Цитаты из аудиокниги «Машенька», страница 4
В действиях судьбы есть иногда нечто гениальное.
Другое моё замечание касается шарлатанского вероучения, которое кое-где всё ещё горячо проповедуется. Хотя какой-нибудь осёл и станет утверждать, что крупный апельсин формой напоминает женскую грудь, я бы не советовал членам венской делегации терять драгоценное время, психоанализируя сон Клары в конце четвёртой главы предлагаемой книги.
(Предисловие автора к американскому изданию)
Вот такие мелочи, - не тоску по оставленной родине, - запомнил Ганин, словно жили одни только его глаза, а душа притаилась.
Подтягин, опрятный скромный старик, не ел, а кушал, шумно присасывая и придерживая левой рукой салфетку, заткнутую за воротник
Он дотрагивался губами до ее маленького, теплого лба, и тогда она все забывала,-- ложь свою, которую она, как запах духов, всюду влачила за собой, ложь детских словечек, изысканных чувств, орхидей каких-то, которые она будто бы страстно любит, каких-то По и Бодлеров, которых она не читала никогда, забывала все то, чем думала пленить, и модную желтизну волос, и смугловатую пудру, и шелковые чулки поросячьего цвета,-- и всем своим слабым, жалким, ненужным ему телом припадала к Ганину, закинув голову.
- тощища какая... - думал он, возвращаясь в свою комнату, - и что мне теперь делать? выйти погулять что ли?..
этот день его, как и предыдущие, прошел вяло, в какой-то безвкусной праздности, лишенной мечтательной надежды, которая делает праздность прелестной. бездействие теперь его тяготило, а дела не было. подняв воротник старого макинтоша, купленного за один фунт у английского лейтенанта в константинополе, и крепко засунув кулаки в карманы, он медленно, вразвалку, пошатался по бледным апрельским улицам, где плыли и качались чёрные купола зонтиков, и долго смотрел в витрину пароходного общества на чудесную модель мавритании, на цветные шнуры, соединяющие гавани двух материков на большой карте.
По какому-то там закону ничто не теряется, материю истребить нельзя, значит, где-то существуют и по сей час щепки от моих рюх и спицы от велосипеда. Да вот беда в том, что не соберешь их опять, - никогда.
- я советую вам здесь остаться (о Германии) . Чем плохо?Это, так сказать, прямая линия. Франция скорее зигзаг, а Россия наша, та - просто загогулина.
Обои — белые, в голубоватых розах. В полубреду, бывало, из этих роз лепишь профиль за профилем или странствуешь глазами вверх и вниз, стараясь не задеть по пути ни одного цветка, ни одного листика, находишь лазейки в узоре, проскакиваешь, возвращаешься вспять, попав в тупик, и сызнова начинаешь бродить по светлому лабиринту.
Когда мне было тринадцать лет, мы играли раз в прятки, и я оказался со сверстником вместе в платяном шкапу. Он в темноте и рассказал мне, что есть на свете чудесные женщины, которые позволяют себя раздевать за деньги. Я не расслышал правильно, как он их назвал, и у меня вышло: принститутка. Смесь институтки и принцессы. Их образ мне казался поэтому особенно очаровательным, таким таинственным. Но, конечно, я вскоре понял, что ошибся, так как те женщины, которые вразвалку ходили по Невскому и называли нас, гимназистов, «карандашами» вовсе меня не прельщали.
