Читать книгу: «Поезд до жизни мечты. Психологический роман про поиск счастья, предназначения и смысла», страница 2

Глава 3
Ситуационная мудрость

– Добрый вечер, – приветствует меня официант вагона-ресторана. – Что желаете?

Дерьмо. Я не готова сделать заказ. Думала, здесь можно купить только булочки, чипсы и шоколад, но передо мной настоящее меню. Видите, как мало у меня опыта путешествий. На самом деле, это даже грустно. Здесь есть все, от чили кон карне² до веганских фузилли³. Просто мечта. Хочется запрыгать от счастья.

– Пожалуйста, рисовый пудинг, – заказываю я.

– К сожалению, закончился.

– Тогда вегетарианский болоньезе, – пробую снова.

– Извините, у нас сейчас нет горячей еды, – с сожалением говорит он. – Все разобрали. Из вегетарианского могу предложить только цельнозерновой ржаной хлеб с маасдамом и салатом из капусты или итальянский бутерброд с овощами-гриль и майонезом. В противном случае остался только сэндвич с ветчиной.

Видимо, разочарование отразилось на моем лице.

– Простите, – повторяет он. Мой желудок громко урчит в ответ. К щекам приливает жар, мне некомфортно, урчание моего желудка смущает официанта.

– Бутерброд с овощами-гриль.

По крайней мере, сэкономлю. И у меня в кошельке было бы на пять евро больше, если бы я просто сделала себе сэндвич заранее. Снова злюсь на себя.

– Подогреть?

– Да, пожалуйста.

– Может быть, вина? – спрашивает он.

Вино? Пить алкоголь в поезде? Ну и ладно…

– Почему бы и нет, – слышу я свой голос, медленно задаваясь вопросом, станет ли это моим новым девизом на все выходные без мобильного телефона. Как будто нечего было делать, кроме как соглашаться на каждое предложение незнакомцев. Как насчет сосредоточиться на загадках, которые у меня уже есть. Этим и займусь до конца поездки. Сегодня социальных контактов у меня было больше, чем за последний месяц. Пожалуй, достаточно.

Пристально слежу, как официант ставит еду в микроволновку. У него короткие темные волосы. И он, кажется, на голову выше меня. Наверно, в поезде это мешает. Когда он приносит мне бокал вина, замечаю цвет его глаз – темно-карие. Он протягивает шоколадный батон-чик.

– Комплимент. В качестве компенсации.

Совершенно сбитая с толку, смотрю на конфету. Сегодня мне уже второй раз дарят сладости. Ух ты.

– Спасибо большое!

– Не за что. Не стесняйтесь, садитесь. Сейчас принесу еду.

– Останусь за стойкой. У меня…

Ой. Чуть не сказала, что у меня задница болит.

– Спина болит, когда долго сижу.

Это даже не ложь. Поскольку я только и делаю, что целыми днями сижу, боли в спине – дело привычное. Как, наверное, для каждого немца.

Стараюсь выглядеть убедительно. Вытягиваю левую руку высоко над головой вправо, будто разминаюсь, потом правую, но тянусь уже влево. Что я делаю? Поворачиваюсь к нему спиной, чтобы не было видно моего красного лица. Наверное, выглядит грубо. Чувствую жар, исходящий от щек. Как только я встречаю мужчину-ровесника, милого и красивого, веду себя так, будто мне 14. Это раздражает. И я не могу понять, что со мной не так.

Слышу звуковой сигнал микроволновой печи. «Сохраняй спокойствие, дыши и просто пей вино», – говорю себе и делаю большой глоток. Аллилуйя. Когда я выпивала в последний раз? Возможно, все же стоит присесть. Решаю притормозить с вином, пока не съем бутерброд. Надо было взять кофе. Немного вина – и мне сразу ударило в ноги.

– Приятного аппетита, – официант протягивает мне бутерброд.

– Благодарю.

Мгновение он задерживается рядом, словно ждет, что я скажу еще что-нибудь. Но в голову ничего не приходит, а потому он просто исчезает из виду. Наверное, ушел за стойку. Чувствую себя глупо, ведь я все еще стою к нему спиной. Поворачиваюсь, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, хотя мне крайне неловко есть под чужим взглядом. Не знаю, может ли ситуация стать еще глупее. Раздражаюсь. Почему? Уверена, другие не испытывают похожей неловкости. Так в чем, черт возьми, моя проблема?

