Читать книгу: «Магическое братство»

Глава 1

– Гвен, чума на твою тупую голову! Где тебя вечно носит? Забыл, что к восходу Полуночной звезды все должно быть готово?

Старый Моргелан, как обычно не без помощи своих магических штучек, сумел незамеченным подкрасться к развалившемуся на речном бережку размечтавшемуся Гвенлину и больно прихватить парнишку своими длинными узловатыми пальцами за оттопыренное ухо. Со стороны было забавно наблюдать, как сухонький старичок, вовсе не богатырского телосложения и росту от горшка два вершка, смертельной хваткой матерого волка вцепился в многострадальное ухо здоровенного детины – косая сажень в плечах. Вместо того чтобы легким щелчком расправиться с обидчиком, юноша безропотно стоял на коленях, как и положено прилежному ученику чародея, и, превозмогая боль, терпеливо выслушивал нравоучения своего грозного патрона.

– Тебя кормят, поят, неблагодарный мальчишка, учитель днями и ночами не спит – все думает: как бы из такого тупого бревна человека сделать! Тебя за чем послали? Признавайся, чем это ты почти целый день занимался? Где ингредиенты?

– Все как вы велели, учитель, – не растерялся Гвен. – Эти, как их, ингредиенты по вашему списку собирал. Все вроде бы нашел, осталось лишь цветков желтой кувшинки нарвать десяток шт, вот я и собирался в воду лезть, а тут вы ни за что ни про что в ухо вцепились…

– Не шт, а штук, дубинушка стоеросовая, – сердито поправил ученика колдун, но гнев на милость все-таки сменил и распухшее ухо ученика оставил в покое. – Дуй в воду, а я пока проверю, все ли ты правильно сделал.

С этими словами старик развязал тесемки объемистого кожаного мешка, валявшегося тут же на песочке, и начал внимательно изучать его содержимое, сопровождая свои действия негромкими комментариями:

– Ага, жабы – три. Шкура гадюки – отлично. Чаги маловато, а впрочем, хватит. Мухоморчик – что надо…

Пока учитель был занят делом, ученик, сняв штаны и рубаху, сплавал к другому берегу реки и надергал требуемое количество ядовито-желтых цветков кубышки, или по-простому – речной кувшинки, вместе с мясистыми хрупкими стеблями, длиной никак не менее полутора аршин каждый. Вернувшись к своему берегу, он еще немного посидел в воде, охлаждая пострадавшее ухо. Затем, не дожидаясь, когда мастер Моргелан вновь рассердится, выскочил из реки, шустро оделся, упаковал свою добычу и, взвалив мешок с трофеями на плечо, тронулся вслед за рванувшим вперед чародеем.

Пока учитель и ученик бодрым шагом направляются в сторону берлоги старого Моргелана, нам следует немного познакомиться с этой забавной парочкой. Согласно противоречивым данным, чародей обосновался в этих местах лет сто, а может быть, и все сто пятьдесят тому как – никто точно и не помнит, поскольку живых свидетелей этого славного для городишка Чумазова Людь события, как вы сами прекрасно понимаете, не осталось. «Почему данное событие можно расценивать как славное?» – спросите вы. А потому что до прибытия колдуна население Чумазовой Люди от мала до велика, при всяком достойном внимания недомогании, вынуждено было обращаться за медицинской помощью к магу, живущему в соседнем городишке с претенциозным и даже оскорбительным для гордых чумазовцев названием – Чистова Людь. А это без малого двадцать верст. Теперь судите сами, какую выгоду поимели аборигены в лице чародея пенсионного возраста, решившего по какой-то ведомой одному ему причине поселиться в уютной лесной пещерке на берегу чистой речушки с оптимистическим названием Радостная. С тех самых пор местные зажили по-человечески – отпала надобность при малейшем подозрении на аппендицит, стоматит или какую другую хворь запрягать телегу и, невзирая на капризы погоды, тащиться пару десятков верст. Никто из чумазовцев уже и не помнил точную дату появления в здешних местах всеобщего спасителя, но народная молва из уст в уста, из поколения в поколение не устает расписывать в самых мрачных красках невеселое житье-бытье той поры. Ныне все по-другому: зуб ли заболит, в ушах ли засвербит, понос ли прошибет или какой любвеобильный муж привезет из деловой поездки радостное воспоминание о кратковременном знакомстве с разбитной попутчицей и для полноты счастья наградит им собственную благоверную – все спешат к доброму дедушке Моргелану. За скромное вознаграждение по обоюдной договоренности со страждущим либо в денежном, либо в натуральном выражении чародей изгонит из вашего тела всяк вредоносный микроб, иже с ним и зловредного духа, коли таковой пожелает затаиться в недрах плоти больного. Он также за чисто символическую сумму снимет с вас все побочные явления, связанные с наведением вредных чар, заклятий и сглаза. Особую нелюбовь Моргелан питает к разного рода нечисти, имеющей привычку безо всякого на то соизволения вселяться в дома мирного населения. Уж здесь-то он не церемонится, действует жестко и эффективно. Бесы, навьи, призраки, полтергейсты всех мастей при одном лишь приближении грозного старца торопятся освободить помещение еще до того, как тот приступит к самой процедуре изгнания. В дождливые годы чародей, исключительно ради собственного удовольствия и с пользой для окрестных тружеников села, время от времени отменяет осадки, а в засуху, наоборот, одаряет благодатным дождичком.

