Читать книгу: «Тайна рутьера», страница 2

– И что, никто не собирается меня вытаскивать?

Вопрос был риторическим. Подтянувшись, он легко взобрался на плот, несмотря на шлем и кольчугу.

      Разбойников оказалось семеро. Если не считать того, кто был на башне. Теперь все семеро были мертвы. Мы отделались довольно легко. Серьезную рану получил один Фавр. Ему не только порезали до кости руку, но и ощутимо прокололи бок. Шарлемань отделался одними ушибами, да, как и Гнус, купанием в холодной воде. Про себя промолчу. Благодаря прилетевшей стреле, я поучаствовал в драке лишь слегка. И хорошо! За десять лет военной службы я навидался всякого и ранений получил достаточно, чтобы не переживать из-за своего малого участия в предприятии по искоренению братства Речной Крысы.

– И как? Разве ты справился бы один, – спросил меня перевязанный Фавр. – Брать нас не хотел. Тут бы тебя и похоронили.

– Не стану спорить с вами, – ответил я. – Приношу свои извинения, друзья. Пожалуй, я недооценил крыс. Все могло кончиться плохо.

– И на том спасибо, – откликнулся Шарлемань. – Почаще слушай советы бывалых людей, Жолли. Дольше проживешь.

Он хотел еще что-то сказать, но умолк под моим выразительным взглядом. Впрочем, Шарлемань старался не переходить черту в наших отношениях и редко брал на себя роль старшего брата.

– Надо погреться у костра, – сказал Гнус. – Неровен час простужусь. Выпить бы тоже не мешало.

– И еще пошарить в закромах у этих дохлых мышей, – оживился Фавр. – Они держали всю округу в страхе столько времени. Должны же накопить добра.

– Быть по вашему, – согласился я. – Высаживаемся на берегу.

Следующий час прошел в хлопотах. Пока Фавр в качестве часового вел наблюдение за рекой, Шарлемань и Гнус обшаривали весь берег в поисках поживы. Я обследовал башню.

Когда-то она представляла собой четырехугольное, сложенное из камней разного размера с широким основанием сооружение, сужающееся кверху и завершающееся открытой площадкой. Но беспощадное время сохранило лишь часть из того, что было построено.

В нижней части, где был раньше вход, зиял неровный пролом, заросший травой. Все деревянные перекрытия между этажами были в свое время сожжены. Но первый этаж оказался вполне обустроен. Здесь и прятались разбойники. Я нашел здесь сложенный из ракушечника очаг, закопченную посуду и тюки с одеялами. Разбойники не следили за чистотой, и повсюду были разбросаны черепки, остатки пищи и пустые кувшины. По одной из стен шли каменные узкие ступени наверх. И там, на самом верху, были положены в виде помоста несколько толстых досок. Концы их упирались в выбоины каменной кладки. Получилось что-то вроде смотровой площадки. Обзор отсюда был просто великолепным.

Я увидел не только реку, но и верхушку колокольни дальнего монастыря, укрывшегося за лесом. А вот замка Мо я не разглядел. Лес, тянувшийся в глубь от берега, рос и на предгорьях, закрывая обзор. Нечего сказать, укромное местечко выбрал себе Речная Крыса. Когда я спустился с башни, мои друзья уже собирались в обратный путь. Их добыча оказалась весьма скудной. Они нашли только сундук с добротной одеждой, видимо, отобранной у путников. Гнус, объясняя необходимость смены своего мокрого платья боязнью заболеть, успел переодеться и щеголял в вещах, ранее принадлежавших богатому горожанину. Не иначе. Я опустил в руку лодочнику целый турский грош⁷. Это было больше, чем мы уговорились. Но он заслужил серебро, рискуя пострадать в схватке.

– Спасибо, ваша милость, – сказал он мне, кланяясь и стараясь на этот раз, говорить понятно. – Пусть и натерпелся я страху, да в накладе не остался. И деньги заработал, и плот вон даром достался. Век за вас будем всей семьей молиться. Это ж теперь я поднимусь. Ого!

Я, когда вас вез, всю дорогу Бога просил, чтобы всех нас в живых оставил. Да, молился. Крыса ведь ни одной лодки мимо не пропускал. Всех топил. Вот радость-то мне великая. Жив я, жив, Господи! – он едва не плакал от радости.