Понимаю, что меня накрыл гнев. Быстро сделай еще глоток и успокойся. В голове расплывается туман. Вот так люди подсаживаются на алкоголь? Потому что он помогает заглушить чувства? Хочется швырнуть бокал об стену. Осознание пугает меня. Я стала агрессивной из-за одного бокала вина?

Я видела, что зависимость может сделать с людьми. Это вызывает во мне бурю эмоций. Гнев, разочарование, печаль, безнадежность, бессилие и еще раз гнев. Новые воспоминания выплескиваются из хорошо знакомого ящика.

Черт. Откуда это все взялось?

Если освободившееся время означает, что мой мозг хочет поразмыслить над этим, тогда торжественно решаю продолжать жить, как прежде. Это не так опасно и не так больно. Хотя бы точно знаю, кто я. Как бы рано я ни ложилась спать, встаю уставшей. Выбиваюсь из сил. Готовлю кофе с собой. И горжусь тем, что экономлю деньги на кафе, в отличие от остальных коллег. За это бросаю три евро в стакан-копилку, на котором уже много лет планирую записать свое желание. Не могу понять, чего именно хочу. Некогда об этом думать.

В офисе чувствую себя важной, ведь мою работу, в основном, ценят. К сожалению, только клиенты, а не начальник. И тем более не коллеги. Я не спасаю людей, но берегу им нервы. Так как забочусь об их налогах. И хотя многие коллеги сводят меня с ума, в основном я справляюсь хорошо. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Так что жаловаться не на что. Меня делает счастливой уверенность в цифрах, а вот жизнь такого предложить не может. Наверное, поэтому я так много работаю. Ну и еще потому, что коллеги любят уходить пораньше, заставляя клиентов бегать и искать их. Но это уже другая тема.

Может, я просто завидую, потому что всех моих коллег дома кто-то ждет. С другой стороны, они постоянно жалуются на этого кого-то.

Не знаю, чего я действительно хочу. Меня это не особо беспокоит. Но в глубине души понимаю, что несчастна.

– У вас все хорошо?

Симпатичный официант врывается в мои мысленные страдания. Черт, я опять полностью ушла в себя? Забыла обо всем вокруг. Половина бутерброда лежит на тарелке.

– Просто задумалась, – отвечаю, удивляясь непривычной фразе. Обычно я такого не говорю. Получилось ли у меня поразмыслить, когда удалось настроиться на нужную волну? Или это всегда будут тревожные и нежелательные мысли?

– Вы выглядите грустной.

Смотрю на него, обдумывая ответ. Мне грустно? Грусть. Слово из моей ментальной карты.

– А как узнать, грустно ли мне на самом деле? – за меня говорит вино. Зачем я задаю ему этот вопрос. Помогите.

На секунду он выглядит таким же ошеломленным, как и я.

– Я не психотерапевт или что-то в этом роде, но вы выглядите так, будто у вас плохое настроение, – его ответ нисколько не помогает. – Подождите, я погуглю.

Прежде чем успеваю успокоить его и сослаться на глупую шутку, он быстро подходит ко мне и читает с телефона:

– Подавленное настроение, чувство усталости, отсутствие радости и интереса к жизни, проблемы со сном, снижение аппетита. Похоже?

Поспешно впиваюсь зубами в бутерброд. Не все перечисленные симптомы ко мне относятся. Он улыбается, как будто понял мой ответ.

– Хочешь воспользоваться тем, что я совершенно чужой человек и мы больше никогда не увидимся? Я могу помочь тебе скоротать время. И мы поговорим об этом.

От его улыбки у меня теплеет в животе. Или это из-за разогретых овощей, приготовленных на гриле. Или от наспех выпитого вина. Мне нравится, как просто он перешел на ты. Видимо, результат моего депрессивного вопроса.

– Почему бы и нет.

Он смеется:

– То же самое ты сказала о вине.

– Кажется, это мой новый девиз.

– Я Патрик, – он протягивает руку.

– Бетти.

Приходит другой пассажир и заказывает кофе. Подаю сигнал Патрику сделать кофе и мне. Пока он занят, поспешно доедаю бутерброд и перевожу дух, разворачивая сладкий батончик.

