Читать книгу: «Здравствуй, Шура!», страница 29

Сегодня Василь у меня ночевал. Все мои поуходили кто-куда (это условно о налетах). Завтра наш техник Наркевич поедет в Агрыз за аппаратурой. Я еще с ним не сговорился, но думаю попросить его увидеться с тобой. Только вряд ли он согласится съездить к вам. Он там пробудет с неделю и отправит вагон с материалами в Гомель. Хорошо было бы погрузить туда часть ваших вещей. Но он с вагоном не поедет, вагон с грузом пойдет сам. Так что, если ты из Агрыза получишь телеграмму, то не удивляйся, а постарайся доставить в Агрыз часть вещей, тогда легче будет ехать пассажирским. Наркевич будет в Агрызе, его можно спрашивать или у ШЧ, или у начальника станции как представителя Белорусской железной дороги. Если это будет тебе очень трудно, то не надо. Смотри сама. Телеграмму хотел дать, но не принимают. Да и в телеграмме все не опишешь. Ну, пока. Целую».

13.06.1944

Жена Шура пишет мне 56-е письмо:

«Здравствуй, дорогой мой Саша.

Я уже в Ижевске. Выехали вчера вечером на лошади. Приехали в город в шесть часов утра. Пришлось много идти пешком, ноги болят. Запаковала Верины три книги да пакет писем, хочу тебе послать. Пойду на Сенную (прим. – базар), нужно купить сахар для Лёни, мыло, спички, а вечером думаю домой поехать на этой самой лошади. Что еще куплю – напишу открытку. Хочу спать, я всю ночь не спала, но, как-нибудь. До свидания. Целую тебя, твоя Шура».

И в этот же день Шура написала 57-е письмо:

«Здравствуй, дорогой Саша!

Послала тебе три книги Верочкины и пакет старых писем. Посылаю 200 рублей, прими от меня мой скромный подарок, Саша, тебе на молоко. Саша, только в письме про деньги не пиши, чтобы Вера не знала, а слово «здравствуй» подчеркни два раза. Саша, я живу хорошо, работы, правда, много. Я уже даже приготовила тебе сухарей на дорогу – двадцать фунтов. Посылай визу и приезжай за нами. Скоро будет малина, думаю, походить за ягодами и возить потом в город продавать, куплю тогда детям обувь. Ну, пока. Спешу на примерку, а вечером домой на лошади. Целую, Шура».

14.06.1944

Я пишу жене Шуре письмо № 60:

«Здравствуйте все!

Шура! От тебя давно нет писем. Получил вчера письма от нашего Петра и Лёни. У Петра трое детей, ходят в школу. Как живу? Василь у меня ночует каждую ночь (это условно о налетах). Много работы, не высыпаюсь. Получил новый летний костюм. Вас брать пока не буду. На днях едет человек в Агрыз за оборудованием, может быть, он тебе даст телеграмму из Агрыза, так будь в курсе дела. Можно будет часть вещей отправить из Агрыза этим вагоном. Но вам пока ехать сюда не рекомендую. Скоро должно выясниться положение, и тогда я достану визу и напишу. Как живете? Как огород? Я на свой не ходил давно, не до огорода пока. Думаю, в выходной пойти, если позволят обстоятельства. Анька писала, что ходит ночевать в Щимель. Я раньше писал, что телеграмму даст Наркевич, но поедет, кажется, Самбук. Ну, пока. Целую».

16.06.1944

Я пишу жене Шуре письмо без номера:

«Шура! Теперь, когда я пишу эти строки, у нас очень неспокойно, и забирать вас при таком положении я не хочу. Почти каждую ночь не спим, часто по ночам бомбят и убивают порядочно людей. Отправь, Шура, с Самбуком часть вещей, а потом, когда положение у нас изменится, то приедете. Визы пока не дают и не хотят слушать даже насчет этого. В Сновске Анька пишет, что тоже неспокойно. Ночую я во дворе около ямы, сплю на песке и только к утру перехожу домой на кровать часа на два. Нарывы мои не проходят. Недавно на Сортировочном тупике разбили два дома. У меня со стенки штукатурка обвалилась на кровать, но в это время я был в убежище. Ну, пока. Целую всех».

Это письмо не имеет никаких почтовых знаков, и, вероятно, его Самбук привез обратно, так как он с Шурой не встретился.

Жена Шура в это же время пишет в своем 52-м письме следующее:

«Здравствуй, дорогой мой Саша!