– Ты лучше ответь, чудило, кто из них Крыса? Может, рыжий? – вмешался в наш разговор Шарлемань.

– Нет. Рыжего звали Лис. Он был самый свирепый. А Крыса на башне сидел. Он же одноногий, только из лука стрелять. Говорили, что Крыса в войну ступню потерял.

Да, теперь, Ваша милость, его совсем обездвижили. Слава тебе, Господи!

– Так ты знаком с Речной Крысой, – удивился я. – И что же ты молчал, олух?

– Как знаком, Ваша милость. Только видел разок – другой, издалека. Люди-то говорили промеж собой. Я и слушал. А кто его близко видел, те уже, благодаря вашей милости, не на этом свете, а на том. Туда им и дорога. Крыса. Он никому, кроме своих, не показывался. Нет. И еще всегда лицо прятал под капюшоном, чтобы не узнали, значит.

– Надо бы его выловить, – задумчиво сказал Шарлемань – Насколько я знаю крыс, они жутко живучи, перебитая лапа или отрубленный хвост не заставят их прекратить таскать еду у людей. Сейчас, понятно, мы его не найдем. У него наверняка есть укромная норка про запас. Не зря же мы не нашли здесь денег. Но если судьба вас столкнет на этом берегу, не раздумывай, Жолли. Добей. Иначе он ударит тебя исподтишка и загрызет насмерть.

– Хорошо, я воспользуюсь твоим советом, если будет случай. А теперь тебе пора. Ты слишком заметен, чтобы оставаться здесь долго.

– Ну, до встречи, Жолли! – сдавил меня в объятии Шарлемань. – Буду ждать от тебя вестей.

Я кивнул и повернулся к Гнусу, ждущему своей очереди. Последним ко мне подошел Фавр. Лицо его было бледным, но он крепился.

– Лечись, – сказал я, обнимая его. – Чтобы, когда я вернусь, был в полном порядке.

– Не беспокойся, крысиный укус мне не страшен, – заверил меня Фавр.

Он сел в лодку, и лодочник взялся за весла. Шарлемань и Гнус решили остаться на плоту, помогая переправить его на тот берег. Крепкая веревка связывала его с лодкой.

– Эй, друзья! – окликнул я их.

– Что?

– Спасибо за помощь. Не знаю, что бы я делал, окажись один.

– Перестал бы придуриваться. И благодарить нас не за что. Лучше будь осторожней.

В долине тебе некому будет прикрыть спину.

Слова Шарлеманя пробудили во мне доброе чувство по отношению к товарищам, и мне даже стало немного грустно, как бывает при расставании с добрыми друзьями.

Лодочник, шустро работая веслами, выгребал против течения. И лодка с плотом медленно удалялись от меня, направляясь к другому берегу.

Глава третья. Замок

Я выбрался из леса через час после полудня. Путь по лесу занял два часа. Да еще мне потребовалось время, чтобы хорошенько рассмотреть местность и устроить неподалеку тайник. Найдя приметную, но укромную полянку, я вырыл кинжалом небольшую аккуратную яму как раз между двумя небольшими елями, и уложил в нее, завернув в плащ, панцирь, арбалет, связку стрел и большую часть монет, оставив себе одну мелочь. Сюда же сверху лег меч, изготовленный знаменитым льежским оружейником, о чем говорило клеймо. Он стоил гораздо больше годового жалованья обычного наемника. Потому вполне резонно мог возникнуть вопрос. Зачем человек, обладающей такой превосходной вещью, нанимается к захудалому вассалу, а не ищет службы повыгоднее?

В моем случае лучше было обойтись без подобных вопросов. Закопав свой клад, я привел полянку в обычный вид, уничтожив все следы своего пребывания, и зашагал дальше. Теперь на мне кроме кольчуги, был надет потертый кожаный дублет, перепоясанный широким ремнем, на котором висели длинный кинжал в простых ножнах и замшевый кошелек. Скромная одежда и тощий заплечный мешок придавали мне вид обычного путника, вынужденного путешествовать на своих двоих.