– А остальные симптомы про тебя? – спрашивает Патрик, оказавшись рядом.

– Боюсь, что да. Но не знаю, грустно ли мне. Возможно, я недовольна, но испытываю ли грусть?

– А есть разница? И то и другое – отстой.

Смеюсь, соглашаясь с ним:

– На самом деле не знаю, что происходит в моей собственной голове. Почему у меня возникают такие странные мысли. У меня ведь отличная жизнь.

Угощаюсь теплым кофе и чувствую, как он стекает по горлу.

– Может быть, тебе просто скучно?

Сбитая с толку, смотрю на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты говоришь, жизнь отличная. Ты довольна. А это нередко значит, что мы просто смирились с повседневностью. Привыкли к рутине. Не испытываем ничего нового и упускаем приключения.

Хм. Его слова, кажется, не лишены смысла.

– Когда было твое последнее приключение? – спрашивает он меня.

– Что ты имеешь в виду под приключениями? Сафари или что-то в этом роде? – я смотрю в его темные глаза. Только сейчас замечаю, какие у него длинные и красивые ресницы. Любая женщина позавидует. С такими ресницами и тушь не нужна.

– Думаю, для каждого это что-то свое. Для меня сафари уже не приключение. Я трижды был там.

Я распахиваю глаза:

– Три сафари?! Где?

– Почему ты так шокирована? – смеется он.

– Ну потому что… Да, ну… Не знаю. Ты работаешь на железной дороге официантом.

– И это показатель? – веселится он. Видя мое замешательство, подбадривает: – Ну давай, дерзай. Мы больше никогда не увидимся, забыла? – напоминает он.

– Ну, у тебя не так много денег и времени из-за работы.

Мне конец. Кто говорит такое вслух.

– Железная дорога платит на удивление хорошо, благодаря коллективному договору. Конечно, этого не всегда достаточно. Но в основном я зарабатываю больше, чем большинство. И у меня 30 дней отпуска в году. На сафари можно поехать ненадолго. Совместить это с трехнедельным отпуском и отправиться в Уганду, Южную Африку или Танзанию.

Вновь озадачено смотрю, собираясь с мыслями.

– Тебе нравится в Африке?

– Моей жене нравится. Я открыт для всех континентов.

Его жена. Пузырь радости схлопывается. Но ведь хороших парней уже всех разобрали, помнишь? Да-да. «Обидно», – думаю и в то же время испытываю облегчение. Теперь мне не так стыдно, а то алкоголь не особо помог расслабиться.

– И что же тогда для тебя приключение? – спрашиваю, надеясь, что его ответ поможет мне продвинуться дальше в своих поисках.

– Необязательно поездка в отпуск. Приключения повсюду. Моя работа, например, позволяет каждый день знакомиться с путешественниками, со многими из них я общаюсь.

Чувствую разочарование на мгновение. Я не особенная. Он разговаривает по душам со всеми гостями.

– Нередко, выслушав их, я пополняю список того, что хотел бы сделать.

– Например? – с нетерпением ожидаю авантюрных историй.

– Ну-у, на прошлой неделе я впервые посетил вечер бинго.

Звонко заливаюсь смехом. Затем резко закрываю рот рукой.

– Знаю, звучит глупо. Но у нас в голове есть представление о бинго в зависимости от возраста. Слышим «бинго» и сразу думаем о стариках. Конечно, на вечере их тоже было много, но что в этом плохого? У них много жизненного опыта, и они пережили разное.

Думаю о пожилом господине из поезда. «Слушай», – сказал он. И именно это делает Патрик со своими гостями. Ух ты. Это ведь не совпадение?

– Больше всего мне нравится то, что они уже не относятся к жизни серьезно. Было довольно весело. Я много смеялся. Кроме того, познакомился с кучей классных людей.

– И это стало приключением?

– Приключение – это всегда что-то новое. Когда не знаешь, чего ожидать. Вырываешься из рутины. Выключаешь автопилот и снова начинаешь чувствовать.

– Чувствовать?

– Когда в последний раз ты чувствовала себя живой?

Смотрю в окно и вижу поля маков. Чудесный вид. Потихоньку темнеет, настроение по-весеннему прекрасное. Он об этом? Окажись я сейчас в поле, вдохнув аромат цветов, почувствовала бы я себя живой?

