Андрей Васильев: «Люди хотят от книг больше развлечения»
Большое интервью с Андреем Васильевым
Автор интервью: Денис Лукьянов
В этом году Андрей Васильев, топовый автор книг в жанре LitRPG, городского и классического фэнтези, отмечает двойной юбилей: 50 лет жизни и 10 лет литературного творчества. В 2013-м Андрей выложил свой первый роман в Литрес Самиздат и стал автором, на долгие годы задавшим направление развития жанра.
В большом интервью поговорили с Андреем о том, какая судьба ждет NFT, зачем люди повально стали изучать мифологию, исчезла ли поэзия и почему «большая литература» часто игнорирует сюжеты. Заодно обсудили Самиздат и попытались найти секрет Джорджа Мартина и Джоан Роулинг: как им помогло издевательство над героями и отсутствие интернета? Про «Ведьмака» от Netflix тоже пару слов сказали.
Денис Лукьянов: Андрей, ты в недавнем интервью говорил, что многие произведения «большой литературы» (из той, например, что завоевывает премию Букера) – скучные. Авторы забывают про сюжет. Хотя нет ничего сложного в том, чтобы делать такие книги увлекательными: взять того же Салмана Рушди или Донну Тартт. Почему же тогда большинство авторов «большой литературы» забывают сюжет?
Андрей Васильев: Сразу оговорюсь, что это моя сугубо личная точка зрения. Такая проза скучная конкретно для меня. Я давно пытался читать книги из списка Букера — и не смог. Может, это говорит о том, что я не слишком взыскателен, что у меня не такой литературный вкус. Но мне кажется, что многие авторы просто пытаются плюнуть в вечность. А это подразумевает, что роман должен быть достаточно эпохальным, в нем должны быть подняты общемировые проблемы. Люди все-таки хотят от книг больше развлечения. Давай честно. Все говорят: «Авторское кино – это круто», – и все равно идут смотреть «Стражей галактики». Сейчас литература, кино – в массе своей развлекательный сегмент. Я с уважением отношусь к своим коллегам из «большой литературы», если мне позволено будет называть их коллегами. Но они правда часто теряют сюжет за мировыми, общечеловеческими, вечными проблемами. Может, считают, что литературе развлекательного сегмента – «низким жанрам» – просто нет места. Или слишком серьезно к себе относятся.
Денис Лукьянов: Насколько я помню, разделение на высокую и низкую литературу идет еще с Аристотеля. И до сих пор остается! Есть даже такой термин: «жанровое гетто». Почему в век масс-культуры такое все еще происходит? Это снобизм?
Андрей Васильев: «Большая» и «жанровая литература» (высокая и низкая) – это все равно литература. Мы все рассказываем о событиях и людях: либо реальных, либо выдуманных. Просто делаем это немного по-другому. Любой серьезный исторический роман подразумевает условность. Даже если речь идет о событиях столетней давности. Его ведь пишут люди, которые в тех событиях не участвовали. Они опираются на факты, которые были изложены другими людьми с их точки зрения. Как было на самом деле, поди узнай. Глупо же предполагать, что «Повесть временных лет» – это на 100 процентов исторический источник. Получается, что высокая и низкая литература – по сути-то одно и то же. Я недавно приводил пример с магазином. Чем отличаются рубашки с левой стороны салона от правой стороны? Ничем. Они абсолютно одинаковы. И служат одной цели: чтобы человек не ходил голым. Вопрос вообще можно поставить иначе. Что значит «низкая литература»? Может, мы, жанровые авторы, – высокая, а они – низкая. Нас читает гораздо больше народу!
Денис Лукьянов: Интересное замечание. А деление на жанры и не-жанры все-таки отчего до сих пор остается? Потому что в декорациях жанра можно собрать сильный роман на «вечные» темы. То же «Имя розы» Умберто Эко — сильный роман в обертке исторического детектива. И, к тому же, замечательно стилизованный.
Андрей Васильев: Наверное, деление жанров и не-жанров идет со стороны некоторых представителей большой литературы. Тех, которым надо о себе напоминать. Нам-то не надо! Да и некогда: мы книги пишем, а читатель требует продолжения. Повторюсь: я не претендую на объективную позицию, это просто мое мнение. Вот возьмет, допустим, Галина Юзефович, встанет и скажет: «Литература, за исключением пяти авторов, умерла». Да только литература все умирает, умирает, умирает и никак не помрет. И вряд ли вообще когда-нибудь умрет. Зачем это деление? Пусть расцветают тысячи цветов!
