Читать книгу: «Бег на цыпочках по краю. Как быть, если жена и любовница стали подругами», страница 4

Цифры давления мисс Марпл

С трудом протиснувшаяся в дверной проем одутловатая пенсионерка Копилкина огорошила доктора едва ли не с порога:

– Илья Николаич, мне больше не к кому обратиться, тока вам и могу рассказать, не доверяю я энтому упитанному майору… Его ить не было в ту минуту в парке-то, а я была, значитца, аккурат по тропинке шла к остановке… Ну, к энтой, как ее… троллейбусной.

– Во-первых, здравствуйте, Евстолия Фотиевна, – решил слегка задуть пышущее негодование местной мисс Марпл доктор. – А во-вторых, у меня сейчас нет ни минуты свободного времени, чтобы с вами это обсуждать, уж извините. Давайте ближе к цели вашего визита. Как самочувствие?

Наткнувшись на докторский игнор, как слепой – на урну посреди дороги, Копилкина оперлась о стул, на котором обычно сидят пациенты, занесла над ним свое левое бедро, чтобы усесться, но так и застыла, словно вдруг засомневалась – нужно ли ей это.

– Вы чаво!.. Подозревают ить вас, наскоко я в курсе. Энтот упитанный майор тока про вас и спрашивал. Тока про вас, ни про кого больше. А я знаю, что энто не вы взрывчатку подложили. В кабриолет энтого, который… тудысь его… Из кабинета вашего, значитца…

Ниночка при этих словах прыснула в кулачок, на что пенсионерка выстрелила в нее взглядом из-под нависших век, словно зенитками из ущелий.

– И что, многие так думают? – чувствуя, как внутри поднимается волна негодования, готовая вот-вот выплеснуться наружу, спросил Илья. – Ну, что я подложил взрывчатку… в машину Барсукова.

Пенсионерка наконец уселась на стул, расправляя многочисленные складки как на лице, так и на одежде, при этом мимоходом бросив медсестре:

– А ты, милочка, вместо того, щоб, значитца, в кулачок сморкаться, выпиши-ка мне «Кавинтон форте» и «Варфарин», как обычно. И времечко-то не теряй, тама люди ждуть.

– Так что вы мне хотели сообщить? – поинтересовался доктор, закрепляя манжету тонометра на плече пациентки.

Зыркнув глазами по сторонам, словно в кабинете их могли подслушать, местная мисс Марпл начала полушепотом:

– Такого диковинного пса я у нас во дворах не видала, ей-богу. Морда умная, белая, уши… срыжа, висят, лапы здоровенные. Одним словом, красавец! Мужику-тось длинноволосому позвонили на мобильник, он пса-то и отпустил… Гад ползучий… Пес-то как помчится на меня, как помчится… Ну, я… как заору! Меня чуть не опрокинул, я потом с полчаса корвалолом да молитвами спасалася. А хозяин – мужик энтот, явно бутафор, явно. В парике то бишь.

Пока накачивалась манжета, Илья взглянул на медсестру:

– Ты что-нибудь поняла?

Та решительно замотала головой.

– Ну… какие вы непонятливые… оба, – недовольно пробурчала Копилкина, подстегнув собственное давление тем самым раза в полтора. – Я же вам объясняю, мужик с собакой в парке гулял, в парике и очках – явно был артистом… Первый раз я видела и его, и собаку евонную… Красивушшую! Загляденье просто!

– И что? При чем здесь взорванный джип? – спросил Стерхов, начиная терять терпение. – Пусть загримирован, пусть собака красивая, у нас тропинки не купленные, платить за прогулки по ним не надо. Мало ли собачников у нас?! Мог и из соседнего двора кто-то забрести.

Копилкина взмахнула руками так, что едва не стащила работающий тонометр со стола:

– Дак вы ж слово мне не даете вставить! Ироды! Я же говорю, позвонили ему, он сразу собаку и отпустил. Команду ему дали! Она помчалася на меня… Чуть не уронила. А мужик-то исчез куда-тось. А потом взрыв-то и грянул. Но я уж дома была, корвалолом отпаивала себя. Он взрывчатку и подложил, как пить дать!

– Откуда у вас такая уверенность? – спросила Ниночка, выписывая рецепты. – Может, он побежал свою собаку догонять.

– Дак собачка-то отвлекла мое внимание, чтобы энтот, значитца, в парике, свое темно дело и сделал. Он ее специально отпустил! Я же говорю, отвлекающий энтот… как его, маневр.

