Читать книгу: «Гримуары. Подземка. Хаска», страница 8

– Философия…

– Они имеют на неё право, как и мы.

Я пересчитал сигареты в пачке. Осталось девять штук.

– Сколько ждать до праздника?

– Недолго. Я слышал, что завтра будет какой-то день. Ээ, День Великой Крысоматери.

Локер засмеялся трескуче, словно заработал неисправный экстрактор.

– Зато здесь очень чистый здоровый воздух, хотя и воняет. На такую глубину радиация не проникает.

Я разжал ладонь и показал ему продолговатый предмет, похожий на патрон от старинного оружия.

Это была граната.

Локер усмехнулся.

– Неплохо. Это лучше, чем тебе заживо прогрызут кишки. Как тебе удалось?

– Тссс!

Вечером он помог мне соорудить из хлама что-то, напоминающее постель, и я провалился в тревожный сон. В голове мелькали смутные видения: Преша, «Сарратога», полчища грызунов. Они прогрызали землю и она становилась похожей на рыхлую губку. Всё рушилось, горело, затем все смывали потоки воды, в которых плыли саприконы.

Утром я проснулся от звуков этой крысиной трубы. Минорный протяжный звук её рвал сознание. Впервые я почувствовал укол страха, мимолетно, всего одно мгновение.

Нас вытащили наружу.

Так всё и было, как сказал лейтенант – железная бочка стояла посредине, а все улицы и проулки, выходящие на площадь, были заполнены саприконами. Охрана отсекала их от лобного места.

Ждать пришлось минут пятнадцать, под злобный шорох и шипение «народа». Появился Ро.

Он не без труда взобрался на трибуну и сделал лапой жест, призывающий к тишине.

Толпа смолкла.

Он выдержал паузу и с надлежащим пафосом произнёс:

– Приветствую тебя, народ Подземелий. Я, первый из рода Ро, избранный вами, выполняю свое обещание. И, обращаясь к Великой Праматери нашей, перед взором лицом Её, говорю – мы победили в этой неравной борьбе с двуногими.

Он снова сделал паузу, и тысячи лап одобрительно застучали по земле.

– Я обещал вам, братья мои, захватить и доставить сюда наших врагов – тех, кто много лет убивал наших самок, детенышей, и сжигал кладки наших яиц. Кто жестоко уничтожал наших лучших воинов. Вот они перед вами – убийца Гернер и лейтенант Локер. И я отдаю их вам.

Да свершится правосудие!

Он дал знак охране, и мутанты отступили в стороны.

Толпа взорвалась яростным шипением и ринулась на площадь, оттесняя воинов. До первых рядов оставалось метров тридцать.

Я достал гранату и сжал в руке.

Сухо щёлкнул предохранитель детонатора.

Рента – убийца крыс

Крысиная цивилизация никогда не станет альтернативой человеческой. Тогда у меня не было времени философствовать, я просто выживал. Я понял эту истину значительно позже.

Я размахнулся и швырнул гранату в самый центр кучи саприконов, когда они были уже близко, метрах в десяти.

Взрыв потряс подземелье.

Эффект превзошёл все ожидания. Крысиная стая разлетелась в разные стороны, словно куча листьев от порыва урагана. От сотрясения включились воздушные нагнетатели – два мощных вентилятора в стенах тоннеля. Их двигатели взвыли, как турбины самолетов.

– Беги туда! – Локер указал на подобие норы в правой стене.

– А ты?

– Беги, я сказал!

Он выбил из лап оглушенного стража экстрактор и развернул его в сторону мутантов. Шум вентиляторов перекрыли мощные разряды выстрелов.

Я оглянулся на площадь – она была окутана дымом и покрыта трупами, а в метрах пятидесяти творилась настоящая паника. Саприконы сотнями хаотически бегали по полу и стенам, обезумев от взрыва.

Вот это по мне!

Я заметил второй экстрактор, он валялся у подножия возвышения. Индикатор показывал четверть магазина. Не долго думая, я скатился вниз и, перевернувшись на спину и изловчившись, схватил его. Две крысы с визгом бросились на меня, сомкнув синие клыки на куртке. Я стряхнул их и стал поливать разрядами подступающих охранников. Они стреляли в ответ, но меткость оставляла желать лучшего. Оружие было им не по размеру.