– Каждое утро, когда звонит будильник, – иронизирую в ответ.

Патрик смеется и пристально смотрит мне в глаза, как будто ждет другого, искреннего ответа.

– Откровенно говоря, уже не помню, когда чувствовала нечто подобное. Видимо, это было очень давно, – признаюсь я. Повисает пауза.

– Можешь рассказать мне еще о своих приключениях?

Его глаза загораются.

– Ну конечно. На днях мы впервые пробовали китайскую еду.

– Серьезно? – скептически смотрю на него. Он смеется?

– Не лапшу быстрого приготовления из супермаркета. А то, что действительно едят в Китае.

Смотрю на него, как будто он вдруг начал говорить на китайском, – внутренне улыбаюсь своему каламбуру.

Он продолжает:

– Расскажи я сейчас, что мы ели, ты расстроишься. Или испытаешь отвращение. Я понял, ты вегетарианка.

– Не переживай. Я не из тех, кто читает лекции.

Никогда не понимала, почему люди оправдываются, когда едят собак, ведь свинина кажется им совершенно нормальной. Для меня оба этих животных равнозначны. Но в одних странах их держат в качестве домашних питомцев, а в других употребляют в пищу. Ну что же.

– Ну ла-а-адно, – начинает он осторожно, следя за моей реакцией. – Мы ели свиные уши.

– То есть?.. – спрашиваю, позволяя словам осторожно растаять на языке. Свинья. Ухо. Вижу свиное ухо и громко восклицаю: – Фу-у.

– Говорил же, это не для слабонервных.

– Подловил. Это звучит отвратительнее, чем я думала.

– Все еще хочешь узнать больше?

Не знаю, готова ли. Прикусываю нижнюю губу.

– Давай, – в конце концов стоит выслушать, даже если это никак не пригодится мне в дальнейшем. И слегка отвратительно.

– Утиный язык.

– Ой, все! – у меня вырывается стон. – Этого достаточно. Не надо больше. Лучше расскажи о любом другом приключении.

Пожалуйста, пусть эти картинки исчезнут и больше никогда не всплывают в моем воображении. Он смеется, вскидывая руки.

– Я предупреждал, – подхватывает кружку и наполняет ее новой порцией кофе. – Что еще… Впервые катался верхом.

– На лошади? – недоумеваю.

– Угу. Всегда побаивался их. Такие большие и непредсказуемые. Но каким-то образом они еще и очень умные. Много лет назад я проходил реабилитацию в Линдау. И там была конная прогулка. Как часть терапии. Было впечатляюще.

– Конная прогулка, – повторяю я. – То есть ты гуляешь по парку на лошади?

Патрик смеется:

– Не совсем. Каждому выделили лошадь, ее разрешалось вести на поводке. Если ты не ведешь ее, она ведет тебя. Нужно было обозначить лошади свои границы и отстоять их. Иначе она не признала бы в тебе главного.

– Я бы вряд ли победила. Я кто угодно, только не главная.

– Тут дело не в доминировании. Речь о том, чтобы направлять, быть последовательным, внимательным. Трудно описать. Это частично помогло мне лучше себя понять, осознать некоторые проблемы.

– Зачем для этого становиться главным? – спрашиваю вновь.

– Тебя это зацепило, да? – интересуется он.

– Просто почему всегда находится кто-то, кому надо управлять? Почему бы не побыть на одном уровне? На равных?

– Хороший вопрос. Наверное, потому что иначе все вый-дет из-под контроля?

– Да, но зачем навязывать свои правила лошади? Это же лошадь! – внезапно во мне снова вспыхивает гнев.

– Слушай, ну это все же больше про установку личных границ, а не про доминирование. Я же говорил. Если у всех получится их соблюдать, то уже нет главных. Наверное, я как-то не так рассказал с самого начала. Я чувствовал, что мы с лошадью на равных, понимаешь? Просто соблюдаем взаимоуважение.

Задумчиво отпиваю кофе.

– А можешь рассказать подробнее? Я не до конца поняла.

– Дай подумать. Тогда мне хотелось, чтобы лошадь просто шла рядом. Чтобы никто никого не вел. И это работало, пока мои мысли крутились вокруг животного, а не причин, которые привели меня в клинику.

– А что случилось потом? – я ставлю чашку на стойку.

