Читать книгу: «Красная комната», страница 6

Глава

IX

«Откровение»

В квартире Доброва витал тяжёлый дурнопахнущий воздух, будто помещение не проветривалось несколько дней. Помимо кухни была лишь только прихожая и зал, где как раз исполнитель желаний проводил свои сеансы. Всюду витала осязаемая пыль, от которой хотелось чихать. Как ни странно, в «кабинете безвозмездной помощи» не горел тусклый красный свет, стояла только гробовая тишина. Трое сотрудников отряда «Чистки» отделились, чтобы осмотреть небольшую кухоньку справа, а основная группа продвинулась прямо, до конца отворив приоткрытую дверь. Волков быстро зашёл в комнату и опешил. Случилось то, что он не предполагал. За своим рабочим столом, на мягком удобном стуле, сидел Добров с откинутой за спинку головой.

– Добров! – крикнул следователь.

Тот не подавал никаких признаков жизни. Несколько сотрудников хотели пройти вперёд, но майор остановил их и сказал:

– Не надо тут ничего топтать. Он мёртв. Нужны два эксперта-криминалиста с моего отдела. Оставим здесь всё в первоначальном виде.

Особая группа «Чистка» в составе десяти человек разбрелась по коридору и кухне. Николай Алексеевич взял стул, поставил его у двери в кабинет и приказал двоим:

– Идите к рации в машине, свяжитесь по нужной волне с моим следственным, пусть сюда приедет Гриша Потапов и Дима Соколов, скажите, что мой приказ.

– Есть!

Эксперты в белых халатах, прибывшие на место, поставили свои рабочие чемоданчики, надели медицинские перчатки и шагнули в комнату. Первым делом оба специалиста приступили к осмотру тела и пространства вокруг него. Один из мужчин проверил пульс и констатировал смерть Доброва, а второй, достав планшет с большим листом, принялся рисовать схему комнаты и расположение тела покойного.

– Вы, хотя бы вслух говорите, что там, – попросил Волков.

Эксперт, рисующий схему, достал большую линейку и отмерил расстояние трупа от ближайших предметов.

– Так, убитый находится в тридцати сантиметрах от рабочего стола.

– Тело найдено сидящим, правая рука опирается на левое бедро, а вторая рука свисает, – добавил эксперт, занимающийся непосредственно Добровым. – Ноги в свободной форме, соприкасаются ступни. Одежда в порядке, небольшие следы крови замечены только на воротнике рубашки и задней стороне пиджака.

– Куда его ранили то? – не выдержал следователь.

– Подождите, товарищ майор, подождите. Он от вас не убежит, а нам нужно составить записи по форме. Продолжим.

Мужчина поправил очки и нагнулся. Из-под стола прозвучало:

– При проверке кварцевой лампой замечено, что иных выделений на теле и следов крови на полу нет. Так и запишем…

Его помощник, окончивший полное описание и месторасположение тела сказал:

– Ну что, Иваныч, теперь надо его доставать, я всё записал.

– Ох, ну давай.

Мужчины осторожно взяли труп и положили его на пол. Во лбу убитого виднелся небольшой кровавый след, как от выстрела, но гораздо меньше привычного в несколько раз. Экспертиза продолжилась. Гриша, как его звал майор, специальным инструментом раздвинул веки покойного и сказал:

– Иваныч, записывай. При анализе роговиц глаза замечены пятна Лярше, свидетельствующие о том, что смерть наступила более пяти-шести часов назад. Кхм…

Тело повернули набок, достав два необычных термометра. Тот же эксперт продолжил:

– Температура в помещении двадцать четыре градуса.

Аркадич поместил второй градусник в нужное по правилам место и выждал пять минут, что-то обсуждая со своим напарником.

– Получается, он убит шесть часов назад? – спросил следователь.

– Сейчас узнаем точнее, – ответил специалист, вытаскивая градусник. – Иваныч, пиши. Ректальная термометрия подтвердила предположение, время смерти гражданина Доброва наступило шесть часов назад, точнее в четыре утра по московскому времени. Это же подтверждает мышечное окоченение и время появления трупных пятен.

Судмедэксперты снова повернули тело на спину. Иваныч, достав другой бланк, принялся заполнять под диктовку сведения, которые начал перечислять коллега.

