Читать книгу: «Дуэль Смертельно Раненых Врагов / Война 17-и Лесов I: Повесть О Храбром Зайце», страница 4

Сейчас-то вОт! Ломается хребет! Вершится суд над нами! Сий эшафот заслуженный иль нет? Увы и ах! Не знаю! Даже если и есть на них преступления… А есть они! (Есть их и за мной!) Суд бандитов-то может судить приемлемо? Или брызгать он будет слюной?! Нет, из судов червивой их основы’ ещё и большее преступление выйдет! Весь род же вырежут за каплю крови, по нерву ствольному весь дух с давленьем вырвут! Им боль, обидка точит зубки до красна! А правда ни к чему! Поколь не полутруп ты – вовсе не нужна! Ни зайцу, ни волку! (…)

Мне там дОлжно БЫТЬ! Пора мне! Пора! На Смерть бы завыть! «УРА» ей! «УРА!» …смыслу здравому вопреки, премудростям житейским! Возьмут за лапы там ДА И! Подвесят по-армейски! «На суку кривом, во широком ряду!» …меня подручными казнят средствами! И чувствую кожей: на казнь я иду! …уж несозвучными сердцам местами! За правду ненужную да нужную ложь, за всю «любовь святую и ненависть лютую», умирать не натужно – возмёшь и помрёшь! Готов ты вновь сыграть в игру УЖЕ продутую?! … Помирать я боюсь! Боюсь-то как! (Жутко так впопыхах?) В поджилках трясусь – ты смотри, слабак! Ужас-то скотский! СТРАХ! Страх-то кишечный, страх-то мелочный сбежать мне приказал! Так с лап до плеч и снизу вверх предатель жалкий обуял: «Беги! Беги, атас! Ведь есть куда бежать?! (Что стоит-то сейчас?! Засесть и обождать!)» Да мало ли куда нестись?! У труса мир велик! Пробегать можно и всю жизнь! …к забвенью напрямик! Щекой не приростая ж ни к кому! Бродяга в воле – трус всегда! Куда ж угодно побежать ему? От шлака своего б, себя! А смелому-то путь один на жизни! Да бой на жизнь один некомпромиссный! Бой со Смертью твоей! И бой до старья! «Во окончание звезды!» А поколь победить априорно нельзя… то идти что ль?

Идти!

Идти, и вздыбят! Да пусть меня казнят! Пусть, черти, видят! …что я в слезах, в соплях! Но я ПРИШЁЛ! Дрожащий пусть я да смердящий! Я к вам ПРИШЁЛ! И хоть обосранный, стоящий! Я ПРИШЁЛ! Я пришёл! Пусть нету больше строя – я в строю! Окаменелости катяшек перегноя… я стою!

Сейчас пора! Сил наберусь… Сейчас я вот! Сейчас пойду! Потом вот может не решусь! Потом я может… убегу.»

Уж ни малейших сомнений в пораженьи своём’ у зайца-то не оставалось! Уверенность приходит в ощущении шестом, и дух склоняется в фатальность. Тут нет возможности-т иной! Он тут не победит! Зай знал: умрёт он смертью злой! И будет он убит.

Заяц спустился решительно с башни, и по тропинкам жиж серых понёсся к центру. Сюда-то толком не пробравшись в массе, слетались лишь толпоголосья их без тЕмбру. Сама центральная «лес-улица» «…столь удивительно чинной была!» «Сбежали что ли все без пульса-то?! Решительно, безвинно, без ума! Ведь жизнь теперь напополам! ПредАли вы Страну и Лес! А может быть они все там? Вассал в толпу свою пролез? С бубняще-гудящей елейною песней своей, с флажочком цветовым на перевес! С карманной революцией нелепых мелочей, с комочком бельевым из эропьесс?! Ведь не считаются они такие’ и с революцией соседа, что вблизи! Его таким же флагом, истерией, и гневной песенкой ревущей без связИ! Все там они, друг другу по плечам! И лебедь белый там, и рак, и щука! И множество других таких же там! Гонимых лженадеждою от плуга!»

Стражников считая – кровью политы – в разбитые вбежал, в мазне рябой, ворота. «И тут их 19 – как убили-т?! Где стрелы и кого же, чёрт возьми, работа?! Ну ни одной я не нашёл! Хоть подобрать бы мне кривую! Тут словно ветер стрелы смёл! Прибрались, гады, подчистую!»

По древних дубов аллее крадясь, услышал прежде зай волков! Потом увидел их он, наклонясь! («И дух хоть режь от босяков!») «Все здесь они! ВолкИ!» Он спотыкался на телах и падал! В дубов сомкнувшейся тени’ валялись горки тел навалом! «…ряды и горки битых тел – уже хоть свыкнись! Не считать!» Опять упал он – налетел! Прикрикнул что-то чью-то мать! «Заметили!» Ноздрёй учуяли в ответ! Добрался на майданы «глупый заяц»! Скатился с трупа, прыгнул сквозь толпу на свет! Прорвался на поляну, не скрываясь! В центр самый её! «Под капкан! И под нож!»