Куда ни кинь, от соседства с чародеем чумазовцам выходила одна лишь польза. Казалось бы, живи да радуйся и не забивай башку разной ерундой. Однако дух противоречия, свойственный всякому мыслящему представителю рода людского, время от времени смущал головы некоторых особо продвинутых граждан Чумазовой Люди. Да и как не задаться вопросом: «По какой эдакой причине иерарх уровня архимага, место которому уж никак не меньше чем при блистательном дворе Государя Императора, какого-нибудь короля или на худой конец сиятельного герцога, обосновался в дикой глухомани, из коей за все сто или сто пятьдесят лет он ни разу не отлучался далее чем на десяток верст?» По этому поводу в народе бродили всякие слухи и домыслы. Поговаривали, что причиной добровольного затворничества Моргелана послужила ссора мага с кем-то из сильных мира сего, возможно, даже с самим Государем Императором Великой Поднебесной – самого могучего государства западной окраины мира Тев-Хат. Среди женской части населения пользовалась популярностью версия о несчастной любви старца к молоденькой, но жестокосердной аристократке из ближайшего окружения монарха. Особо рьяные представительницы противоположного пола осмеливались утверждать, что это была сама дочь Его Императорского Величества. Как бы то ни было, а загадочная персона Моргелана самим своим существованием являлась, образно выражаясь, плодородной почвой для произрастания различных досужих вымыслов и сплетен. Однако за все прошедшие годы никто даже близко не смог подобраться к разгадке настоящей тайны чародея.

А дело всего-то заключалось в том, что колдун страстно и самозабвенно хотел жить, и не просто жить в старом и дряхлом теле, он мечтал заполучить вечную молодость и красоту, а вместе с ними физическое и душевное здоровье. С самых ранних лет Моргелан был полностью увлечен магией и поистратил на изучение колдовских премудростей всю свою молодость и зрелые годы, так и не вкусив тех безумств, коими они осыпают каждого желающего. Поначалу он мечтал о счастье для всех – о том даре, который он когда-нибудь щедрой рукой преподнесет благодарному человечеству. С возрастом он понял, что всеобщее счастье – вещь иллюзорная и недостижимая даже теоретически. Осознав эту простую истину, амбициозный колдун крепко призадумался. А размышлял он над одним-единственным вопросом: для чего так бездарно потерял лучшие годы жизни и что теперь с этим делать. По большому счету, Моргелан, как один из Великих Магов, уже достиг фактического бессмертия. Однако что такое бессмертие в теле семидесятилетнего старца и кому оно нужно?

Оставив непыльную, но достаточно суетную должность штатного мага при дворе одного из могущественных монархов, Моргелан удалился от мирской сутолоки в пустынь и обосновался вблизи небольшого городишки Чумазова Людь. Он ни в коей мере не собирался посвятить остаток жизни служению одному из богов, дабы праведным примером вдохновить следующие поколения магов на подвижничество. Уход из блистательного света пусть еще и не дряхлого, но старика предполагал искрометное возвращение его в образе молодого сильного юноши. Да-да, наш мечтатель решил воплотить в жизнь идею фикс всех престарелых чародеев – наконец-то найти пресловутую формулу омолаживающего эликсира.