– Мужчина, предположительно шестидесяти лет, рост сто восемьдесят сантиметров, нормального телосложения, голова средняя, волосы короткие, жёсткие, седые.

Далее сотрудники занялись осмотром целостности кожного покрова, костей и выписали вердикт, что никаких иных повреждений кроме как черепно-мозговых не обнаружено. На последнем они остановились особенно подробно:

– Выстрел пришёлся в лобную кость черепа, пуля прошла навылет через затылочную кость. Диаметр ранения четыре миллиметра…

Оба сняли очки и посмотрели на Волкова, который и сам ничего не понял.

– Товарищ майор, из чего это его так шмальнули, что такой мизерный след остался?

– Сам ума не приложу. Никогда не видел ничего подобного…

– Так и мы не видели. След похож на пулевой, но это невозможно…

– Сделайте пока что всю работу, потом разберёмся.

Оперсотрудники закончили работу с телом и занялись осмотром окружения, выискивая улики. Продолжалось это долго, так как кроме одной зацепки ничего более найти не удалось, что было почти ничтожно для раскрытия и поиска убийцы.

– Николай Алексеевич, кроме следов ничего нет. Они принадлежат мужчине, сорок пятый размер обуви. Шаг широкий, не хромает, подошва обуви без деформации, скорее всего новая. Похоже, всё…

– Скажите хоть откуда стреляли.

Иваныч подошёл к правой книжной стенке перед рабочим столом и показал место, где обрывались следы.

– Вот тут он выстрелил, пуля, или что-то ещё, прошла навылет, пробила комнатное и балконное стекло. Мы поищем, чем его могли убить, но скажу сразу- скорее всего ничего не найдём.

– Понимаю. Пакуйте тело. Аркадич, вскрытие когда начнёшь?

– Думаю завтра утром. Основное мы зафиксировали, а дальше никаких значительных изменений в трупе не будет до завтрашнего утра. Начну я часов в семь, подъедете?

– Обязательно. И ещё. Никого не пускать, кроме генерала Цинёва. Скажи, что дело особо секретное, сегодня поставлю на дело печать.

– Слушаюсь!

– А мне что делать? – спросил Иваныч.

– А ты, Гриша, забудь это дело как страшный сон. Сегодня ты провёл весь день с женой и детьми, ходили на природу. Я ясно выразился?

– Да, ясно, товарищ Волков.

К вечеру в служебную квартиру раздался звонок. Особист, отойдя от стола с кучей новых бумаг и копиями осмотра места преступления, побрёл к своей двери. Посмотрев в глазок, он наспех пригладил волосы и открыл дверь.

– Вижу, встречаешь меня при параде! – усмехнулась Юля, смотря на полосатые трусы майора.

– Ё моё, минутку, – ответил мужчина и побежал к креслу, на котором висели спортивные штаны. – Ты заходи, заходи, замерзла?

– Нет, ты подослал ко мне хорошего таксиста. Вовремя приехал, хорошо довёз, правда глаз с меня не сводил.

– Ну, ему это характерно. Завтра придушу, – улыбнулся особист.

Он натянул на свои, не обделённые мышцами ноги штаны, сменил майку и подошёл к возлюбленной. Они очень ждали эту встречу. Волков крепко обнял женщину и грубо прижал к себе.

– Коленька, погоди, я же тортик принесла.

– Да, точно, пошли положим его на кухне.

