Читать книгу: «Снежный Пепел», страница 2

И словно услышав мои мысли, дверь широко распахивается. Один из гостей решил посетить уборную, а наткнулся на меня. Впрочем, в открытой двери остальные так же увидели, что я трусливо топчусь у входа.

– Елизавета Алексеевна!

– Герцогиня!

– Наконец-то!

Я снова нервно глажу платье и шагаю в гостиную. Но чувствую, как потеют мои ступни в туфлях, и ладони, в которых комкаю носовой платок. Краем глаза замечаю камеру. Телевидение? Кто их сюда пустил?!

Оглядываюсь, в надежде, что кто-то из домашних тут и поможет мне хотя бы морально. Но все вокруг незнакомы мне. Я совсем одна.

– Елизавета Алексеевна, когда состоятся похороны?

– Лизонька, прими мои соболезнования…

– Какой ужас, не могу поверить…

Голоса раздаются со всех сторон, а у меня хватает сил только дойти до банкетки у окна и опуститься на нее.

Из толпы вдруг показывается тот самый седовласый «жених» – юрист Филипп Янковский. Он смело касается моей руки и сжав ее в своей, покровительственно поглаживая, между делом, вдруг громко, на всю комнату, сообщает:

– Дамы и господа, прошу вас. У семьи большое горе. Будьте корректнее, – вскидывает руку и жестом показывает всем отступить от меня хотя бы на шаг.

Это было так своевременно и необходимо, что я с плохо скрываемой благодарностью смотрю на своего спасителя, сжимаю его пальцы. Мужчина смотрит на меня и в его глазах самым настоящим образом светится волнение и благородство.

Вздыхаю тяжело и прикладываю платок к своему носу, ощущая, что еще мгновение и снова впаду в истерику.

Филипп, подмечая мое состояние, берет инициативу на себя. Привыкший к публичным выступлениям, на все вопросы он отвечает уклончиво и весьма расплывчато, но невероятно многословно и витиевато.

Встреча длится очень долго и мне кажется, что это никогда не кончится. Но, как известно, рано или поздно все завершается, и гостиная опустела. Галя принесла мне чай с ромашкой и разноцветные макарун на маленькой тарелочке с золотой каемочкой.

Янковский тоже остался, решив удостовериться, что я в безопасности, а все – ушли.

Он расположился напротив, снисходительно глядя на то, как я подношу кружку к губам дрожащими пальцами.

– Вы должны взять себя в руки, Лиза, – говорит Филипп, и уголок его губ изгибается, вместе с лихими усами, которые вдруг вошли в моду в двадцать первом веке.

Делаю глоток чая, и поднимаю на него встревоженный взгляд. Поступок Янковского заставил меня почувствовать к нему приязнь, мне показалось, что он – друг. Киваю.

– Я стараюсь, но то что происходит, просто чудовищно… – опускаю глаза в чашку, осторожно смахивая влагу с губ.

– Вам просто необходимо крепкое, мужское плечо, – замечает мужчина и делает ко мне шаг.

Чувствую подвох, но не очень улавливаю его суть. Ставлю кружку с чаем на столик слева и пожимаю плечами.

– Да, тетушка мечтала выдать меня замуж. И будь у меня сейчас муж, то возможно, все это было бы не так тяжело…

Янковский делает ко мне еще один шаг, останавливаясь неприлично близко. Его ширинка как раз на уровне моего лица, и я, ощущая неловкость, спешно поднимаюсь, не очень понимая, что происходит. Впрочем, сделала только хуже. Потому что дистанция между мной и юристом не оказалось и пришлось тереться о него грудью, пока не встала в полный рост. А в следующий миг вообще оказалась в кольце крепких, не по годам, рук Филиппа. Он буквально впечатывает меня в себя, начинает целовать в шею, потому что я успеваю отвернуться.

