Валерий Брюсов

Летний вечер пышен, Летний вечер снова… Мне твой голос слышен: «Я люблю другого». Сердца горький лепет Полон чар былого… Слышен тихий лепет: «Я люблю другого». Смолкни, праздный ропот! Прочь, упрек! Ни слова!.. Слышен, слышен шепот: «Я люблю другого».

И после смерти клевета продолжала преследовать поэта. Его душеприказчиком

Лишь слово царствует. Меч был рабом всегда. Лишь словом создан свет, лишь им создастся снова.

Прекрасный, сильный, статный, пышный Гуляет кот в мозгу моем. Он, как в своей каморке, в нем И там мяучит еле слышно.

Еще томлюсь тоской желаний, Еще стремлюсь к тебе душой — И в сумраке воспоминаний Еще ловлю я образ твой… Твой милый образ, незабвенный, Он предо мной везде, всегда, Недостижимый, неизменный, Как ночью на небе звезда…

нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт,

Побежденные

Луи Ксавье де РикаруI

Жизнь торжествует. Мысль умерла.

Захохотал победитель хрипло.

Дюжие кони топчут тела.

Сколько же наших братьев погибло!Выжили мы, сбежали, увы!

Топчемся, прячем глаза от света.

Тупо бредем в грязи и в крови,

Жалобам робким не ждем ответа.Не разбираем темных путей,

Стадо вдовцов, молчащих сурово,

В царстве пожаров, в кольце смертей

Нет у вас завтра, нет у вас крова.Некому верить, некого клясть,

Нечего делать, расстаться не с чем.

Ненависть, – неразделенная страсть, –

Сгинет и та в удушье зловещем.Смолк погребальный обряд в ночи –

Вынужден ветром, вымыт дождем он.

Можешь погибнуть – только молчи,

Как подобает всем побежденным.