– Как только я стал думать о плохом, лошадь остановилась и дальше не пошла.

– Значит, вы не были на равных. Ты ведь не хотел останавливаться, значит, лошадь нарушила твои границы.

– Это только поначалу так кажется. Просто, когда у меня возникали негативные мысли, лошадь сразу же реагировала на это. Мне показалось это немного страшным и впечатляющим одновременно. Поскольку животное реагирует на твои переживания, словно человек.

– Угу, – мой высокоинтеллектуальный ответ. Просто «угу».

Немного помолчав, Патрик продолжил:

– Думаю, чтобы в полной мере понять, надо проделать нечто подобное самостоятельно. Как моделирование ситуации. И получится ситуационная мудрость или как-то так.

Необычное словосочетание рассмешило меня, мгновенно вырвав из задумчивости. Надо запомнить. Ситуационная мудрость.

– Давай подумаем, что это могло бы быть. Приходит ли тебе в голову что-нибудь?

– Пробежаться по поезду голышом, – слова вылетают изо рта, как выстрел пистолета. Я тут же испуганно замолкаю.

– Хорошая идея. Уверен, многие пассажиры были бы довольны. Но, к сожалению, это запрещено. И я как железнодорожный служащий не могу тебе этого позволить. Есть другая идея? – криво усмехается он.

Надеюсь, краснота сошла с моего лица, пока Патрик размышляет, ненадолго замолчав.

– Что-то, чего ты раньше никогда не делала… Собственно, а куда ты едешь? Может, там найдется что-то подходящее? Например, весь день прогулять без смартфона в незнакомом месте или что-то похожее.

– Ха! Я и здесь без смартфона. Совершенно забыла об этом.

– Великолепно, – просиял он. – И как?

– В новинку, – мой ответ лаконичен.

Взгляд Патрика призывает меня рассказать больше.

Что изменилось, когда я забыла смартфон? Я бы не выпускала его из рук и сидела в рабочей учетной записи, отвечая на письма. И уж точно не общалась бы тут с официантом. Да и ни с кем другим, пожалуй, тоже.

– Без смартфона я постоянно разговариваю с незнакомцами.

– И это хорошо. Слушай, что они говорят, и найдешь следующее послание.

Глава 4
Решения

– Благослови вас Господь.

Женщина чуть за 40 входит в вагон-ресторан.

Да что у них всех сегодня с Господом? Мы приветствуем ее.

– Есть ли еще кофе? – спрашивает она, а я в это время любуюсь белоснежными крупными бусами у нее на шее. Они идеально подходят к шелковой блузке. А также к черным брюкам, как у успешных деловых особ. По крайней мере, в моем мире все устроено именно так.

– Конечно, – Патрик наливает ей кофе и указывает на стойку, где посетителей ждут молоко и сахар.

– Ох, то, что надо сейчас. День был долгим и напряженным, – говорит она так, словно надеется на наши расспросы. Выглядит открытой. Общительной. Мне хочется, чтобы она ушла и не мешала нашему с Патриком разговору. Хотя эта мысль некультурная, я такая эгоистка.

– Звучит захватывающе, – говорит Патрик. – А у нас сейчас тоже был довольно захватывающий разговор, – он подмигивает мне.

– О, я не хотела мешать, – извиняется женщина, порываясь уйти.

– Нет-нет. Вы как раз вовремя. Можете нам помочь, – останавливает он ее.

Да что с ним такое? Серьезно? Говорить только со мной ему недостаточно?

– С удовольствием. Чем могу? – интересуется она.

– Расскажите о своем дне, – просит он. Посмотрев на меня, Патрик произносит одними губами: – Слушай.

– Вам действительно интересно? – Ее легкое смущение удивляет меня. Она казалась такой уверенной. Просто невероятно услышать нечто подобное от женщины, выглядящей, как она.

– Что ж, хорошо, – продолжает она через мгновение. – Моя сестра живет в Берлине. Она решила подарить мне несколько дней Сюзанна-Мони в столице. Ее зовут Мони.

– Значит, вы Сюзанна? – неожиданно спрашивает Патрик.

– Точно. Я Сюзанна. Сюзанна фон Гартен.

– Ух ты. Вот это имя. Я просто Патрик. Он протягивает ей руку, вновь поражаюсь его открытости.

Теперь оба смотрят на меня.