– Что вы делаете?!.. – вяло хриплю, упираясь в плечи мерзавца, что уже смело заваливает меня на банкетку, словно бы я какая-то женщина с низкой социальной ответственностью.

– Филипп, прекратите, прошу вас!

Сидение давит под колени, я поддаюсь давлению и заваливаюсь неуклюже, Янковский решительно лезет мне под юбку. Запоздало отпихиваю его руку.

– Отпустите меня! Вы с ума сошли?!

Мое измученное сознание неумело справляется со стрессовой ситуацией. Сил хватило только на мольбы о пощаде, но наглеца это совершенно не занимало. Я ощущала пугающую твердость в его штанах бедром, и наконец, осознала, от чего меня столько лет уберегала тетя. Вот от подобных ситуаций.

Я ни разу не оставалась наедине с мужчиной, и к своему стыду оставалась невинной. Знала об этом разве что, только Галя, но никогда не позволяла себе высказываться на эту тему.

Поэтому, когда взрослый мужчина, что годится мне в отцы, вдруг начинает яростно меня лапать с недвусмысленными намерениями, я теряюсь, совершенно не понимая, как мне это прекратить? Конечно, сейчас бы вновь не помешал томик Толстого, но вероятно, я уже использовала одно его волшебное свойство.

Жалобно скулю под тяжеленным мужиком, пока он неотвратимо разводит мои коленки и устраивается между них. Случайно толкаю столик ногой, чашка слетает и разбивается, макарун раскатываются из тарелочки по столу.

И в этот миг, спасибо господи, в комнату входит Галина, а за ее спиной маячит Меринов.

– Елизавета… – при виде представившейся картины, горничная осекается, и оглядывается на сопровождающего ее мента.

Тот, впрочем не долго думая, широкими шагами надвигается, и за миг до того, как Филипп осознает, что его план провален, подхватывает за шиворот и отшвыривает от меня, словно бродячую собаку.

Я спешно сажусь, заправляю платье, но реву. Этот кошмар когда-нибудь кончится, вообще?

Янковский, спешно одергивает свой пиджак, и пытаясь вернуть ситуации контроль, заявляет:

– Она сама захотела!

Признаюсь, слезы мои пересохли мгновенно от возмущения и недоумения. Я вскидываюсь на Филиппа, не в силах поверить в его наглость и изворотливость. Галя подбегает ко мне и обнимает спешно за плечи.

– Лиза, ты в порядке? – взволнованно хватает мое лицо, вглядываясь, – Он ничего не сделал..?

Улавливаю вопросительный взгляд в мою сторону со стороны Меринова, который, очевидно ждет мои комментарии о произошедшем. Майор правда думает, что я могла бы сделать это с кем-то в день смерти свой тети? Да еще и на банкетке в гостиной?

Янковский, пользуясь моей заминкой, продолжает:

– Любовники мы, – улыбается менту, – и теперь, когда тетушка умерла, мы, наконец, сможем пожениться!

Что же за бред он несет?!

Я смотрю беспомощно на Галину, но вижу и в ее глазах сомнение – так складно врет юрист.

– Вы с ума сошли?! – наконец, нахожу в себе силы защитить собственную честь, – Вы… вы… чуть не изнасиловали меня!

Янковский усмехается и окидывает многозначительным взглядом.

– Актриса ты конечно, хорошая. Решила все денежки себе заграбастать, да?

Мир вокруг становится невыносимо тяжелым. У меня просто нет сил спорить или что-то доказывать. Я хочу укрыться с головой и отключиться от реальности. Побыть в темноте и тишине.

Неужели это так сложно?

Вяло приглаживаю растрепанные Янковским волосы и ощущаю с брезгливостью его запах на себе.

Меринов и Галина наблюдают за мной безмолвно. А я, в свою очередь, за Филиппом, что продолжает распинаться о том, как нам было хорошо последние пару месяцев. И что мы хотели сбежать. И что раз Мария Федоровна мертва, то теперь можно не прятаться и все в таком духе.

