Читать книгу: «Это снова ты», страница 4

Глава 4

Узкая асфальтированная дорога ведет нас мимо дачных домов, большинство из которых кажутся нежилыми, а с другой стороны мелькают темные заросли высоких деревьев. Вскоре мы выезжаем на небольшой торговый пятачок, окруженный потрепанными временем магазинчиками, и останавливаемся на парковке, где уже стоят несколько автомобилей и мотоциклов. Хромированные детали блестят в желтом свете фонарей, музыка играет из красной машины, рядом толпятся ребята. Почти все парни в мотозащите или кожаных куртках, а вот девушки больше раздеты, чем одеты.

– Что это за тусовка? – спрашиваю Диму, стянув с головы шлем.

Зимин помогает мне слезть с байка и усмехается:

– Суицидники.

Испуганно втягиваю носом воздух, влажный и тяжелый из-за близости зеленой посадки.

– Это же шутка, Ксю. Ты чего?

– Зима! – слышится громкий оклик, и Дима тут же берет меня за руку, переплетая пальцы.

Жест уже как будто привычный, успокаивающий, но не слишком ли часто Зимин меня касается? Почему меня это так сильно волнует? Глупо же. Дима наверняка не подразумевает ничего особенного. Подходим к компании. Зимин здоровается и перебрасывается шутками с присутствующими, а после их внимание прилипает ко мне.

– А это у нас кто? – интересуется крупный рыжебородый парень. За его спиной черный байк, на нем сидит воинственного вида девушка, руки которой покоятся на плечах крепыша.

– Это Ксюша, невеста моя, – весело отвечает Дима, и я медленно перевожу на него взгляд со жгучим желанием прибить на месте. – Будущая, – дополняет он, но лучше не становится.

– Кажется, она не в восторге, – хихикает девушка рыжебородого.

– Просто еще не понимает своего счастья, – не тушуется Зимин, и я с силой бью его по бедру нашими сплетенными руками. – Ай! Больно же!

– Бьет – значит любит! – выносит вердикт рыжебородый и тут же получает подзатыльник от той, что, похоже, тоже решила показать свою любовь.

Ребята смеются, завязывается беседа о какой-то ерунде: машины, мотоциклы, запчасти. Парочка девчонок хихикает и перешептывается, стреляя в Зимина заинтересованными взглядами, он замечает это и принимается безбожно флиртовать. Как всегда, нарасхват! Слушаю болтовню вполуха, отказываюсь от предложенного пива и рассеянно осматриваюсь. Ну и где тут что-то крышесносное? Таких понтовщиков, гоняющих по городу на тачках и байках, и в Краснодаре немало. Денис, после того как отец на двадцатилетие подарил ему BMW, тоже влился в подобную компашку. Мы несколько раз выезжали с ними, чтобы побесить народ. Не могу сказать, что мне сильно понравилось, но, по крайней мере, было не скучно.

Рычащий звук вдруг разрезает воздух, и я оглядываюсь. Из-за поворота несутся в нашу сторону два белых спортивных мотоцикла. Несколько ребят отходят от дороги, кто-то принимается свистеть. Байки проезжают мимо и с визгом тормозят у покосившейся автобусной остановки.

– Снова ничья! – кричит рыжебородый.

– А по-моему, Фи́ма победил, – говорит его девушка.

– Хочешь поздравить?

– Как будто ему это нужно.

Зимин смотрит на прибывших, и я чувствую, как меняется его настроение. Один из парней выезжает к нам навстречу, затем останавливается и стягивает шлем. Волосы подстрижены почти под ноль. Тонкие губы напряжены, кожа лица рябая, а на подбородке красуется светлый толстый шрам.

– Привет, – глухо произносит незнакомец. Могу ошибаться, но выглядит он виновато, а еще очень молодо.

– Ты в защите?! – пораженно выдыхает Зимин.

– Как видишь.

– И ты вернулся?

– Приехал мать навестить.

Парень косится на меня, будто намекая, что я здесь лишняя, но Зимин с этим не согласен.

– Прокатишь ее? – вдруг просит он. Глаза незнакомца испуганно округляются, но Диму, похоже, это не смущает. – Ей адреналина в жизни не хватает, а у тебя как раз избыток. Поделись. Не волнуйся, она смелая. Ничего не боится.

Легонько дергаю Диму за руку, заставляя обратить на себя внимание.