От напряжения на лбу пенсионерки выступили капли пота. Чтобы не усугублять ситуацию, Стерхов почти приказал:

– Раздевайтесь, Евстолия Фотиевна, мне вас послушать надо.

Копилкина сначала взглянула с недоумением на доктора, дескать, я тебе такое рассказываю тут, распинаюсь, можно сказать, а ты, бюрократ эдакий, знай свое требуешь… Потом вздохнула тяжело и принялась расстегивать кофточку.

Заноза в сердце «разведчика»

Где-то за полчаса до окончания приема, когда доктор с медсестрой валились с ног от усталости, в дверь заглянул Василий Щеглов, в просторечии Васька-разведчик. Надо признать – большой мастер «наводить тень на плетень». Илья тотчас отметил, что на заглянувшем была серая импортная стеганая куртка с вельветовым воротником. Где доктор раньше мог ее видеть? На ком?

– Илья Николаич, извиняюсь, мне бы с вами побазарить тет-а-тет, перетереть, так сказать, накоротке.

– О господи, – осуждающе покачал головой Стерхов. – И когда ты свой жаргон за дверями поликлиники оставишь? Сначала отложи карточку, зайди полностью, а не наполовину, поздоровайся как приличный человек, а уж потом излагай суть проблемы.

«Разведчик» усмехнулся, оставшись в прежней позе, лишь бросил неприязненный взгляд на Ниночку:

– В том-то все и дело, гражданин начальник, что если нас с вами наедине не оставят, то резона заходить мне вроде как никакого нет. И карточку откладывать совершенно ни к чему, уж поверьте. Дак я не понял: мне уходить или остаться?

Доктор был в курсе, что зону варикозные ноги Щеглова ни одного дня не топтали. Нахватался словечек блатных из сериалов криминальных. Ну, еще, может, друзья, вернувшиеся из мест не столь отдаленных, кое-что подбросили. Вот и весь, в принципе, арсенал.

А уж гонору-то, гонору у мужика! Как будто коронован на сходняке авторитетов всея Руси. И как сбить эту спесь с «разведчика», Илья не представлял. Оттого и буркнул сквозь зубы:

– Тебе не кажется, что ты позволяешь себе лишнего?

– Это касается вас, Илья Николаич, – загадочно улыбнулся «разведчик» и подмигнул. – Точнее, вашего участия в одном известном событии. Поверьте, ничего лишнего я себе не позволяю, а инфа, которую я собираюсь слить незадорого, – ей просто цены нет.

У Стерхова возникло огромное желание затащить наглеца в туалет и несколько раз окунуть головой в унитаз, но он сдержался.

– Ладно, так и быть, – взглянув многозначительно на доктора, Ниночка устало поднялась из-за стола и направилась к дверям. – Ссориться ни с кем не хочется просто. Все же конец рабочего дня.

«Разведчик» посторонился, пропуская девушку, какое-то время смотрел ей вслед, после чего прошествовал на ее место так, что доктор успел не только по достоинству оценить его новинку, но и несколько раз вскипеть, как чайник, и остыть.

Когда же Щеглов наконец не спеша отодвинул стул и уселся, закинув ногу на ногу, доктор не смог бы четко определить, что его сейчас гложет больше: злость на «разведчика» за его дешевый выпендреж или банальное любопытство – что интересного мог притащить «в клюве» этот доморощенный Пинкертон. Да еще под самый занавес приема. Поэтому как минимум «разведчика» следовало выслушать.

– С кого куртку-то снял? Поделись, земеля, – без обиняков начал Илья. – Если скажешь, что купил, ни за что не поверю.

– Меня поджимает время, Илья Николаич, – начал скороговоркой «разведчик», – поэтому ваше… чисто конторское любопытство я пропущу мимо ушей… а вопрос у меня объемный, в смысле выпуклый, и крайне деликатный, поэтому приступим… Дело в том, что я… как бы это выразиться…

Васька так долго подыскивал подходящее словцо, блуждая взглядом по потолку кабинета, что доктор, наученный недавним опытом, скоренько заполнил амбулаторные карты, аккуратно перекладывая их из одной стопки в другую.