Шлю привет и желаю тебе всего хорошего. Я ездила в Ижевск. Послала тебе пачку старых писем и две Верочкины книги, да письмо заказное. Пиши о получении. Купила в Ижевске все, что мне было нужно, и ночью приехала обратно. Туда и обратно ездила на лошади. Ходила на примерку пальто, к двадцатому будет готово. Когда поеду в другой раз – заберу пальто и отдам шить летний жакетик, который я купила, когда ездила за брусникой, но он мне большой, и я хочу отдать перешить его. За пальто, за работу, нужно заплатить 180 рублей всего. Пиши, в чем ты ходишь и как у тебя насчет костюма. Ты все же проси себе костюм, а то представляю, какой ты жалкий вид имеешь в своей одежке. Думаю, что за нами ты приедешь в новом костюме. Саша, как ты живешь, как здоровье, как ноги, как нарывы? Если все по-прежнему, так сходи к врачу, пусть пропишет лечение. В огороде мы все посадили, огород большой – сорок соток. Была хорошая погода, а в последние дни холодно, идут заливные дожди, однажды был град. Картошка взошла, скоро будем полоть. Грядки уже сейчас нужно полоть, да вот холодно и очень сыро. Да еще мошка какая-то очень маленькая и так больно кусается, ее очень много, лезет в нос, в рот, в глаза – куда попало. Мне все руки и ноги искусала. Она, говорят, будет 12 дней. Вот уже семь дней, как она появилась, и несмотря на дождь, она не пропала и кусается. Живем хорошо, все сыты и здоровы, вот только думаем о тебе, как ты там, бедняга, один живешь? Пиши, когда еще поедешь в Сновск. Постарайся увидеть Олю Пузач, передай ей от меня привет, дай ей мой адрес, расскажи, какое у меня большое горе, что умерла моя дорогая мама. Пусть она напишет мне. Побывай у Аврааменко, передай от меня привет. Вашим всем от меня привет. Я им много писала, а они мне почему-то не хотят писать. Верочка им писала – все равно молчат. Саша, у меня так много работы, что некогда даже писать письма. Шью кое-что детям, вяжу чулки. А Лёник – большая помеха! Все любит на руках сидеть. Вера весь день занята на работе. Мне много помогает Борис, все сделает, что может, и я бы сказала, даже лучше дочки Веры. Сейчас допишу и буду шить Борису рубаху, а потом пойду полоть грядку с морковкой. Ну, пока. До свидания, дорогой Саша. Целую, Шура».

19.06.1944

Жена Шура пишет мне 59-е письмо:

«Здравствуй, мой дорогой Саша!

Шлю горячий привет. За последние дни получила от тебя три открытки. Спасибо, что не забываешь. Только мало утешительного в твоих письмах. Охота услышать хорошее, а то, что ты пишешь – нехорошо. Я так занята сейчас с работой, что совсем не имею времени написать тебе письмо. В огороде много работы. Полола грядки, а вчера весь день картошку, которую полоть тяжело – очень твердая земля. Погода сейчас хорошая, я вчера очень загорела, когда полола. Нужно все поливать. В общем, работы много, спим мало – не высыпаюсь. А скоро будет земляника, хочется по ягоды походить. Пока, заканчиваю. Очень некогда. До свидания. Целую тебя, Шура».

21.06.1944

Я пишу жене Шуре 61-е письмо:

«Здравствуйте, мои дорогие! Получил от тебя пачку писем с 50-го по 54-е. Спасибо, Шура. Как я уже писал тебе, в Агрыз поехал наш человек за аппаратурой – товарищ Самбук. Он тебе даст телеграмму, чтобы ты подъехала в Агрыз. Если в это время будет видно по сводкам Информбюро, что наше положение меняется в лучшую сторону, то погрузи часть вещей. Если же положение будет оставаться такое же, как сейчас, то не надо, пожалуй, грузить. Самбук тебе расскажет, как мы живем. Василь у меня ночует часто (это условно о налетах). Ездил он и в Сновск, недавно был у наших (это о большом налете на Сновск с жертвами). Ты обижаешься, что редко пишу. Прости, Шура, но так складываются дела, что не до писем. Получил от Петра, от Лёни, от Ивана, но никому пока не ответил. Болею немного. Поясница болит, нарывы не проходят. Это я, наверно, в убежище простудился. Получил недавно летний костюм, так что теперь хожу прилично одетым. Итак, Шура, повторяю – езжай только тогда, когда будут крупные изменения на нашем фронте, о которых ты узнаешь из сводок Информбюро, а если все будет оставаться по-прежнему, то лучше не надо, а то наберетесь горя. Попроси Веру, пусть пока не гонит вас. В Сновске после первого мая не был. Не знаю, как они там. Анька давно писала, что ночует в Щимеле. Ну, пока. Спешу. Целую всех вас».