На площадь ворвался еще один отряд вооруженных мутантов. Локер оказался на самом виду, и первым же залпом ему оторвало руку. Я нажал на спуск почти одновременно, но экстрактор предательски отозвался зуммером. Магазин был пуст.

Я бросил бесполезное оружие и кинулся к Локеру, но опоздал, чёрт. Он был мёртв.

Подхватив его экстрактор, я стал поливать огнем крысиные ряды, и тащил, тащил лейтенанта к проклятой чертовой дыре в стене, матерясь во все горло…

…Очнулся я в медпункте квартальной пехоты.

Капрал Чеботарев с авангардом – они нашли меня в открытом люке коллектора. По его словам,  я получил такую дозу, что куртка на мне светилась. Если бы не шприц с шестой группой, который оказался у него ну совершенно случайно…

Словом, я провалялся на больничной койке месяц, или больше. За это время в палате восстановили терминал Сети, и пошли отрывочные новости из Центра Сопротивления.

Четыре ветки Подземки затопили водой, отрезав половину армии Ро от Северного бана, и всё же дали им бой. Пехотинцы использовали напалм и еще черт знает что, и освободили центр и восточную окраину.

Бежавшие саприконы были настигнуты кошачьей армией уже за городом.

Что там произошло, это другая история.

Я вышел на улицу в комбинезоне, который дал мне Чеботарёв. Он же снабдил меня стареньким обшарпанным экстрактором с десятком магазинов.

– Работай, Гернер. Работай, как прежде. Дел у нас невпроворот, да. В городе ещё полно крыс.

Всё возвращается на круги своя, и я снова – один. И делаю то, что умею делать лучше всего – выслеживаю крыс и их кладки. Все мои друзья – экстрактор, пара гранат да пустая комната с кроватью и трехногим стулом.

Привычная работа одиночки.

Так я думал, пока не встретил Ренту. Видимо, я оказался проклят нашим богом и обречен на испытания, мать его. Тогда я возвращался домой с пустым магазином. Шутка ли – счетчик зафиксировал тысячу восемьсот попаданий, и мне причитался солидный бонус в виде лишней штуки чеков. Но не успел я зайти в дверь парадного, как на меня свалилась крыса, откуда-то сверху. Я швырнул её об стену и почувствовал, как на рукаве повисло ещё штук десять, не меньше. В голове мелькнул вариант – скинуть куртку и рвануть чеку гранаты, нырнув в подъезд.

Но именно в этот момент дверь распахнулась и из темноты резанула очередь экстрактора. Крысы посыпались с рукава, как горох. Ещё несколько десятков разлетелось на куски вокруг меня.

– В подъезд лучше не заходи, Гернер. Там их сотни две.

Из темного провала парадного вышла девушка – в респираторе, с оружием.

– Я Рента, привет. Пока чистильщики тут уберут, посидим у меня. Ты как?

– А другого варианта нет?

– Нет.

Контракт

 Я не чувствовал ни горечи, ни разочарования, ни злости. Девчонка предала меня, но я знал заранее, что так случится.

Привычка никому не доверять выработалась со временем, после нескольких случаев, когда меня подставляли свои же. Вернее те, которые хотели быть для меня своими.

Но что-то не получилось. Видимо, встретить настоящего единомышленника или хотя бы порядочного воина время не пришло.

К Ренте я не пошел.

Южный город представлял собой несколько уцелевших групп домов, соединенных дорогами и подземными коллекторами. Остальное – руины, развалины, кучи кирпича, поросшие сорняком.  Население – несколько тысяч человек, большая часть которых работали на WTI. Кто-то еще состоял в военной охране, кто-то обслуживал роботов-сборщиков.

Центром цивилизации считался бывший торговый комплекс на семнадцатой улице. На первом этаже располагался бар с рестораном, хотя это было громко сказано. Что-то вроде большой забегаловки. На втором этаже ночлежка и чудом сохранившиеся пять биллиардных столов.

Я вошел в холл – помещение шесть на шесть метров, стены которого были обшиты стальными листами. Один угол представлял собой стеллаж с ячейками, возле него стоял стол. За столом сидел здоровенный детина в шлеме квартальной пехоты – модератор.

– Оружие сдай, – он кивнул на стеллаж.

Я положил экстрактор в ячейку и взял номер.