Заросшая травой лесная дорога, пропетляв между холмами, вывела из бора в долину, в центре которой возвышался одинокий замок, построенный на высоком холме. Он-то и был целью моего путешествия. Позади него, чуть в стороне, текла небольшая речушка, впадающая за лесом в Лану – большую и судоходную реку. Утолив жажду водой из ручья, я умылся, пригладил растрепавшиеся в пути волосы и неспешным шагом двинулся к деревне, расположенной перед холмом. Единственная грязная от дождей улица. Дома, больше похожие на хижины под соломенными крышами, боязливые и настороженные взгляды крестьян, наблюдающих исподтишка за чужаком, запах навоза, настойчиво смущающий обоняние. Сколько подобных селений перевидал я во время войны? Да, пожалуй, столько же, сколько и замков. Приходилось мне участвовать и в осадах, и в штурмах. Тот, что находился сейчас передо мной, мог по праву считаться одним из самых неприступных. Несмотря на отсутствие рва, замок был прекрасно защищен обрывистыми склонами холма, а дорога к воротам шла настолько круто вверх, что ни рысью, ни галопом по ней было не проскакать. Небольшой по размерам, с толстыми и высокими стенами, мощным барбаканом и высящимся над всеми укреплениями донжоном, замок смотрелся грозно, хотя ворота его были гостеприимно открыты, а решетка поднята. Над донжоном развивался стяг владельца с изображением белого сокола на красном фоне.

Не торопясь, я дошел до края деревни, оказавшейся довольно большой, где справа стоял обветшалый придорожный трактир, слева – невысокая каменная церковь, а за ней кладбище. Очень удобно осаждающим, подумалось мне: есть где отдыхать и хоронить убитых. А главное – все рядом. От околицы до барбакана было примерно два полета стрелы.

Первым делом я зашел в трактир. Ну, где еще можно узнать местные новости и осмотреться? Я толкнул низкую дверь и, чуть пригнувшись, шагнул внутрь. В помещении было пусто и темно, даже ставни еще закрыты. Хозяин стоял ко мне боком, что-то пересыпая из мешка в чугунок. Невысокий, добродушного вида пузан. Он тут же бросил свое занятие и вышел из-за стойки.

– Что угодно, – задал он нейтральный вопрос, присматриваясь ко мне.

– Я бы выпил пива, хозяин. Мне пришлось долго идти пешком, и в горле здорово пересохло.

– Этого добра нам не занимать! Сейчас подам, путник. А не желаешь ли пообедать? Время-то подходящее.

Я позавтракал довольно давно, но грубая трактирная пища меня не привлекала. После небольшого обсуждения мы с хозяином остановились на яичнице с сыром и копченом мясе. Он ушел готовить, а я уселся за стол и стал смаковать вполне приличное пиво. Когда мне принесли горячую сковородку, и я отведал яичницу из свежих яиц, хозяин угостил меня уже бесплатно, последними слухами. В основном они касались местных крестьян. Я узнал, кто тут побогаче, а кто победней, чью дочку обрюхатил проезжий приказчик и подобную же чепуху. Проявив выдержку, дослушал все до конца и лишь затем задал вопрос:

– А как тебе ваш господин? Не подумай ничего плохого, хозяин. Просто я хочу наняться к нему на службу. Вот и хотелось узнать. Что он за человек, как относится к своим слугам, а главное, сможет ли платить за работу, не скупясь?

Чтобы разговор шел без сучка и задоринки, я угостил трактирщика пивом, до которого тот оказался большой любитель. Зато все, о чем сплетничали за спиной рыцаря де Фруссара, стало достоянием моих ушей. В ворохе самых различных сведений, по большей части совершенно бесполезных, я все же отыскал жемчужное зерно. Больше месяца назад рыцарь стал гораздо зажиточней, чем был до того. Он даже расплатился с долгами и стал позволять себе гостей.

– Нанимает ли он солдат? – этот вопрос напрашивался само собой.

Трактирщик почесал всей пятерней лохматую шевелюру и покачал головой.

– За последний месяц нет. Один, наоборот, ушел. Да по правде, и ходил к нему наниматься всякий сброд. Гарнизон-то в замке неполный. Стражники у меня частые гости. Слышал, что отбиться отобьются, а для похода людей мало. Глядишь, повезет тебе солдатик. Запомни, всем там заправляет кастелян. И слугами, и гарнизоном.