22.06.1944

Жена Шура пишет мне 60-е письмо:

«Здравствуй, мой дорогой Саша!

Сегодня получила от тебя 59-е письмо. Итак, ты пишешь, что у тебя ночевал Василь (условно о налетах). Пора его гнать ко всем чертям, он тебе, видно, здорово надоел. Саша, ты пишешь, что ваш техник поедет в Агрыз. Хорошо бы его увидеть, поговорить с ним, а лучше всего с ним отправить кое-что из вещей. Но не знаю, как этот номер удастся. Если я не буду иметь от него ничего, то как поедешь? Да и время не позволяет – много работы в огороде. Веры дома нет, уехала в Ижевск, что она на это скажет – не знаю. Я теперь не совсем собой распоряжаюсь, а что мне скажут, то и делаю. В общем, буду видеть, как будет дело. Пиши, что он тебе сказал. Вот если бы вместо него ты смог приехать, это лучше бы было. Целую тебя крепко. Спешу. Лёня плачет».

23.06.1944

Жена Шура пишет мне 61-е письмо:

«Здравствуй, дорогой Саша!

Шлю свой горячий привет. Вчера ответила на твое письмо, а сегодня урвала десять минут и решила написать еще. Ты пишешь, что ваш техник поедет в Агрыз, и чтобы я ему привезла часть вещей. Это было бы хорошо, но не знаю, как получится. Если он выехал, то он уже в Агрызе, но как ехать туда, если нет ничего официального? Может, он еще и не выехал. Если б это дело было в Ижевске, то можно бы поехать и поискать его. А может он еще сообщит? Живем хорошо, все здоровы. Вера приехала вчера из Ижевска, привезла Эдика домой. До свидания. Крепко целую, Шура».

25.06.1944

Шура пишет 62-е письмо:

«Здравствуй, дорогой мой Саша!

Шлю тебе свой горячий привет. Сейчас утро, варю Лёне кисель. День сегодня очень жаркий. Утром полила грядки, сейчас наварю кушать и пойду полоть картошку, и заодно загорать. Очень охота спать. Вчера поздно легли, а ночью Веру звали в контору, Лёник проснулся, и мне пришлось с ним водиться. Встала вместе с солнцем. Я теперь не высыпаюсь. Саша, у нас на огороде все очень хорошее, уже ели зеленый лук и редиску. Пиши, как твой огород, какая погода, что нового? Про все пиши. От вашего техника телеграммы нет, а так куда поедешь? Может, он никуда и не поехал, и от тебя ничего нет – выехал ли он вообще. Саша, пиши, как здоровье, как ноги? Пока. До свидания. Целую, Шура».

26.06.1944

Шура пишет мне 63-е письмо:

«Здравствуй, мой дорогой Саша!

Шлю тебе свой горячий привет. Саша, три дня нет от тебя писем, а я думала, что ты напишешь, когда выехал ваш техник, и как ты с ним договорился. От тебя нет ничего и от него тоже, ехать так в Агрыз нет никакого смысла. Вчера было воскресенье. Приходил Верин Вася, ходил удить рыбку, наловил плотвы целую миску. Я варила уху, поели очень хорошо. Сегодня он уехал домой. Со мной не разговаривает. Я целый день окучивала картошку, она у нас пока хорошая. Сейчас идет небольшой дождик, я отдыхаю, решила написать тебе открытку. Скоро вечер, но я еще пойду на огород. Пиши, как твой огород, наверное, уже окучил картофель? Я по тебе скучаю. Хочу на Родину и всех увидеть. Пока. До свидания. Целуем все тебя очень крепко. Шура».

В этот день я тоже пишу Шуре письмо под № 62:

«Здравствуйте все (условно подчеркиваю слово «здравствуйте», сообщая о получении денег).