Первые полсотни лет вроде бы все шло на лад. Практически каждый божий день радовал энтузиаста каким-нибудь успехом. Сначала ему удалось оживить протухшую мышь и дать ей целых десять лет активной, здоровой, а главное – репродуктивной жизни до тех пор, пока какая-то бездомная кошка, забредя случайно в пещеру, не поставила жирную кровавую кляксу в конце многообещающего эксперимента. Далее в ход пошли кролики, собаки, козы, лошади и прочая живность хозяйственного назначения. Словами не описать радость окрестных жителей, когда вместо клячи-доходяги или паршивой овцы заботами отшельника в их хозяйство возвращалось полноценное животное, способное не только ржать, мычать, блеять и лаять, но плодиться пуще прежнего – с утроенной, учетверенной активностью. Справедливости ради нужно упомянуть и о том, что кое-кто из местных не только заприметил эту впечатляющую особенность животных, но и сделал из этого факта определенные выводы. Эти сметливые индивидуумы и стали в конце концов добровольцами в геронтологических изысканиях уважаемого Моргелана. Вот здесь-то его и поджидала великая засада.

Дело в том, что вернуть молодость человеку не представляло ни малейшего труда, но при одном условии: индивидуум не должен быть старше шестидесяти пяти лет от роду, точнее, его биологический возраст не должен превышать этого срока. Все старания мага обойти столь несправедливое возрастное ограничение, наложенное природой, не увенчались успехом. Этот факт автоматически означал, что нашему славному колдуну не видать вечной молодости, как собственных ушей.

В отчаянии Моргелан вознамерился наложить на себя руки. Однако совершить акт банального суицида при помощи веревочной петли, яда или остро отточенного клинка ему не позволила профессиональная гордость, и он с головой зарылся в кучу старинных фолиантов с целью изыскания для себя самой экзотической смерти, дабы коллеги по цеху дружно сдохли от зависти. Примеряя на себя различные способы сведения счетов с жизнью, наш чародей неожиданно наткнулся на небольшую статейку в одном из многочисленных справочников по магии, который до поры до времени безо всякой пользы пылился на книжной полке в дальнем конце пещеры. В ней кратко упоминался случай, произошедший в давние времена с одним из Великих Магов весьма преклонного возраста. Тому удалось вызвать из Преисподней самого Аданаизио – демона, способного управлять временными потоками. Сковав его специальными заклинаниями, под страхом полного развоплощения старец заставил исчадие ада помочь ему обойти возрастной ценз и получить вечную юность. Ознакомившись со статейкой, Моргелан громко воскликнул: «Арахаар!» – что означает на тайном корпоративном языке магов Полуденных пустошей радостное «Нашел», и тут же отложил поиски способа свести счеты с жизнью на неопределенный срок. К сожалению, в справочнике не приводилась полная формула вызова потустороннего существа, но это ничуть не повлияло на оптимистический настрой нашего исследователя. В распоряжении Моргелана имелось истинное имя демона, а самое главное – достаточный запас времени для того, чтобы организовать соответствующие изыскания в области прикладной демонологии. Вполне возможно, обнаружив подробное описание вызова Аданаизио, чародей очень здорово огорчился бы, ибо не привык шагать по жизни широкими проторенными трактами. Путь к сияющим вершинам истины, по его глубокому убеждению, должен пролегать через скалистые уступы опаснейших экспериментов, крутые перевалы необъяснимых на первый взгляд парадоксов, скользкие ледники умозрительных построений и безудержные лавины ярких, будто слепящий горный снег, озарений. С энтузиазмом пылкого юноши кинулся Моргелан на поиски заветной формулы. Этому занятию он фактически посвятил все свое свободное время.

Что такое понятие времени для человека, по-настоящему увлеченного каким-либо делом? Проблеск молнии, падение листочка с дерева, звук спускаемой тетивы или шорох летящей стрелы – вот оно есть, и вот его уже нет. Так и для нашего чародея целый век показался краткой вспышкой небесного огня на черном фоне ночного неба. Где сама молния – время, посвященное собственно поискам, а черное небо – та бездарно потерянная часть его, коей пришлось пожертвовать для обеспечения своей телесной оболочке сносного существования.