Как только Юля положила на нужное место свежий киевский торт, майор развернул её и посадил на стол. Из-под задравшейся юбки оголились красивые ноги, обтянутые чёрными чулками. Влюблённые бросились друг на друга, не жалея поцелуев. Майка особиста упала на стул. Туда же и полетела белая блузка, без которой женственное тело красотки стало ещё более сексуальным. Она крепко обняла Волкова ногами, плотно прижав его к себе. Когда он целовал её плечи, ногти партнёрши сильно вцепились в его широкую голую спину. Её дыхание сковалось смесью возбуждения и желания. Томные звуки, исходящие из женских уст, пробуждали волну чувств уже не одинокого мужчины. Только с ней он мог снять тяжёлый груз работы, забот и переживаний. С ней он мог вести себя не как майор, а как Колька – обычный влюблённый мужик, которому не нужно ни перед кем стесняться. С Юлей особист был другим. Настоящим. Для таких мужчин как он всегда нужна женщина, с которой можно душевно побыть вдвоём, сняв с себя маски официальности, жёсткости и советской дисциплины. Даже льву – царю зверей, прилично вести себя не по статусу со своей львицей. Поцелуи, начавшиеся на её плечах, плавно перетекли к оголившейся упругой и возбуждённой груди. Она задирала от удовольствия голову вверх, открывая свой ротик с ярко-красной помадой. После пяти минут разогревающих ласк, на ней остались только чулки, а на нём совершенно ничего. На фоне тихо играл радиоприёмник, и тонкие звуки Шопена пронзали не только кухню, но и пылающие сердца двоих родных людей. Его нежные и приятные движения вынуждали её оставлять на горячей спине кровавые следы, которые Волков даже не чувствовал. Женщина закинула на него правую ногу, а левую он грубо прижал к столу. Движения стали жёстче и быстрее. Соседи, живущие рядом, по привычке принялись бить металлическими ложками по трубам, прося шумную компанию быть чуточку тише. Они совсем не обращали на это внимание. В какой-то момент их звуки приглушили самого Шопена, а её приятная сковывающая дрожь заставляла звенеть кружку на столе, в которой была трясущаяся от вибраций ложка. Юля, достигнув пика наслаждения, с пугающей силой сковала ногами и руками тело мужчины, передавая ему хаотичную мощную дрожь, которая уничтожала остатки сил, делая ноги ватными и не совсем прямоходящими. Видя происходящее, майор так же крепко обнял её, завершив это чудесное взаимодействие страсти и блаженства.

Юля, поправляя свои растрёпанные черные волосы, взяла кухонный нож и сняла с торта белую картонную коробочку, стянутую жгутом. По кружкам разлился горячий свежий чай, вносящий новые ароматы к уже имеющимся. Девушка осторожно разрезала торт на восемь частей и положила себе самый тонкий на десертную тарелку.

– Как прошёл рабочий день, любимый?

– Сложно. Очень. А ещё больше непонятно.

– Как это, непонятно?

– Вот что бы ты делала, найдя труп загадочного человека, убитого ещё более загадочным и неведомым способом, без следов и улик?

– Наверное, я бы продолжала искать, – сказала девушка и пригубила кружку.

– Вот и мне надо как-то искать. И беда-то не в этом, это очень занятно, беда в том, что все звенья цепочки замкнулись на одном человеке, а его больше нет, – задумчиво сказал Волков, который даже не отпил чай и не попробовал кусочек торта.

– Думаю, ты точно справишься. Надеюсь это не опасно. Может быть поешь?

Майор отделил часть торта и положил её в рот.

– Не знаю, опасно это или нет, но я точно знаю, что я в чёртовом тупике. Завтра утром поеду на вскрытие.

– Того самого загадочного человека?

– Да.

– И как ты это всё выдерживаешь. Меня от таракана выворачивает, а ты спокойно смотришь на такие вещи…

– Излишки профессии, дорогая.

Будильник прозвонил ровно в шесть утра. Юля, закинув свою подушку на голову, попыталась продолжить спать. Волков наспех перекусил кусочком киевского торта, оставил дубликат ключа на тумбочке возле кровати и вышел во двор. Там стояла его «Ява», которой уже больше двух недель не представлялось возможности доставить удовольствия хозяину. Ножевое ранение в руку заживало долго, поэтому управлять мотоциклом было не только затруднительно, но и опасно. Выйдя через дворы к большой улице, он сел к таксисту и направился в свой следственный отдел.

Морг находился в подвале здания. Там было прохладно, одиноко и немного жутковато. Волков вошёл в кабинет судмедэксперта, который уже был во всём обмундировании и заполнял какие-то бумажки. Вокруг всё было сделано из двух видов квадратной плитки. Из той, что побольше, да попрочнее, выложили холодный пол, а стены украшала, если можно было так сказать, небольшая, белая, глянцевая, квадратная плитка. Помещение было небольшим и состояло из двух комнат. В первой лежали трупы, там было особенно прохладно, называли её «приёмкой». А вот вторая была куда интереснее. В ней располагался деревянный рабочий стол, у стены стояли стеллажи с сотнями папок, а в центре выделялся стальной стол с душевым краном. Рядом с ним соседничал столик с стерильными стальными ёмкостями, в которых лежали чистые инструменты, готовые к работе. Сверху над столом горела большая круглая лампа.

