Цитаты из аудиокниги «Пушкинский дом», страница 10

И тут проявилась одна замечательная, лишь на первый взгляд противоречащая распространенным представлениям черта аристократизма - живучесть. Принято полагать аристократию изнеженной, нежизненной, неприспособленной, не переносящей лишения и трудности, не способной к труду. Между тем, в высшем понимании, аристократизм и является формой приспособленности и самой жизненной формой. Потому что именно тот, кто все имел, способен, не теряя духа, все потерять: именно тот, кто владел, может знать, что не в том, чтобы иметь, дело.

Так выглядят, наверное, счастливые люди –

В личной жизни люди измеряют, отсутствие лжи в отношениях, как правило, правдоподобием и неразоблаченностью — отсутствием фактов, изобличающих ложь. Однако совсем не требуется доказательств для правды, факты правды необязательны в отношениях. Однако изобличенная ложь — это уже не ложь, это драма, и только. А как раз неразоблаченная ложь, то есть видимая правда, и есть ложь, и она — трагедия. Там, где человек мучительно болтается на мутной поверхности судебной, фактической недоказанности, неподтвержденности собственных ощущений и чувств и вынужден, как бы юридически, не доверять собственным, свойственным ему, точным по природе ощущениям и чувствам, там он и разучается руководствоваться ими в своих поступках, то есть перестает их совершать — свои поступки. Это и приводит к отмиранию естественно нравственной человеческой основы, являя собой классический пример дезориентации человека как биологической особи.

Этот ритуал развинчивания, установки лезвия ("визитная карточка марсианина", по определению Мандельштама), затем протирания и продувания трубочек делал меня мужчиной. А теперь...И качество щеки не сравнить, и обрядности никакой.

Мы выдышим и выжжем воздух, мы выпьем и выплескаем воду... То есть бесплатное мы разорим первым, а золото, брильянты, что еще? - все это будет лежать целехонько и после нас, на память о нас...