Лет пятнадцать назад мимо Чумазовой Люди проезжал шумный цыганский табор. И надо же такой беде случиться – занедужилось барону, очень сильно занедужилось. Поначалу решили – переел, а значит, само пройдет, как это обычно бывает у представителей кочевого племени. Через сутки больному стало совсем худо, и по совету сердобольных чумазовцев его решили все-таки показать лесному колдуну. Произвести резекцию брюшной полости, удалить загноившийся аппендикс и снова зарастить шов для Моргелана было парой пустяков. Труднее оказалось отвязаться от благодарного цыгана после того, как лекарь имел глупость продемонстрировать своему бывшему пациенту наполненный гноем мешочек и живописать в самых ярких красках, что могло случиться, если бы мужичка доставили на пару часов позже. Счастливый до безумия бородач не успокоился, пока не отвалил ошарашенному спасителю целую гору скобяных, крепежных и прочих изделий кузнечного производства, а в качестве бесплатного довеска посадил поверх железной горы чумазого пацана лет пяти-шести. Отблагодарив подобным образом чародея, он тут же исчез, словно растворился в воздухе, чем немало удивил старика, способного вытворять и не такие фокусы, но никак не ожидавшего ничего подобного от обыкновенного бродяги.

Железо за полцены Моргелан очень быстро сплавил одному чумазовскому перекупщику. Мальчишку хотел было также сбагрить в какую-нибудь бездетную семью, но, пораскинув мозгами, решил оставить его при себе, дабы приобщить со временем к тайнам магического искусства, да и помощник по хозяйству при беспросветной занятости мага вовсе не был лишним.

После жестокой пытки, с применением самых изощренных методов в виде едкого мыла и грубой мочалки, именуемой чародеем «водными процедурами», выяснилось, что мальчик никакого отношения к цыганскому племени не имеет. Был он белокур, светлокож и сероглаз. Каким образом он оказался в таборе, теперь навсегда останется тайной. Хотя догадаться, по большому счету, не представляет никакого труда. Скорее всего, мальца еще в младенческом возрасте походя прихватили с собой пронырливые цыгане, когда проезжали мимо какой-нибудь деревеньки или городка.

Как оказалось, Гвенлин (именно так именовался этот подарок судьбы) имел неплохой природный магический потенциал, что, в общем-то, и оказало основное влияние на решение чародея оставить чадо при себе. Несмотря на многообещающие скрытые таланты своего воспитанника, старый хмырь вовсе не торопился заняться их пробуждением и дальнейшим развитием. Зато он с большой охотой перекладывал на хрупкие плечи малыша всю тяжелую работу, как то: воды натаскать, дров нарубить, в пещере прибраться, приготовить еду и прочее, прочее. При этом Моргелан не упускал самого малого повода поворчать на «бездельника» или «приласкать» по-отечески первым, что под руку подвернется. Несмотря на все тяготы совместного проживания под одной крышей со сварливым чародеем, жизнь на свежем воздухе в лесу казалась мальчику райской по сравнению с убогим существованием в таборе, где подзатыльников и затрещин на его долю каждый день приходилось раз в пять больше, а еды ровно во столько же меньше. Да и что такое шлепок старческой ладони в сравнении с обжигающим ударом цыганской плети – мелкое недоразумение: плюнуть и забыть.

Парнишка оказался смекалистым и достаточно шустрым. Хоть наставник и не собирался в ближайшее время приобщать его к тайным знаниям, грамоте все-таки обучил. С тех самых пор Гвен пристрастился к чтению, благо огромная библиотека колдуна была в полном его распоряжении. Помимо мудрых, но скучных книг научного содержания там было множество из того, что Моргелан называл макулатурой. С которой, однако, почему-то не торопился расстаться. Именно эта «макулатура» и привлекла пристальное внимание не умудренного жизненным опытом паренька. Рыцарские романы, повествования о головокружительных похождениях магов, любовные приключения – это и многое другое в том же роде явилось питательной средой для развития буйной фантазии ребенка. Лет пять тому назад Гвенлин производил инвентаризацию в одном из дальних ответвлений пещеры колдуна и среди всякого ненужного хлама наткнулся на истинное сокровище: старый ржавый меч в потертых ножнах, драную во многих местах, но еще вполне приличную кольчугу и тяжеленный кованый шлем. Ценная находка оказалась пределом мечтаний его романтичной натуры. Теперь, вооружившись тяжеленной железякой и руководством для начинающего мечника, которое он обнаружил еще раньше среди прочей «макулатуры», всякую свободную минутку Гвен использовал для освоения мудреных фехтовальных приемов, которые (по его глубокому убеждению) рано или поздно обязательно ему пригодятся.