– А, товарищ Волков? Сейчас приступим. У меня уже есть для вас кое-какие сведения. Хочу узнать ваше объяснение…

– По поводу чего?

– Готовы результаты дактилоскопической экспертизы. Вот, посмотрите какие у него отпечатки пальцев!

– Что за чертовщина… Это не ошибка?

– Нет, проверял много раз, что скажите?

Оказалось, что отпечатки пальцев Доброва были не такие, как обычно. На них не было причудливых завитков и линий. Вместо них подушечки пальцев покрывались параллельными полосками различной толщины.

– Таких папиллярных узоров не существует, – удивлённо сказал Волков.

– Вот и я о том же! Вы просто обязаны оставить мне это тело для диссертации. Наконец-то я наткнулся на какую-то необычную аномалию!

– Аркадич, ты думаешь, что это какая-то мутация?

– Да, скорее всего. Жаль у нас нет о нём никакой информации, ни о его детстве, ни о родителях и родственниках. Могли бы и их проверить.

– Так, ладно, давай пока оставим вопрос отпечатков и приступим к вскрытию.

– Слушаюсь, сейчас, пару минут.

Судмедэксперт начал подготавливать нужные инструменты для вскрытия. Он натянул в два слоя хирургические перчатки, взял скальпель и начал разрезать всю одежду на убитом. Тело уже было остывшее, трупно-жёлтое с синевой. Оголив всё тело, двое тщательно осмотрели его. Каких-то необычных подробностей найдено не было.

– Приступаю к вскрытию, – сказал Аркадич и прикоснулся скальпелем к волосистой части головы.

Он сделал горизонтальный надрез, подковырнул часть кожи и натянул её вперед на лицо, оголив часть черепа. После манипуляций с оставшейся половиной, перед мужчинами предстали оголённые кости. Далее, судмедэксперт взял пилу, зафиксировал голову и принялся распиливать череп у височных костей. После того, как разрез обогнул в начальную точку через затылочную кость, Аркадич методично подцепил крюком отрезанный фрагмент и оторвал его, словно крышку. Начался осмотр полушарий мозга. По замечанию специалиста, извилины у этого экземпляра были значительно больше средних показателей. После чего, просунув руку под лицевые кости, врач оттопырил на себя мозг, а после нескольких чётких движений скальпелем, орган был извлечён из черепной коробки.

– Вот входное отверстие, так прошла пуля. Смерть была моментальная, – сказал Аркадич и закончил исследование мозга.

– Начинаем работу над органами брюшной полости и шеи, – коротко сказал тот и быстро сделал надрез от шеи до лобка, обходя пупок слева, дабы не задеть печень.

– Ну и мерзость, – сказал Волков, смотря на происходящее.

– А что поделать, потом верь людям, говорящим о богатом внутреннем мире, – пошутил приевшейся шуткой врач.

– Смешно, Аркадич, очень смешно. Особенно сейчас.

– Ладно, давай расскажу другую, – предложил тот, и углубил уже сделанный надрез в области брюшной полости, чтобы не задеть кишечник. – Профессор института принимает выпускной экзамен у студента и говорит: «Хорошо, а теперь, молодой человек, нарисуйте-ка нам окружность» и протягивает ему циркуль. «Спасибо, без циркуля справлюсь» – говорит тот. Нарисовал он, значит, от руки, идеальную окружность. Профессор очки поправляет и глазам своим не верит. Затем говорит: «Интересно, как это у вас так получилось, товарищ студент?». А он ему знаешь что, Николай Алексеевич?

– Что? – спросил противным голосом следователь, посматривая на выпирающие кишки Доброва.

– А студент отвечает: «Дык это ж я, ё моё, в армии два года ручку мясорубки крутил!» – ответил с предвкушением реакции Волкова судмедэксперт и засмеялся.

– Забавно, – сухо ответил майор. – Вы там поосторожнее.

– Эх, суровый вы человек, стальной! – сказал Аркадич и подрезал мышечную ткань грудной клетки с двух сторон от разреза, оголив рёбра необычного человека.

– Кто ещё стальной, – добавил Николай, искоса посмотрев на увлечённого коллегу.

– Ну, а что вот? Доброву уже всё равно, что там с его телом вытворяют два человека, один из которых мясник. А вот последнему совсем не всё равно. Ого, посмотрите-ка на рёбра…

Аркадич замер и срезал с костей больше ткани, дабы лучше осмотреть строение скелета покойного.