– …В общем, встретил я женщину моей мечты, – справился, наконец, с замешательством «разведчик». – Может, кому-то она и не очень нравится, но это не важно, главное – что я в ней души не чаю. Да вот беда… Как бы это поделикатней…

– Дай угадаю, в постели у тебя с ней не все гладко, – чувствуя, что Васька начинает «щелкать клювом», закончил за него фразу доктор. – И ты хотел бы, чтобы я тебе помог… прервать череду бесконечных фиаско. Так?

– Точно, Илья Николаич, – от радости за то, что его правильно поняли, «разведчик», казалось, начал светиться изнутри и едва не прослезился. – Дело в том, что я не умею красиво говорить, по причине косноязычности врожденной…

– Зато умеешь некрасиво выражаться – всыпал доктор несколько слов в абракадабру «разведчика», словно борщ поперчил.

От услышанного физиономия пациента стала напоминать лимонную корочку – когда лекарство вместо вены попадает под кожу.

– Но… нельзя мне ее потерять! Никак нельзя! Спекся я, в смысле… ну, втюрился. А она мне… сикараха, поставила условие, мол, если еще одна промашка в постели, то прощай, Вася. Не мужик я, не нужен ей, значит, понимаешь?! Короче, заноза у меня в сердце, док, без тебя не вытащить.

Доктору пришлось выдавить из себя жалкое подобие улыбки:

– Она, небось, моложе тебя намного?

– Точно, на десять лет почти, – закивал Васька, рукавом новой куртки смахивая слезы с глаз. – В бутике на Кастырской работает. Что делать, не знаю, выручай.

– К сожалению, я не по этой части, – развел руками доктор, закрыв последнюю амбулаторную карту. – У нас есть прекрасный врач уролог-андролог, зовут Матвей Исаакович, он большой специалист по таким расстройствам.

– Как это? – поперхнулся воздухом «разведчик». – Выходит, ты не хочешь получить важную информацию по вчерашнему взрыву?

– Хочу, но помочь тебе за это не смогу, не та специализация, – доктор поднялся, как бы подчеркивая, что разговор закончен.

– Смотри, я бы на твоем месте…

– Пусть каждый будет на своем месте, – предложил Илья, пройдя к двери и приглашая в кабинет Ниночку. – Будь здоров, Василь Щеглов!

Видя, как радушно доктор открывает дверь и просит его покинуть кабинет, доморощенный Пинкертон повиновался.

Сексопатолог поневоле

Усевшись за руль и повернув ключ в гнезде зажигания, Илья понял, почему Васька-разведчик с такой деликатной просьбой обратился именно к нему. Примерно пару лет назад доктору уже приписывали способность лечить женщин от фригидности – то есть от половой холодности.

Думается, что и в этот раз ноги у сплетни росли оттуда же.

Тогда к нему на прием вдруг зачастили семейные пары, в основном преклонного возраста. Сначала в кабинет заходил супруг, подмигивая, долго и туманно намекал на то, что у жены проблемы «с этим самым». Потом, краснея, умолял медсестру удалиться, просил осмотреть супругу и полечить «как вы умеете, доктор».

После чего в кабинет заходила стеснительная супруга. Мало что понимая в происходящем, Стерхов проводил обычный осмотр и, ничего особого не найдя, давал какие-то пустяковые рекомендации о здоровом образе жизни, назначал ничего не значащие препараты. Так, чтобы людям было не обидно – не зря же к доктору на прием пришли!

Через какое-то время являлась другая пара, причем супруг вел себя аналогичным образом. Та же загадочность, те же полунамеки на какие-то проблемы, та же просьба к медсестре. Все повторялось один в один, как в фильме «День сурка».

Дошло до того, что доктор научился простреливать ситуацию с полувзгляда, предвосхищая некоторые фразы озабоченных мужей. Тот еще мучительно подыскивал слова, а у Ильи уже слетало с губ: «Что, проблемы с женой? Привел? Где? Сидит в коридоре? Медсестре выйти? Так и быть, зоводи!».

Поток пациентов рос, причем с разных концов города, что особенно напрягало. Прием оформлялся как платная услуга, и доктор терялся в догадках – где здесь зарыта собака. Признаться, начал даже паниковать.

Выехавшего на проспект Стерхова неожиданно подрезал выскочивший слева черный «Порш», спутав у доктора в голове все мысли. Несколько секунд ушли на горячие выражения времен студенческой юности, а «Порш» тем временем на одном из перекрестков свернул направо и был таков.

Через минуту-другую Илья вернулся к событиям двухлетней давности, вспомнив ощущение своей совершенно непонятной популярности. Главное – знать бы, за что тебя так ценят. А так – полная загадка, словно ищешь черную кошку в темноте, и есть ли она там – не знаешь.

