. Древнерусское бука имело значение «пугало для детей» (древнерусское bocca – «привидение») и буга – «низменные берега реки», а река, как мы покажем далее, связывается в мифологии аборигенных народов Сибири с образом обиталища Бога земли и «нижних вод». Южнорусское бугай – это также бык огромного размера. (Голан А. Миф и символ. – М., 1993. – С. 57 – 58).

Только в 1799 году ученые и весь мир получил возможность раскопать тушу старого мамонта на Быковом мысе в районе р. Лены, в 1900 – взрослого животного на р. Березовке, притоке р. Колымы и доставить их в Петербург для изучения. Причем прекрасно сохранившийся мамонт с Березовки явился главной основой для окончательного выяснения облика гигантского сибирского слона, его образа жизни и условий существования в заполярной тундре. Затем были замечательные находки трупов по всему побережью Северного Ледовитого океана, на Аляске, реалистических изображения позднепалеолитического времени на камне, кости и на стенах пещер Западной Европы и Сибири. Выяснилось, что мамонт был одним из основных объектов охоты еще неандертальцев мустьерской эпохи и их более поздних потомков. По своим размерам он был более близок с современным слонам (высота первых особей достигала 3, 5 – 4 метра; затем мамонты обмельчали в силу ухудшившихся природно-климатических и кормовых условий жизни), но были покрыты густой метровой длины шерстью бурого, а в отдельных местах рыжеватого или черного цвета, которые образовывал на плечах и груди свисающую гриву. От арктической стужи мамонта защищала не только эта шерсть, но и толстый слой подкожного жира.

Подошва столбообразных ног была покрыта необычайно твердой ороговевшей кожей толщиной в 5 – 6 см, испещренной глубокими трещинами. Над внутренней стороной подошвы располагалась особоя эластичная подушка-амортизатор типа «тазика» диамтром до полуметра. Благодаря ней поступь тяжелого мамонта была легкой и бесшумной. Над передним краем подошв имелись маленькие ногтеобразные копытца (по 3 на передних конечностях и по 4 на задних). Однако от воздействия влажной тундровой почвы копытца разрастались и, приобретая уродливые формы, явно мешали мамонтам быстро передвигаться. Тем не менее, «осознавая» свой громадный вес, мамонты старались избегать вязких и топких (подобных современным моховым болотам) мест.

Зубы (обычно их всего четыре) весили каждый до 6 кг. Они были приспособлены для перетирания грубой растительной пищи. Они состояли из пластинок, покрытых эмалью, образовавших на жевательной поверхности ребристые желобки с острыми краями, своего рода терку. В течение всей жизни у мамонта сменялось 6 зубов. Из них первые три считались молочными, а три последних – очень прочными, постоянными, коренными. Когда последний зуб полностью стирался, зверь терял способность коромиться и погибал от голода.

Бивни у каждого взрослого животного-самца достигали в длину 4 метра. Вес каждого из них доходил до 110 -150 кг. Они более или менее плавно изгибались, но и престарелых животных концы клыков настолько увеличивались, что почти смыкались или перекрещивались. Следы стирания на поверхности бивней позволяют предположить, что мамонты использовали их для разгребания снега зимой во время поиска корма, а летом – для вырывания корней растений, обдирания древесной коры, выкорчевывания небольших деревьев. Поэтому концы бивней быстро стирались, но обладали постоянным ростом до 1 см в месяц. Часто находят сломанные при жизни и вторично затертые при расчистки травы от снегов бивни. (Тихонов А. И. Мамонт. – М.-СПб, 2005). Для очень старых и немощных мамонтов такие громандные бивни являлись обузой. В древних мифах аборигенных народов Заполярья приведены жалобы старых мамонтов на то, что им тяжело носить свои бивни. В качестве орудия защиты или нападения бивни эти из-за своей сильной изогнутости были малопригодны, но явных врагов из числа мелких жищников у мамонтов не было.