– В замке нет капитана?

– Нет! Последний ушел еще осенью. Не поладил с Гийомом.

Я щедро расплатился со словоохотливым хозяином и покинул трактир.

Пиво не способствует ходьбе на гору. Мне пришлось изрядно вспотеть, покуда я добрался до ворот. Пройдя сквозь барбакан, я вступил на грязные плиты замкового двора. Стражник, парень лет двадцати, в поношенном, когда-то синего цвета сюрко с линялым гербом сеньора на груди, до того подпиравший внутреннюю стену барбакана, встрепенулся при моем появлении, преградив путь копьем.

– Стой, приятель! Кто ты и зачем явился в замок?

Я еще ни разу не встречал вежливого привратника, и этот не составлял исключения. Существует множество способов поставить на место подобных грубиянов. Например, добрая затрещина, удар плетью или ножнами меча, если сидишь в седле. Правда, при этом лучше быть рыцарем. Я в своей нынешней ипостаси им не был и, кроме того, собирался наняться на службу к рыцарю де Фруссару, чью эмблему таскал на себе стражник. Значит, он мог стать моим товарищем. И начинать плодить врагов сразу по прибытии не входило в мои планы. Поэтому я улыбнулся этому вшивому недоноску и вежливо ответил, кто я и что мне нужно:

– Да вот, служивый, слышал я, твоему господину нужны воины. Так решил попытать счастья. Только ты скажи мне, выгорит ли такое дело. Или, может, я зря стаптывал сапоги, карабкаясь на вашу горку?

Стражник прислонил к стене копье, сдвинул шлем на затылок и придирчиво оглядел меня с ног до головы. Точно сам был владетелем этих мест.

– Как тебе сказать. Солдаты нужны. Но чтобы с опытом. Так-то господин. Набрал было крестьян в свой отряд, да толку от них никакого. Дурачье сиволапое, лишь даром хлеб жрут. А ты откуда будешь?

Я усмехнулся про себя. Так тебе все и скажи. Любопытство-то как одолевает.

– Я-то не здешний. Говоришь, попробовать стоит?

Стражник ничего не успел сказать, так как рядом с нами появился высокий, крепко сбитый мужчина в таком же сюрко, но более новом и из лучшей ткани. На боку у него висел меч в простых кожаных ножнах с серебряными насечками и, судя потому, как подобрался мой собеседник, был из командиров. Его черные с проседью волосы, остриженные под горшок, даже на взгляд казались жесткими, а это первый признак суровости характера.

Пронзительные черные глаза свирепо смотрели из-под нависших густых бровей. Кожа на лице была морщинистой и коричневой от загара. Седая бородка с редкими вкраплениями черных волос аккуратно подстрижена. Несомненно, ее обладатель следил за своей внешностью. По виду ему было лет пятьдесят. Старый, короче.

– Что здесь происходит? – осведомился он строгим тоном, окидывая меня испытующим взглядом.

– Вот наниматься пришел, господин Гийом! – выпалил стражник, выпятив подбородок.

– Так значит, – мужчина явно ко мне присматривался. – Ты солдат?

– Верно, господин, – спокойно встретил я его взгляд, всем видом показывая, что он для меня пока не начальник и тянуться перед ним я не собираюсь. Так вот он какой, кастелян Гийом.

Я видел, что ему хотелось осадить меня с самого начала, но стерпел.

– Тогда пойдем со мной.

Только это и сказал.