Зал был уставлен довольно приличными столами, частично разделенными перегородками. Окна заложены кирпичом почти полностью – лишь узкие горизонтальные бойницы освещали немногих посетителей.

Я отыскал свободный столик в глубине, заказал ужин и выпивку. Это стоило дорого, обычное питание в городе были промо-блоки. Но я мог себе это позволить – на счету значилась сумма больше десяти тысяч. С такими деньгами можно и приличным жильём обзавестись.

Всё не так плохо, если не считать утери МХ-45.

Я думал о саприконах. Не знаю, почему, но эти твари не шли из головы.

Было непонятно их стремление копировать поведение людей.  Дома, улицы в подземном крысином городе, желание одеваться как люди, говорить, ходить прямо… Желание вообще заменить человеческую расу на земле.

Они создают семьи, сообщества, кланы, города. Интересно, тот город был один, или где-то есть еще несколько поселений?

Их злоба похожа на злобу некоторых из нас.

Или это нормальный закон эволюции? И любое живое существо постепенно приходит к подобному устройству общества, социума?

Дурной пример заразителен…

Скорее всего, и то, и другое, и третье. Закон развития подогревается примером перед их глазами. А катализатор злобы и жажды уничтожения – мутация.

Но почему тогда среди людей так мало мутаций, если не считать паяльщиков? Да и то, паяльщиков можно таковыми считать лишь с большой натяжкой. С ними можно договориться,  а с крысами нельзя.

Хороший саприкон – мертвый саприкон.

– Гернер!?

Я обернулся. К столику шел Мак  Кински. Кто он был такой, я понятия не имел, но видел его пару раз по Нету в компании важных шишек. Вроде он обретался в одном из штабов.

– Я присяду? – он без приглашения сел на стул рядом со мной.

– Нет, – сказал я.

Но он словно не расслышал. Такие как он часто получают в морду.

– Я рад, что ты выжил в заварушке.

– Тебе что за дело?

– Честно, рад. О тебе ходят легенды. Чеботарев что-то говорил про город саприконов, и что ты как будто там был, но никто ничего не знает. Не расскажешь? – он дыхнул на меня перегаром.

Жирная свинья.

– Вообще-то я здесь ужинаю. Шел бы…

Он тронул меня за рукав, и я почувствовал, что не сдержусь.

– Остынь, Гернер. У меня к тебе дело на сто тысяч. Вернее не у меня, а у группы штабов.

Я усмехнулся.

– Кински, не надо держать меня за лоха.

Он молча показал удостоверение. Оно было настоящее.

– Мы отправили тебе сообщение. Там суть предложения и инструкции. Код доступа только устно, правила ты знаешь.

Он сказал код. Смахивало на правду.

Кински встал, затушил бычок в пепельницу.

– Да, Гернер, кофе здесь не заказывай. Позорное.

Я вернулся домой около полуночи. Вечер удался, если не считать кофе и драки на улице. Хоть я в ней и не участвовал, но пришлось давать показания квартальному капитану.

Спать хотелось как из ружья, но послание я прочитал.

В шапке стоял герб Северного Округа и гриф «секретно». Мне предлагали возглавить группу из нескольких человек, которых я должен подобрать сам. Это не должны быть кадровые военные.

Командование было обеспокоено тем, что саприконы, оттесненные за пределы Стены, получили неожиданное пополнение. Называлось невероятное число, и высказывалось предположение – что где-то в Подземке есть их очень большое поселение, где воспроизводится потомство.

Крысиная армия готовилась к новому штурму.

Наша группа должна была добраться до этого места и уничтожить там все. Уничтожить причину непонятного скачкообразного размножения.

Билет в один конец, или миссия невыполнима.

Сумма контракта оговаривалась как сто тысяч каждому участнику. Если группа не превысит пять человек. Мне также был открыт доступ в арсенал для укомплектования.

Сто тысяч чеков.

Это не новая нора, которая будет чуть лучше старой. Это место на острове с чистым воздухом, чистой водой и фоновым уровнем радиации. Там еще растут деревья – так говорили в рекламном проспекте.

Стоило рискнуть.

Шах и Шпиндель

Саша Рошпинд работал на заводе WTI, в слесарке. Платили копейки, но зато свободного времени было в избытке. Это позволяло Саше заниматься увлечениями, одним из которых было – охота на саприконов. А если учесть, что за это еще и платили, то Рошпинда можно было назвать если не счастливым, то вполне довольным жизнью человеком.