Один на толпу их стоял! «Это ёж!» Он с арбалетом тяжёлым на лапах трясущихся, залитый кровью («Своей? Несвоей?»), уставший, забитый, затравленный, но дерущийся! В кругу ножей их острых и камней!

«Герой! Кругом лишь черти – он герой! На этом месте мне б без тылу постоять! Он молод так для смерти вот такой! Дай с ним хоть рядом встану «силу подравнять»!»

Зайца ёжик вдруг сам приметил! Стрелять ёж хотел, но помедлил! Направил бойко-т арбалет’ вперёд себя, хоть дребезжащий! Поняв чегой-то и в ответ’ раскрыл глаза ёж смельтешащий!

Ёж: Заяц, зай! Эй, молодец! Не подлец, э-не подлец! Тут серый пеп-песец на! Холодец-холодец-то!

Заяц: Где Царь? Он…

Ёж: Царь вон! ВОН! Несёт урон ОН! Где зла вагон вон! Это он! Это он-на! Его тон! Его форма!

Заяц: Что такое там, что за балл? (Ёж к словам своим показал!)

«А вот он, их-то балл! Эт он! Все они! Пятеро – ВСЕ! «Интернационал!» …легион их червивый в рванье! Главный – Волк Волков-то! Тот самый поганец! Гад – наш! Рядом – Волк Волченко (ведь думал погиб он, алкаш!) …а он здравствует, негодяй! Смеётся в зубки розовы! За ним, Волк Волкер – экий пай! От вырос нам на головы! Подростком помню я его, и шёлковым! На кой же ты, дурак, опять пришёл-то к нам?! … Чуть поодаль скопА стоит Волк Волкошвили – в первый раз вижу я не из молв, а поближе. Знаю точно их клан! Совпадает! Там за ним Волканян подпирает! Его я помню, даже знаю! Стоит он беглым с ними в стае! А рядом тут же с Волканяном’ медведь на коленях стоит! Обрывки слов во рту багряном… с бредовой горечью месит! Морда разбитая, он шатается! Кровью налитая, растекается! Отбитый он! Не узнаёт уж никого черты! Отбили вон! Отбили голову Царю, скоты!»

И заяц сам не узнаёт-то многих-многих! «Таких и память не найдёт физиогномик!» ТолпЫ переворотной карнавал’ пестрил как сад цветами яркими, соцветьями! «Виды какие-то в книжках видал, иные и наукам были неизвестными! Крылатые-пернатые, копытные, глазастые! Рогатые-хвостатые, мордатые, клыкастые! С юга и севера – ржут! Морские-то, сухопутные! Откуда ж вы взялись тут?! Чужие вы и паскудные!»

«ВЫ КТО?! КТО ВЫ ТАКИЕ? ВСТАЛИ-СВАЛИЛИ!!»

«ЧТО ВЫ, МУРЛО, В СТРАНЕ МОЕЙ ПОЗАБЫЛИ?!»

…и заяц свинтуса ещё искал глазами – важно понять: предал свин или нет? Определённость нужна была! Как и с заей! «Та уж с волками стояла! След в след! Послушная да готовая! Вон стоит она гордая! Свин-то где, морда фартовая? Где ж она толстомордая?!

В кустах сидит и целится без скрипа? Вопросик: а в кого? В кого?! Листовки, ладно, те – быть может липа! Надуть могли-т и самого! (А всякое-т бывает и везде! Я в многое поверить здесь готов!) Но вот сейчас сидит-то свинтус где? Не в штабе ли секретном из шкафов?!

Подмоги для себя, увы и ах, не ждать нам! Вот ёж стоит и я! ТолпЫ их растерзаньям!

Спрыгнул с пенька государева Волков; зайцу навстречу шагнул! «Ствол из крючка и каких-то защёлков; в шайбу трубу изогнул! Или из ножниц проделанных? Труб водяных? Как и гранатцы гиеновы – с групп составных. Так в этих «ножницах» какой-то механизм! И где-т за кончиков длиною есть нажим! И трубки эти стрелками… отвалятся?! Похоже пушки мелкие! Мне кажется!»

Волк: Попрриветствуем зайца нашего, согрраждане а рраздольерры! Рродного нам всем и дрражайшего! Рразбавит он нам атмосферры! Вы может быть не уловили, но перред вами – прриготовьтесь – ПОДКРРЕПЛЕНЬЕ! Ещё б мы век так прролюбили, и цельной аррмии застали б день ррожденья!