Мудрые люди говорят: «Скоро сказка сказывается…» Опустим покамест, что там следует дальше насчет нескорого делопроизводства всякого дела (уф!.. эко завернул). А еще мудрые люди утверждают, что путь, пройденный вдвоем, как бы это ни было парадоксально, в два раза короче того же самого пути, но пройденного в одиночку. Так и случилось, пятнадцать лет для обитателей лесной пещеры пролетели незаметно. Моргелан большую часть времени был занят своими изысканиями, Гвен, если не занимался хозяйственными делами, бродил по окрестностям, с упоением читал всякую романтическую белиберду или старательно при полном боевом облачении постигал искусство владения мечом. Столь тихая спокойная жизнь могла бы продолжаться и дальше, однако упорные труды чародея на поприще исследований в областях высшей демонологии и магии межпространственного вызова наконец-то увенчались сокрушительной победой пытливого человеческого разума над непроницаемыми покровами, скрывающими от глаз обыкновенного смертного ответы на самые загадочные тайны мироздания.

Воскликнув второй раз за последние сто лет «Арахаар!», не по летам раздухарившийся колдун хлопнул чарку крепкого вина, затем, не стесняясь присутствия в пещере питомца, спел разухабистую песенку сомнительного содержания, состоящую в основном из замысловатого набора непечатных слов, и в завершение старательно изобразил некое подобие танца. Как было отмечено немногочисленными зрителями, во время своего эстрадно-циркового номера Моргелан был здорово похож на обыкновенного козла: во-первых, противным блеющим голосом, а во-вторых, потешными ужимками и прыжками, свойственными лишь парнокопытным тварям семейства полорогих. К счастью для тех же зрителей, им хватило ума не ставить в известность учителя о своих наблюдениях и выводах, в противном случае очередной черенок метлы мог бы пострадать, сломавшись о шею одного чересчур наблюдательного юноши.

Наконец чародей окончательно пришел в себя. Вооружившись аккуратно отточенным гусиным пером, Моргелан принялся с пижонской тщательностью выводить буковки на листе пергамента, а особенно выписывать всяческие завитушки и вензеля. Вскоре список необходимых ингредиентов был составлен и вручен в руки исполнительному Гвену. Вооружившись списком и заплечным мешком, с восходом солнца молодому человеку предстояло отправиться шерстить окрестности, чтобы к вечеру, еще до захода солнца, доставить трофеи своему учителю. Чем закончился этот его поход, мы с вами уже знаем, поэтому, не медля ни минуты, вернемся к нашим героям.

Дневное светило уже касалось верхушек деревьев, когда Моргелан и Гвенлин вернулись домой. Волшебник, подхватив мешок с добычей, направился к своему рабочему столу, указав предварительно ученику на выход из пещеры.

– Хватай что-нибудь перекусить и бегом на поляну! Твоему учителю необходимо сосредоточиться.

Парнишка не заставил себя долго упрашивать – наблюдать за тем, как чародей будет разделывать лягушек и одновременно вкушать пищу, согласитесь, занятия, мягко сказать, мало совместимые. Пока Гвен расправлялся с целой тушкой копченой курицы и слегка зачерствевшей лепешкой приличных размеров, запивая это изобилие ядреным домашним кваском из прихваченного вместе с едой объемистого кувшинчика, солнце успело юркнуть за горизонт, и на безоблачном небе яркими факелами вспыхнули звезды. По причине некоторых специфических особенностей мира Тев-Хат, а именно из-за того, что у планеты полностью отсутствовал наклон оси вращения, продолжительность светового дня составляет здесь ровно половину суток, как на экваторе, так и в приполярных широтах. Поэтому столь быстрое исчезновение солнечного диска с небосвода тут никого не удивляет. Другое дело звезды. Ими, сколько ни любуйся, налюбоваться невозможно. Казалось бы, что такого удивительного может быть в мерцающих на черном фоне холодных огнях? Ответ на этот вопрос вот уже на протяжении тысячелетий ищут самые продвинутые умы и не могут никак отыскать. Наш любознательный юноша, воспользовавшись тем, что старый учитель не дергает его ежеминутно, изводя мелкими поручениями, прилег на мягкую травку, подложив ладони под голову, и углубился в созерцание умопомрачительных красот, предоставленных Великим Создателем всякому желающему в бесплатное пользование…

Гвенлин пребывал в мечтательно-дремотном состоянии, может быть, часа четыре, а может быть, и больше, пока скрипучий голос вечно недовольного Моргелана не донесся до его ушей из пещеры и не вернул его к земным реалиям:

– Эй, бездельник, куда это ты запропастился? До восхода Полуночной звезды остается меньше часа. Иди сполосни свою чумазую физиономию, чтобы ненароком не напугать Аданаизио, когда твой мудрый учитель доставит его сюда из самой Преисподней! – сострил маг и тут же захихикал, по достоинству оценив непревзойденную красоту собственной шутки.