Но по фамилии его никто не называл. Сашу все знали только по кличке – Шпиндель.

Я подошел к железной двери с оконцем, забранным решеткой, за которой горел красный глаз телекамеры. Звонка я не увидел ни на косяке, ни на стене, и попросту пнул ногой в дверь.

Магнит лязгнул, и дверь открылась.

Я попал в небольшой дворик, обнесенный невысокой трехметровой бетонной стеной, обшитой бронелистами. Верх был перекрыт мелкоячеистой стальной сеткой.

Двор весь был уставлен манекенами, чучелами крыс, вбитыми в землю кольями и армейскими мишенями в рост. У стен забора высились горы разнокалиберного мусора: щепки, обрывки тряпья, проволока, пустые бутылки и банки из-под пива.

Я знал, что Саша получил свою кличку не из-за работы в слесарке, и не по фамилии. А по иной причине. Шпиндель никогда не пользовался экстрактором на охоте. Его бессменным оружием были две древние японские катаны, изготовленные по спецтехнологии из сплава осмия, тантала и иридия. Этими мечами Шпиндель рубил победитовую проволоку так же легко, как тонкие деревянные прутики.  При этом он достаточно мастерски владел своими катанами. Неискушенному со стороны могло показаться, что работает патрон токарного станка или пропеллер вертолета.

Тренировки Саши проходили по пять часов ежедневно в этом самом дворике.

– Надо же, сам барон посетил мое скромное жилище, – Шпиндель появился на пороге с банкой пива в руке и вилкой-ножом в другой.

– Какой барон?

– Гернер, ты же «фон», как я слышал.

– Фон Браун. Ну и что?

Шпиндель спустился со ступенек и уселся в кресло без ножек. Он был небольшого роста, щуплый, к тому же лысый – с торчащими в сторону ушами, как  у сказочного гоблина.

– Чтоб ты знал, приставка «фон» в древние времена обозначала принадлежность к дворянскому роду.

– А что такое дворянский род?

– Гернер, ну ты и невежда. Ты что, вообще ничего не читаешь в сети?

Я сел на обломок бетона.

– Не пори чепухи, Шпиндель. Как твои дела?

Саша бросил пустую банку в кучу.

– Да нормалёк. За месяц заплатили двести тридцать по счетчику. За одного саприкона вчера два чека платили. Прикинь, до войны в три раза больше было, а теперь…

– Но у тебя третий уровень.

– Да плевать они хотели на уровень. А ты как? Я тебя сто лет не видел. Уезжал куда?

– Вроде того.

Я изложил Шпинделю свое предложение.

– Хорошие бабки. Я согласен, барон.

– Нужны еще двое, чтобы идти в двух связках. Думаю, что это оптимальное число.

– Согласен.

– У тебя есть еще пара профессионалов на примете?

– Хм, только один. Остальные – так, шелуха. Новички.

– Кто это?

– Шах.

Повисла пауза.

– Шпиндель, ты о чём? Шах – это легенда, сказки. Его не существует.

– Вовсе не сказки. Я видел его своими глазами в районе западных развалин.

Кафе-автомат, полдюжины столиков без стульев, грязные полы. На стене – рекламный проспект о наборе в пехоту. Два терминала, такса пять чеков.

За пять чеков – готовый обед из случайного меню из половины промо-брикета и стаканчик коричневой бурды, они называют его кофе.

Западные развалины – самые богатые охотничьи угодья, но далеко не безопасные. В одиночку туда не ходят.

Я добрался в этот район только к вечеру. Пришлось по пути заскочить к Леману в лабораторию. Я и не надеялся на информацию, так оно и получилось – Леман не помог.

Западные развалины – несколько кварталов обломков стен домов, остов торгового центра и сотни ходов-нор в городской коллектор, прорытые саприконами.

Уже стемнело.

Я перевел экстрактор в боевое положение и двигался в штатном режиме по расчищенной части асфальта. Фонарные столбы функционировали, но с промежутком сто метров. Между ними – кромешная тьма, наполненная писком и шорохом. Дорогу перебежали три саприкона – мелочь, не заслуживающая патронов.