– Елизавета Алексеевна, – прерывает тираду хитрого подлеца майор, – вы можете написать заявление прямо сейчас, если считаете нужным.

Я встречаюсь глазами с Мериновым, но он так холоден и устало отрешен, что я не нахожу в них и крупицы утешения. Смотрю на Галю, но та удивлена и явно в сомнениях, допускает, что слова Янковского правда. Забавно. Ведь с ней я делюсь совершенно всем, и уж таким бы точно поделилась.

– Лиза, пиши, – говорит она громко, – пусть получит по заслугам!

Тяжеленный ком скатывается с моих плеч. Хоть кто-то в этой комнате мне верит! Но реплика Галины приводит Филиппа в движение.

– Лизонька, прошу тебя! Не надо, ты же знаешь, мои дела и правда…

– Значит так, – прерывает Меринов весь этот балаган, – Филипп Янковский, вы задерживаетесь до выяснения, – мент молча достает из кармана наручники и шагает к юристу.

Тот ошалело делает пару шагов назад, но от майора не уйти. Меринов молча защелкивает наручники на его запястьях. Так быстро не раскрывалось еще ни одно преступление, наверное.

– Скворцова, а вы – пишите, – не глядя на меня говорит полицейский, – Сейчас его в участок определю и вернусь, мы с вами обсудим то, что собирались.

Я открываю, было рот, что бы сказать, что не собираюсь с ним ни о чем говорить, но майор выходит из комнаты, поддерживая Филиппа за локоть скованных рук.

Когда их шаги стихают в коридоре, Галя поворачивается ко мне, и произносит:

– Откуда он вообще взялся?

– Кто?

– Ну Янковский этот?

– Не знаю, – с запозданием осознаю, что не помню, когда он впервые появился на вечерах Скво.

– Думаю, теперь тебя нельзя оставлять одну, – Галя садится рядом со мной на эту несчастную банкетку и приглаживает мои волосы, – Теперь ты завидная невеста, а методы у мужиков разные. Кто силой, кто будет пытаться тебя в себя влюбить. Будь осторожна…

Горничная говорит, но я вижу в ее глазах сочувствие. Словно бы я уже натворила дел.

– Ты наивная очень, доверчивая. Не легко тебе будет. Но я помогу, обещаю. Чем смогу, – Галя ободряюще улыбается, и вздыхает, – Но сначала бардак этот убрать надо.

Ловлю руку девушки и неуверенно говорю:

– Я тут подумала…

Галина оборачивается, сжимая в руке разбитую чашку, которую подняла за секунду до этого.

– Раз уж я теперь могу распоряжаться всем, так может, я могу взять тебя в свои помощники с зарплатой и все такое?

– Можешь, наверное.

Галя пожимает плечами и поднимает второй осколок.

– А сколько платить будешь? Я ж на маленькую зарплату не пойду, смекаешь?

Глава 4

К возвращению Меринова, успеваю причесаться и освежиться, а Галя – убрать. Но все же, решаю принять полицейского в кабинете с библиотекой, том самом, где общалась с ним тетушка Скво.

Сижу в кресле с высокой спинкой, оббитой темно-зеленым бархатом. Рядом стакан с водой и лимон. За окном стемнело и снова пошел снег. Часы в главном холле пробили шесть вечера, и по дому поползли ароматы еды. Кухарка готовит ужин.

Все идет по знакомым, старым рельсам, но только нет в этом составе больше машиниста. Я растерянно смотрю на монитор компьютера Марии Федоровны, но меня ждет сразу проблема – пароля не знаю. А мне нужно войти и распечатать срочные документы. Как они называются, Галя записала и передала мне на бумажке. Честно говоря, понятия не имела, где их искать, но пыталась верить в себя.