Денис Лукьянов: С учетом того, что доступ к книгам сейчас получить проще, чем лет двадцать назад, и спрос на совершенно разные книги бешеный, то чем больше, тем лучше, так?
Андрей Васильев: Я бы говорил иначе. Любое разделение предполагает конфронтацию, а ее здесь нет и быть не может. У нас слишком разная аудитория и задачи: у «большой литературы» – создать шедевр, у «жанровой» – развлечь народ. В какой точке мы можем пересечься? Ну и говорю, дел у нас полно. Все по расписанию!
Денис Лукьянов: В этом году у тебя, помимо обычного, еще и творческий юбилей! 10 лет назад ты выложил через Литрес Самиздат свой первый роман из серии «Файролл». Давай на секунду вернемся на 10 лет назад, но представим, что уровень развития – рынка, самиздата, технологий – такой же, как сейчас. Ты бы все равно выкладывался самиздатом или искал бы иные пути?
Андрей Васильев: Если бы все было как сейчас, то совершенно не факт, что мы бы с тобой на данный момент разговаривали. Я бы просто не пробился! Так вышло, что я попал в то время, когда самиздат только появился. К тому же повальную популярность стали приобретать электронные книги. Я не ставил себе задачу стать известным. Я писал и пишу по фану. Закончил тогда книгу, выложил в пятницу на Литрес, уехал на дачу. И ничего не ждал. А когда вернулся домой, с большим удивлением увидел, что появилось огромное количество комментариев: «Давай вторую книгу, автор!» А я что? Я прислушался к желанию читателей! Случись это при нынешнем развитии рынка, самиздата, технологий, так бы книга не выстрелила. С 2013 года количество читателей и авторов, которые публикуются на Литрес Самиздат, невероятно выросло. Конкуренция сейчас высока как никогда. Новичку пробиться реально, не хочу никого пугать. Но 10 лет назад было проще!
Денис Лукьянов: Мы сегодня с тобой уже много раз говорили, что количество книг растет. И не только в электронке, и не только в самиздате! Появляются новые издательства («Дом Историй»), новые импринты («Кислород»), все сейчас в поисках новых авторов. От количества упадет качество?
Андрей Васильев: Бумажные тиражи сейчас сильно упали. В начале нулевых издавали невероятное количество романов. «Альфа-Книга», например, выпускала каждую неделю минимум 4–6 новинок. Из них 2-3 были дебютами авторов, найденных обычно на самиздате. Сперва тиражи стали падать с 2011-го, когда на рынок массово пришли электронные книги. Дальше почти у каждого появился смартфон – и электронка выросла еще больше! Для бумажной книги случилось фактически фаталити. Сейчас 90% людей читают с гаджетов. Это не хорошо, не плохо – нормально. Это цивилизация. Рост технологий неизбежен. У издательств в нынешних условиях задача выбирать лучших из лучших. По нашим временам 3 тысячи экземпляров стартового тиража – это охрененно! В 2006 или 2007 году у начинающего автора тираж начинался обычно с 10 тысяч. А мэтры вроде Алексея Пехова издавались сразу соткой! Сейчас их тиражи упали до 10-15 тысяч. Разница наглядная. К тому же книги дорожают. Сейчас не самое замысловатое издание на такой себе бумаге стоит от 400 рублей. Это дорого!
Денис Лукьянов: Ну, ты даже как-то сгладил углы. Я бы сказал, что в среднем ценник рублей 500-600. Притом иногда на мягкую обложку!
Андрей Васильев: Мы вернулись к ситуации начала XX века. Именно в России. Тогда были книги в мягких обложках, сейчас мы их называем покетбуками. Они были паршивенькие, с клеенным корешком – чуть сильнее перегнул, и все, листочки веером полетели. И были дорогие подарочные издания. С иллюстрациями, матовой бумагой, лаком. Покетбуки, конечно, стоили буквально копейки и часто шли приложениями к годовым журнальным подпискам. В книжном мире все сделало круг, это неизбежное движение. Теперь будет небольшой сегмент с дешевыми книгами в бумажных обложках, а основной курс сделают на красивые коллекционные издания. «Азбука-Аттикус» уже развивается в этом направлении. Книги не дешевые, но изданы невероятно красиво.