Пищей мамонту в летнее время служили травы, мхи, папоротники; в зимнее – листья деревьев и мелкие кустарники, поедаемые в огромных количествах (более 250 кг в день). Поэтому мамонты, как и современные слоны, вели довольно подвижный образ жизни и часто меняли свое местопребывание в посиках кормовых угодий. Стада мамонтов водились в тундрах, но главным образом на травянистых степях и в лесостепях, поблизости от водоемов. Мамонт хорошо переносил холод, но по ареалу обитания не может быть причислен к таким типичным арктическим животным, как северный олень или песец. Образ жизни и условия обитания мамонтов пока не могут быть убедительно реконструированы. Только по аналогии с жизнью современных слонов и мифологии аборигенного населения Крайнего Севера можно предположить, что мамонты были стадными живтными. Это подтверждают и палеонтологические находки. Например, в Брянской области обнаружено так называемое Севское местонахождение останков погибшей целой семьи мамонтов. Она представляла несколько взрослых самок, полувзрослых самцов и детенышей. В стаде, как и у слонов, был вожак, скорее всего, старая самка. Самцы держались поблизости отдельными группами или бродили поодиночке. Только во время сезонных миграций на север или юг мамонты объединялись в огромные стада.

Сегодня установлено, что волосатый слон, выносящий свирепый холод и снежные бури, появился, конечно же, не внезапно, не в результате генетической мутации. Ближайшие его родичи – африканские (для Европы) и индийские (для Азии) слоны – обитатели тропиков. Проникнув в более северные широты, они стали испытывать на себе суровое дыхание начавшегося Великого оледенения и поэтому их организм начал приобретать адаптивные признаки защиты от холода – густую шерсть на теле. По экстерьеру, строению черепа и зубов, составу крови сибирский мамонт ближе к индийскому слону. Их отдаленные предки – мастодонты – также жили в теплом климате и являлись безволосыми на юге и маловолосыми на севере. Их черепа находят в степных районах Восточной и Западной Сибири. Из ископаемых слонов по строению зубов, черепа и скелета ближе всего к мамонту огромный безволосый тригонотериевый слон, живший в Азии и Европе около 450 – 350 тыс. лет тому назад, которого и считают наиболее древним по происхождению отдаленным предком мамонта. Это было время раннего плейстоцена, приближенного по климату к субтропикам. Даже в нынешнем ледовом северо-востоке Азии и на Аляске росли смешанные листопадные леса, имелись обширные луга и тундростепи.

Поэтому тригонотериевые слоны со временем мало-помалу обрастали защитной шерстью. Имели высоту до 4 метров в холке. Наиболее частые находки их костей на Украине, в Закавказье, Малой Азии, куда мало проникало суровое дыхание Великого оледенения. В музеях Петербурга, Ростова, Ставрополья имеются даже целые их скелеты. В Иркутске я также видел нижнюю челюсть ископаемого слона при черепе позднего мамонта, к которому прикреплены бивни. Находят зубы слонов «мамонтового» типа и в вечной мерзлоте северо-восточной Сибири эпохи раннего плейстоцена. Но почему-то палеонтологи мало говорят, помимо большого роста и обволошенности, о таком важном изменении в облике мамонта от слона, как появление маленьких и толстых ушей вместо тонких и длинных «опахал» южных слонов. В тропиках такими ушами слон в жаркую погоду обмахивает себя как веером, а в Заполярье они бы отморозились в первую очередь. Маленькие же уши, покрытые шерстью, как раз подходят для местного сурового климата.

В науке тригонотерия принято называть «степным мамонтом», потому, что он обитал в раннем плейстоцене Евразии и Северной Америки в остепненных районах. В Северной Америке его иногда называют «императорским слоном». Они еще были плохо приспособлены к холоду, почему в конце среднего плейстоцена в Евразии его сменяет шерстистый мамонт, одетый в теплую «шубу». В более теплых южных районах Америки им стал так называемый колумбийский мамонт. В конце плейстоцена сибирский мамонт жил в Америке вместе с колумбийским собратом вплоть до вымирания.

Известным российским палеонтологом А. В. Шером (1974) была выдвинута гипотеза о том, что родиной шерстистого мамонта был Север Сибири, а еще точнее – Северо-Восток (или, как его называют – Западная Берингия). Базируясь на проверенных геологических данных, ученый показал, что наиболее древние останки этого вида мамонты известны из долины реки Колымы. Оттуда первые мамонты расселились в Европу и Северную Америку по мере усиления ледникового наступления. (Тихонов А. Н. Мамонт. – М.-СПб, 2005).