Шура, получил твои письма № 56 и № 57, книги Верочкины и пачку писем – все получено, спасибо. Не знаю, как у тебя там обернулось с отправкой вещей, но изменения на нашем фронте, судя по сегодняшней сводке, уже произошли в хорошую сторону. Так что вещи отправляйте, да и сами приезжайте. До сих пор не узнал про наших в Сновске, живы ли они, здоровы. Написал им письма – ответа нет. у нас уже стало спокойнее, и по ночам можно спать. Получил на днях летний костюм, одет прилично. Вчера был на воскреснике на пригородном хозяйстве, пололи просо. Был дождь, промокли, но потом обсохли. Сегодня пойду окучивать свою картошку. Растет хорошо, и фасоль вылезла. Ну, пока. Пиши, жду. Целую всех».

27.06.1944

В своем 64-м письме жена Шура пишет:

«Здравствуй, мой дорогой Саша!

Шлю горячий привет. Саша, сегодня получила от тебя 60-е письмо и до него все. Пишешь, что нет от меня писем. Не знаю, почему, но я писала часто, а в последнее время ежедневно. Мы живем хорошо, все сыты, одеты, здоровы. Все загорели, стали черные. Погода стоит жаркая. Очень рада, что ты получил летний костюм и будешь иметь приличный вид, когда заедешь за нами. А то все думала про тебя: в чем ты будешь ходить? Саша, видно из письма, что ваш человек еще не поехал в Агрыз. Саша, я сама не знаю, что делать насчет посылки вещей с вашим вагоном. Но посмотрю, как дела повернутся, и буду тебе писать. Сейчас пойду на огород окучивать картошку. Пока. Целую крепко. Шура».

29.06.1944

Шура пишет мне 65-е письмо:

«Здравствуй, дорогой мой Саша!

Шлю свой горячий привет. Сегодня прочла в газете, что наши войска взяли Витебск и Жлобин. Вот это очень хорошо! Я думаю, что мы скоро сможем поехать домой, уж больно хочется на Родину. Скоро три года, как я оставила нашу Родину, и за эти годы я столько пережила, что не описать, а только рассказать можно. Даже дорогую маму и ту потеряла навсегда, а ведь она еще собиралась ехать на Родину, и так бедной и не пришлось вернуться в родные края. Мы, Саша, никак не можем забыть нашу дорогую бабушку. Я думаю, что ты тоже еще не забыл ее. Сейчас я все время работаю на огороде, окучиваю картошку. Да вот пошел дождь и загнал меня домой, я решила писать тебе. Живем хорошо, все здоровы, сыты. Скоро будет цвести картошка. Мешают писать Лёня и Эдик – плачут. Из Агрыза пока ничего нет, и я не знаю, что делать, сумею ли я поехать. Как у тебя дела, что нового, как твоя болезнь? Саша, у нас шел очень сильный дождь и еще идет большая туча. До свидания. Целуем все. Шура».

В этот же день я пишу жене Шуре свое 63-е письмо:

«Здравствуйте все!

Шура! Не знаю, как там у тебя обернулось дело с отправкой вещей в вагоне с Самбуком. Теперь, когда наши уже подходят к Минску, можно не только вещи пересылать, но и вам ехать сюда. От тебя давно уже нет писем, наверно, с огородом возишься. Я тоже начал полоть картошку, вот уже третий день хожу по вечерам. До сих пор не добьюсь, как там наши в Сновске, живы ли, здоровы?».

Далее четыре строки замазаны цензурой.

«…На днях, думаю, к ним съездить. С нетерпением жду от тебя весточки о твоей встрече с Самбуком. Ну, пока. Целую всех».

30.06.1944

Из Агрыза в Средний Постол поступила такая телеграмма:

«Из Агрыза № 523 – 20 слов. Срочная Нылга Удмуртская Средний Постол колхоз «Луч» Тимошенко для Мороз. Привезите Агрыз вещи отправки. Мой адрес квартира 6 Самбук». Агент связи Ср. Постола Кузнецов.

02.07.1944

Я пишу жене Шуре свое 64-е письмо:

«Здравствуйте все (условно подчеркнуто о получении денег)!

Получил твое 58-е письмо. Сегодня выходной. С утра пошел полоть и окучивать картошку. Я уже с неделю хожу после работы, и сегодня, наконец, все доделал. Окончив прополку, пошел на речку, постирал белье, одеяло и только разложил сушить, как пошел дождик. Так я с мокрым и пошел домой, и сушил уже дома. Шура! За последние дни, как ты знаешь, наши здорово продвинулись на запад, и теперь уже смело можно ехать в Гомель. Завтра пойду насчет визы. Не знаю, как у тебя дело обстоит с вещами? Ездила ли ты в Агрыз? Ты обижаешься на наших, что не пишут тебе. Не обижайся, у них, кажется, повредило дом, и они, возможно, живут в другом месте. Я еще не узнал, живы ли они. Скоро, думаю, съездить туда и разузнать. Пробовал позвонить, но ничего не добился. Живу так себе. Чирьи не проходят. Получил недавно подарок – носки вязаные. Насчет отпуска, чтобы съездить за вами, дело очень трудное. На это нужно много времени, а замещать меня некому. От тебя получил все письма до 58-го и все книги, и старые письма. Все, что ты посылала из Ижевска. Ну, пока. Целую всех».