Толпа рассмеялась – в разгул! Подгудел кто-то в медные трубы. Потом кто-то палкой швырнул, кто-то камнем безцветным и грубым! Раз да на счастье накинули! …кинули ДВА! С лап камнями и сбили они! «Сбили ежа!»

Заяц: Вставай, поддержу! Ты встать-то так сможешь?

Ёж: Я встать-то могу! …раз так-то ты просишь! СтрелЯть не могу! Рычаг-то в труху! Орех в тетеву! «Кошмар на яву»!

Заяц: Что у тебЯ… арбалет что ли сломанный?

Ёж: Стыдно, но да! Поразбитый, изболтанный! Встряли болтА! Иголка дрожит! Лапка моя! …глаза из орбит!

Заяц: Да не махай иглой! Давай что ль, вставай?!

Ёж: Ты не бросай, герой! Пришёл коль – спасай!

Заяц: Не брошу, ёжик! Постоим! Пришёл, раз дожил я, засим! До смерти я с тобой, а дальше сам ты как-нибудь! Стрела одна на бой! В реванше раз один рискнуть!

Ёж: Одна всего стрела?! Судьба-т невесела! Заволокла ко псу! …заволокла! Волкам надежду всю’ пораздала!

Ежу помог подняться прямо зай, и так он встал, чтоб опереться на плечо его ёж смог. Во светлооких харях диких стай, «во пьедестал их злоб» смотрелся он комично, «…дурачёк!» Опять засмеялись они в носы, опять загудели их трубки! Летел нескончаемый мусор их: и камни, и палок обрубки!

Волков лапу поднЯл так значительно; хлопнул Волченко в пол: «Всем молчать!» Говорить волк хотел продолжительно! «Виден мозг на табло, не отнять!» Он скажет волчье «да» иль «нет»! Но зай первее! Перебил! «Другого шанса-т дать ответ… не будет боле из могил!» Вот сейчас-то он, момент его втиснуться! Секунда какая – несколько слов! Перчаткой брошенных и несмирившихся, быть может главных самых из стихов!

Заяц: Я не отдам тебе СТРАНУ!

…и взрывы смеха в тишину! Толпою-т напрягались, да не малость! Презреньем выражались «на отсталость»! Брюшком ударно-т надрывались! Всесолидарность! Ритуальность! «Смотри, ага! Смотри-то как! Как мелок он – неизмеримо! Смешны слова-т его! Дурак! Его и слушать-то противно! Ещё и меньшие, чем сам, его слова! Их и неслышно-то ушам! О да-да-да…» Друг другу надо показать, как свысока над ним смеялись! Сумели жизнь свою прождать! И вот с рывка теперь поднялись! Эт он не знал-то ничего! Эт он дурак и друг баранов! Он с гор прибёг и оттого! …баран такой же и профан он!

Заяц: Я НЕ ОТДАМ СТРАНУ ТЕБЕ И ЛЕС! НАПОПОЛАМ ПОРВУ ТЕБЯ, ПОДЛЕЦ!

«А это слышно уж было! Отчётливо! Смехом своим удавитесь уродливо!» Понадорвались глотки от натуга их! Замолкли в ожидании волков своих.

Назад шагнул Волков – на пень лез опять! «Здесь речи подолгу, визжал он, видать!» Уставились глаза их пристально!

Заяц (ежу): Из рта сего щас вырвет истина!

Ёж: Истинка их – софистичка! Мистинка и… стилистичка!

Друг другу поострили полуголосом, и посмеялись верно дети. Уж изливался волк в то время «золотцем»! Им восхищались в пиетете.

Волк: Стррана, стррана! Твоя ль стррана?! С какого сна и где она?! Твоей стрраны тут, заяц, нет! Давно уж нет! Уж сколько лет! Стррану-т во сновиденьях ррастерряли! В стрраницах да мгновеньях, рразной швали! Медленно, но веррно вы изгнивали, (как в старреньких книжках вы и писали!) Вы потерряли культурру, таланты свои! Обрразование сдУрру скомкали, скоты! Вы молодёжь-то нашу потерряли! Науку свою и умы свои! Вы САМИ шаг за шагом всё СДАВАЛИ! …меняя ветоньки на пни одни! Стррану мою ж на прротяженьи жизни-то стяжали! Наррод лесной в деппррессию ужасную вогнали! Существованье глупое и смысл имевшее едва ли! Пустое-то существованьеце вы нам преподавали! … А по длиннющей черрнь-тени’ пррошедшего порраскопали! Та тень длиннее уж СТРРАНЫ! …гниём у ней мы на печали! И это с нами сделал он – ВОТ ОН! (Волк на медведя указал перстом, всё так же созерцавшего бессмысленно уныло: реальность наблюдавшего обиженно застыла! Со рта его свисала длинная слюна кровИ! (Там мудрый зуб на ней болтался где-то у земли!) Вот он! Что делал ОН? РРАЗДОЛЬЕ?! (К толпе вскрича, звал волк подспорье.)