Неизвестно, сколько бы доктор мучился так, не разрушь однажды его сомнения коллега-уролог Глеб Сахацкий. Как-то в курилке он без церемоний задал Стерхову вопрос «в лоб»:

– Николаич, говорят, ты какой-то секрет знаешь, баб от фригидности излечиваешь. Мою жену не глянешь? То у нее голова болит, то на работе страшно устала, то завтра доклад готовить – короче, не дает уже вторую неделю!

Обалдевший и возмущенный от такой прямоты доктор начал докапываться – каким образом о его целительной способности могла сложиться подобная «слава». С трудом, но выяснил.

Несколько месяцев назад к нему на прием пожаловала весьма удрученная женщина бальзаковского возраста, признавшаяся под большим секретом в том, что нащупала у себя в животе раковую опухоль.

На бедняжку было больно смотреть: без косметики, простоволосая, с мешками под глазами – в общем, все признаки канцерофобии¹ угадывались без труда.

Женщина смирилась с мыслью, что ее дни сочтены.

Со всей внимательностью, на которую только был способен, Илья осмотрел пациентку и прощупал у нее в животе… нижний край опущенной почки. Объяснив и «разложив по полочкам» ее мнимую болезнь, направил напоследок к урологу.

Женщина вскоре преобразилась, воспрянула духом, расцвела.

По странному стечению обстоятельств, муж ее оказался таксистом. Проблема жены для него уложилась в примитивную схему: «до визита к доктору – ни-ни, после визита – чуть ли не каждую ночь». Через несколько дней о докторе-кудеснике знал весь город.

Разумеется, супруге таксиста в страшные дни неведения, пугающих догадок и подозрений было не до интима.

Сколько пауков в банке?

Когда Стерхов подъезжал к их с Зинаидой конспиративной квартире, которую от квартиры Ланы, его любовницы, отделяли каких-то два этажа, он подумал, что, возможно, с Васькой-разведчиком ему следовало себя вести иначе. Вдруг информация, которой тот собирался поделиться с доктором, заслуживала внимания!

Зря Илья пошел на принцип, дескать, я никакого отношения к взрыву джипа Барсукова не имею, поэтому не нуждаюсь ни в каких защитниках. Ведь еще неизвестно, как все закончится.

Тутынин явно копает под него, и неспроста он это дело начал. Значит, есть какой-то резон, просто доктор пока не видит его, поэтому и не чует опасности. Разве мало Илья читал детективов, когда опытные бандюганы, совершив черное дело, стрелки переводили на совершенно невинных людей. Простых лохов – будем вещи называть своими именами. И нередко эти самые лохи оказывались потом на скамье подсудимых.

Нельзя недооценивать действий майора!

Подходя к подъезду, Стерхов ощутил смутную нервозность. Вскоре понял, что панически боится столкнуться с женой и любовницей одновременно, скажем, в лифте. Он совершенно не знает, как себя при этом вести. Изобразить полное непонимание, дескать, девушки, вы меня с кем-то путаете – несусветная глупость!

Как и противоположный вариант: обнять лихо обеих за талии, промяукав при этом что-то типа «Привет, девчонки, куда собрались? Может, погулевоним?» – тоже не прокатывал, поскольку в девяносто девяти процентах случаев за подобную выходку мужики получали оплеухи как справа, так и слева, гарантированно теряя обеих женщин.

Демократично-голливудское решение пикантности, типа «О-ля-ля, будем жить втроем!», казалось Стерхову абсолютно неприемлемым. Это не Голливуд! Он отлично знал супругу, все это ей было несвойственно органически.

Подождав за углом, пока откроются дверцы лифта, и убедившись, что кабинка пуста, он быстро заскочил в нее, ругая себя за подобную «партизанщину» последними словами.

Однако делать нечего – он сам смоделировал сложившуюся ситуацию… Вернее, он моделировал другое, но сложилось то, что сложилось, и винить в этом, кроме себя, некого.

И информацию пенсионерки Копилкиной, местной мисс Марпл, доктор проигнорировал совершенно зря. О каком бутафоре с диковинной собакой, которая едва не вызвала у старой женщины сердечный приступ, пыталась его предупредить Евстолия Фотиевна? Следовало до сути докопаться! Пенсионерка по-другому излагать информацию не умеет, ее винить не за что! Она искренне хотела помочь любимому доктору!