– Слушаюсь, учитель! – по-военному кратко отозвался Гвен, поскольку за долгие годы общения с привередливым колдуном уяснил для себя, что старый Моргелан терпеть не может от кого-либо, кроме собственной персоны, длинных развернутых рассуждений, и бегом помчался выполнять распоряжение своего патрона…

Войдя в ярко освещенную масляными лампами и многочисленными свечами пещеру, юноша нашел учителя в благостном расположении духа. Чародей мурлыкал себе под нос какой-то веселенький мотивчик. Если оценивать объективно, мелодия в его исполнении была далека от совершенства, поскольку за всю свою многовековую жизнь Моргелан так и не научился попадать в ноты ближе, чем на полтона, хотя, нужно признать, с чувством ритма у него было все в порядке. Гвен, к своему глубокому изумлению, даже не получил от заботливого наставника традиционную профилактическую затрещину. Приглядевшись повнимательнее, молодой человек обнаружил значительные изменения обстановки внутри их совместной с магом обители. Мебель была небрежно сдвинута к стенам пещеры, а в ее центре красовалась приличных размеров тщательно вычерченная алой краской на вычищенном до блеска каменном полу равносторонняя пятиконечная звезда, заключенная в правильную окружность. В вершинах острых углов пентаграммы находились пять бронзовых жаровен, каждая на две трети заполнена пышущими жаром, раскаленными докрасна углями. Все пространство как внутри, так и снаружи рисунка пестрело многочисленными значками, начертанными все той же краской кровавого цвета. Что обозначает вся эта писанина, Гвен не знал, однако интуитивно понял, что от художеств учителя лучше держаться как можно дальше.

– Перевернутая пентаграмма – знак Преисподней, – указал рукой на свое творение раздувшийся от осознания собственной исключительности старый колдун. – Сегодня с ее помощью твой учитель вызовет в наш мир великого Аданаизио и наконец-то получит то, о чем так долго мечтал.

– Но, учитель, разве вы не боитесь, что демон сумеет вырваться на свободу? Что тогда станет с нами?

– Дурачок, – усмехнулся чародей и несильно по-отечески наградил паникера запоздалой затрещиной. – Не для того твой учитель сто лет грыз гранит науки по всяким учебным заведениям, а потом еще два века занимался самостоятельной исследовательской деятельностью, чтобы какое-то адское отродье вышло из-под его контроля. – Затем он протянул ученику очередной бумажный листок, исписанный мелкими буквами, и, указав рукой на лабораторный стол у стены, промолвил: – Ознакомься со списком. После каждого моего щелчка пальцами подашь следующий ингредиент.

Гвенлин бегло ознакомился с содержимым записки и внимательно осмотрел лабораторный столик.

– Ага! Колба номер два, составы «А», «Б», «В»… – все вроде бы на месте.

– Вот и славно! Ровно через пять минут Полуночная звезда покажется на небосклоне, тогда и начнем.

Вооружившись хронометром-луковицей размером с могучий кулак ученика, Моргелан впился взглядом в секундную стрелку и замер, опасаясь прозевать миг восхода долгожданного светила. Наконец он встрепенулся, захлопнул часы и небрежно запихнул их в карман.

– Пора, Гвен! Позиция номер один – бумажный пакет со смесью бертолетовой соли и молотыми крылышками майских жуков…

Юноша, каждый раз старательно сверяясь со списком, по просьбе учителя подавал ему все новые и новые пакетики с различными порошками, колбочки, наполненные разноцветными растворами, или баночки с неаппетитным на вид содержимым, по внешнему виду и запаху очень похожим на фекалии больного, страдающего диареей. Оказавшись в руках Моргелана, содержимое того или иного сосуда тут же летело в одну из жаровен и либо сразу сгорало в яркой вспышке, либо начинало нещадно дымить. В результате по пещере распространился невыносимый смрад, будто врата в Преисподнюю уже распахнулись и ядовитая атмосфера потустороннего мира вырвалась за его пределы, грозя уничтожить все живое вокруг.