Толпа: А НИХРЕНА! НИХРЕНА! НИХРЕНА! (Чётко и слаженно пела толпа! «ОтдрессирОван скот! Он – крысолов! Организован он! И без мозгов!»)

Волк: Ничего не сделал он! НИЧЕГО! Мы зато сделали! …вместо него! Культурры лесу дали новые! И голоса, и нотки модные! И возыгррала музыка медовая, и голоса весны воспели! Мы лесу дали знанья гиперр-новые, идеи новые! …и цели! И-и? Ррезультат? Молодёжь к нам прришла! Эт как же-т так?! Из ума выжилА? (…) Мы объяснили ей, что есть добрро! И точно указали: как к нему стрремиться! Мы технологии снесли в наррод (волк пОднял вверх орудие своё – «вещицу»)! И вот внезапно-то! Умы, имеющие свойство течь, к нам тоже утекли! Все поэтапно «буд-то воины», как вы, в герройствах меч один не извлекли! Вот не сбежали-то они, и, нет, не полегли! Кто поумнее был из них, те к нам и перрешли! … Вот так настал вам конец! «Уходить!» Брросайте орружия и сдавайтесь! Вот, Волканян, вас и будет судить! Стрраны-то нет у вас уж; не старрайтесь! Стррана та ваша – СТАЛА НАШЕЙ! И стала нам она – ПО ПРРАВУ! Вы прроигррали… мило даже! Мне порраженье вас… по нрраву!

Заяц: Не проиграл я ни черта! И я стою! Я ЗДЕСЬ! Оружье есть тут у меня! Я сам орудье весь! (…) Чего же дали технологии тебе?! Стрелять волка что ль научили?! Ну разве может быть в каком-то хитром сне! Косил «чутка» ты как с промилле! Мир часом не утроился? …а я-т те в лобик попаду! (Заяц стрелять готовился. «Достать только быстро стрелу! Никакие ноу-хау не помогут! …вам подлецам и мазилам слепым! Вот пускай меня здесь же и вздёрнут! Будет урок удальцам молодым!»)

Волк: Так ты не знаешь технологии моей?! Не видел гость мой «рразррывающих огней»! … Волченко-дрруг! Сюдой поди!

Волченко: Ось я тут, тут! Чогхо тоби?

Волков: Пальни-ка как бы кстати!

Волченко: В кого ж мени стриляти?

Волков: Давай в колючку, в дуррака!

Волченко: Ну, в йижака, то в йижака! … Будь ласка, добрий свитлий заэц, видступися ти трохи!

Заяц: Катись колбаскою, засранец! Ушлёпки вы и лохи!

Волченко: Ну як ти хочешь, милий заэц!

Поднял орудие мерзавец! Такое ж как у Волкова, «…вот труб лишь не две, а одна труба!» Эт целился недолго-то! Спустил курок к трубе, нажав туда! Раздался громкий звук, пронзивший уши! На гром похожий стук! Звук вездесущий! Дым с трубы! Летит струной снаряд! Врозь клубЫ! Дымит, аж волк объят!

Ёж: Заяц, Э! …эт конец! Во огне… пал боец! Во душе-то несчастья – рубец на рубец! В мятеже-т я участья’ не принял, отец!

Мгновение всего одно! Вошло, прошло, поражено! Снаряд, невидимый как буд-то! За дым он вырвался, и тут-то! Он с ветром, огневой подсветкой! В момент пролез в грудную клетку! Он разорвал её и вылетел, пронзив насквозь! А после ёж в бессилии – небыстро, наискось; одной держась за зайца лапою свободной, листом съезжал тихою сапою дремотный. Смотрел в глаза пока не умер, всё держась! Впивался в них он и искал! Последний взгляд последней пары глаз – все отразились в них, что звал! Глаза возлюбленной его, и друга, и отца; и матери живой ещё, так ждущей у крыльца…

Заяц: Э! Ёжик… э-э!

Ёж лежал на земле. Закатились зрачки, морда без выражения. «Ёжик умер таки! Молод как к сожалению!»

Заяц веки ежу опустил. Отнял лапы, плащём приукрыл. (…) Тут бросил кто-то сколом камень! И зай вернулся так в себя! Ор в состояньи полупьяном! Визжал то царь, себя прозря!

Медведь: А-ааа!! ААА-А!!

Волков: Пасть, Волканян, ты заткни! И ЗА ШКИРРКУ!

Медведь: А-ааа!! ААА-А!!

Волканян: Арра, брат-тан, ЗАВАЛИ! …громкий дирку!