Кто этому ряженому мог позвонить на сотовый, после чего собака помчалась по тропинке во весь опор? Вдруг это часть плана, который доктору только еще предстоит узнать, чтобы спасти свою шкуру!

Ведь почему-то этот, казалось бы, несусветный бред пенсионерка изложила именно Стерхову, а не кому-то первому встречному. Значит, после беседы с Тутыниным, который опросил всех возможных свидетелей, у нее сложилось устойчивое мнение, что ее любимый доктор может пострадать. А доктор даже толком не выслушал изложенную, пусть и сумбурную, информацию.

Кто он после этого?

Когда кабинка остановилась на этаже, Илья поежился: если сейчас за дверцами окажутся Зинаида с Ланой вдвоем, ему точно не отвертеться. За секундную паузу он успел несколько раз мысленно обратиться к Богу, умоляя его сделать так, чтобы жена с любовницей сидели по своим квартирам и носа не показывали.

Господь услышал его молитвы.

Добравшись благополучно до квартиры, Илья мысленно поблагодарил Всевышнего. Чмокнув Зинаиду в щеку, скинул в прихожей куртку, разулся и прошествовал в комнату.

Проходя мимо кухни, уловил запах жареной рыбы.

После пары ничего не значащих вопросов о погоде и работе жена наконец приступила к той самой теме, начала излагать, что он уже знал. И, в принципе, был готов услышать. Главное – не подавать вида…

Однако это оказалось не совсем то, что он ожидал. Вернее – совсем не то. Череда сюрпризов продолжалась, и конца ей не было видно. Пока, во всяком случае.

– Представляешь, познакомилась в гипермаркете с одной молодухой, прости господи, – доносилось с кухни вместе с аппетитным ароматом. – Зовут Светланой. Простая, как разменянный полтинник. Не поверишь, живет двумя этажами выше. Тут же пригласила к себе в гости посекретничать за чаем.

– И ты пошла? – настороженно уточнил Илья, забыв надеть второй рукав халата. – Ты у меня такая доверчивая. А вдруг у нее шалман, полно горячих мужчин с Кавказа, что бы они с тобой сделали?

– Не сгущай краски. Отчего бы не пойти, – Зинаида внезапно изобразила танцевальное «па», отставив ножку в сторону. – Подъезд новый, с соседями надо налаживать как-то отношения. А я женщина коммуникабельная. Мне явно не хватает общения.

– И о чем вы с ней… секретничали?

– Она оказалась доверчивей меня. Про всех своих любовников рассказала как на духу. Она их меняет как перчатки. Короче, вертит мужиками, как хочет. Не то что я, дура, приклеилась к одному тебе и никак не могу отлипнуть. До сих пор, хотя… давно пора.

Услышанное требовалось как-то переварить, на него надо было соответствующе отреагировать, а у Стерхова речевой аппарат отказывался подчиняться хозяину, будучи парализованным вместе с ним. В голове плавала, словно скалярка в аквариуме, мысль о том, что у Ланы он – далеко не единственный «экземпляр», такой же паук в банке, что у нее есть еще… И она может сравнить его с каким-нибудь другим «претендентом» и в конце концов сделать выбор.

И совсем не факт, что этот выбор устроит доктора.

Сколько же их, этих пауков в банке?

Он вдруг осознал, насколько узка тропинка, по которой ему приходится передвигаться, пытаясь сохранить статус-кво, чтобы ни одна из женщин не узнала правды. Иначе вспыхнет цепная реакция, и мало ему не покажется. Мало никому не покажется!

Не стоит все яйца класть в одну
Корзину

Почему-то вспомнился читанный когда-то в юности рассказ Рэя Бредбери «И грянул гром», где в прошлом нельзя было даже раздавить бабочку. Его тропинка – по сути та же антигравитационная тропа, и он рискует ничуть не меньше охотника-любителя Экельса, главного героя того самого рассказа. Один неверный шаг – и ты засвечен, тебя ничего не спасет.

– Почему ж ты дура, – возразил он, выйдя на кухню и приобняв жену за талию. – Ты мудрая женщина, выбрала лучшего. Эта твоя… знакомая… как ее? Светлана, кажется… Она не может выбрать, ей попадаются все какие-то… Помнишь, как у Евтушенко:

 
А ходят в праздной суете
Разнообразные не те.
 