У поворота на площадку стоянки стоял столб. Ксеноновый фонарь выхватывал яркое пятно из мрака, в котором чернела груда искореженного металла, бывшая когда-то автомашиной. Две фигуры суетились возле груды, складывая на тележку снятые механические части.

Паяльщики.

Я опустил флажок предохранителя, и тишину нарушил свист сжатого газа. Оба паяльщика выхватили оружие, но выстрелить первым я все же не успел. Огонь начался внезапно, из темноты, и на площадку выбежало с десяток вооруженных мутантов. Они палили почем зря, и два разряда угодили в мой броник. Один чиркнул по плечу, разорвав рукав комбинезона.

Я ответил, и двое повалились на землю. Сзади послышался топот – еще несколько паяльщиков приближались с другой стороны улицы.

Дело принимало поганый оборот. Справа была стена торгового зала, слева открытое пространство, и никакого укрытия. Оставалось прижаться к стене и уйти в оборону.

Но тут яркая вспышка озарила всё, и ночь разорвал ужасающий треск. Это было как серия фотовспышек огромной мощности, или лопались световые гранаты.

Две, три секунды, и все стихло.

Чуть левее того места, где находился я, стоял двухметрового роста бородач в зеленом кевларовом плаще до пят. В руках он держал невероятных размеров пушку.

Это и был Шах.

Не глядя  в мою сторону, он подошел к тележке и вытряхнул из нее все железо.

– Да, это ж сколько промо-брикетов выйдет, – Шах пнул один из трупов, – эй, как там тебя, коммуникатор есть?

– Есть.

– Вызови сборщиков. Не люблю, когда у меня дома гнильём воняет.

Я достал коммуникатор и нажал на кнопку шаблона.

Шах собирал оружие и грузил его в тележку. Закончив работу, подошел ко мне.

Прочел на шевроне:

– Гернер Фон Браун. Ты кто такой?

– Охотник.

– Уровень?

– Пятый.

– Хм… Пятый. А не врёшь? Ладно. Есть хочешь?

– Спасибо, но я уже обедал сегодня.

Он словно не расслышал.

– Составь мне компанию.

Он двинулся вдоль улицы, волоча за собой тележку с грузом. Через полсотни шагов я увидел забор, у которого стоял жилой автоприцеп. Перед ним – бочка с горящими углями. На решетке поверх бочки аппетитно шкварчали четыре тушки саприконов.

– Я не жру эти ваши промо-брикеты. Предпочитаю натуральную пищу. Садись, капитан.

Он подал мне штырь с насаженной на него закуской.

Пахло довольно вкусно.

– Что тут у тебя? – Шах притянул мой разорванный рукав к свету. Рана кровоточила.

– Какая у тебя группа?

– Шестая.

– Заживет к утру. Что ты делаешь на западе?

– Я охотник.

Шах откусил полкрысы, медленно пережевывая ароматное мясо.

– Последний месяц здесь нет саприконов. Все ушли на север. Война, мать их. Ты разве не знал?

– Я ищу Шаха.

– Кого, кого? – Шах разразился громким смехом, скаля крепкие белые зубы, – зачем он тебе?

– У меня к тебе дело.

Мы поужинали, и я рассказал ему о цели похода.

– Черт, это то, что надо. Давно хотел прогуляться в их логово. Так говоришь, за это еще и деньги платят?

– Сто тысяч.

– Мою долю можешь взять себе. Сколько времени осталось до выдвижения?

– Восемь часов. Конфедерация торопит, это вопрос жизни.

– А четвертый?

– Боюсь, что мы уже не успеем найти четвертого.

Послышался шум моторов. По улице проехал робот, сборщик трупов.

– Лады. Покемарю тогда. И тебе советую никуда не двигаться до утра.

Я вернулся в комнату с рассветом.

Дверь висела на одной петле, монитор разбит, а из ящика и шкафа все мои пожитки были зверски вывернуты на пол. Я включил доступ к компу с коммуникатора и обнаружил, что почтовый ящик вскрыт. Кто-то прочитал послание.

Тьфу ты.

На кой дураку член стеклянный? Надо было мне сразу стереть текст и не надеяться на пароль.

Я кое-как прислонил дверь к косяку и вышел на улицу. Через час мы должны были встретиться у бункера А-4, получить карту и амуницию в арсенале и отправляться по намеченному маршруту.

Время уже работало против нас…

Предательство

– Эй, Гернер!