Избивать Волканян стал медведя «в портреты»! Не сбавляя накал, «мял» и пушкой с кастетом… Набросились животные потом другие! «Дозабивать они пошли, скоты больные!» Забитый всё подняться силился, но тщетно: отбросил бОрзое хамло снарядом метко! Попал в кого-то – тушей на другого! На третьего уж лапой встал сурово! Какого-то душителя чуть сам не придушил! Зубами, что остались-то он морду откусил! Орал и бил, плескался кровью – лил и лил! К нему прорваться зай пытался из всех сил! Но «сапогом по роже!» …и вновь летел зай вниз! Так глупо и ничтоже, «…и всякий раз на бис!» (Тронная часть царь-поляны – на возвышеньи была. Подступы к ней, что на плане, позакрывали с утра!)

С толпою недолго бодался медведь! «Позаломали, повалили!» На лбу его прыгать пытались, но нет! Скользили вниз они, сходили.

Волков: Эй-эй-эй, прраздник окончен! Порразойтись! Он до суда дожить должен! ОТОРРВАЛИСЬ!

Снова зайца отпнули с копыта – покатился он вниз как мешок! На коленях стоял – лук отрытый! «…сил внутри на один лишь разок!»

«Вот сейчас мне стрелять – отвлеклись! Я им видим покамест едва! Мой единственный шанс! Лук согнись! Порази их, сквозная стрела!»

Заяц лук натянул свой! Целится! «Это ВСЁ!»

?: ВОЛКОВ, ЗАЯЦ! (Сквозь толпу закричал кое-кто!)

А Волков-то не слышит, но он чувствует: без дум он развернулся и на раз! Неужто заяц «спишет», «смерть окутает» – в триумф его великий вот сейчас!

Волк испугался кажется, но действует! Он жестом отработанным вздымает лапу левую! На зайца наставляет волк и «меряет»! Он с рукава секретно извлекает трубку целую! Трубка-то на нём мелкая, но с рычагом механистичным! Не целился наверно-то, но как попал, гад, артистично! А заяц выстрелить – не поспевает! Волк прежде на мгновенье попадает! Лук с лап позорно ниспадает на коленку! Кровь с живота его стекает по маленьку! «…вот так? Он попал?!»

Волков: Я шанс тебе ДАЛ! Я, заяц, шанс – шанс – тебе дал! ДАЛ как-никак! Как отвечаешь мне ты, падль?! А? Ай, смельчак!

Волченко: Це падла! Вовк, дай вбити йогхо! Я вбью йогхо – ДАЙ!

Волков: Сам я!

Зая: …волк, нет! НЕ ЕГО! Слово давал! Отвечай!

Сквозь толпу пробивается зая. С возвышения, с дальнего края! Она не падает едва ли, восклицая! ВолкА и зайца посреди, но всем чужая!

Зая: Ты обещал! Договорились мы с тобой же!

Волков: Договоррилися, поди! (Хоть мне дороже!) Я что по-твоему тут улыбаться должен?! Когда стрреляют нагло так – по мне, по ррожам? Ты, зая, не боись! Дерржу я слово-то своё! Суд будет, не серрдись! …не заслужил он хоть его! Будет суд ему, дурраку! К слепой уведу молотку! Всех-то под суд! ЧТО, НАРРОД?!

Толпа: ПОД СУД ЕГО! НА РАСХОД!

На этот раз они «как с ума изошли!» С остервенением буйствовать началИ! Переломали убранства парадные – «есть в лапах теперь, чем бросать!» Царя побив, всё могли они, «статные»! «И иначе уж – не бывать!»

Ни на йоту не сдвинулась зая с места. Твёрдо стоит! К морде волк её, сзади заяц как тесто… слабый лежит! Не отошла, не отступила стороной! Был в храбрости этой некий с совестью бой! «Камни-палки» летят опять! И по ней летят: не свилять! Камень один их попал «хорошо»: зайцу на голову «точно пришло!»

Крови с башки поразбитой в глаза! Кровь с живота потекла уж по лапам! Сел на коленках-то зай, отползя! Лук вновь поднять «навалять вурдалакам»!

«О, никому я не отдам мою страну…», одна лишь фраза та повисла фоном! Он повторял её не смысл, а волну – молитвой, заклинаньем, тихим зовом!

Мысли теперь, и чувства, и времени’ на одно лишь усилье хватало ему! Заяц лук натянул буд-то нервами, стрельнул с силой последней удачи стрелу! Стрелял наугад, на память, на веру! Куда попал – уж и не видел он! Заслон! Лук выронил, и рядом пал он слева. Лежал зай в луже крови общей тюфяком.

Закрыл глаза и сном уснул он летаргическим.

«Я не отдам врагу страну!

…категорически!»

Зая вскрикнула. На колено упала! Стрела зайцева-то по ней и попала! В лапу нижнюю, точной в бедро!