На столике оставалась еще парочка пакетиков, когда слезы ручьем хлынули из глаз молодого человека, не давая возможности прочитать, что написано в сопроводительной записке. К неподдельному удивлению Гвенлина, учитель не только никак не реагировал на ядовитый дым, колдун умудрялся без умолку сыпать фразами на каком-то непонятном языке, ни разу не поперхнувшись при этом.

– Пакет номер восемь! – громко скомандовал чародей. – Дробленая кора белой ивы в смеси с семенем льна.

Поскольку дым невыносимо щипал глаза, мешая ориентироваться в обстановке, а обстоятельства требовали немедленных действий, Гвен схватил со стола первый попавшийся пакет и передал его в руки учителя, наивно полагая, что великой беды не случится даже в том случае, если он что-то под конец и перепутает. Действительно, после того как содержимое пакетика исчезло в яркой вспышке над одной из жаровен, ничего страшного вроде бы не произошло.

«Угадал», – с облегчением подумал юноша и с легкой душой передал в руки наставника последний оставшийся ингредиент, благо на сей раз не было нужды делать какой-либо выбор.

К сожалению, кажущаяся на первый взгляд удача может в любой момент обернуться полным фиаско, и никто от этого не застрахован. Именно так случилось на этот раз. Ничего не подозревающий Моргелан разорвал бумажную упаковку и щедро сыпанул содержимое пакета на раскаленные угли. Результат непреднамеренной ошибки его нерадивого ученика тут же не замедлил претвориться в жизнь в виде густого непроницаемого облака черного дыма, извергнувшегося из жаровни. Мало того, что видимость в пещере мгновенно упала до нуля, вырвавшийся на волю газ невыносимо вонял смесью аммиака, чеснока и горчицы, то есть был абсолютно непригоден для дыхания.

Организм Гвенлина, и без того замученный побочными ароматами ночной волшбы, наконец-то не выдержал. Позывы рвоты, зародившись где-то внизу живота, неудержимо устремились вверх, настоятельно требуя избавить желудок от присутствия в нем еще неусвоенных остатков ужина. К тому же легкие юноши горели невыносимо, будто внутрь каким-то необъяснимым образом пробралась саламандра и теперь исполняет там свой огненный танец. Подчиняясь древнейшему инстинкту самосохранения, ноги парня сами направились к выходу из пещеры. Но не тут-то было. Чья-то сильная рука уцепилась за ворот его рубахи, не давая возможности тронуться с места. Если бы у юноши было время для того, чтобы осознать, чья это рука, он, возможно, не совершил бы того необдуманного поступка, благодаря которому впоследствии получил на свою шею целый ворох неприятностей и кучу головокружительных приключений на свою задницу. Однако времени, а значит, и выбора у него не было. Нашему страдальцу не пришло в голову ничего умней, как послать со всей недюжинной силой собственный пудовый кулак в направлении неизвестного злодея. Удар пришелся во что-то очень угловатое и оказался весьма болезненным для владельца кулака. В тишине пещеры раздался неприятный хруст. Ошалевший от вони и ужаса, Гвен наконец-то почувствовал пьянящий запах свободы и что есть мочи рванул прочь из пещеры…

Более четверти часа юноша провалялся под раскидистым вязом на противоположной от пещеры стороне лесной поляны, в самой непосредственной близости от весьма неаппетитной лужицы, исторгнутой из недр его организма. Постепенно боль в обожженных легких начала отступать. Вернулась способность обонять окружающую среду, а вместе с ней по нюхательному аппарату юноши кувалдой ударил кислый запах его собственной блевотины. Превозмогая слабость, Гвен на четвереньках начал отползать от дерева. Добравшись таким образом до середины поляны, он неожиданно ощутил прилив сил и наконец-то смог подняться на ноги.

«Уф… кажется, живой, – было первой осознанной мыслью Гвенлина с того самого момента, когда ему так удачно удалось покинуть пределы пещеры. – Интересно, что же все-таки произошло? – было его следующей мыслью и, наконец, в окончательно прояснившейся голове молнией пронеслось паническое: – Где учитель, что с ним?»

Последнее из того, что он помнил, было то, как Моргелан распаковывает злосчастный пакет и высыпает его содержимое в одну из жаровен. Затем ядовитый дым, крепкая хватка чьей-то, возможно самого учителя, руки…