– Что такое, Ксю? Все-таки трусишь? – Вернувшиеся снисходительные нотки в его голосе зажигают меня, точно охотничью спичку. Пламя опаляет и поднимается жаром за ушами.

– Конечно нет! – решительно заявляю я.

Дима довольно улыбается и отворачивается к восседающему на байке парню.

– Ты же знаешь… – начинает было он.

– И что? – дерзко обрывает Дима.

Они несколько секунд борются взглядами. И если это немой диалог, то мне не дано понять его суть.

– Ладно. Дай ей шлем и куртку, – неожиданно соглашается незнакомец и впивается в меня напряженным взглядом. – Как зовут?

– Ксюша, – голос отчего-то становится тихим и хриплым.

– Слава, – представляется он.

Растерянно наблюдаю за Зиминым, который отходит к своему мотоциклу, а после возвращается и наряжает меня в «доспехи». Руки немного подрагивают, пульс учащается, но я прогоняю волнение. Это не может быть настолько страшно. Зимин катал меня сегодня весь вечер, я уже привыкла.

– Только знаешь, – обращается Дима к Славе, – никаких «села – дала». У нее парень есть.

– И где он?

– Не здесь, – отмахивается Зимин, поглядывая на меня. – Готова? Хочу послушать, как ты вопишь.

– Не дождешься!

– Да? Посмотрим, – смеется Зимин, и Слава тоже приглушенно хмыкает, отчего мой желудок коротко сжимается. – Давай садись, моя маленькая смелая Морева. Это же приключение. Все как ты и хотела.

Дима подталкивает меня к мотоциклу, Слава надевает шлем. Забираюсь на железного коня, будто под гипнозом. Что вообще происходит? Зимин на слабо меня взял?

– Держаться крепко. Кричать можно, дергаться и паниковать нельзя, – наказывает Слава, обернувшись. – Все ясно?

– Ясно, – отвечаю собранно и поворачиваюсь к Диме. – И кричать я не буду.

Он бьет по моему визору, закрывая его, и говорит, опуская руку на плечо водителю:

– Я доверяю тебе самое ценное, что у меня есть, Слав.

– Да я понял, – отзывается тот, и мы срываемся с места.

С первых же секунд жалею, что решилась. В груди немеет, дыхание спирает. Стискиваю руки вокруг Славы так сильно, как могу, и напрягаю бедра. Скорость запредельная, а контроля ноль. Он весь в руках парня, что неустанно выжимает газ, заставляя байк и дальше разгоняться. Новый рывок вышибает дух из тела, а когда я понимаю, что мотоцикл оказывается в вертикальном положении, не могу сдержать тонкий писк, что быстро перерастает в отчаянный крик безумного страха.

– Стой! Стой! Хватит! Остановись! – верещу я, но за рычанием двигателя и завыванием ветра Слава едва ли сможет разобрать мои слова.

Удар сотрясает так, что вибрируют кости, оба колеса вновь оказываются на дороге. Мчимся дальше, не могу разобрать ничего вокруг из-за мутного стекла шлема. Хотя нет, это слезы. Пульс критически зашкаливает, и в какой-то миг я перестаю ощущать себя. Не остается ничего, кроме движения, похожего на полет. Ни единой мысли о чем-то, что было важно. Еще чуть-чуть – и мы, кажется, правда можем взлететь. Тело снова отклоняется, распахиваю глаза и, проморгавшись, вижу бескрайнее темное небо, несущееся над нами. Из нутра поднимается буря и вырывается новым криком. На этот раз криком дикого восторга. Свобода! Да, именно так. Сейчас я чувствую себя совершенно свободной, потому что не смогла бы даже имени своего назвать. Нет меня. Нет ничего. И одновременно я ветер, я звезды. Я – все! Потрясающе!

Через несколько минут мы ощутимо замедляемся, а потом и вовсе останавливаемся. Каждая мышца в теле горит и дрожит, кровь шумит в ушах, но еще через пару мгновений становится непостижимо тихо. Мы стоим на обочине трассы, вокруг никого, лишь темные поля и дорожные ограждения со светоотражающими фрагментами.

– Живая?

Тихо всхлипываю, отлепляясь от спины Славы, и онемевшими пальцами стягиваю с головы шлем, чтобы вытереть зареванное лицо.

– Ты что? Плачешь? Прости. Я-я… я никогда раньше с двойками не ездил.