Он повернулся и, прихрамывая, направился к донжону. Я двинулся следом. Мы шли по двору, и я с любопытством смотрел по сторонам. По окружающей обстановке часто можно судить о том, какова дисциплина в гарнизоне. Получалось, что на уровне немного выше среднего. Крысы не шныряли под ногами, охапки гниющего навоза не вздымались выше головы, и никто не шатался без дела. Это по первому впечатлению. А оно, впрочем, редко бывает справедливым. Все хозяйственные постройки, помещения для слуг и казарма располагались вдоль стен, примыкая к ним вплотную. В центре стояла квадратной формы главная башня, сложенная из крупных, гладко отесанных камней. К входу в нее вела деревянная лестница, которую при необходимости можно было сжечь. Слева, между донжоном и стеной находилась небольшая часовня с круглым витражным окном над входом. За башней виднелся маленький фруктовый садик с цветником. Подобные часто разводили в замках, чтобы было место для отдыха. По лестнице мы поднялись на площадку перед входом в донжон. Там, у тяжелой двери, обитой железными полосами с большим количеством гвоздей, стоял еще один привратник с мечом и щитом, без слов пропустивший нас внутрь. Я бывал в замках, где донжон использовался только для военных нужд, да как последний оплот обороны. А сам хозяин жил вместе с семьей в отдельном доме, чисто настоящем дворце. Здесь было не то. Главная башня являлась жилым помещением, и строилась она именно с таким расчетом, потому что, несмотря на толщину самих стен, внутри оказалась очень вместительной. Так строили наши предки в давние времена. Нынче в моде другое. Узкая каменная лестница, закрученная спиралью, очень удобная для обороны, привела нас на второй этаж, прямо в большой зал – главное помещение башни. Он не произвел на меня особого впечатления: огромный камин напротив дверей, топившийся и летом, задрапированные гобеленами стены с развешенным оружием и охотничьими трофеями, стол для трапез. Сейчас слуги убирали с него посуду после завершившегося обеда. По залу гуляли сквозняки, а маленькие окна в верхней части стен пропускали мало света. И потому здесь даже днем горели светильники.

Тут-то я и увидел рыцаря де Фруссара, владельца лена Мо. Он стоял в самом центре зала, принимая доклад от какого-то толстяка. Мой сопровождающий остановился, ожидая, когда рыцарь освободится и делая мне знак держаться рядом. И я воспользовался случаем, чтобы хорошенько рассмотреть своего будущего хозяина. Рыцарь был молод, не больше двадцати трех–двадцати пяти лет. Хорошего роста, широкоплечий, с прямыми темно-русыми волосами до плеч, без усов и бороды, одетый неброско и небогато. Черты лица были соразмерны и привлекательны для женщин. Только сильно скошенный назад лоб немного портил впечатление. Глубокие синие глаза смотрели открыто и дружелюбно. Мне подумалось, что де Фруссар человек хороший и добрый. На нем не было рыцарского пояса и золотых шпор, а о происхождении говорил лишь красивый кинжал в дорогих ножнах с рукоятью, украшенной сапфирами. В таком возрасте стать опоясанным рыцарем значило успеть повоевать, если ты, конечно, не принадлежишь к знатному и богатому роду. Де Фруссар не принадлежал. Он был лишь владельцем двух небольших деревень и вассалом графа де Бютаржи. Шарлемань рассказывал мне, что де Фруссар стал опоясанным рыцарем года четыре назад. Сейчас, когда его сюзерен затеял войну с собственным вассалом, непокорным и своенравным бароном де Кюиссе по прозвищу «Кабан» он должен был рано или поздно выступить в поход под знаменами графа.

Рыцарь завершил разговор и отослал толстяка прочь. Озабоченный чем-то, он не сразу заметил нас, но, увидев, оживился и подозвал к себе.

– Кто с тобой, Гийом, – спросил он. И я в который раз подвергся тщательному осмотру.

– Пришел наниматься в гарнизон, – сказал тот.

Я вышел вперед, обогнув Гийома, и вежливо поклонился.

– Господин, меня зовут Клод-Франсуа Малон. Я сержант.

Так у нас называли конных воинов, носящих доспехи. Я выдавал себя как раз за такого.

– И что тебя привело в мой замок? – улыбаясь, спросил Фруссар.

Я улыбнулся еще шире:

– Последнее время мне не очень везло. Перемирие, будь оно неладно. Вот я и поиздержался. Будучи неподалеку, узнал, что в ваших краях затевается маленькая война, а вы набираете солдат. И я решил попытать счастья.

– Точно. Я ищу воинов для службы в замке. Но солдат, если я его возьму, должен быть очень хорошим.

– Слова ничего не скажут. Испытайте меня, господин.

– Само собой. Мне нужно убедиться, насколько хорошо ты владеешь воинским умением.