На широком столе Скво, помимо компьютера, был так же деревянный офисный органайзер для ручек с золотой гравировкой, какие-то папки в кожаных переплетах и милое фото в коричневой рамке. На нем – Мария Федоровна со своим мужем. Я тянусь к нему, желая ощутить тепло близкого, но увы – потерянного человека. И в этот миг вижу в отражении стекла рамки фигуру человека.

Вздрагиваю, оглядываюсь. На мгновение мне показалось, что убийца вернулся за мной. Но нет, это всего лишь Меринов.

– Дверь была не заперта, – говорит он сдержанно, – я знал куда идти, поэтому не стал отвлекать от работы ваших горничных.

Зачем звать кого-то, я и так красная как рак. Летопись наших с полицейским встреч велась не в мою пользу, и всякий раз перед ним со мной что-то происходило.

– Я просто… просто фото смотрела, – мямлю невнятно, и киваю на рамочку, – не заметила вас.

Меринов кивает и проходит через кабинет к столу, и садится напротив.

И зачем я оправдываюсь, ему ведь безразлично!

Майор хватает рамку и вглядывается в юные лица на черно-белом фото, а внутри меня все болезненно сжимается. Он словно бы оскверняет снимок своим вниманием, и мне хочется отнять и поставить на место.

– Это ваша тетушка? – впрочем майор ставит рамку сам, и я невольно испытываю облегчение.

– Да, с мужем, – киваю, и нервно поправляю снимок, что бы стоял ровно там, где его поставила тетя.

– Она была замужем за негром?

– Это был принц, – спешно говорю, не желая заострять внимание на расе избранника Скво, – Африканский принц. Думаю, у них была любовь с первого взгляда.

Снова перевожу взгляд на фотографию, но она больше не вызывает умиления. После такого итога, глядя на эти счастливые лица, хочется рыдать.

Меринов скидывает брови удивленно, и теряет интерес к теме, решив не продолжать. Молча и деловито достает какие-то бумаги, бланки допроса, ручку, и разложив все вокруг себя, говорит:

– На Янковского писать будете?

К своему удивлению отвечаю отрицательно. Майор недоуменно вскидывает на меня вопросительный взгляд.

– Тетя мне говорила, что его финансовое состояние весьма плачевно, а мне не хочется добавлять ему проблем с законом. Уверена, это досадная неприятность, просто… – осекаюсь, когда майор тяжело вздыхает протирая лоб рукой.

Ободок его кольца сверкает в свете торшера, что наполняет кабинет теплым желтоватым сиянием.

– Что? – его реакция напомнила мне жест Гали, когда та звонко прикладывает руку ко лбу, на манер смайлика в телефоне.

Майор вскидывает на меня тяжелый, ледяной взгляд и сурово говорит:

– Вы либо очень хитрая, либо круглая дура.

Вспышка негодования, ярости и смущения подрывает мое спокойствие. Я мгновенно краснею, а дыхание сбивается.

– Вы хоть понимаете, как выглядит все это? – майор усталым, раздраженным жестом машет в сторону двери, пока я непонимающе хлопаю ресницами.

Ну и везет же мне сегодня на уродов всяких! Ну почему он не может быть более вежливым и корректным? Зачем бить по лицу во время шока? Зачем всякий раз делать мне хуже своими ужасными комментариями?

– Елизавета Алексеевна, вынужден сообщить, что вы главная подозреваемая по делу об убийстве Марии Федоровны Скворцовой. Ваши отпечатки на орудии убийства, вы были в ее крови, а также оставили на месте преступления великое множество своих следов. Кроме того, Янковский утверждает, что вы состоите в связи и только ждали мига, когда ваша тетушка умрет, чтобы заполучить ее деньги и жить спокойно. Я прав?

Майор подается вперед через стол, словно хочет заглянуть в мою душу, пока пытаюсь осмыслить все им только что сказанное.

– А что если это все, – майор снова машет, рисуя ручкой круг у меня перед носом, – грандиозный заговор? Вы изображаете святую невинность, чтобы поставить в тупик следствие? Зачем вам был нужен кулон Скворцовой?