03.07.1944

Жена пишет мне свое 67-е письмо:

«Здравствуй, дорогой Саша!

Сегодня я послала тебе заказное письмо, в котором описала неудачную поездку в Агрыз. Сегодня вечером, думаю, уехать домой. Сейчас иду на базар, потом на почту, потом пойду в мастерскую насчет пальто и отдам пошить жакет. Дальше пойду к одной знакомой и обратно за вещами на гору, и поеду домой. На душе так нехорошо, и все из-за того, что опоздала с вещами. Ты, Саша, постарайся выписать два разовых билет, говорят, по билету 35 килограммов. Саша, сейчас на нашем Белорусском фронте хорошо продвигаются, так что скоро можно будет ехать домой. Пока. Твоя Шура».

К сожалению, заказное Шурино письмо с подробным описанием ее неудачной поездки в Агрыз не сохранилось. И трудно сказать, кто виноват в этой неудаче: Шура ли, суматошно оттянувшая поездку в Агрыз и поздно туда прибывшая, или Петр Самбук, известный в дистанции под кличкой «Сундук», особенной отзывчивостью и чувствительностью не отличавшийся поспешил убраться из Агрыза, не дождавшись встречи с нею.

07.07.1944

Жена Шура пишет письмо № 68:

«Здравствуй, мой дорогой Саша!

Шлю тебе горячий привет. Саша, последнее от тебя 61-е письмо, в котором ты пишешь о поездке к тебе. Как я могу ехать, не имея документов? Я возила вещи в Агрыз и то горя набралась, и все бесполезно. Ты только пойми мою обиду, ведь я опоздала – вагон отправили. Мне хотелось поговорить с человеком, близким с тобой, узнать все подробно о твоей жизни и вообще про все. И не узнала ничего, и с вещами натаскалась. До чего мне было обидно. Только тем себя и успокоила, что, может, скоро и мы поедем, нашими войсками взят Минск. Саша, пиши, как дела, как здоровье. Я вчера ходила в лес за земляникой, набрала лукошко, и сама хорошо поела. Ходила с Борисом, а Вера была дома. Сегодня Вера пойдет с Борисом, а я останусь дома. Недели через две будет уже малина, тогда и походим за ягодами. Малины будет много. Картошка цветет. У нас недели две шли дожди, теперь погода хорошая, тепло. Саша, пиши, как у тебя картошка. Ну, пока. До свидания. Целую очень крепко. Твоя Шура».

08.07.1944

Я пишу 65-е письмо Шуре:

«Здравствуйте все!

Шура, получил твое 58-е письмо, спасибо. Так некогда, что не нахожу времени написать открытку. Вчера приехал мой брат Ваня. Он едет в Москву в командировку. Выпили. Он был в Сновске у наших. Все живы и здоровы, но живут днем дома, а на ночь уходят в Щимель. Сарай у них разбит, а в квартире все потрепано. Думаю, к ним съездить на днях. Жду от тебя вестей насчет вещей. Насчет визы еще не ходил, пойду завтра. Живу ничего, много работаю, домой хожу только спать. С огородом дело хорошо: прополол и окучил. Растет картошка и фасоль. Фронт с каждый днем отодвигается от нас все дальше, так что скоро будем в тылу. Ваня похудел, загорел, имеет медаль «За оборону Сталинграда». Кланяется вам. Пока. Целую».

09.07.1944

Брат Лёня пишет мне с полевой почты 66460:

«Здравствуй, дорогой Саша!

Имею несколько минут свободного времени, а потому хоть на коленке, а отвечу. Жизнь моя протекает неплохо, жмем фрица, еле успеваем гнаться за ним, но все же огрызается. Как услышишь по радио, что Пинск (прим. – город в Белоруссии) свободен, то подними за меня чарку, ибо моя доля там будет. Из дома ничего в последнее время не получено, меня волнует, что с ними? Конечно, встретившись, ты не сразу признаешь меня: я возмужал, постарел, а в остальном все тот же. В отношении Шуры С. ты спрашиваешь – признаюсь, что мое решение, очевидно, окончательное, но как судьба мне улыбнется – не знаю. Видел ли ты ее? Каково впечатление о ней? Недавно получил письма от твоей Шуры и Верочки, но ответить не нашел времени, ибо иду сутками. Извини, Саша, что мало и коряво, при первой возможности опишу подробнее. С приветом твой брат Лёня».