– Странно. У него рёбер меньше, и они шире обычных. И вот тут, посмотри, тело скелета грудины странное, чёрное, а остальные части нормального. Ничего не понимаю, но радуюсь! Это какое-то открытие. Кем был этот Добров? – спросил патологоанатом.

– Так, ты подожди, дай зафиксирую, – сказал майор и сфотографировал строение скелета на свой новенький фотоаппарат «Зенит». – Он исполнял желания людей.

– В самом деле?

– Да. Ты, случайно, кристалла при нём никакого не находил? – вспомнил особист.

– Находил, возьми на столе.

Оперсотрудник взял неизвестный камень и положил в карман своего плаща. Специалист по вскрытию схватил пилу и сделал распилы по рёберным хрящам, отделив центр грудины. Как только из скелета удалилась та самая странная чёрная часть, случилось непоправимое, чего за свой двадцатипятилетний стаж никогда не видел Аркадич. Вся кровеносная система, вены, артерии, капилляры, и всё то, где находилась кровь, окрасились в чёрный цвет. Из тела начали выходить непонятной природы газы, которые начали вызывать удушье. Оба сотрудника, почувствовав ярко-выраженное недомогание, бросились из морга и выбежали в коридор.

К трупу они смогли вернуться лишь через два часа, когда по вызову Волкова к моргу подошла группа в биохимических защитных костюмах, один из которых достался следователю. На столе, где ранее лежал труп, остались только гнилостные ошмётки. Ни костей, ни зубов, никаких других остатков, которые тяжело расщепляются.

– Спасибо, что отреагировали, товарищи. Можете быть свободны, – сказал майор, чтобы избавиться от лишних глаз. – По своей неопытности, я нечаянно разбил опасные реагенты. Вызову потом ребят, чтобы всё устранить. Ну, вы идите, идите. Это приказ.

Зеваки, которые приехали по вызову, так и ушли, абсолютно ничего не поняв. В морге остался только особист и пребывающий в состоянии шока Аркадич.

– Ты это как-то можешь объяснить? – спросил у коллеги следователь.

– Нет. Я, пожалуй, уволюсь…

– Постой, нам надо разобраться в этом.

– Чую я, что есть вещи, в которых лучше не разбираться, Николай Алексеевич…

– Ты мне нужен, ты очевидец, и можешь выдвинуть хоть какие-то научные гипотезы. Как же твоя диссертация?

– Диссертации конец. Нет тела, ничего нет. А фотографии странных отпечатков пальцев сошлют на подделку. Нет, Алексеич, я предпочту делать вид, что ничего не видел…

– Мне тоже страшно, но пойми, мы столкнулись с чем-то, чего не можем объяснить!

– Поэтому я предпочитаю это «что-то» не объяснять. Ты сам всё видел. Человеческое тело на такое не способно. И оно вообще не такое, чёрт побери! Двадцать пять лет я каждый день резал людей, но что бы такое!

Чудным образом, судмедэксперт гаснул на глазах. Он уже перешагнул ту грань нормальности и деформации разума. Сняв защитную маску, фартук, халат и перчатки, Аркадич бросил всё это дело перед собой на пол и истерично засмеялся.

– Ты это, прекращай, жутковато смотрится… – попросил Волков.

Тот не слушал. Его смех не прекращался. Картина была достаточно колоритная и до мурашек пробирающая жутью. Кафельный пол. Квадратная белая плитка. Валяется окровавленная после вскрытия одежда. На стуле в окружении трупов сидит вмиг обезумевший старик, который не прекращает смеяться.

Бригада психиатрической помощи прибыла быстро. Они осторожно забрали Аркадича, который практически не моргал, а только смеялся, вылупя глаза. «Надеюсь всё это сон, и я сейчас просто проснусь с Юлей в тёплой постели и поеду на вскрытие» – обнадёжил себя особист. Чуда не произошло. Это была реальность.

Волков сидел в своей квартире за рабочим столом. По окну бил сильный ночной ливень. Часы показывали полночь. Рядом с ним сидела Юля, которая до конца не могла поверить в то, что услышала от своего любимого, когда тот вернулся домой, совершенно безмолвный и опешивший. Он поцеловал её, сломав сигарету, которую хотел закурить.

– Больше не курю, Юль, – сказал майор, глядя в мокрое окно.