Мое удивление и недоумение просто не имело границ. Я открывала рот, чтобы хоть как-то оправдаться, и тут же захлопывала его вновь.

Отрицать этот бред просто не имело смысла. Все ведь и так понимают, что я бы никогда…

– А посмотрите что о вас пишут в сети, – Меринов достает сотовый, и быстро совершив с ним манипуляции, открывает новостной паблик и подсовывает гаджет к моему лицу.

В первой же строчке новость: «Племянница герцогини – волк в овечьей шкуре!», «Филипп Янковский раскрыл истинное лицо Лизы Скворцовой!», «Герцогиня Скворцова пала жертвой жадности своей племянницы».

Сказать, что я не верила своим глазам – ничего не сказать.

– Вы его не задержали? – только и смогла выдавить, при упоминании прыткого Филиппа.

– Он юрист, не забывайте. Задержали, но стоило мне покинуть отделение, он уже освободился.

– Но как он успел…

– Он использовал свой звонок, что бы сообщить таблоидам новость.

Все происходящее просто не укладывалось в моей голове. Я медленно кладу телефон на стол и гулко сглатываю, пытаясь справиться с эмоциями. Меринов внимательно следит за мной, за каждым жестом, вздохом… смотрит на мои губы?

– Я… я не понимаю, – выдыхаю, но чувствую себя настоящей тряпкой.

Течение событий подхватило меня, закружило и потянуло по бурелому. А я плыву, и даже не предпринимаю попыток спастись.

В какой-то миг мне показалось, что майор сейчас вновь влепит мне пощечину. Отрезвляющую. Что бы избежать этого, беру себя в руки, пытаюсь собраться.

– Наверное, все же напишу на него, – слышу свой голос.

Майор усмехается и кивает.

– Умная девочка. Это мало поможет, но хотя бы заткнет его не на долго.

Я немного запуталась. На чьей он стороне? Мгновение назад я была уверена, что мы враги. Теперь же, мне показалось, что в его тоне мелькнула теплота.

– Советую, все же, найти юриста. Да посильнее. Доказательная база у нас солидная.

Снова хлопаю глазами, как дура, за что невероятно злюсь на себя.

– В смысле.. вы правда думаете, что это сделала я?!

Меринов смотрит прямо. Холодно. Строго. А в его глазах лишь та сама отрешенная усталость. Весь он словно бы говорил: «Ну давай, расскажи мне, очередную сказочку. А я сделаю вид, что поверю».

– Вы с ума сошли?! Да я тетю обожала…

Майор достает из своего портфеля что-то, отвлекаясь от меня на мгновение. И я в друг узнаю тетрадку, появившуюся в его руках. Он молча пролистывает мой личный, интимный дневник, и зачитывает бегло:

– Эта старая грымза меня довела. Иногда мне хочется просто выйти в окно, так она меня достала…

Снова покрываюсь пятнами от стыда, а Меринов молча закрывает тетрадку, и продолжает:

– Имея на руках меньшие доказательства, я упекал людей за решетку на долгие, долгие годы. Поверьте, Елизавета Алексеевна, ваша судьба решена. И что бы вы мне не сказали сейчас, вы сядете. На долго.

Немею вновь. Это чувство, когда словно страус, хочется спрятаться от проблем, вновь обуяло меня. Я пытаюсь безуспешно встать и сбежать от майора, но ноги меня не слушаются.

– Убирайтесь, – наконец, смогла вымолвить, – убирайтесь прочь!

Меринов лишь надменно усмехается.

– Мне нужно взять ваши показания, и на Янковского вы так ничего и не написали, – разводит он руками, – может тогда уже приступим? Что бы не докучать друг другу неприятным обществом.

Мрачно буравлю его взглядом, и вдруг понимаю – я ему нужна больше, чем он мне! Вот и сидит тут! Подзуживает меня!