– Прикажете спуститься во двор? – спросил Гийом.

– Да. Проведем проверку там.

На лице рыцаря блуждала туманная улыбка.

– Гийом, – обратился он к старому воину. – Кого мне выставить против нашего соискателя?

Тот усмехнулся в усы:

– Конечно, Жиля! Он крепкий малый, и искать долго его не придется.

– Ты прав. Позовем Жиля. Эй, кто тут есть? Жиля ко мне! Быстро!

Какой-то слуга рысью умчался исполнять поручение и вскоре вернулся с человеком-горой. Таким, по крайней мере, он мне показался с первого взгляда. Выше меня на полголовы, да и весил не меньше двухсот парижских фунтов⁸. Что и говорить, парень был тяжеловат и жирноват, а потому вряд ли двигался быстро. Одевался он с претензией на моду и щеголял в оранжевых штосах, которые в сочетании с зеленым, изрядно потертым пелиссоном⁹ делали его похожим на жонглера. Я бы все-таки отнес его к категории доверенных слуг, потому что он очень почтительно выслушал рыцаря и склонил голову в знак повиновения.

Глава четвертая. Проверка

– Возьми два тупых меча, – сказал Гийом, обращаясь к молодому солдату. – И принеси сюда.

Мы находились на открытой площадке перед казармой, где тренировались солдаты. Место было ровное и открытое для публики, чем не преминули воспользоваться обитатели замка. Рыцарь уселся на принесенный слугой стул, чтобы наблюдать за боем с удобством. За его плечом примостился вертлявый паж. Пришли поглазеть и свободные от службы солдаты замкового гарнизона. Из дверных проемов выглядывали любопытные лица прислуги. Юнец принес мечи и отдал мне и Жилю. В руке последнего тот казался игрушкой. Жиль с силой разрубил им воздух. Признаться, я выглядел не столь внушительно. Если бы бились об заклад, большинство поставило бы на Жиля. Но выиграли бы те немногие, что поставили на меня. Мне достаточно было и минуты, чтобы понять: этот самодовольный здоровяк ни в каких боях, кроме тренировочных, не бывал. Да и откуда здесь взяться сражениям? Боевой опыт можно было приобрести, воюя за соседей. Немцев или французов. Так поступали все, кто хотел освоить военное ремесло.

Гийом с невозмутимым лицом повернулся к нам. И возвестил:

– Деретесь! До победы!

Затем добавил, обратившись ко мне:

– Продержишься против него пять минут, и господин тебя возьмет.

Я неторопливо снял с плеча мешок, отстегнул пояс с кинжалом и кошельком и уложил свое добро на камень, служивший для посадки на коня тяжело вооруженному рыцарю.

– Начали, – будничным тоном произнес Фруссар.

– Если захочешь сдаться, подай знак, – самоуверенно прогудел Жиль. – Я и тупым мечом могу лишить жизни.

– Хорошо, – согласился я. Не переча такому славному бойцу.

Драка на мечах – искусство. Одной силой победить сложно. Жиль прежде всего рассчитывал на свою мощь. Он не стал медлить и сразу же нанес сильный удар сверху вниз. Но я успел отскочить, и он промахнулся. Второй такой же я парировал, подставив свой меч, и чуть не взвыл, осушив себе руку до самого плеча. Силища у Жиля была, как у ярморочного медведя. Чтобы восстановиться, мне пришлось немного побегать от него, не подпуская слишком близко. Такая манера ведения боя не добавляла мне очков в глазах рыцаря и Гийома, зато сохраняла здоровье. Я всякий раз увертывался от проносившейся мимо туши, быстро вспотевшей и все сильнее устававшей. Когда Жиль в очередной раз бросился в атаку с поднятым вверх мечом, я пропустил его мимо себя и легко обезоружил. Не соображая, что произошло, он ошалело мотнул головой, тупо глядя на свою пустую ладонь. По тишине, возникшей сразу, я понял, что сумел поразить зрителей. Но рыцарь не останавливал боя, следовательно, его надо было продолжать.

– Подбери, – сказал я и ногой подтолкнул оружие поближе к Жилю. Тот смотрел на меня так, будто я совершил чудо на его глазах. Не удержавшись, я подмигнул ему. Жиль подобрал меч и снова ринулся в атаку. На меня обрушился настоящий ливень из мощных ударов, каждый из которых мог покалечить, если не убить, достигни он цели.