Слава помогает мне слезть с байка, снимает шлем и опускает его на сиденье, затем тяжело вздыхает и отчего-то усмехается. Только это не веселье, скорее растерянность и смятение с пылью из чего-то темного и непонятного мне.

– Он ведь нас обоих на понт взял, да? – спрашиваю я.

– Да.

– Зачем ты согласился?

– А ты зачем?

Смотрим друг на друга и молчим. Ответы не прозвучали, но что-то мне подсказывает, они были бы схожи. Мы оба хотели впечатлить Зимина, доказать ему что-то. И если свои мотивы я знаю, они все невероятно наивны и постыдны, то… Ему-то это зачем?

– Давно вы знакомы с Димой? – задаю еще один вопрос.

– Чуть больше года, – к моему удивлению, спокойно отвечает Слава. – А вы? Ты хорошо его знаешь?

– Сложно сказать, – произношу задумчиво. – Он друг моего старшего брата.

– Ты сестра Саши? – выпаливает Слава.

– Вы и с ним знакомы? – удивленно уточняю я.

– Нет, но… Кхм! – Он сконфуженно прокашливается. – Думаю, нам лучше вернуться.

Прищуриваюсь, разглядывая парня. Есть в нем что-то неуловимо знакомое. Не внешне, а где-то там, внутри. Такое чувство, что я уже видела нечто подобное.

– Почему ты раньше никого не катал?

Слава нервно поджимает губы, хватает шлем и быстро прячется в нем. Протягивает руку, помогая мне забраться на байк, и убирает подножку.

– Не волнуйся, гнать больше не буду, – говорит он, игнорируя мой последний вопрос.

– Нет, давай еще раз на полную!

Он оглядывается. Могу поспорить, удивление сейчас здорово искривляет его лицо. Крепко обхватываю нового знакомого и готовлюсь к еще одному полету.

По возвращении нас, разумеется, встречает Зимин, отделившийся от основной компании вместе со вторым любителем погонять. Морально готовлюсь к тому, что Дима с ходу начнет меня подкалывать за несдержанные крики, но вместо этого он вытирает костяшками пальцев крошки туши с моих щек и заботливо поправляет спутанные ветром волосы.

– Ну, как оно? – произносит он, легонько щелкнув меня по носу.

Не нахожу нужных слов. Умиротворенное опустошение после экстремальной поездки превращает меня в размазню. Эмоций совсем не осталось, поэтому просто киваю, и, похоже, Дима и без того все понимает.

– Я отойду ненадолго со Славой поболтать, ладно? Побудь пока тут, Фима составит тебе компанию.

– Чего?! Да ни в жизнь! – гремит рядом грубый голос.

– Не бойся, она не будет к тебе приставать. У нее есть па-а-арень, – тянет Дима.

Сил, чтобы беситься, нет, зато у этого Фимы их, похоже, полно.

– Зимин, ты охренел?!

– Не обращай внимания, Ксю. На самом деле он милаха, просто девчонки его смущают, – Дима заговорщически понижает голос, но его все равно прекрасно слышно.

– Ты по роже давно не получал?! – психует все больше Фима.

– Тише, машина-убийца. Всего десять минут, потерпишь. Не хочу, чтобы остальные ее доставали, а если она будет с тобой, то никто к вам и не подойдет.

– Да вали уже! Достал! Пусть сидит, мне плевать!

Дима подмигивает мне и отходит вместе со Славой к остановке, где еще чудом сохранилась узкая скамейка. Плетусь к байку Зимина и упираюсь в него поясницей в поисках точки опоры. Напротив стоит белый железный зверь, а рядом пыхтящий от недовольства Фима. Интересно, это кличка? А может, его зовут Ефим или Серафим? Не повезло.

– Хочешь что-то сказать? – грубо выплевывает он.

Милаха, как же. Хотя и правда довольно симпатичный: темная челка прикрывает высокий лоб, в аккуратном носу пирсинг, рот большой, но губы не слишком пухлые. По телосложению тоже неплох, особенно в этой облегающей мотозащите – высокий и стройный. Будь здесь Женька, уже сидела бы у него на коленях. Поднимаю руки, показывая раскрытые ладони, и мотаю головой. Я не собираюсь с ним бодаться, не то настроение.

Проходит несколько минут в пустом молчании, только музыка и смех звучат неподалеку. Фима в очередной раз ловит мой взгляд и брезгливо цокает, а затем щелкает зажигалкой перед лицом, прикуривая сигарету. Засматриваюсь на его левый глаз. Сначала я думала, что это свет так падает, но…

– Да, они белые, – говорит Фима, заметив, что я уставилась на его ресницы. – Что-то еще?