Денис Лукьянов: Я еще замечу, что на западном рынке ситуация в начале XX века была аналогичной и сейчас вернулась в ту же точку! Был так называемый pulp fiction (дословно «бульварное чтиво»). Книга в мягкой обложке на один раз, они в киосках продавались. Купил, по дороге на работу почитал, по дороге до дома почитал, и все, можно смело выкидывать. И стоили они немного, вроде около доллара-двух. Ну и покетбуки на западном рынке уже давно доминируют над бумагой.
Андрей Васильев: Давай еще сойдемся на том, что бумага – ощущение собственного признания. У нас в голове сидит формула: «Если меня опубликовали в бумаге, причем за счет издательства, то я как автор состоялся». Это скорее суеверие! Сейчас работает множество типографий, которые напечатают небольшой (или большой) тираж за ваш счет. Если хочется бумаги. Можно взять и подарить маме, папе. Или отправить директору школы, который говорил, что из вас ничего не выйдет. Покойный Иван Магазинников, царствие ему небесное, замечательный был человек и автор, как-то написал пост, что его учительница литературы так и говорила: мол, ничего из тебя не выйдет. И когда у него вышла книга, он отправил ее бандеролькой в Калининград.
Денис Лукьянов: Ты до этого сказал, что сейчас 90% читают электронку. Хочу с тобой поспорить! Мы недавно общались с писателем Глебом Кащеевым, и он цитировал буквально исследования, согласно которым аудитория до 30 лет, наоборот, больше читает бумагу. А электронку читает либо когда сомневается, что книга понравится, либо когда не хватает денег. Почему так, как думаешь?
Андрей Васильев: Не забывай, что бумажная книга – это, во-первых, красиво. Во-вторых, в ней есть нечто олдскульное, а молодежь любит такие вещи. Ты и сам молодежь, так оно?
Денис Лукьянов: Подтверждаю! Мода на ретро и ностальгию (даже по тем временам, в которых не был) действительно есть.
Андрей Васильев: Да, ретро тоже очень хорошо работает. Я оговорюсь сразу: не стоит думать, что старшее поколение не понимает плюсов электронной книги. Она эргономична и очень удобна в поездках! Раньше как? Едешь, берешь полчемодана книг... А сейчас достаточно планшета, и вопрос снят! Я очень рад, что молодежь тянется к бумажным изданиям, было бы жалко, если бы они исчезли насовсем. Это корни, от которых нельзя отрываться. Но и прогресс отрицать нельзя! На рынке электронных книг все начиналось с трех форматов файлов, которые можно было скачать. А сейчас только основных – двадцать шесть! Потому Литрес и стал такой глыбой. Электронные книги читают в огромных количествах. Молодых людей вечно ругают, а на самом деле они у нас молодцы. Как немолодой дядька могу сказать! Я, например, никогда не критикую современную музыку, потому что помню высказывание Станислава Ежи Леца: «Хорошая музыка – это та, которая нравится вам, когда вам 16 лет, а плохая – та, которая нравится тем, кому сейчас 16 лет». Я в свое время прочел этот афоризм и понял, что очень точно сказано. То же самое с книгами. Неважно, в каком формате читают. Главное, чтобы просто читали. Я свое чадо за это гоняю: читает мало, к несчастью.
Денис Лукьянов: Я знаю, что ты коллекционируешь серию книг «Библиотека приключений и научной фантастики». Сейчас коллекционирование тоже уходит в виртуальный формат. Я говорю про NFT – цифровое искусство, которое продается в цифровом же пространстве. Иногда за бешеные деньги. Как думаешь, какая судьба этот рынок ждет? Ведь те же художники где-то на 70 процентов сейчас перешли в диджитал.