В письме Лёни идет речь о Шуре Сидоренко, телефонистке, за которой он ухаживал до армии. Я видел ее – миловидная девушка. Помнится, что в семье у нее были больные туберкулезом. Бедный Лёня! Не улыбнулась ему судьба.

12.07.1944

Я пишу жене Шуре 66-е письмо:

«Шура, получил от тебя все письма до 64-го, кроме 60-го. Вчера ездил к нашим в Сновск. Много узнал новостей. Приехал в четыре часа утра, пришел – квартира на замке, сарая нет – снесло. Хата Савченковой изуродована, а около нее яма такой величины, что в нее можно спрятать эту хату. Погреб Иовшица разбит – там погибло 18 человек, в том числе вся семья, которая жила в моей комнате. Мама моя тоже хотела идти в тот погреб, но пошла в свой и осталась жива. Анька в это время была в Щимеле. На Коржевском переулке сгорело много домов, но дом Аврааменко цел. Я встретил самого Аврааменко. В погребе Петрикевича, что около него живет, погибла жена Василия Коленченко Ядя с тремя детьми. Погиб Тышкин сын, а дом Тышки сгорел. Жена Безродного и еще несколько человек тоже погибли. Дом Антона Заики сгорел дотла, а у Василя остался цел, только без стекол. Барташевичиху убило. Около дома, где мы жили на Черниговской, по обе стороны огромные ямы. Окна дома открыты и никого там нет. Луциковой дом развален, Шостака тоже. В общем, вот что я узнал, попав в Сновск. Теперь все тихо, Красная армия отшвырнула этих паразитов и гонит дальше. Захарова-Керова поехала в Сновск, и теперь муж ее ищет и не находит. Она живет где-то в деревне около Сновска. На днях у меня был брат Иван, ехал из Сновска, был у наших. Он направляется в командировку в Москву. Похудел, имеет медаль «За оборону Сталинграда». С Лёней переписываюсь, он теперь «капитан», имеет орден Отечественной войны. Получил письмо от Петра из Сибири. Не обижайся, что наши не отвечают. Они ночуют в Щимеле и только днем приходят пользоваться кухней, остальные комнаты закрыты, их нужно ремонтировать, все обвалилось. За визой ходил, но там такая очередь, что я не дождался, пойду в другой раз. Живу по-прежнему, много работы. Много кому нужно написать, но я совсем не нахожу свободного времени и пишу только тебе. Целую всех».

12.07.1944

Жена Шура пишет мне 69-е письмо:

«Здравствуй, дорогой Саша!

Саша, вчера исполнилось ровно три года, как я оставила Родину. Но, может, уже скоро мы вернемся обратно. Наши войска очень хорошо продвинулись вперед. Вчера получила твое письмо, ты спрашиваешь, как я отправила вещи. Но меня постигла неудача, о которой я уже писала тебе. Я все еще не могу успокоиться, что я опоздала отправить вещи. А с ними будет трудно ехать. Вещей у меня много и все нужное. Саша, ты должен все же приехать за нами, нам одним не уехать. Пишу и уже темно. Живем хорошо, все сыты, здоровы. Ходим за земляникой, скоро будет малина. Завтра, может, напишу письмо, если достану бумагу. До свидания. Целую, твоя Шура».

15.07.1944

Я подал заявление о визе на въезд семьи в Гомель. В Облисполкоме сказали прийти через пять дней.

Пишу жене открытку № 67:

«Здравствуйте, мои дорогие!

Шура! Приехал из Агрыза этот наш балбес. Говорит, что дал тебе телеграмму из Агрыза, но, конечно, толку из этого никакого не вышло. Я так разочаровался, когда об этом узнал. Через два дня поеду в командировку в Кричев, там пробуду дня четыре, и когда вернусь, то начну хлопотать визу (по-видимому, опустив эту открытку, я пошел в Облисполком). Визы уже начинают давать, но нужно стоять в очереди. Вчера приехал обратно из Москвы Иван Гаврилов. Я уже писал, что он был у меня и в Сновске. Похудел. Он красноармеец-машинист. Говорит, что получает 14 рублей в месяц. Был я недавно в Сновске. Наши все живы, здоровы. Квартиранты, которые у них жили в моей бывшей комнате, семья из четырех душ – все погибли в погребе у Милюка. Погибла Ядя – жена Василия Коленченко, с тремя детьми в погребе у Петрикевича на Коржевском переулке. Дом Антона Заико сгорел. Ну, пока, пиши. Целую всех».