Волков: Вот тебе, зая! Ну? Хоррошо? Наивность моя! Какова благодаррность?! А вот же твоя… эта «многополяррность»!

Зая: Договорились мы с тобой секретно!

Волков: Дав слово, уступив, сдерржу ответно! Ты мягкой стала, зая, очень зрря! И жалко-жалко мне, отврратно!

Зая: Ты уговор наш вспомни про меня! Ты обещал мне многократно!

Волков: Ну хоррошо! Заладила! Найдём тебе спасателя! (…) Э-ГЕ-ГЕЙ (крикнул Волков в толпу направо)! Всех коней! Где там брродит мой друг Конява?

Конь: И-ГОГО! «Победитель соревнований»! (Волку конь-спортсмен отвечал в дупель пьяный! Порасступилась толпа перед ним – «сивко-красавец вышел в свет»!)

Волков: О, конь-то каков! И вы – стрроевым! (Приметил волк свиней дуэт.) Гррузите его и несите! Стррелка-т её недобитого, пока жив! В больницу какую свезите! В Гррачёвскую незабитую (хоть в архив)!

Конь: А ежа-т брать с собой?

Волков: Ежа? (Посмотрел на ежа.) Адрресат тут дрругой! Тут потом уже! Не спеша! … Ты давай там, порработай немножко!

Конь: Есть, поработать! (И знаю дорожку!)

Волков: От молодец конь Конява! Надо! Порра! В больницу тоже б те, зая! В койку пока!

Зая: …

Волков: Сама не сдиррай! Хрромать будешь жизнь оставшуюся – не шутки! Давай уж, давай! Своих не брросим несдававшихся ублюдкам!

Зая: …

IV

Распоряжений ряд волк роздал «прям как царь»! Поразбегалися «прислуги» нервно и тревожно! В сопровожденьи свитки волчьей «из бояр», на площадь двинулся зелёную уж безотложно! Он «речь свою толкать» опять начнёт истошно! Сюда-т и шли народа массы вседорожно! Все нужные на местах были своих, а кого не было среди них, тому и места не предполагалось! Только последний аккорд ждали они! Слов победы из волковых книг, речь триумфаторскую и масштабность!

Обыденно и просто, взабрался волк ввысь Башни Рога Большого (что медведю давалось с трудом силовым, «…да и тоже убого!»). Он начал говорить давно заученное слово. Ему написанно словцо на слоге очень строгом. Вот обращенье главное его и «к миру света» «сердца весть»! Местами же и выстрадан честно, но в общем вымученный текст.

Волков: Вот и настал тот день, что ждали мы так долго! Прришла одна на всех ПОБЕДА!! Монаррх их покрривлялся рразве, но без толка! Иные в тррубах от клозета! …и больше НИКОГДА! Мы не посадим над собой чугунную их тушу! ИррОдов без стыда! И то хамло поганое с желудком съевшим душу! Ни один рразложенец не назовётся наместником Бога лесного, ибо все мы наместники! Не говоррит он с ними ни о чём, и не давал им слова никакого! А значит все изменники! Волюшку житейскую свою выдавать за прромысел божий ХВАТИТ! Воля СВОЯ у нас есть! У каждого есть! И каждый её дерржатель! Где она есть?! А ВО! Здесь она! С ррезкой болью! С грруди твоей сквознО! Зовёт тебя! К РРРАЗДОЛЬЮ!!!

Тут воплем взорвалась толпа! Скандировать старались нараспев «РАЗ-ДО-ЛЬЕ». Мешались звуки из горла в без слов шершаво-атональное «застолье». Над мордой поднималися с питьём, тонули сами на себе. Орали просто так они! Своё. Всему и всем. На всех. «На все.»

Минут через 10 подуспокоились; волк продолжал скорей, чтоб не опомнились.

Волков: Вы и прредставить не можете, не боясь, какую волшебную ценность мы вам прринесли! Мы снесли вам, рродные, нарродную ВЛАСТЬ! Царри и царрицы былые мечтать не могли! Теперрь вы хозяева сУдеб своих! Ваши жизни – ПРРО ВАС! Вам одним ррешать в чём есть звон золотых! Что звать благом у нас! Готовы ль вы к свободе? Вам хоть рраз обещали её? Хоть на словах?! Известно ли пррирроде? Вас стррахи уж трревожат? Вам непонятно как? А не надо бояться вам мирра но-во-го! Дан вам этот мирр у лжецов отвоёванный! Не уж то не сумеете свой мирр устрроить, как мечталось? А честно коли, по душам – мечтали ль вы, друзья?! …хоть малость?

Вождю ответ толпа давать… старалась! Отвечала! Одначе путались опять в словцах простых, кричалах! Сдержаться не могла уже ни в чём, толпа с ума сходила! Гудели 5 минут они ещё! Волк продолжал визгливо.