Я отразил их все. Не скажу, что мне пришлось легко, но мои учителя в свое время вдолбили весьма полезные навыки, не единожды спасавшие мне жизнь в бою. Сообразив, что мою защиту ему не пробить, Жиль сменил тактику. Подобравшись поближе, он протаранил меня своим телом, отбросив на несколько шагов. Я не удержал равновесия и упал на плиты, перекатившись по ним подальше от своего врага. Жиль бежал следом, тряся жиром, и все время пытался достать мечом. Он не думал об осторожности и должен был поплатиться за это. Лежа, я отвел его клинок своим мечом. Подставил ему одну ногу, а другой толкнул под колено. От его падения содрогнулись стены замка. Так мне показалось. Я вскочил на ноги и успел наступить Жилю на руку с мечом, прежде чем тот сделал попытку подняться. Мой меч коснулся жирной складки на его шее.

– Достаточно! – воскликнул де Фруссар. – Калечить его не обязательно.

Рыцарь повернулся к Жилю.

– Эй, увалень, вставай, чего разлегся. Тебе надо больше упражняться с оружием, любезный, иначе потеряешь свою должность. Ступай отсюда!

В голосе де Фруссара, однако, я заметил довольство. А вот поверженный одарил меня откровенно ненавидящим взглядом. Я ответил ему усмешкой. Итак, одного врага я себе уже нажил, хотя совсем этого не желал.

Думаю, что де Фруссар намеренно стравил нас, преследуя свои неясные мне пока цели. Успокаивая дыхание, я медленным шагом подошел к рыцарю и слегка поклонился:

– Вы удовлетворены моим умением, господин?

Тот переглянулся с Гийомом.

– Что же, первое испытание ты выдержал. Теперь ответь-ка на пару вопросов.

– Спрашивайте, господин.

– Откуда ты родом? И из какого сословия?

– Я бургундец, родился в графстве де Бютаржи и с детства много путешествовал. Мой отец был торговцем шерстью.

– Сколько тебе лет? И давно ли ты служишь?

– Двадцать девять. В армии я одиннадцатый год. Служил арбалетчиком в войске герцога Бургундского, а последние четыре года – сержантом.

– А был ли ты при Отэ¹⁰?

– Так точно, Ваша милость. Мне пришлось поучаствовать в том сражении. При атаке льежцев я получил мечом по голове и едва не отдал Богу душу. Вот этот шрам на лбу, господин. Память с того дня.

– Ладно. На какое жалованье ты рассчитываешь?

– Полагаю, что солдат с моим опытом может надеяться на четыре денье в день.

– Четыре денье? Ты случайно не перепутал мой замок с герцогским монетным двором, сержант? Я деньги не печатаю. Мои условия таковы: еда и питье вдоволь. И два денье в день. Коня, обмундирование и снаряжение получаешь от меня. Порчу имущества вычту из платы. Договор заключим на год. Если ты мне подойдешь, тогда можешь надеяться на постоянную службу. Твоим единственным начальником, кроме меня, будет кастелян, так как капитана в моем замке нет. Слушаться его беспрекословно. Он объяснит тебе правила и расскажет о твоих обязанностях. Телесные наказания у меня в гарнизоне применяются только за воровство. За остальные проступки – тюремное заключение. Если согласен, то по рукам. Что скажешь?

– Вынужден согласиться, господин. Мне выбирать особо не приходится, а условия приемлемые.

– Отлично! Что ж, забирай свое добро и пойдем в башню. Гийом, будь добр, распорядись, пусть отец Жером принесет в зал лист бумаги и чернила. Капеллан напишет договор, впишет в него твое имя и прочтет вслух, чтобы ты знал, что подписываешь, а вместо подписи подойдет и крест. И еще, ты показал свое искусство, но главная проверка будет в настоящем бою. После него я решу, могу ли тебе доверять. Если ты ее не пройдешь, я порву наш договор и выгоню тебя вон.

– Справедливо, господин.

Мы вернулись в зал и стали ожидать священника. Он появился почти сразу.