16.07.1944

Я вновь пишу жене Шуре письмо без номера:

«Здравствуйте, мои дорогие!

Сегодня выходной. Встал в шесть утра и к семи побежал на Рогачевский бульвар слушать радио. Теперь по радио есть, что слушать, не правда ли? Красная армия подошла к немецкой границе. У нас теперь вполне спокойно, а раньше было совсем не так – и здесь, и в Сновске. Я уже писал тебе, что погибла Ядвига Коленченко с тремя детьми, женка Безродного и еще, только я их не знаю. Вообще, я на Черниговской мало кого знаю. Моя старушка мать тоже каким-то чудом уцелела, а если бы пошла в погреб к Милюкам, то погибла бы. Не обижайся на них, что не пишут, теперь, наверно, начнут отвечать. Я у них был недавно. Мать все молится, чтобы ей еще увидеть тебя и детей. Я как раз был, когда она получила от нашей Верочки письмо; прочитала бабушка и в слезы, и все причитает: «Хоть бы мне тебя еще увидеть». Все хвалят, что Вера красиво пишет и ошибок делает немного. Ну, я уже писал, что у меня был Иван Гаврилов – ездил в командировку в Москву. Он теперь около Тернополя. Просил, когда буду вам писать, чтоб передавал от него поклон. Вчера ходил в Горсовет насчет визы. Председатель наложил резолюцию «выдать» и сказал зайти дней через пять. Но я зайду через десять, потому что 19 июля еду в командировку в Кирчев делать финансовую ревизию. Оттуда должен вернуться числа 25-го, тогда получу визу и буду хлопотать насчет наряда и билета. Вот с отпуском, Шура, не знаю, выйдет ли что. Похоже, что не дадут. Вчера получил от тебя 65-ю открытку. Опять ты, как во всех письмах, пишешь, чтобы я приехал за вами. Но ты забываешь, что теперь война, отпуска запрещены и не так это просто, как тебе кажется – приехать. Я все жду от тебя известий, получила ли ты телеграмму из Агрыза от того балбеса. Он говорит, что дал телеграмму 28 июня, а сам выехал 2-го июля. Я все боюсь, что ты поздно ее получила, съездила в Агрыз и все напрасно. А может, ты и не ездила, тогда хорошо. Итак, я начал письмо тем, что сегодня выходной. Я думал пойти на речку и позагорать хоть раз за все лето и заодно на солнце полечить свои нарывы, которые никак не проходят, т. е. они исчезают в одном месте и появляются в другом. Говорят, что это от неправильного обмена веществ, от однообразной пищи, в общем, черт их знает, отчего они. Пришел на огород – трава опять выросла. Немного пополол, посаповал и пошел на речку. Постирал белье, куртку старую, разложил все сушить, покупался сам, и тогда солнце зашло за тучи, подул сильный северный ветер. Кое-как просушил белье, оделся и пошел опять на огород. Поработал там до шести вечера. Пошел домой и по дороге так лупил дождь, что я здорово промок, а если бы еще задержался на огороде, то был бы мокрый до нитки. Сразу образовались лужи. Я пошел домой босиком, шлепая по лужам. Дома разделся, помыл ноги и вот, пишу это письмо. Уже темнеет. Малая моя наварила днем супа и ушла дежурить. Придется до девяти вечера подождать ее, а то неудобно без нее начинать, а жрать хочется здорово. Правда, пока шел назад, я на конном базаре купил кусок хлеба за 10 рублей и съел, так что можно и подождать. Уже заметно уменьшился день, дело опять к зиме. Да, забыл сказать, картошка растет хорошо, много уже в цвету, фасоль тоже хорошая, тыквы начинают стелиться по земле. В общем, все идет хорошо, и, надеюсь, что копать картошку будем вместе, и Борик, и Вера будут помогать. Ну, пока. Пишите. Темнеет. Целую вас всех».

В этот же день жена Шура пишет 70-ю открытку:

«Здравствуй, мой дорогой Саша!