Андрей Васильев: Тот, кто придумал NFT, большой молодец. Это красивый бизнес-проект. Бизнес и искусство – вещи пересекающиеся, но не тождественные. Человек придумал великолепную схему, замечательно ее реализовал при помощи отличных маркетологов и рекламщиков. Но средний срок любого медиапроекта – три года. Дальше начинается неизбежная стагнация. Вот оно и подсохло. Вытеснит ли это настоящее искусство? Да нет, конечно. Не забывай, что коллекционеры – люди, которые в первую очередь получают удовольствие от обладания каким-либо предметом. И он должен быть материальным, его надо пощупать, потрогать. Как ты потрогаешь виртуальную картину? Никак. Когда за неким артефактом стоит история, у него появляется сладковатый запах времени, который невозможно заменить. Что до NFT, конечно, с развитием виртуального пространства таких проектов будет становиться все больше. Уже сейчас есть геймеры, которые в онлайн-играх сидят по 10-15 лет, чтобы добыть виртуальный предмет, существующий в единственном экземпляре. Для игроков это то же самое, как для коллекционера – купить картину Рубенса. Но виртуальное и реальное развивается параллельно.
Денис Лукьянов: А я не могу тут не вспомнить вторую книгу Вадима Панова из серии «Аркада». Там описан мир будущего, с победившей дополненной реальностью (AR). А Нил Стивенсон в «Лавине» еще в прошлом веке предсказал полностью виртуальную реальность и метавселенную. И в «Файролле» у тебя продвинутая виртуальная реальность играет важную роль...
Андрей Васильев: Но в масс-культуру все пришло после «Матрицы». Дальше – по накатанной.
Денис Лукьянов: И как тебе кажется, уйдем мы полностью в виртуальную или даже дополненную реальность? Снова Вадима Панова вспомню: он тут делал пост в Телеграме про то, что началась гонка AR-очков. Все, переходим? Или рано паниковать?
Андрей Васильев: Если это случится в полном объеме, то лет так через сто. И тогда бактерии окончательно вернут себе Землю! Виртуальная реальность может дать много хорошего: знания, удовольствия, общение с новыми людьми. Но многие вещи не заменит. Ни одна виртуальная плюшка в игре не заменит тебе вкус обычной плюшки с корицей утром под чашку кофе. Ни одна виртуальная девушка не даст тебе такой бури чувств, как настоящая. И я не про секс, а про эмоции. У нее внутри алгоритм, а у живой девушки нет внутри алгоритма – только желание и «ой, да ладно, все». Развитие виртуального неизбежно. Мое поколение его сильно ощутило. Тридцать лет назад интернета не было! Сейчас мы говорим, что люди туда переселяются. Все стремительно несется вперед. Представь, что будет через 10 лет? Но живых людей – общение, эмоции – ничего не заменит. А от реальности человек уходил всегда. В книги, кино, фильмы.
Денис Лукьянов: Если мы копнем в Древний мир, то и в шаманские трансы, галлюцинации.
Андрей Васильев: Ну да, ведь человек всегда стремился жить там, где ему комфортно. Развлекательный сегмент для того и существует: на два часа пойти в кино и погрузиться в мир чужих чувств. То же самое с книгой. Но не верю, что мы дойдем до закладки людей в капсулы. Полностью на искуственном питании организм продержится год-два. Потом органы откажут. Однако если медицина дойдет до того, что описано у Беляева в «Голове профессора Доуэля»... Мне такое кажется неправильным. К тому же произойдет явно не скоро.
Денис Лукьянов: Да, о трансгуманизме сейчас много где говорят, правда. И в литературе тоже. У Виктора Пелевина выходил одноименный роман, а у того же Нила Стивенсона еще раньше появилась занятная дилогия «Падение, или Додж в аду». Ее сложновато читать, но исследование будущего там колоссальное проделано. История о мире, где после смерти человек оказывается в виртуальности. И о том, как эта виртуальность развивалась. От первобытности до небоскребов. Но вернемся к реальности! Ты проводил у себя в ВКонтакте конкурс хокку. А поэзия сейчас еще жива? Или ушла полностью в рок-поэзию?