– Ты на озверине?

– Че сказала? – Его верхняя губа подскакивает, показывая заостренный клык. Нарастил, что ли? И правда на злобного волчонка похож, только, как бы он ни старался, все равно выглядит больше мило, чем опасно.

– Слушай, – выдыхаю я, а после вдыхаю полной грудью прохладный ночной воздух, – жаждешь с кем-то поцапаться – давай не со мной.

– Размазало после покатушек со Славой? – его тон становится менее враждебным.

– Угу. Было круто. Везет вам, можете гонять так каждый день.

– Ага, до первого столба.

Фима стреляет окурком в сторону дороги, оранжевые искры разлетаются по асфальту. Следую взглядом дальше, к остановке: рука Димы лежит на плече Славы, а тот сидит неподвижно, понуро опустив голову. За всеми этими разрывными эмоциями я совсем забыла, насколько на самом деле такой досуг опасен. Поспешно отворачиваюсь, заметив, что Зимин поймал меня за подглядыванием. Беспокойство теснится в груди, но я не совсем понимаю, с чем именно оно связано. Что-то не так с этим парнем. И Зимин точно знает, что именно.

– Так ты, – вдруг снова заговаривает со мной Фима, – новая девушка Зимы?

– Моя невеста, – раздается за спиной веселый голос. – Красотка, да?

– Да прекрати ты уже, – устало бубню я.

– Прошлая была получше, – выносит вердикт Фима. Ну какой же козел!

Издалека слышен рев моторов, к площадке подъезжает еще одна группа мотоциклистов. С пассажирского сиденья одного из байков слезает девушка, да так грациозно, что легко привлекает к себе мужские взгляды. Длинные темные волосы рассыпаются по плечам, а внимание направлено точно в нашу сторону.

– Ну все, Ксю, нагулялись, – серьезно заявляет Зимин. – Поехали домой. Тебе уже давно пора спать.

Безмолвно повинуюсь, потому что действительно мечтаю о мягкой подушке. Занимаю место за спиной у Димы, а та девушка все смотрит и… улыбается? Интересно, что ее так веселит? Как-то это жутковато. По ушам бьет рычание мотора, заглушая мысли, и вот мы уже несемся наперегонки с ветром. Ну и ладно, так даже лучше. Возможно, мне просто показалось.

Зимин в очередной раз жмет на кнопку вызова лифта, но ничего не происходит. Тихая ругань срывается с его губ, а я устало тру веки, уже не заботясь о макияже.

– Придется идти пешком, – говорит Дима, потянув на себя дверь, что ведет на лестничную клетку, и приглашающе взмахивает рукой.

– На восьмой этаж? Класс! – хмыкаю я.

Ноги такие тяжелые, что едва получается поднимать их при каждом шаге, но вечер был слишком хорош, чтобы его могла испортить такая мелочь, как сломанный лифт. Вспоминаю поездку со Славой и невольно улыбаюсь, но стоит подумать о самом парне, как на подкорке снова что-то шевелится.

– Кто этот Слава вообще? – спрашиваю Диму, что плетется чуть позади.

– А что? Понравился? Какая ты ветреная, Ксю. Не ожидал.

– На себя посмотри! – парирую я, намекая на милых подружек, что готовы были облизать его с ног до головы.

– Ревнуешь?

– Дим, ты сбрендил?!

– Ах да, у тебя же…

Круто разворачиваюсь, и Зимин пошатывается, чуть не навернувшись со ступеней.

– Ты можешь без приколов хоть на один мой вопрос ответить? Неужели это так трудно?! – Голос эхом разлетается по лестничной клетке, и Дима оторопело хлопает ресницами.

– Могу, – вдруг послушно кивает он. – Слава – мой лучший друг.

– Я думала, твой лучший друг Саша, – язвительно замечаю я.

– Ему я больше не нужен. Теперь у него есть Настя.

Удивленно замираю, забыв о шутках. Прозвучало довольно убедительно. О чем это он? Что значит «не нужен»?

– Прости, – усмехается Дима, пожав плечами, – без приколов не получается.

– Ну ты… – разочарованно качаю головой и продолжаю подниматься по лестнице.