Шлю тебе свой привет. Саша, я тебе пишу очень редко. Поверь, нет времени – занята огородом и детьми. И дни идут так быстро. Живем хорошо, все здоровы. На днях поеду в Ижевск, буду тебе писать оттуда. Я думаю, что ты скоро заберешь нас домой. Нам-то тут хорошо, а вот тебе плохо одному. Я все думаю про тебя, беднягу. Последние от тебя получила письма № 63 и № 64, на вопросы отвечу в письме. Пишу, а здесь совсем темно, днем не было времени. До свидания. Целую очень крепко. Шура».

18.07.1944

Жена Шура пишет мне 71-е письмо:

«Здравствуй, дорогой мой Саша!

Шлю тебе свой привет. Саша, пиши, как живешь, что у тебя нового, ходил ли насчет визы, и что тебе сказали, когда обещают дать? Как твое здоровье? Опиши подробно свою жизнь. Саша, если дадут визу, то можешь ли ты приехать за нами, мне одной не уехать – много барахла и все нужное для хозяйства. Я когда все документы достану, то напишу тебе, и будешь проситься за нами приехать. Пиши, когда думаешь поехать домой в Сновск. Я так беспокоюсь за ваших. Передай привет им от меня и всем знакомым, кого будешь видеть. Сходи к Лукашевичам, зайди к Аврааменко, опиши всех, как живут. Мы живем хорошо, все здоровы, а из твоего письма видно, что живешь ты неважно, и мне очень тебя жаль. Хоть бы скорее нам жить вместе! Мне уже кажется, что прошли годы, как мы виделись в последний раз. Я за это время столько пережила горя, и сейчас у меня тоже забота, как к тебе добраться. Очень сильно хочется на Родину. Хорошо бы еще пожить, как жили до войны. Пиши, как у тебя картошка, у нас она цветет, мы уже раз копали и варили молодую картошку. Все в огороде у нас очень красивое, если б ты только увидел, какой ячмень чудный – колос, как у ржи, большой. Только огурцы не совсем хорошие, поздние. Да вот еще куры чужие повадились – не отбиться, все гребутся в огурцах. Саша, пиши, какие у вас поспели ягоды, будут ли яблоки? Когда приедешь к нам, то привези гостинца: яблок да груш. Я бы так и съела яблоко или грушу! Покупаешь ли молоко и почем оно у вас? Мы много пьем молока – и сладкого, и кислого, едим землянику. Вера с Бориком ходят по ягоды, я тоже раз ходила. Скоро поспеет малина, тогда уж походим за ней. Буду возить в город продавать. Может быть, куплю детям галоши, да и себе тоже надо. Тебе галоши я уже купила. Получила твои письма № 63 и № 64. Ты спрашиваешь, как я отправила вещи? Я уже писала, что у меня вышла большая неудача, вещей я не отправила. Саша, твоя открытка № 63 вся зачеркнута, и не знаю, что ты писал. Саша, ты пишешь, что получил в подарок носки, напиши, от кого этот подарок? На днях буду в Ижевске, тогда пошлю тебе еще книги и старые письма, а ты смотри, все сохрани. Пиши, как урожай на хлеб, у нас озимые хорошие, яровые тоже растут хорошо. Саша, ты в последнее время очень часто мне снишься. Во сне я часто вижусь с тобой, но это только сон. Когда же будет время, когда я на самом деле увижу тебя? Дети по тебе тоже скучают. Лёник у нас вырос большой, хорошо ползает, скоро будет ходить. До свидания, мой дорогой Саша. Очень крепко целую тебя, твоя Шура».

19.07.1944

Свое 68-е письмо я пишу жене Шуре из Унечи:

«Здравствуйте, мои дорогие!

Шура! Лежу на травке в Унечи. Еду в командировку в Кричев. Сейчас шесть часов вечера, а поезд ночью в час сорок. Сегодня, когда шел к поезду в Новобелицу, то зашел на почту за заказным, о котором ты пишешь в открытке, но его еще нет. Все-таки ты, бедняга, съездила в Агрыз и напрасно. Жаль, что так неудачно вышло. Потом, по дороге, я зашел в Облисполком и получил визу на право въезда вам в Гомель. Она у меня в кармане. Дня через четыре вернусь и тогда буду хлопотать наряд, билет и т. д. Это-то дадут, а насчет отпуска мне – очень сомневаюсь. В наряд, думаю, вписать козу или корову, чтоб дали вагон. В общем, о дальнейшем буду писать. Пока. Целую всех».