Андрей Васильев: Как жанр, поэзия не может умереть в принципе. Но если говорить о коммерческой составляющей, то она отсутствует еще с советских времен. В нашей стране было всего три эпохи, когда поэты были рупорами: времена Пушкина (Золотой век), начало XX века (Серебряный век) и период оттепели (молодой Высоцкий, Окуджава, Евтушенко, Ахмадулина, Вознесенский, Рождественский). Последние, кстати, стали своеобразным бизнес-проектом журнала «Юность». И это было очень здорово сделано, они собирали стадионы, гастролировали, как рок-звезды! Но когда люди массово начинают читать прозу, то все, поэзия уходит на второй план. Выпустить сборник стихов и заработать условный миллион – это утопия. Я нечасто встречаю поэтов текстовых (не песенных). Человек максимум пишет что-то для своей книги. Опять же, все идет по кругу. Может, нас ждет новая вспышка любви к поэзии. Я такой поворот событий буду всячески приветствовать! Не очень понимаю стихи, но очень их люблю. Есенин, Гумилев, да и весь Серебряный век. Кстати, вернемся к уходу от реальности. Вот у имажинистов было кафе «Стойло Пегаса». Они ведь уже тогда, как мы сейчас, тоже уходили от действительности в свою избранность и непохожесть. Как в 70-е уходили туда хиппи. Я такое не приветствую. Уход от реальности не означает ухода от жизни. Можно бежать сколько угодно, но действительность все равно нас настигнет. Старость доберется.
Денис Лукьянов: Немного о кино! Ты недавно говорил, что клиффхэнгер – один из твоих любимых литературных приемов. Его использовал, конечно, еще Дюма, но сейчас киношники взяли прием на вооружение. Никогда не хотел быть сценаристом? Не по своим книгам, в целом.
Андрей Васильев: Это отдельный вид искусства! Теоретически я могу научиться, но это тяжелый труд. Визуализация чего угодно, особенно книги, – дело весьма непростое. Надо в голове представлять, как все будет. У меня не получается. Я готов поучаствовать в создании: почитать, добавить гэги, что-то еще. Но писать – нет. Нужен очень специфический склад ума. Мне проще книги писать.
Денис Лукьянов: Как-то давно Татьяна Толстая сказала, что фильм – это экранизация рассказа, а сериал – романа. Согласишься с высказыванием? И не потому ли сериалы нынче доминируют?
Андрей Васильев: Подпишусь под каждым словом! Только добавлю, что фильм – еще и повесть. В советское время именно так полнометражки и снимали. А роман всегда экранизировали многосерийно. «17 мгновений весны» – роман, «Большая перемена» – роман, а «Высота» – повесть Евгения Воробьева. Сейчас ничего не изменилось. Но если мы говорим про связь книжных циклов и ТВ-сериалов, то надо помнить, что один сезон в 8-9 серий – это экранизация двух книг цикла, не одной. Заметь, что у «Трех мушкетеров» все экранизации состоят минимум из 3–5 эпизодов. Односерийные, как правило, неудачные. Возьмем версию 1993 года. Это кошмар! Или фильм Пола Андерсона с Миллой Йовович. Он прекрасен, но не имеет ничего общего с книгой.
Денис Лукьянов: А современная французская экранизация, которая недавно вышла? Я не смотрел, но слышал, что ругают.
Андрей Васильев: А там, видимо, как раз планируют сделать пять частей. Он называется «Д’Артаньян». Вторая часть, «Миледи», будет через год.
Денис Лукьянов: Если говорить именно о сериалах, что скажешь?
Андрей Васильев: Мне видится в индустрии четкое размежевание. Есть сериалы, и есть фильмы для кинотеатра. Если раньше последние предполагали умное, интеллектуальное кино, то сейчас это двухчасовой аттракцион. Как на карусели в парке покататься. Только тут тебя два часа катают по груде спецэффектов. Не говорю, что это плохо. Кино окончательно стало частью развлекательного сегмента. Идея фильма теперь не столь важна. Я помню первый «Форсаж», в котором она была. А теперь давайте вспомним девятый, где они в конце в космос на машине улетели... Клиника, да? Зато смотрится, зрелищно! Но можно и комбинировать смысл с развлекаловкой.
Хороший пример такого сериала – «Игра престолов». Там много зрелищности. Есть натурализм, при виде которого все морщатся, но смотрят, и драматизм. У каждого героя – слом личности. Ну, может, кроме этого учителя фехтования. Но он и появлялся ненадолго. Остальные проходят через охрененную моральную трансформацию. Сансу насилуют, потом она из девочки – нежного цветка превращается в жесткую тетку-правительницу. Тириона, бедолагу, оскопляют. Он становится рабом и потом из раба снова становится человеком и умирает как мужчина. Нам нравится, когда герои проходят такой путь. Мы смотрим и читаем о людях. И отдельный кайф – это когда ты каждую неделю получаешь любимое блюдо. Не сразу и все, а кусочками. В этом тоже есть некий смысл. Даже полнометражки теперь почти всегда – части франшизы.