– А вот и святой отец, – рыцарь махнул ему рукой. – Отче, я беру на службу нового солдата. Надо сделать запись договора. Повтори еще раз, как тебя зовут.

– Клод-Франсуа Малон.

Капеллан, исполнявший, как обычно и бывает, должность секретаря, кряхтя, уселся за стол и стал царапать гусиным пером по серому листу бумаги. От усердия он высунул измазанный чернилами язык. Насколько мне было видно со своего места, дело с написанием букв продвигалось медленно, с ошибками и многочисленными помарками. Сам святой отец, весьма цветущий мужчина, чуть старше моих лет, в черной сутане, не скрывающей округлого живота, видимо, не слишком усердно учился письму. И секретарские обязанности доставляли ему немало хлопот. Он провозился с двумя строчками не менее получаса, пока не поставил последнюю точку. Посыпав песком на листок, капеллан собрался начать чтение, широко открыв рот, но я остановил его.

– Не стоит утруждать себя, святой отец. Я умею читать и могу сделать это сам.

Изумление, вызванное моими словами, было почти всеобщим. Исключение составлял один кастелян, принявший мое объяснение как должное. Он как-то по-особенному посмотрел на меня. Отец Жером сунул мне в руки лист, и я громко прочитал текст договора, после чего поставил внизу свою подпись.

– Так ты грамотный человек, Малон! – радостно воскликнул рыцарь. – Признаться, кроме жены, моего пажа и отца Жерома в замке не найдется грамотеев. Меня самого учили чтению и письму, но впрок эти премудрости мне не пошли. Что написано, я с грехом пополам еще разберу, а писать уж увольте. Хорошо, что подпись ставлю.

Де Фруссар весело рассмеялся.

– Ох, немало розог всыпали мне святые отцы из соседнего монастыря, дабы вдолбить латынь, а все без толку. В тринадцать я стал пажом при дворе моего сюзерена. На том мои ученые занятия и закончились. Ну а спустя два года я уже был оруженосцем и таскал за графом щит. А ты где обучался? Тоже в монастыре?

– Нет, мессир. Сначала в городской школе в Луре. А потом в университете в Эрфурте.

– Ты был школяром?! И знаешь латынь?

– Да, мессир. Читаю и пишу на ней. Я закончил факультет свободных искусств.

– То-то я смотрю, твои манеры и обхождение не похожи на солдатские. Как же так вышло, что вместо лекций или заседаний в парламенте¹¹ ты оказался на полях сражений?

– Судьба, господин. Мои родители скончались от мора, когда мне не исполнилось и девятнадцати. Денег для обучения не стало, а заниматься преподаванием, что давало бы приработок, разрешалось лишь с двадцати лет. Помыкался я, помыкался, был в услужении, составлял прошения, писал частные письма и едва не умер от голода. Плюнул тогда на всю свою ученость, да и завербовался в солдаты.

– И тебе ни разу не захотелось вернуться к прежним занятиям?

– Нет, господин. Мечом я владею не хуже, чем пером. И пока идет война, первое умение будет цениться выше второго.

– Хорошо сказано. Мне самому признаться, чтение пригодилось в десять раз меньше, чем фехтование. А сколько раз последнее спасало жизнь. Гийом, возьми сержанта и отведи его в казарму. Расскажи все, что ему положено знать. Выдай оружие и все необходимое. Покажи коня. Пусть поест и отдохнет. Сегодня его не трогай, а завтра он приступает к службе. Все.

Ступайте оба.

Мы поклонились и вышли.

Казарма в замке не имела многих отличий от подобного рода помещений, в которых мне приходилось бывать прежде. Это была большая комната, примыкающая к оружейной с одной стороны и кухне с другой. В ней размещалось десятка два железных кроватей. На одних лежали постели, другие же были свободны. Гийом сказал мне, что гарнизон составляли одиннадцать солдат. Со мной будет двенадцать. Я не был удивлен этим обстоятельством. Стража в замках зачастую была малочисленна. Неприступные стены и башни давали возможность обороняться небольшими силами и решали продовольственный вопрос во время осады. Сейчас в казарме никого, кроме нас не было. Все находились при деле. Кастелян показал на пустующую кровать в углу.