– Не дуйся, Ксю. Я больше не буду, честно! Сама серьезность! Слава просто классный парень, который учил меня водить байк. Мы давно не виделись… – Дима замолкает, пауза затягивается, и только шорох шагов слышится позади.

Оглядываюсь: Зимин поднимается следом, продолжая сохранять молчание. Что он скрывает? О чем разговаривал со Славой? Почему тот выглядел виноватым при встрече с Димой? Любопытство принимается постукивать молоточком по нервным окончаниям, и я не могу это терпеть.

– Слава сказал, что раньше с двойками не ездил. Зачем ты попросил его меня прокатить? – Пытаюсь зайти с другой стороны.

– Хотел кое-что проверить.

– Что именно?

И снова ответа нет. Неспешно поднимаюсь дальше, оставив попытки выяснить правду. Меня это не касается, но обида жалит неожиданно сильно. Волшебная пыльца, в блестках которой отражаются осколки сегодняшнего вечера, вдруг темнеет.

– А я и правда поверила, что мы попытаемся узнать друг друга, подружиться. Но ты все еще видишь во мне лишь несмышленую младшую сестру своего друга.

– Ксю, я не…

– Да забей! Друзей у тебя и так хватает.

Преодолеваем еще пару ступенек, как вдруг…

– Я не думал, что он вообще вернется, – произносит Зимин.

Холодок пробегает между лопаток. Дима равняется со мной, и на его лице скорбь.

– Почему? – с опаской уточняю я.

– Ты же с ним ездила. Не догадываешься?

– Да как-то не очень. Объясни.

– Когда я в первый раз увидел, как он гоняет, просто офигел. То, что он вытворял, казалось просто немыслимым. Такая скорость, бесстрашие. А потом я кое-что заметил. Кое-что не очень здоровое. Другие пацаны получают от езды удовольствие, кайфуют, выпендриваются перед девчонками, но он…

Мне хватает лишь еще одного мимолетного взгляда на Диму, чтобы понять, к чему он клонит. Воспоминания проявляются так ярко, что колет глаза: ясный взгляд и широкая улыбка Миши Леванова, а в ушах гремит измученный голос брата, твердящий ненавистное мною «Я в порядке».

– Ты серьезно? – задыхаюсь в ужасе. – Но… почему?

– Думаешь, это важно? Считаешь, существуют уважительные причины для самоубийства? – хлестко говорит Дима.

– Конечно нет, но… Боги, Зимин! И ты посадил меня с ним на один байк?! А вдруг…

– Что? – едко перебивает он. – Не ты ли говорила, что устала от всех этих «вдруг» и «если»? Все закончилось хорошо. Разве нет? Он трижды в аварии попадал – и все еще тут. Наверное, удача все-таки на его стороне.

– Удача?!

– А что еще? Это же русская рулетка. Повезет – будешь жить. Нет – умрешь. Все решает случайность. Глупый пацан, – с тихой злобой добавляет Дима. – И ты туда же с приключениями своими…

Хватаю ртом воздух. Возмущение шипит на коже лица, но этот взгляд – затравленный, уставший. Диме страшно, и это неудивительно. Нам всем страшно. Лишь раз коснувшись этой скверны, уже не отмоешься. Она станет мерещиться везде, напоминать о себе, преследовать. Заставит внимательнее вслушиваться в слова, анализировать поступки, пристальнее следить за близкими, чтобы успеть, чтобы поймать. Чтобы никогда впредь не услышать: «Его больше нет».

– Значит, ты ему помог? – спрашиваю я, голос едва слушается, такой жалкий.

– Я что, по-твоему, волшебный? – угрюмо хмыкает Дима. – Ни хрена я не сделал. Слава мне так и не рассказал, что именно его на это толкнуло, но и не отрицал ничего, стоило в лоб спросить. Только выпалил: «А что такого? Мне решать!» Тогда я поделился с ним нашей дерьмовой историей, во всех красках. Сначала даже показалось, что его это немного встряхнуло, но через пару дней он просто исчез.

В глазах ненадолго темнеет, в горле першит. После случившегося я много раз задавала себе вопрос: как вообще можно решиться на это? Как сильно нужно ненавидеть все вокруг вместе с самим собой, чтобы взять и… оборвать свою жизнь. Но, оказывается, не у всех хватает сил довести дело до конца. Кое-кто выбирает иной путь, долгий и не менее страшный. Сесть за руль, например, отпустить контроль и ждать случая, что прервет твои… страдания? Так они думают, да? Жизнь – страдания, смерть – освобождение? Дима сказал, что для самоубийства нет уважительных причин, и я с ним абсолютно согласна. Всегда есть иной выход. Почему они его не ищут? Не просят помощи, а иногда даже отвергают ее?