– О! Так… Да, я Бетти, – машу рукой, мне кажется, рукопожатие – это как-то чересчур. Не люблю этого, даже стоя лицом к лицу. Лучше просто помахать. Даже если меня при этом сочтут глупой.

– Давайте все-таки присядем. В это время редко кто-то приходит. В любом случае колокольчик даст мне знать, – Патрик указывает на звонок на стойке. Затем подталкивает нас к столику со стульями. Они кажутся мне невероятно удобными. Но согласиться посидеть с ними – значит, признать: разговор выходит куда серьезнее пустой болтовни. За баром у меня оставался шанс уйти в любой момент. Плюхаюсь на сидение у окна. Рюкзак запихиваю под стол между своих ног, а вино и кофе ставлю перед собой на красную скатерть. Патрик и Сюзанна садятся напротив меня.

– Итак, вы были в Берлине, – напоминает Патрик.

– Точно. Я не видела Мони двадцать лет, потому что мы… – она делает глубокий вдох. – Потому что мы были глупы и не общались. Но умерла наша кузина. Это встряхнуло нас и заставило начать все сначала. Или даже намного лучше. Продолжить с того места, на котором тогда остановились. Мое сердце переполнено любовью. Не понимаю, как все эти годы жила без Мони. Подростками мы были лучшими друзьями. Она всегда так меня поддерживала. Была моей опорой, родственной душой. Единственной и неповторимой, – по щеке у Сюзанны течет слеза. Женщина достает носовой платок и сморкается. – Прошу прощения. Я все еще в смятении.

Патрик кладет руку ей на плечо в молчаливой поддержке.

– Мы так сильно любим друг друга. Мне было интересно, как сложилась ее жизнь, как устроен быт в Берлине. Мони зарабатывает не так уж много, но при этом живет как королева. Мы ходили на бесплатный стендап-концерт. Чтобы поддержать артистов, можно было сделать пожертвование. Она водила меня на рынок. У нее есть расписание, в какое время на «Майбахуфере»⁴ фрукты и овощи отдают за бесценок. Она знает самые зеленые места столицы, где, как мне раньше казалось, не было ничего, кроме строек. Еще водила меня на выставки современного искусства, которых я раньше никогда не видела. Наверное, у меня дома тоже есть такое, но я особо не увлекаюсь искусством. В течение многих лет для меня все было связано с моей духовностью. Времени на искусство не было, не говоря уже о простых развлечениях. И что самое интересное, мы верим в одни и те же вещи, просто называем их по-разному. Ох, я слишком много говорю, – она прикрывает рот рукой, как я раньше.

Впечатляет. Ее переполняет счастье, распространяясь и на нас. Вижу, как Патрик сияет. Мне тоже комфортно в присутствии Сюзанны. Это невероятно, что счастливые люди рядом могут с тобой сделать. Не это ли Патрик имел в виду, рассказывая о лошади? Он так же говорил об энергетике.

– Нет, нет, все в порядке, – успокаивает ее Патрик. – Мы в поисках приключений.

После удивленного, но заинтересованного взгляда он поясняет, пока я потягиваю вино. Мне неловко, я так скучна.

– Вот почему мы рады выслушать вас. Расскажите еще, чем вы занимались. Или нет, лучше расскажите, что для вас приключение.

– Для меня… Вновь почувствовать себя ребенком, должно быть. Неловким и заинтересованным. Открытым. То самое ощущение покалывания.

– Какого покалывания? – вопрос у меня вырывается слишком быстро. Не успеваю остановить себя.

– Помнишь состояние, когда ты влюблена?

Я помню состояние тоски, которое подарили мне некоторые мужчины.

– Судя по выражению лица, ты думаешь о разбитом сердце, а не о любви. А я про бабочек в животе. Когда полно адреналина. Когда чувствуешь, что можешь обнять весь мир. Хочется всем об этом рассказывать. Кажется, сердце вот-вот вырвется из груди. Ты чувствовала когда-нибудь такое?

Мучительно пытаюсь отыскать в голове ящик, где могло бы храниться подобное воспоминание. Осторожно открываю. Боюсь, на меня сейчас выпрыгнет что-нибудь смертоносное. Киваю и продолжаю тянуть на себя. Одновременно уголки рта начинают ползти вверх. Да, тогда. Давно это было. Вспоминаю. Но трудно не думать о печальном конце. На долю секунды я вижу и чувствую день первого поцелуя с моей первой большой любовью. Улыбка скользит по губам.