– Давно я хотела от тебя это услышать…

– А чего не сказала?

– Пыталась принять тебя таким, какой ты есть, не переделывать же тебя насильно.

– Знаешь, в какой-то степени иногда полезно корректировать друг друга. Разве не этим занимаются муж и жена на протяжении своей совместной жизни?

– Не только этим, – посмеялась девушка. – С каких это пор я твоя жена?

– Да это я так. Планы вслух…

– Ого! – радостно сказала Юля.

В час ночи, под звуки сильного непрекращающегося дождя, Волков достал свой отдельный чистый дневник, который хранился для особого случая. Перед ним предстала девственно чистая первая страница, которую всегда хочется заполнить чем-нибудь важным. Он вытащил стальную ручку, посмотрел на лежащий перед ним кристалл Доброва, и начал писать:

«7 ноября 1982 года

Меня зовут Волков Николай Алексеевич. Я начальник следственного управления КГБ СССР. Пишу всё ещё в здравом уме и рассудке. В ходе расследования дела под названием «Шарлатан», звенья загадки привели к личности, с которой всё и началось, что весьма логично, и даже правильно. Оказалось, что Добров (имя его было так и не установлено) не шарлатан, а самый настоящий уникум, происхождение которого я не могу объяснить. Помимо дара исполнять желания, который уже не поддаётся какой-то научной критике и здравомыслию, этот «человек» не оставил после себя никаких документов, кроме как уголовного дела в моём кабинете, под грифом секретности. В ходе расследования, тело Доброва было найдено мертвым. Причина смерти – умышленное убийство неизвестным оружием. Убийство без лишних следов и зацепок. Первое, кому нужно было его убивать? Кому он мешал? За что его вообще можно было убить? Недоброжелатель, конкурент или кто-то ещё? Вопросов слишком много, а ответа ни одного… Второе, можно ли назвать деятельность Доброва незаконной или морально-этически недопустимой? Вряд ли. Исполнение желания не закреплено в законодательстве СССР. Если он не знал, к чему приводит его деятельность, то он чист. Как добрый самарянин, он всего лишь хотел добра, не прося ничего взамен.

Наконец, третье. Вскрытие. Помимо нетипичного расположения папиллярных линий пальцев, Добров имел отличающийся от человеческого строения скелет. В ходе экспертизы, при повреждении грудины и грудной клетки, тело самоуничтожилось ядовитыми парами, смесями кислот и иными неизвестными веществами. Самый главный вопрос терзающий мою душу: «Так кем же был этот самый исполнитель желаний?». Ни ангел, ни демон, разве что какой-то представитель ранее неизвестной расы, живущей среди нас, но это сущий бред. Тогда как всё объяснить? И надо ли?

После посещения единственного свидетеля произошедшего – Аркадича, я понял, что этот самый человек уже не тот, кем был раньше. От его постоянных попыток суицида и редко прекращающегося хохота, мой знакомый, а в прошлом преподаватель, Владимир Петрович, был вынужден назначить Аркадичу ряд препаратов и терапий. Он меня не узнает, на все вопросы отвечает смехом или полным игнорированием.

Что же касается меня… Продолжу ли я свой путь? Начну ли я это расследование вновь? Не знаю… Что-то мне подсказывает, что лучше иногда оставаться в неведении. Как некогда говорил известный мудрец: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». Может быть он прав?

Думая о Доброве, я поймал себя на одной мысли. Ведь в каждом из нас есть та самая красная комната, в которой мы как пациенты сидим и мечтаем о том, чтобы все наши желания сбылись. Просим об этом у кого угодно, кто во что верит. И этот кто-то сидит такой, смотрит на нас с улыбкой, как на детей, и спрашивает: «А оно тебе надо, Коля?». А ты ему в ответ: «Конечно же надо! Мне же лучше знать!». И никто ведь так и не признает, что ничего он не знает. Многие наши желания не должны исполниться, нам же во благо, чему пример история с Добровым. На миг в нашу жизнь проникла та самая красная комната, находящаяся в головах у каждого, где мы просим порой такие страшные вещи, о которых и сказать другим стыдно. А результат… Что уж там, далеко смотреть и не надо. Так что, пускай сбывается то, что должно сбыться».

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0. https://pixabay.com/ru/photos/документ-бумага-бывший-военный-1665225/ Автор: Mypixhell.