Ужас окружающей реальности выползает из темных углов и окутывает тьмой.

– Ксю, – взволнованно выдыхает Дима, коснувшись моего плеча.

– Это какой-то кошмар.

– Да, знаю. – Он обнимает меня, тепло прижимая к груди, и опускает подбородок на мою макушку. – Прости меня. Вот поэтому я и не хотел рассказывать тебе про Славу. Прости, пожалуйста. Ладно? Я был абсолютно уверен, что с вами ничего не случится. Слава не такой. Он не стал бы подвергать тебя опасности. Я – тем более.

Поднимаю руки, ладони касаются прохладной ткани кожаной куртки Зимина. Зарываюсь лицом в его шею и дышу, дышу до тех пор, пока не становится хоть капельку легче.

– Как он сейчас? Что сказал, когда вы разговаривали?

– Что он в порядке, – мрачно произносит Зимин, и я зажмуриваюсь.

Мы оба знаем, что таких людей практически невозможно отличить от обычных, нормальных. Но даже если получится, не факт, что ты сможешь помочь. Знание ничего не решает, бессилие перед чужими демонами неумолимо. Мы даже Сашу с трудом смогли вытащить, и то в основном благодаря Насте.

– Дим, ты… ты ведь за ним присмотришь?

– Не хотел бы я еще раз увидеть подобное.

– Ну почему? Почему их сейчас так много? Что за время?

– Не думаю, что дело в этом. Наверное, они всегда были, просто… Помнишь существ из «Гарри Поттера», что возили повозки от станции к школе?

– Фестралы?

– Да, вроде они – черные кони с крыльями. Их видели только те, кто видел смерть. Вот и у нас так. Мы теперь их видим. – Дима трется носом о мои волосы, и я обнимаю его крепче. Сейчас в моем близком окружении таких больше нет. – Ксю, пообещай мне, что…

Осторожно выбираюсь из уютных объятий и приподнимаю подбородок, чтобы показать всю серьезность.

– Никогда, – произношу твердо и предпринимаю неловкую попытку улыбнуться, желая подбодрить Зимина. – Мне же еще замуж за тебя выходить. Верно? Вряд ли наши родственники оценят свадьбу в стиле «Труп невесты», даже несмотря на то, что твоя мама фанатка Тима Бертона.

– Точно, – тихонько усмехается Дима, и на душе светлеет.

– Идем уже домой, – прошу я. – Слишком много потрясений для одного дня.

– Согласен.

Преодолеваем последний лестничный пролет. Дима открывает дверь в квартиру, и я уже готова прямо с порога прыгнуть в постель, даже не раздеваясь, но…

– Вот же сука, – злобно цедит Зимин, перешагивая через разбросанные вещи к зеркалу, в центре которого красуется желтый стикер.

– Что там? – спрашиваю я, направляясь к гостиной.

– Привет от бывшей.

В бардаке не вижу своей сумки с вещами, которую оставила у дивана. Иду сначала на кухню, где также царит хаос, а после заглядываю в ванную.

– Твою мать! – вскрикиваю, не сдержавшись.

Моя раскрытая сумка стоит в душевой кабине, все содержимое не так давно было щедро залито водой, а на полочках выше вновь красуются женские средства для ухода. Зимин залетает в комнату и снова грязно ругается.

– Давай посмотрим, что можно спасти, – предлагает он. – Одежду сразу в стирку, до утра должна высохнуть, но если нет, наденешь что-то из…

– Я не буду носить шмотки твоей бывшей!

– Вообще-то я хотел предложить свои.

– А-а-а… Тогда ладно…

Присаживаюсь на корточки, принимаясь осторожно доставать вещи из сумки. Благо косметичка у меня водонепроницаемая, а зарядка для телефона так и осталась в розетке. Вспоминаю довольную улыбку девушки с темными волосами, и теперь точно понимаю, чему она радовалась.

За стенкой слышится какой-то хруст, после – горестный кошачий рев.

– Мытька! – обеспокоенно зову я, оглядываясь. – Она его что, в туалете закрыла?! Как ты мог влюбиться в такую стерву?!

– В том-то и соль, – вздыхает Дима, глядя в пустоту. – Я не смог.