Зинаида шутя отмахнулась от него:

– Иди уж, не готов у меня еще ужин. Дай еще четверть часика. Нашел когда поэзию вспоминать!

– Ты лучше поведай, как у нее в квартире, – не отставал супруг, изнемогая от любопытства. – Я имею в виду, большое количество любовников наверняка накладывает какой-то отпечаток на интерьер. Или я ошибаюсь?

– По крайней мере, я ничего такого не заметила. Она коллекционирует фиалки, их у нее огромное количество – целая оранжерея. Говорит, что пару недель назад ее коллекция значительно пополнилась. Практически в два раза, один знакомый по дешевке распродавал свою коллекцию, короче, ей очень повезло.

– Эти коллекционеры – люди… как бы тебе сказать… Немножко больные. Как врач заявляю. Как музыканты, шахматисты, математики, скульпторы, художники. У них система ценностей не та, что у нас, у нормальных людей, она сдвинута.

– Куда сдвинута? Туда или сюда?

– Не юродствуй, не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю.

– Ну, не скажи, – обиженно протянула супруга. – Просто люди они… увлекающиеся, Светлана, к примеру, о цветах может рассказывать часами. Прикинь, расстраивалась, что сортов у нее много, а самого элитарного – я даже название помню… Кок-Кёль – у нее нет. Причем готова была расплакаться. Так что ты зря так.

– Как знать, как знать…

Если до этого разговора о фиалках у Ильи оставалась пусть крохотная, но надежда на то, что это могло быть простым совпадением, то теперь пришлось эту самую надежду кремировать и пепел развеять по ветру: двух таких совпадений совершенно точно быть не могло.

Он незаметно ущипнул себя: ему не снится и не мерещится: любовница и жена стали подругами, между которыми нет секретов. Каким-то неведомым образом они сблизились и начали доверять друг дружке абсолютно все.

Действительно: какие могут быть секреты между подругами!

Стерхов, это западня!

Самым отвратительным было то, что назад ситуацию уже не отмотать: жена не поймет, с чего бы вдруг муженек, так ратовавший за этот переезд, вдруг начал настаивать на возвращении в родные пенаты.

Неужто дух авантюризма перестал его вдохновлять?

Илья обнаружил, что чрезмерно углубился в свои проблемы, а тем временем Зинаида, переворачивая на шкворчащей сковороде куски минтая, о чем-то убежденно талдычит. Он прислушался:

– Всегда завидовала таким девчонкам. Круть-верть несколько романов одновременно. И когда только успевают?! Еще в школе, помню, у некоторых получалось. Зулька, подружка моя… Зачем, говорит, привязываться к одному, все равно что все яйца класть в одну корзину. Этого делать не стоит, потом, если что, будет очень больно. А когда у тебя несколько подпорок… Ты чувствуешь себя намного устойчивей.

– Подпорки – это лохи-пацаны, – вставил Илья уточнение, чтобы у супруги не возникло ощущения, будто она разговаривает сама с собою, – которые ни сном ни духом не ведают, что составляют собой целый мужской гарем?

– Гарем – это, конечно, чересчур, – усмехнулась Зинаида, доставая из подвесного шкафчика две тарелки. – Так, лоховское трио или квартет.

После ужина Илья вышел на лоджию покурить. Автоматически прикинул: лоджия Ланы находилась на другой стороне дома, его увидеть девушка никак не могла. Конечно, существовал определенный риск, что любовница его «сфотографирует» снизу, прогуливаясь вечером по аллее парка. Однако в сумерках это было маловероятно.

Неожиданно взгляд зацепился за мужской силуэт, медленно фланирующий по асфальту вдоль аккуратно подстриженных тополей. Доктор не сразу понял, чем прохожий мог привлечь его внимание.

Куртка, джинсы, кроссовки, спортивная шапочка…

Может, походка?

Догадка явилась вместе с очередной затяжкой: на мужчине была точь-в-точь такая же стеганая импортная куртка с вельветовым воротником, которую доктор сегодня видел на Ваське-разведчике.

Но это было не главное. Стерхов вспомнил, на ком еще он видел такую же. Проходя в тот злополучный «взрывной» день по вестибюлю поликлиники, он боковым зрением зафиксировал, как недавно выскочивший из его кабинета Барсуков получал в гардеробе одежду, точнее, такую же стеганую куртку. Совпадало все: цвет, фасон, воротник, даже размер, кажется. Доктор готов был поклясться в этом!