Евдокия Гуляева

отделенный от реальности. Даже у пресыщенного Воронцова, обычно не упускающего шанса съязвить, это

, несколько долгих минут нещадно

состояние смущением космического масштаба. Спасает положение зажигательный танец сотрудниц бухгалтерии. Только чтобы перетянуть на себя внимание Генерального они прямо-таки идут ва-банк. С отчаянной смелостью сразу приступают к базовым движениям: делают глубокие прогибы, двигают

день сохраняй этот образ, и тогда ты сможешь протянуть до вечера. «Не реви», – из раза в раз повторять себе, слыша, как от слёз клокочет собственный голос. Улыбайся

Его рука скользит дальше по бедру, сминая ткань платья, и я пытаюсь вырваться, но хватка Келлана в моих волосах крепчает

нельзя измерить степень чужого горя с точки зрения собственных критериев. Все люди даже боль воспринимают по-разному. У каждого свой порог чувствительности, свой предел гибкости. Одни легко выдерживают и справляются там, где другие мгновенно ломаются. В этом нет ничего абсолютного. Нельзя говорить о том, попробуй-ка, пожри такого же дерьма, или вот когда я был(а) на его месте – выдержал(а), а он с хуя ли, сука, убивается?

Он – мужчина лет тридцати четырех, с глазами цвета осеннего неба. Острые скулы, волевой подбородок, прямой нос, полные, плотно сжатые губы. По-мужски красив, с жесткими хищными чертами лица. Мощная татуированная спина, крепкие ягодицы, сильные ноги. Гол, потому что только встал с постели. Его образ портил лишь широкий рваный шрам