Денис Лукьянов: А «Ведьмака» от Netflix смотрел? Что думаешь?
Андрей Васильев: Я сейчас скажу крамольную вещь, но я и книжного «Ведьмака» не так-то люблю. Мне нравятся первые две части, которые Сапковский написал на базе сказок, но по-своему. Эти истории остроумны, в них нет ненужной глобальности. С третьей книги автора понесло в непонятную для меня степь. И я его читать прекратил. Пробовал лет 6-7 назад перечитать и снова не смог. Сериал тоже не осилил. Там все события подавались слишком по кускам: где прошлое, где настоящее? «Властелина колец» от Amazon тоже не смог смотреть. Мне хватило 25 минут. И тут дело не в политкорректности, это просто скучно. Я уж не говорю про глумление над памятью Толкина.
Денис Лукьянов: От «Ведьмака» Сапковского все-таки перейдем к твоей серии «А. Смолин, ведьмак» и немного к «Хранителю кладов». Циклы разворачиваются в одной вселенной. Это городское фэнтези. И я сейчас так мало этого жанра вижу! Только то, что мэтры продолжают писать. Что случилось? Такие сюжеты теряют актуальность?
Андрей Васильев: Терять или приобретать актуальность можно только в том случае, если был всплеск тренда и последующее его падение. А городское фэнтези трендовым не было никогда. Не становилось иконой стиля. Давай посмотрим на, допустим, ЛитРПГ: вот у него был всплеск («Сталкер», «Метро»), дальше, согласно правилу, падение. Потом цикл начался по-новой. Но я здесь оговорюсь, что никогда не пишу чистый жанр. У меня в «Смолине» и «Хранителе» есть и просто приключения, и мистика. В городском фэнтези это не обязательно. Жанр подразумевает некую фантастическую ситуацию в декорациях современного города, а все остальное.... Ну, как в бургере. Есть котлета и булка. А майонез, кетчуп, салат, сыр – уже добавки. Можешь класть или не класть. Только сейчас в основном пишут фэнтези, смешанное с попаданчеством. Когда герой из нашего мира проваливается в волшебный, и там уже живут эльфы, тролли... либо действие происходит внутри компьютерной игры. Я уже говорил, что пишу лишь то, от чего получаю удовольствие. Равно по этому же принципу я создавал цикл «Ученики ворона». Хотел написать просто фэнтези без всяких попаданцев. Мне очень много оставляли комментариев: «Да кто сейчас такое пишет?» Я говорил: «Я такое пишу». Мне нравится. Мартин вон тоже пишет, и ему никто не мешает.
Денис Лукьянов: Нет, он конечно молодец, что пишет, но все никак не допишет. Так вот не надо делать! Уже пошли предположения в интернете, кто мог бы записать из ныне живущих авторов за него.
Андрей Васильев: Наверняка ему говорили: «Джорджи, ты зачем это делаешь, ты зачем в это дерьмо полез?» А он кепочку поправит и скажет: «Хочу писать, как пишу!» Со мной та же история. Сейчас начал новый проект, роман «Легкий заказ» из серии «Агентство ключ». Очень давно хотел поработать с нуарным детективом. В стиле Чандлера: 40-е годы, Филип Марлоу. Мне хотелось поиграть в жанр не в чистом виде, а на уровне ощущений: есть агентство, детектив, секретарша, которая умнее, чем кажется. Все эти маркеры. В новом цикле будут игры в детектив в декорациях городского фэнтези. Там человек работает мозгами, но, если надо, может и зубы вышибить.
Денис Лукьянов: О, вот ты рассказывал, а я сейчас вспомнил цикл Джима Батчера «Архивы Дрездена»!
Андрей Васильев: Да-да! Но мне сейчас будут говорить: «Зачем? Пиши про Смолина, это же лучше». А потом, когда этот нуарный цикл закончу и начну другой, будут говорить: «Зачем? Пиши про Макса, он лучше». Так оно и происходит.
Денис Лукьянов: В городском фэнтези основой часто становятся фольклор или мифология. И к ней сейчас интерес в целом растет: пишут много нон-фикшн, записывают подкасты. Люди вдруг массово стали тему изучать. Откуда такой интерес? Опять сбегаем от реальности? Или из художественной литературы ноги растут?