Я не заметил её. Непростительно, однако. Какой у неё уровень, если я её не заметил?

Рента подошла от противоположной стены.

– Не торопись. Есть разговор, – сказала она, поправляя волосы. Тёмные волосы, такие прямые, и вовсе не короткие. Она не была похожа на воина.

Я стал обращать внимание на женщин.

Это плохо.

– Мне не до разговоров, – оборвал я.

– Что, кто-то разворошил хибару полковника?

– Бывает.

– Знаю кто.

Я остановился.

– Хорошо, говори.

– Давай зайдем в кабак. Здесь есть чистый, недалеко. Они проводят дезактивацию.

Нас осмотрели через глазок, дверь открылась, и охранник пропустил, проведя детектором по одежде. «Зал» оказался довольно уютным – железные решетки разделяли только столики, оставляя свободной площадку перед стойкой. Под потолком горели две бактерицидные лампы.

– Давно в охотниках? – я оценил её оружие. Штатный экстрактор с нештатным лазерным прицелом. Такие запрещены.

– Четыре года.

– И как, на жизнь хватает?

– Ещё и остается.

– Живёшь где?

Она назвала самый криминогенный район, где дня не проходит без трупов.

– Не обижают?

– Сама договариваюсь с оппонентами. На худой конец есть экстрактор, пока не пользовалась.

Если возникает конфликт, в нем есть и моя вина, мне и разруливать.

– Понял. Живее всех, значит. А что от меня требуется тогда?

– Я сегодня зашла к тебе в квартиру.

– И заделала там кавардак?

– Дверь была открыта, и там какие-то типы рылись на компьютерном столе. Монитор работал. В общем, я положила двоих, а третий выпрыгнул в окно. Я бежала за ним до 684-ой станции, но он словно на амфитаминах скакал.

Когда я вернулась, трупов уже не было.

Я помолчал.

– Кто это был, не разобрала?

– Нет. Не паяльщики, точно. Хорошее оружие – это заметила. Думаю, что охотники, или федералы из спецов.

– Что-то еще?

– Да. Гернер, я посмотрела на открытую страницу, и… возьми меня четвертой. Пожалуйста.

– Да ну? И зачем? Сопли мне не нужны, детка.

Глаза Ренты сверкнули дико и угрожающе. Это длилось лишь мгновение, она взяла себя в руки.

– У меня есть причина. Я нужна вам.

Она достала из подсумка какой-то предмет и положила его на стол прямо передо мной.

Граната, но не обычная. Более удлиненная, с голубым кольцом таймера посредине.

– Без этого вам не выполнить заказ. Я была у Лемана, и выкупила у него эту штуку за восемь тысяч чеков.

– Что в ней?

– Много будешь знать, Гернер, долго не протянешь. Скажу только, что без неё крыс не победить.

– С чего это мне тебе верить?

– Есть и другая причина. У меня тоже пятый уровень.

Она показала значок.

– Хм… Ладно. Только учти, как сказал один старый герой, двигаться будем с одной скоростью – с моей.

…Мы вошли в подземку через 123-ю станцию. Первая связка – Шпиндель с Шахом, через пять метров за ними я и Рента. Связь через вч-переговорник, минимум продуктов и максимум боеприпасов.

– Маленького я знаю. А это кто с ним? – спросила Рента, когда мы миновали первый перегон.

– Эээ, по уни-карточке Мохаммадшах Йолдобан Оглы Максум Бей.

– Шутишь?

– Нисколько. Можно просто Шах.

– Я слышала. Думала, что это россказни. Фольклор охотников.

– Всё правда.

– Что у него за оружие? Никогда такого не видела.

– Я тоже. Но я видел, как оно стреляет.

По карте до цели – шесть часов движения. Но с учетом препятствий и нештатных ситуаций все десять. Цель – коллекторная станция. Вертикальный бетонный колодец двадцати метров в диаметре, с насосной станцией и очистными сооружениями. Он уходит глубоко под землю, заполнен радиоактивной водой. Под ней – сеть узких коридоров, которые возможно кишат саприконами. В штабе Конфедерации предполагают, что там находится город, в котором – разгадка быстрого пополнения крысиной армии.

После первого часа хода ведущие вошли в довольно большой зал. Бывший подземный склад, сплошь уставленный большими деревянными ящиками. Доски обшивки почернели от радиации и обвалились, обнажив механизмы и оборудование, вероятно заводское. Они образовали некое подобие лабиринта.