Волков: Эта ночь будет долгой и славной! Мы сфоррмирруем прравительство врременное – сей же час! Поназначим министрров заглавных, и вниз брросим их на места все прроблемные – без пррикррас! Оррганизуем советы для ррешений любых вам важных вопрросов! Локальных более и личных может! Ррешим, что надо! «По запрросам!» И восстанавливать мы будем «шаг за шагом»’ систему отношений общественных! Спрраведливую, новую, и «без напррягов»! Где не будет зверрей несущественных! В ней уж не тот пррав будет, кто свищет на плечишках косо подвешенных, и прраво имеет поплёвывать в низеньких боррзо! Не тот у нас пррав будет, кто тычет орудия в моррды, ррот, НЕНАВИСТЬ! …к непокоррённому всему, что в сути своей горрдо! Не тот, кто годами вам обещает БЛАГО, а сам смеётся над вами, прросящими! Отныне прравый только тот, в словах чьих ПРРАВДА! Ась, не прривыкли к такому, несчастные?! Прридётся прривыкать, грраждАне! Прощай, нежизнь прри истукане!

Истерика очередная одобренья. Минуту выждал волк в терпеньи… постоял. Вдруг лапы к небу он задрал предвдохновенно, продолжил волк проникновенно – он кончал.

Волков: Нас ожидает путь воистину великий, высший! Мы мирр рразок перреверрнём! Заставим звёзды засветиться яррче нам и ширрше! От сих нам это – не по чём! Мы небо ррасширрим, рразбросим по далям, чтоб дальше смотрреть! Грраницы не свидим – что может не выйти у нас, не взлететь?! Вот что? Что смогло бы нам помешать?! Мы к чуду готовы любому! В шаге от счастья, и каждый из нас! Ведь счастливы мы по-прростому! Мы счастливы дрруг в дрруге тррепет находить, соединять мечтою общею серрдца! Вот суть Рраздолья вся – она и победит! …а ад закончился, изгнивши НАВСЕГДА! Да здрравствует «новая жизнь»! Лучшая! Иная! Рраздолие мирру явим! МИССИЯ’ ТАКАЯ!

Буря вопля раздирающего и ржанья безумны! В барабаны забили священные, в рамные бубны! Истерический плач и экстаз оргазмический! «Хором» «гимн» свой они завели героический!

«…

А на Раздолье!

А во приморье!

Вдоль каждый берег твой!

А на Раздолье!

А на дорожье!

Знай, каждый путь – домой!

А на Раздолье!

А по верховье!

Ввысь каждый встал скалой!

А на Раздолье!

А в поголовье!

В нём каждый – боевой!

…»

Заслушался иль в лапах позапутался, волк Волков с башни не слазил чего-то. Уж волновалися волки и мучатся! Уже и им куда б залезть охота! Решимости однако же им что-то не хватало! Традиции, имперской пусть, нарушить не могли! «Один стоит на башне, а иному не пристало! Зарницею освеченный, он Царь Родной Земли!»

К концу гимна (поди, четвёртого) спустился вождь: он по-царски «сошёл»! Как тряпку выжали протёртую – и бодрость подвела, и дух подвёл!

Желая явно поддержать (быть самым первым в этом), к вождю бежал уж Волканян немолодым атлетом!

Волканян: Волков-джан, шат лав! Я плакал прискорбна!

Волков: Меня на лестнице выррвало! Кррровно…

Глава III: Тюрьма

I

Тёмные звуки, цвета только громкие. Быстрая тишь и движенье пустот. Долгое поле и время трезвонкое! Истая лишь и доходье темнот! Оно главенствует, ибо первым в ряду опомеченно! Дерьмо вселенское и бесконечное бесконечного…

«Бесконечного… я толком не знаю; не знал! Неизвестно мне! …а думал, всё понял, нахал! Когда смотрел с горы я с ориксом, я думал, мир столь бесконечен – «эпопея»! Так я в нём, стало быть, «источником», конца и края в межматерье не имею! Пытался разгадать их коан древний, про небытие. Небытие, которого на свете нет-то – нет нигде! Не существует дважды-то несуществующее! Дважды – минимум! …а значит есть оно меж первой нЕсутью своей, второю – линией! Сплетенье несуществ двоих – вот сущее и есть! Меж 2-ух смертей всежизнь живых – мгновение Божеств! Во сне мгновение глубоком и беспечном, глубины глубже глубины! Небесконечное за ним во бесконечном, высоты выше вышины…

Когда смотрел с горы я с ориксом моим, я думал, мир во всех его мазолях – бесконечен! В конечности конечного его, тесним, я разуверился: да, мир небезупречен.

Звёзды и светляки у цветка – фонарик в небосводе нависающем на стрехах. Время бежит как бежит река, а дали тонут на веках, как тонут камни в реках.