Андрей Васильев: К сожалению, от многих книг, которые издают, у меня глаза кровоточат. Перед тем как писать «Смолина», я перечитал огромное количество научной литературы. В основном архивов. С середины XIX века печатали много этнографических исследований. И авторы этих текстов хронологически были ближе нас к мифологическим истокам. Уже плюс. Свежее же исследование иногда берешь и кричишь: ужас какой! Понятно, что мы по-прежнему не знаем, как оно было на самом деле и было ли вообще. Но есть же какие-то канонические вещи. Взять хотя бы «Нечистую, неведомую и крестную силу» Максимова, того же Проппа!
А интерес к фольклору был всегда. Он просто возвращается. Думаю, благодаря кино, а не художественной литературе. Можно вспомнить сериал «Викинги». Интерес к скандинавской мифологии во многом пошел оттуда. Там же история очень круто на этом замешана. И все этот растущий интерес меня радует! Славянская культура богатейшая! А в массовом сознании какое-то время было так, что говоришь слово «мифы», и первым делом что в голову приходит?
Денис Лукьянов: Ну «Мифы и легенды Древней Греции», конечно! Кун, а еще Гаспаров...
Андрей Васильев: Совершенно верно! И вот почему так? В славянской мифологии есть трехмерность пространства, которую мало где встретишь: явь, навь и правь. У кого еще такое было? Христианство – рай и ад, викинги – Вальхалла и Хель, у греков был Аид и Олимп. А тут трехмерно. В нави плохие, в прави хорошие, а в яви все мы живем. У Булгакова в «Мастере и Маргарите» то же самое.
Денис Лукьянов: Да, трехмерность там по всем фронтам: это сейчас даже в школе заучивают.
Андрей Васильев: У него есть тьма, свет и покой. Воланд говорит с Левием Матвеем про Мастера: «А почему Вы не возьмете его к себе в свет?» Ему отвечают: «Он не заслужил света, он заслужил покой». Мастер сломался, сжег роман, предал свое дело, значит, недостоин света. Но и для тьмы он сделал недостаточно. Остается промежуточное состояние.
Денис Лукьянов: Ты тут в интервью недавно рассуждал на тему фанфикшна. И первый твой роман был своеобразным фанфиком на книгу Дема Михайлова. Как авторам фанфикшна научиться работать со своими мирами?
Андрей Васильев: Просто начать писать собственную книгу! Я вот в первом романе после пяти глав понял, что работать в чужом мире – как быть в гостях. Жить можно, но вечно переживаешь: а вдруг что-то разобью? Я бросил фанфик и начал писать свою книгу. Фанфикшн – это как рисование фан-артов по любимой франшизе. Бесплатно, просто для души. Хочешь написать, что Гарри Поттер был на самом деле маньяк-убийца, и пишешь. Только у фанфиков очень низкие потолки. Дальше развиваться можно только в свое творчество. Получится, не получится – вопрос открытый.
Денис Лукьянов: Многие начинающие авторы пытаются повторить пример успешных, хотя эти же успешные писатели говорят: «Не надо так делать!» И часто берешь книгу и понимаешь: «Ага, человек пытался почти во всем повторить Лию Арден». Получается субпродукт. Как из этого порочного круга вырваться?
Андрей Васильев: Вот это и называется тренд! Так и было с Демом Михайловым, он взорвался, как бомба. Потом началось много подражаний. Было несколько толковых авторов. Вася Маханенко, например. Его первые «Шаманы» прямо великолепны. Но была и куча хлама, который отсыпался автоматически спустя полгода. Появились десятки других авторов, у которых были хорошие, мощные, интересные книги. Через год их стала тьма. Все начали понимать, что перебор, слишком много книг. А еще через год жанр пошел на спад. Это называется искусственно созданный... не жанр, субжанр, ты правильно сказал. Временная вспышка. Есть куча авторов, которые следуют таким трендам. Им без разницы, что писать. Главное быть в тренде. Потому что тогда наверняка прочтут, купят, опубликуют. Работа таких людей – просто передвигаться от тренда к тренду. Я уже сказал, как книги Дема взорвались бомбой. Но где-то за пять лет до этого вышел роман на похожую тематику, «Геймер» Дмитрия Лоскутова. Не выстрелило. Не в то время появилось.