– Думаю, да, – отвечаю я. Но сердце тут же сжимается. Светлое чувство покрыто тяжелым, печальным покрывалом из шипов, пронзающих меня. Не получается отделить хорошее начало от грустного конца.

– Это чувство – счастье. Я испытываю его, когда окунаюсь во что-то новое. Иногда оно появляется сразу, а иногда только после события или до него. Я взволнована, в животе покалывает, будто внутри меня муравей-ник.

Патрик рассеянно кивает:

– Да, чудесное описание. Особенно это касается тишины. Я часто испытываю счастье только спустя несколько дней после радостного события. Например, сижу в парке и слежу за ветром, играющим в верхушках деревьев. И тут счастье наполняет меня, ощущается каждой клеточкой, окутывает, как сладкая вата.

– Мне бы так, – произношу я тихо. Видя, как они оба переполнены счастьем, завидую и смущаюсь.

– Тогда поищем для тебя приключения прямо сейчас, – глаза Сюзанны загораются.

Даже не заметила, как внезапно она перешла на ты.

– Это подводит нас к исходному вопросу. Что для тебя приключение? Чем на самом деле ты хочешь заняться? – Патрик ободряюще смотрит на меня.

– Могу ли начать с простого? Ну, хотя бы с еды.

– Конечно, а что для тебя будет в новинку? В конце концов, ты из Берлина. Там ведь есть всё, – Сюзанна берет в руки кофе.

– На самом деле, я никогда не хожу в рестораны.

Мне стыдно признаться в этом, звучит чертовски скучно. Но я просто люблю экономить деньги. Да мне и не с кем пойти на ужин. Бутерброд здесь – абсолютное исключение из правил. И я плачу за это отпускными. В конце концов, на этой неделе я почти не тратила деньги, да и на выходных сильно не потрачусь. А весь оставшийся отпуск просижу на балконе, и деньги для этого не нужны. Что ж, в этом есть свои плюсы.

– Ну, а что ты любишь? – продолжает расспросы Сюзанна, не подавая виду, что я ее утомляю. Напротив. Она выглядит так, будто отчаянно хочет помочь.

Пожимаю плечами.

– Не знаю. Есть идеи?

– Тоже едешь в Вену? Могу порекомендовать несколько хороших кафе.

– Нет, я еду в Штутгарт. К сожалению, у меня не так много времени. Завтра я иду на дурацкую вечеринку. Плюс исследовать окрестности будет сложно, я забыла телефон и никуда не смогу без него добраться.

Только тогда замечаю, что оба смотрят на меня странно.

Патрик подает голос первым.

– Не знаю, как сказать тебе… – он смотрит на меня с тревогой, – … но мы едем не в Штутгарт.

– Что? – выдыхаю я.

– Этот поезд едет в Вену.

– Этого не может быть, – возражаю, когда голос возвращается ко мне. – Я вовремя оказалась на правильном пути. Прыгнула в последнюю секунду. И женщина специально дважды повторила мне путь, – размышляю я вслух, пытаясь убедить их и себя в правильности моего решения.

– Поезд до Штутгарта опаздывал, как и мы. Он должен был прибыть, когда мы тронемся. Разве ты не видела объявление?

– Не видела, – неуверенно отвечаю. Конечно, я бы посмотрела на объявление, верно? Но у меня не было времени. На самом деле я прыгнула в поезд только потому, что верила, будто он тот, что мне нужен.

Патрик ненадолго уходит, чтобы вернуться с шоколадным батончиком.

– Думаю, сейчас сахар не будет лишним.

Апатично беру батончик и съедаю его на автомате. Вокруг царит тишина.

– Я еду в Вену, – бормочу с набитым ртом, целиком запихнув конфету в рот.

– Ты едешь в Вену.

Повторяю громче:

– Я еду в Вену без мобильного телефона.

Мой мозг пытается найти решение, но в голове пусто. Что же теперь делать?

– Вот это я называю приключением, – Сюзанна осторожно смотрит на меня и фыркает. Ее смех настолько заразителен, что мы невольно присоединяемся. Ситуация слишком абсурдна.