«Я помню, орикс! Я точно помню эти дни! Созвездье Заяц в месяце холодном зимы… До одной видел их – до последней звезды! Знаю, видел я их! Гор небесных хребты! А может быть я думал, что их видел – лишь обман! …а дальше Орион! Единорог! И Эридан.»

Под лапами, которых нет, болото звёзд! Шары воздушные – планеты. Столпы и стены мерзи, видимый хаос – волокна, войды и кометы! Так не понять, что близко тут, что несусветно далеко! Планеты на зубах цветут, пыль накрывает велико!

Планеты же и мысли говорить могли! Умели ж ровно от рожденья! Небесные тела, пустоты и пыли – клубком в орбит сошлись сплетенье. Послушать хотели планеты! Хоть знали жизнь уж наперёд! Пускай известны им предметы, «быть может тон их увлечёт?»

Заяц: Долгое моё путешествие в небе – к концу подошло своему! Я заяц, созвездие, странник в отрепье! И я на суд ваш предстаю! Да, вам, Великие, что вместе предо мною… я не открытие, но честен «как с собою»!

Планеты молчали и свет их угасал. Едва заметно, медленно сгущалась чернь великих войдов. «Заволокла, заволокла…», зай вспоминал.

Заяц: Тысячелетия сошли, как я погиб, предав потомков! Видать, вытекло много крови там с меня! В больничку отвезли, вкололи что-то зря! Потом отрезали с меня чего, назад пришили осторожно. Ничто из этого не помогло! Погиб уныло, безнадёжно! Я умер – помер всё равно! Так тело потеряв своё… отправился я в долгий-долгий путь. В пути космическом один я был всю вечность! Но одинокий ли? Ни сколь, Ни чуть! Я одиночества не чувствовал некчемность! Казалось буд-то, я не мог! Я, правда, не был одинок! Переживаний спектр моих широк был для него, иль слишком узок в жалком сим аспекте. Ты одиноким чувствуешь себя лишь от того, что знаешь: много вас таких на свете! Усилие тебе лишь сделать целевое! Не силы полное, не «сверх», не волевое – быть может будешь принят ты тогда из понимания благого! А вот сомнение в самой возможности принятья их такого – оно-то одиночеством и названо у нас! (Сопряжено с надеждой, и не первою подчас!) … А я одним, непринятым другими, не был! Одним я в роде был своём! Я за судьбою шёл и самым ярким светом! Я со вселенной был вдвоём!

Скитался я во тьме сгущёных сновидений! Процессы наблюдал вселенских отражений!

Я видел умирали как леса (как умирали и мы вместе с ними)! Земля как тонула – видел в глаза! Материки в океан уходили! Великий, безбрежный он! Сил страшных морской массив! Потом, ненадолго, в нём жизнь зарождалась в надрыв! Потом взрывались кроваво вулканы, и превращалась в каменья вода. Потом, обожжённая пламенами, вода парами рвалась в облака! Так поднималась ввысь земля на атмосферные поля, и солнце гасло как сейчас, но только медленней в века…

Наступила тогда и зима космическая. Холодна да темна, и пустая фактически! …страх мой, безнадёжная (так думал я, и так казалось). У края дорожного’ хожденье моё и кончалось! Уж время гаснуть шло и мне!

Вдруг извелась зима «вполне»! В изнанку вывернул себя космический пейзаж! Он кожу мёртвую, слиняв, откинул – не мираж! В нём узкое расширилось немало, широкое сужаться начало! Что буйным было ране – обмякало, обмякшее напряглось тяжело. А, я узнавал процесс этот! Вот он снова! Я видел много раз его! Саму себя вселенная перемолола! Так началась весна её! Волшебная, прекрасная, из снов моих весна! Новейших добрых душ живых, стихов опять полна!

Планета энная народилАсь – вон та планета! В лесах больших укуталась и солнцем обогрета!» Зай на планету указал – от солнца точно третья! «Рас всяко новеньких в повал, и сочно разноцветье! …и половины-т не видал доселе! И птицы дивные, и рыбы, звери! Цветы, и те, глубокосердно’ сражали чем-то, но вот чем? Скучал я разве что инертно… без этих белых хризантем?

Один-то лес узнал я сразу! Во всём напоминал он мой! Родился там я век до сказу! Прописан стёртою строкой! Сформировалось там почти такое ж общество! Всего за 20-то веков каких-то в общем-то! И в день один прекрасный в этом лесе’ уж как сказал, родился я – «воскресе»! Такой же новый старый я! И жизнь прожил – что копия! Если и было что-то отличное, то было мелко настолько оно, что и заметить мог это личное’ разве, что я, да вот вы заодно. Незначительны вышли разности в биографиях наших. (…и повлиять-то не смогли бы ни на что, как не раскрась их!)