Евдокия Гуляева

отделенный от реальности. Даже у пресыщенного Воронцова, обычно не упускающего шанса съязвить, это

, несколько долгих минут нещадно

нельзя измерить степень чужого горя с точки зрения собственных критериев. Все люди даже боль воспринимают по-разному. У каждого свой порог чувствительности, свой предел гибкости. Одни легко выдерживают и справляются там, где другие мгновенно ломаются. В этом нет ничего абсолютного. Нельзя говорить о том, попробуй-ка, пожри такого же дерьма, или вот когда я был(а) на его месте – выдержал(а), а он с хуя ли, сука, убивается?

состояние смущением космического масштаба. Спасает положение зажигательный танец сотрудниц бухгалтерии. Только чтобы перетянуть на себя внимание Генерального они прямо-таки идут ва-банк. С отчаянной смелостью сразу приступают к базовым движениям: делают глубокие прогибы, двигают

категории «а вдруг», «а может стоило…», насядут на меня всем своим ванильно-сопливым

молчит… Потому, что все поняла и приняла для себя так же, как согласился сам с собой я. «Не моя…» С каждым толчком

щенная похоть, больно простреливая в пах… Провожу напряженными пальцами по спине, до кромки ее промокших трусиков и веду ими вдоль поясницы