Он выходит из комнаты, а я обескураженно смотрю на пустой дверной проем.

* * *

Дима сидит за кухонным столом в полумраке комнаты. Мурашки ползут по влажному после душа затылку, на коленях лежит Мытька и мурчит громче, чем шумит работающая стиральная машинка. Поступок Алены не то чтобы был неожиданным, но все равно раздражающим. Пришлось потратить почти сорок минут, чтобы привести квартиру в относительный порядок. Сразу после этого Зимин отправил зевающую Мореву спать, а сам остался, чтобы дождаться окончания стирки и развесить вещи на балконе в надежде, что они успеют высохнуть за несколько часов оставшейся ночи.

Скорость крутящегося барабана увеличивается, резвый стук будто пульсирует в пространстве. Дима разворачивает скомканный стикер и еще раз пробегает по написанному взглядом: «Так просто от меня не избавиться. Люблю. А.». Очередной недовольный вздох слетает с губ. Мытька легонько прикусывает замершие пальцы, но Дима не реагирует. День был долгим и таким разным по эмоциям, что трещит черепушка. Ксюша будет жить здесь следующие две недели. Его малышка Морева, которая уже ни фига не малышка. У нее есть парень, сумасбродная подружка и куча дури в голове, что не так уж и странно для ее возраста. Хорошая ли это вообще идея – оставить ее здесь? Может, стоило снять квартиру? В нынешнем состоянии Диме совсем не просто сохранять тот сказочный образ, к которому привыкла Ксюша. Он еще и ляпнул ей что-то про дружбу. Будто это и впрямь возможно, но лучше все же держать руку на пульсе, пока она здесь.

Скомканный стикер летит через комнату и попадает точно в раковину. Дима хватает со стола телефон и, не обращая внимания на то, что время уже перевалило за три часа ночи, набирает один из номеров.

– Да, любимый. Соскучился? – раздается из динамика тягучий женский голос.

– Завтра все твои вещи будут на помойке.

– Зачем так грубо, Дим? Неужели я тебе секс обломала? Расстроила новую подружку?

Ярость огненными парами поднимается по груди Зимина, но он тушит ее отрешенностью.

– Это все, Ален, – цедит Дима.

– Нет, не все. Дим, ты мне нужен. Без тебя я…

– Не смей это произносить.

– Но это правда.

– Нет. Ты просто знаешь, куда давить, – холодно произносит он. – Алена, перестань. Ты получила от меня все, что хотела. И ты это прекрасно знаешь. Я тебе больше не нужен.

– Неправда! Я…

– Я сказал, хватит!

– Из-за нее? Кто она? – ревностно спрашивает Алена. – Кто она такая?

Зимин закрывает глаза ладонью. Ему надоел этот цирк, но… Как уйти, когда ты и директор, и главный клоун?

– Моя невеста! – эта фраза за сегодняшний вечер уже так прилипла к языку, что уже ощущается приятной сладостью.

– Вранье! Думаешь, я в это поверю?!

– Пока, Ален, – устало произносит Дима и завершает звонок под пиликанье стиральной машинки.

Легкий толчок, и Мытька спрыгивает на пол. Зимин поднимается из-за стола, вытаскивает вещи из барабана и направляется на балкон, где под потолком натянуты тонкие веревки. Город за окном переливается далекими огнями, ветер гуляет по соседнему скверу в гордом одиночестве. Дима недолго смотрит вдаль, задумавшись о том, что пыталась сказать Алена. Она не сможет без него? Чушь! Это с ним ей ничего не светит. Можно сказать, он уже второй раз делает ей одолжение. Скорее бы она с этим смирилась.

Дима принимается аккуратно развешивать Ксюшины вещи, а когда доходит до нижнего белья, замирает и тихо матерится. Потемневшее от воды синее кружево мягко обволакивает пальцы, и Зимин косится в сторону окна гостиной, где спит Ксюша. Их маленькая вечеринка двухлетней давности напоминает о себе вспыхнувшим огоньком в районе солнечного сплетения. Тогда Дима увидел куда больше, чем хотел, да и сделал тоже. Нельзя повторять прежних ошибок. Влечение к младшей Моревой – последнее, что ему сейчас нужно. Правда, было бы куда проще, будь Ксюша лет на пять помладше, ведь границы дозволенного значительно потускнели. Морева уже не ребенок, сладостями и сказками ее не угомонить, а та связь, что есть между ними, – тонкая, как леска, но и прочная тоже.