Денис Лукьянов: Ага! То есть можно сказать, что почувствовать нужное время для романа – ингредиент рецепта успешной книги? Если такой вообще есть. Я искренне считаю, что его не существует. Но взять, допустим, Роулинг. Если бы она написала на три года раньше или на три позже, возможно, текст бы проскочил? И никто бы внимания не обратил?
Андрей Васильев: Тут даже больше важен фактор удачи. Сколько Роулинг издательств обошла? 20, 30? А в плане попадания во время... Если бы она написала лет на десять позже, то не выстрелило бы. Поколение детей росло другое, интернетное. А в «Гарри Поттере» нет интернета в таких объемах, нет смартфонов. Дети середины 90-х и дети 2005-го – две разные аудитории.
Денис Лукьянов: В «Гарри Поттере» все ведь намеренно архаичное слегка. Замки, правила «классических английских школ», да и в целом старая-добрая Англия...
Андрей Васильев: Я бы даже сказал, каноническое. Англия у Роулинг (что настоящая, что магическая) типовая, застрявшая где-то между 1950-м и 2000-м. Машина-фордик была и в 70-х, и в 80-х. А вот в 2005-м наступило время кинокомиксов и других ценностей. Кстати, интересно, что фанфиков по вселенной огромное количество, а именно самостоятельных историй про мальчика, который выжил, я, наверное, не больше 5-6 вспомню. «Трилогия Бартимеуса» Страуда, трилогия о джинне у мальчика в амулете. «Артемис Фаул», пожалуй.
Денис Лукьянов: «Таня Гроттер», но она пародийная.
Андрей Васильев: Там скорее ближе к фанфику. Может, еще «Голодные игры»...
Денис Лукьянов: Не сказал бы. У книги аудитория постарше.
Андрей Васильев: Да, но там есть элемент избранности. Но ты прав, это другое.
Денис Лукьянов: «Перси Джексона» мы чуть не забыли! Он тоже достаточно сильно гремел, и там тоже в основе мифология...
Андрей Васильев: И почему мы так мало набрали? Все просто – первоисточник настолько мощен и харизматичен, что сложно переплюнуть. Но иконой «Гарри Поттера» сделала экранизация.
Денис Лукьянов: Тут, на мой взгляд, точно так же, это как с «Властелином колец». Экранизация просто открыла первоисточник для абсолютно новой аудитории. Как раз того самого нового поколения, о котором ты говорил.
Андрей Васильев: А ты в курсе, что первые фильмы по обеим франшизам стартовали одновременно? Я просто помню, разница была в неделю: 2001-й год, выходит «Властелин колец», и ровно через неделю – «Гарри Поттер». Битва титанов! В России было проще: у нас первым вышел «Поттер», а «Властелин колец» появился только через полгода. Я почему помню? У нас рядом с работой на «Теплом Стане» стояла точка, где продавали видеокассеты. Меня продавец-кассир, как постоянного клиента, знал. Я ему сказал: «Слушай, а “Властелин колец” должен появиться. Ты мне отложи». Он ответил: «Но это будет экранка». Понятно было, что не лицензионка. Он мне отложил экранку и шепнул: «На следующей неделе будет первый “Гарри Поттер”».
Денис Лукьянов: Времена экранок на кассетах даже я застал! Мы так еще мультики записывали, когда по СТС крутили, а посмотреть в прямом эфире времени не было...
Андрей Васильев: И знаешь, когда даже в экранке я начал смотреть первого «Властелина колец»... Это было одно из самых ярких впечатлений моей жизни! Началось все с битвы в Мордоре: со скал падают люди, Элронд кричит: «Стреляй!»... Я не знал, что так можно снимать кино. Это даже сейчас смотрится круто! А уж в начале нулевых... И потом началась погоня Назгулов за Арвен, просто вау. К тому времени «Мумия» и «Звездные войны» уже вышли. А я сидел, буквально открыв рот. Как они так сделали? Как такое возможно? Культурный шок!
Денис Лукьянов: Я до сих пор с удовольствием пересматриваю. И кажется, будто вчера сняли.
Андрей Васильев: А «Гарри Поттер» меня как раз не удивил. Там-то ничего такого в принципе нет. Ну, шляпа говорит. После «Властелина колец» говорящая шляпа – это вообще ни о чем. Это шляпа!