Когда все успокаиваются, я спрашиваю:

– Что мне теперь делать?

– А что ты хочешь делать? – спрашивает Сюзанна. – Что за вечеринка, на которую ты ехала? Важнее ли она этого приключения?

– Ты серьезно?

– Она права, – подтверждает Патрик, яростно листая что-то в телефоне. – Теперь можешь решить, вернуться или принять приглашение Вселенной.

– Так что с вечеринкой? Почему она дурацкая? – Сюзанна вопросительно смотрит на меня.

– Не знаю. Думаю, мне просто не хочется туда идти. Но остановиться, подумать и найти способ отказаться не было времени. А возможно, я и хотела туда. С другой стороны, у меня нет никакого желания встречаться с людьми, пригласившими меня, и веселиться. Я надеялась использовать эту поездку, чтобы поразмыслить. Моя жизнь почему-то настолько перегружена, что времени не хватает ни на что, – признаюсь им.

– Ну, теперь-то у тебя будет время на размышления. Ты можешь просто поехать дальше и посмотреть Вену. Ты когда-нибудь была там раньше?

– Нет.

– Отличный город. Живу там уже много лет. В Вене точно можно научиться чувствовать жизнь.

– Мне надо предупредить людей, что я не приеду, – мне трудно поспеть за Сюзанной. Срочно требуется ясность мысли.

– Сделаешь это, как только примешь решение, – улыбается Патрик.

– Но что мне выбрать?

– С тобой никогда подобного не происходило? – спрашивает Сюзанна. Пожимаю плечами. – Думаю, Вселенная дает тебе явный знак.

Снова чувствую гнев.

– Говорите так, будто это просто. Я совершила ошибку и должна интерпретировать это как решение Вселенной?

Сюзанна успокаивает:

– Я думаю, раз ты не хочешь идти на эту дурацкую вечеринку, то теперь у тебя есть веское основание отказаться от нее.

– Разве так стоит поступать? Делать только то, что хочется? И что тогда? Каждый будет делать, что ему вздумается. Никто больше не будет работать. Все будут заботиться только о себе, – говорю так, будто сейчас я о ком-то забочусь. Хотя… есть забота о маме. Это можно зачесть за десятерых.

– На самом деле, это действительно просто. Поверь мне, я мастер. Помочь тебе?

Киваю. Предполагалось, что я буду открыта, и это пойдет мне на пользу, как сказал пожилой джентльмен.

До чего странной стала жизнь с тех пор, как я села в поезд. Кажется, за это время мне пришлось пережить больше, чем за последние пять лет. Закрываю глаза.

– Окей, дорогая Бетти. Сейчас выясним, чего ты хочешь. Отвечай сразу, не задумываясь, – снова говорит Сюзанна. – Сделай глубокий вдох и выдох.

Следую ее указаниям.

– Тебе нравятся люди, к которым ты ехала?

– Нет, – четко отвечаю я.

– Ты им чем-то обязана? – спрашивает Сюзанна.

– Нет, – мой ответ вновь подобен пистолетному выстрелу.

– Хочешь испытать что-то новое в жизни?

– Да, – делаю глубокий вдох, это короткое слово зарядило меня энергией.

– Хочешь рискнуть и познакомиться с Веной?

– Да, – отвечаю удивленно, ведь это правда. Хотя согласие я выражаю не так уверенно, как несогласие.

– Супер. Решено. Можешь открыть глаза.

Моргнув, возвращаюсь к реальности.

– Я еду в Вену? Так просто?

– Все в мире просто, если позволяешь этому быть таковым, – Сюзанна ухмыляется до ушей.

Патрик протягивает мобильник.

– В Штутгарт сегодня ты уже не попадешь. Возьми. Не думаю, что тебе хотелось бы провести ночь на вокзале.

– А что мне делать с твоим телефоном?

– Я открыл Facebook. Можешь войти в систему и найти своих друзей.

– Меня там нет, – признаюсь.

Оба смотрят на меня, будто я с Марса.

– Тогда поищи через мою учетную запись. Может быть, тебе удастся написать им. Мне надо ненадолго отойти.

– А я пошла в уборную, – говорит Сюзанна.

Почему они бросают меня? Не хочу быть одна. Я еду в Вену без мобильного телефона и нуждаюсь в поддержке.

Сюзанна, кажется, заметила мой взгляд.