Кружево отправляется на веревку, оставшееся белье Дима развешивает почти не глядя. Закончив, он плетется в спальню, но в прихожей натыкается на Мытьку. Кот скребется под дверью гостиной и повелительно смотрит на хозяина.

– Нет, – строго шепчет Зимин.

Мытька фыркает и резво подпрыгивает, цепляясь лапами за дверную ручку. Дима бросается к коту, но тот легко протискивается в открывшуюся щель и мигом запрыгивает на диван.

– А ну иди сюда, – тихонько произносит Дима, протянув руку.

Кот пренебрежительно дергает ухом, делает круг почета и укладывается клубочком рядом со спящей на спине Ксюшей. Одна ее рука покоится на взымающемся и опадающем животе, голова чуть повернута вбок. Тело скрывает только свободная футболка, стройные ноги расслаблены. Дима не первый раз видит Ксюшу спящей, но привычное умиление вдруг сменяется совсем иным чувством. Дыхание глубже, взгляд острее. Ксюша вдруг коротко мычит, словно ощутив пристальное внимание, и переворачивается на живот, согнув одну ногу. Футболка задирается, и Дима делает крошечный шаг вперед, не отдавая себе отчета в действиях. Мытька приподнимает мордочку, желтые глаза горят от насмешки. Он будто хочет пожурить хозяина: «Что ты собираешься делать? Хочешь прикрыть ее? Лето на дворе. Она не замерзнет». Зимин шокированно отшатывается и выходит из комнаты. Это уже шиза. Узнай о подобном Морев, свернул бы голову без разговоров.

Наконец-то Дима добирается до спальни и садится на край постели. Тусклый свет с улицы скупо освещает комнату, но портрет маслом, стоящий на комоде, виден слишком хорошо. На нем три счастливых лица: лучший друг Димы Саша Морев, его невеста Настя Мореева и сам Дима. Это подарок на новоселье. Настя сказала, вручая: «Чтобы ты никогда не забывал о том, что мы у тебя есть», а Саша добавил: «Ага, повесь его на двери в туалет с внутренней стороны. Точно не забудешь». Зимин пристально вглядывается в нарисованные глаза друга, слова подкатывают к горлу, но в их звучании нет смысла, поэтому монолог так и остается внутренним.

Почему у меня ничего не вышло? Всегда ведь получалось. Я просто следовал за тобой, и все. Мне было достаточно оставаться лишь твоим отражением.

Зимин действительно был зеркалом, чистым, не искривленным. Это началось очень давно и вышло больше само собой, чем намеренно. Из гнетущей безысходности, в поисках безопасности и утешения. После смерти отца Дима остался в полной растерянности наедине с горюющей матерью и только в доме Моревых чувствовал себя обычным ребенком, беря пример с Саши. Зимин попросту делал то же, что и друг, повторял за ним буквально все, и тогда ему перепадало немного одобрения, похвалы и даже восхищения, это радовало детское сердце, лишенное родительского тепла. Так Зимин полюбил баскетбол в средних классах и стал капитаном команды, правда, только потому, что Морев уступил ему эту роль. Затем, уже в старших классах, Дима с усердием штудировал точные науки, чтобы поступить в политех, ведь Саша собирался именно туда, а взрослые твердили, что это правильный выбор. После зачисления Диме предложили занять пост старосты группы, и он согласился без тени сомнений, из-за того что Саша сказал: «Это же круто, братан! Я стану твоим замом, а Миха замзамом. Нам никто и слова не скажет, а сессии-то как пролетят!..» Зимин привык быть ведомым, ему это даже нравилось. Не нужно ничего решать, думать о будущем. Он слепо верил в Сашу и мог стоять рядом с ним посреди моря без страха утонуть. Отражать смелость и жизнелюбие друга было для Димы настоящим благом, но только до тех пор, пока зеркало не треснуло. Это случилось в тот день, когда развалилась их компания. В тот день, когда Миша пришел на крышу. В тот день, когда Дима потерял двоих друзей: одного навсегда, а второго на год, что казался вечностью. И теперь, как бы он ни старался поймать отражение Саши, ничего не выходит. Морев оправился, живет дальше, собирается создать семью, а у Димы больше не получается догнать друга. Попытка построить серьезные отношения с Аленой это только доказала. Видимо, в этой жизни есть что-то такое, что трудно воспроизвести или подделать.