Первым шел Шах. Внезапно он поднял руку – что-то заметил.

Раздался странный сухой щелчок, и…

– Гернер, прикажи своим людям остановиться.

Звук шел непонятно откуда. Возможно, что было несколько громкоговорителей.

– Кински, это ты, старина? – я увидел, как рука Шаха легла на рукоятку экстрактора.

– Не стреляйте. Впрочем, это бессмысленно. Да, Гернер, это я.

Шах вертел головой, стараясь определить, где может быть пульт управления.

– Шах, не торопись, –  сказал я ему в переговорник.

Наступила тишина, лишь капала вода с потолка и слабо гудели динамики.

– Гернер, я сам рекомендовал тебя в штабе Конфедерации как лучшего. И ты оправдал мои ожидания – собрал отборную команду.

– Я тебя что-то не пойму, Кински.

– Сейчас поймёшь. Это билет в один конец. Саприконы не так глупы, как вам кажется.

– Нам?

– Вам, кто остался в старой жизни. А мы будем строить новую. Ты удивишься, Гернер, но многие люди теперь служат саприконам, а самые сообразительные с ними сотрудничают. Как равные. Вот, к примеру, твоя бывшая подружка с крейсера.

– Пока ты ничем не удивил меня, Мак.

– Тебя не удивляет предательство друзей?

– Нисколько.

– А меня удивляет. Потому что саприконы лучше людей. Они не предают, они чище и дружнее. Они – новая раса Земли.

– Но ты же сам предатель, Кински!!! – я заорал так, что Рента с силой сжала мой локоть.

– Нет,  я никого не предавал. С самого начала я был одним из них.

– Что это значит?

– Это не имеет значения сейчас. Я говорю всё это, Гернер, не из ложного альтруизма. Ваши минуты сочтены. Слушай, и вы все слушайте. Слышите?

Я ощутил слабую вибрацию пола. Где-то что-то шумело.

– Это вода. Мои друзья прорыли ходы, и направили сюда воду из затопленных тоннелей Северного города. Это выше на несколько десятков метров, но вода придёт через нижние галереи. Через несколько минут вас просто раздавит радиоактивный поток. И ваша миссия закончится.

– Я нашел его, – Шах сделал знак рукой.

– Стреляй…

– Но это не всё, Гернер. Если вы всё же выберетесь, то отряд…

Треск разряда от  экстрактора Шаха прервал голос Кински – в двадцати метрах от нас осколки бетонной стены брызнули в стороны. Шах, проворно лавируя меж ящиков, побежал в сторону пульта.

Мы последовали за ним.

В конце зала мы нашли пульт. Он помещался за стеной с двумя узкими окнами-амбразурами. Шах попал в одно из них. Стальная дверь оказалась заперта изнутри.

Рента полоснула лучом по замку, и мы вошли.

Комната радиопульта была маленькая, и почти все пространство на полу занимала туша Кински.

Он был мертв.

Шпиндель подцепил катаной его штанину – серая шерсть покрывала ногу, а чуть выше виднелся второй сустав.

– Значит, они существуют…

– Кто, Саша? Это мутант? – Рента с интересом рассматривала труп.

– Не совсем. Капрофаг, итог скрещивания мутанта и человека. Вторичное генетическое искажение. Урод в квадрате – голова человека, тело крысы. Вообще-то капрофаги довольно сильны, а этот разжирел. С чего это, Гернер, как думаешь?

– С плохого кофе.

Шум усилился, и из решеток на полу пошла вода. Она образовывала буруны с пеной, которая местами светилась серо-зелеными пятнами.

– Надо выбираться, – Шах кивнул на железную лестницу, уходящую вертикально вверх.

Призрак

Крышка коллектора подскочила, и сквозь щели на пол хлынула желтая пена. Шах прыгнул на нижнюю ступеньку и полез вверх. За ним – Рента.

За пеной пошла грязная вода.  Пена фосфоресцировала в полутьме.

– Не меньше тысячи рентген, – Шпиндель кивнул на водяные буруны.

Мы пролезли в люк в потолке.

Скобы, приваренные к метровой стальной трубе, в которой мы оказались, кое-где сгнили, но в целом держали вес. Метров через тридцать труба кончалась нуберритовыми кольцами. Промежуточное помещение, небольшое, квадратов сорок, ничем не освещалось – темень хоть глаз выколи.

Шах зажег химическую трубку.

Здесь ничего не было. Только бетонный пол и пара железных дверей с вентильными запорами. Я с трудом открыл первую дверь и посветил фонарем.

За дверью был пандус, идущий вдоль путей, на высоте нескольких метров. Где-то далеко в тоннеле горел одинокий фонарь аварийного освещения.

– Отдохнем пока, – я снял с плеча поклажу.

Рента разломила промо-брикет и бросила половину мне. Шах расстелил маленький коврик и принялся разбирать оружие.

Меня заинтересовала дверца, вмонтированная в стену. Обычно такими закрывали электрощитки освещения.

Я повернул собачку и не без труда отворил её.

Так и есть. Три рубильника и ряд старинных автоматов, несколько вставок. Всё было покрыто сырой черной плесенью.

Нет, пробовать включать было небезопасно. Из-под клеммника вылезла здоровенная красная сороконожка.

– Оба-на! – Шпиндель ловко подцепил ее на конец катаны. Насекомое угрожающе затрещало, но было поздно – Шпиндель мгновенно поджарил её запальником экстрактора.

– Чистый протеин, – заявил он и тут же отправил ее в рот.

Рента перестала жевать.

– Ты бы хоть счетчиком ее проверил, самурай.

– Зачем? Если б их было десяток, а так – только между зубов застряло, –  Шпиндель аппетитно хрустел, жуя сороконожку.

– Шах, ты что не ешь?

Тот не ответил, сосредоточенно занимаясь своей пушкой.

Я услышал шум, он появился со стороны открытой двери. Взяв оружие, я вышел на пандус.

Шум доносился из тоннеля. Он становился громче, ощутимее. Словно приближался поезд. Из решеток вентиляции пошел теплый воздух с запахом извести.

Звук поезда уже заполнил пути прямо под пандусом. Колеса громко стучали на стыках.

– Это не здесь, это выше, – Рента стояла рядом и смотрела на черный потолок.

– Странно. Я чётко слышу, что это здесь.

– Так все слышат.

– Ты о чём?

– Это «Ноль Девятый».

Я усмехнулся. Я слышал эту сказку с самого детства. Однако же звук был, и он был вполне реальный.

Мы вернулись в комнату.

– А что это за легенда? – спросил Шпиндель.

Рента уселась, скрестив ноги.

– Это не легенда. Это случилось еще в первую войну. Тогда люди верили, что могут спастись в убежищах и в Подземке. Поезда уходили на конечные станции, дальше от эпицентра. Последним шел ноль девятый. Люди заходили в вагоны в той одежде, в которой покинули дома. Ракета попала прямо в эту станцию, но ноль девятый каким-то чудом успел въехать в тоннель.

От ядерной детонации сместилось время, и поезд попал в петлю Хартмана. Он движется по кругу вот уже сто лет и никак не прибудет на станцию.

– Почему? – Шпиндель непонимающе помотал головой.

– Они всегда уезжают. Но никогда не приедут.

– Кто – они?

– Люди в поезде. Рассказывают, что некоторые видели этот поезд. Он проносится по заброшенным неведомым путям, замкнутым в кольцо. Иногда появляется на станциях. Там, за его окнами, стоят и сидят пассажиры. Держатся за поручни, читают газеты. Только машиниста нет.

– Круто. Ну, это вроде фантома, я понял. Поезд сгорел, а его призрак остался.

– Ничего ты не понял. Поезд настоящий, и люди в нём живые. В том и дело, что если бы призрак, то он бы проходил сквозь препятствия как призрак.

– А разве не так?

– Не так. Ты знаешь, что такое петля Хартмана?

– Нет.

– В неё может попасть вообще любой человек. К примеру, живет он, ходит на работу. И так день за днем. И завтра на работу, и послезавтра. В воскресенье – телевизор, компьютер. Потом опять на работу. У него ничего не меняется, понимаешь? И тогда вдруг случается щелчок, такой тихий щелчок. Временной отрезок растягивается, и тогда человек может прожить хоть сто лет. И никто этого не заметит, потому что вокруг него ничего не меняется. Он не умирает, а как бы выпадает из жизни.