– Если у вас так все схвачено, – вдруг понимаю, – то почему вы не арестуете меня прямо сейчас?

Усмешка сползает с его лица, а в глазах мелькает что-то отдаленно напоминающее удивление или даже злость?

– Недостаточно улик? Я права? Думали, дурачку нашли, и я поведусь на ваши сказочки и все вам вот так вот расскажу? Признаюсь в убийстве? Или может в том, что я причастна к строительству Египетских пирамид? Или еще чего?! – чем длиннее была фраза, тем громче я говорила.

В конце предложения вообще перешла на крик и встала со своего места, желая выказать всю злость на чертова мента, что даже не попытался разобраться в том, что произошло, и только нашел козла отпущения в моем лице.

Меринов молча смотрит на меня, сложив руки перед собой. И снова усмехается. Своей самой гадкой улыбкой, из тех что я видела. Отвратительный тип!

– Это вы не желаете давать показания, – спокойно отвечает мужчина на мой крик, – я вот к вам приехал с добрыми намерениями, а вы избегаете встреч со мной. Это говорит не в вашу пользу.

Задыхаюсь от возмущения. Вообще выводить из себя и так психически не стабильную женщину – себе дороже. Руки действуют быстрее, чем я понимаю, что творю. Хватаю свой стакан, и выплескиваю в лицо майора воду с лимоном. Желтое колечко цитруса комично повисает на его плече, он щурится, пытаясь стереть кислоту с ресниц.

Галя прибегает на мои крики, и застает финал отвратительной сцены.

Отдать должное менту, он с достоинством выдерживает мою очередную истерику, и лишь лениво достает платок из кармана и утирается им, поднимаясь. Я опускаюсь обратно в кресло, закрывая руками лицо, и ощущая себя полной идиоткой.

– Значит так, – своим фирменным, зычным голосом говорит майор, – жду вас завтра в отделе, хотите берите юриста, хотите нет. Мне нужны ваши показания, и когда они будут у меня, я даю ход делу. Это ясно?

Галя растерянно стоит в дверях, не очень понимая, что ей делать вообще и кого защищать в этой ситуации.

Киваю на вопрос Меринова и тот, все с той же высокомерной отчужденностью покидает кабинет.

– Я знаю где выход, – говорит Галине, – не волнуйтесь.

И дарит ей улыбку. Милую такую.

Ну и чудак, на букву «м»!

Когда его шаги затихают в коридоре, горничная вскидывает брови и игриво говорит:

– А что у нас тут за страсти, Лиз? Ты чего на мента кидаешься?

– Он сказал, что я главная подозреваемая в убийстве, – бубню себе под нос, пряча лицо от подруги, – и так думают все.

– Да, – Галина подходит к столу и опирается о него бедром, – тоже читала в сети.

– Но как же так?…

– Восемьдесят процентов убийств происходит от рук самых близких. Мужей, детей, любовников, – брюнетка пожимает плечами.

Я в полном шоке смотрю на нее.

– Откуда такие познания?!

– Слушаю криминальный подкаст.

Галина открывается для меня с неожиданной стороны.

– Василию Ивановичу сказала, что уходишь?

– Ага.

– И как он отреагировал?

– Расстроился немного. Теперь ему с Элькой да с Танькой работать. А они старые обе.

Я вздыхаю, едва прислушиваясь к болтовне подруги. Что же мне теперь делать?

– Надо адвоката найти, – озвучиваю свои мысли.

Галя понимает, что мои мысли далеки от ее истории про кипящую воду в кастрюле и зазевавшуюся, во время мытья полов – Татьяну.

– Надо. Но у твоей тети их целая армия была. В книжке записной смотрела?

Точно. У Скво было много каких-то тетрадей.

Начинаю шарить в полках стола, но там есть что угодно, кроме записной книжки Скво. И запертый верхний ящик.

– А где ключ от стола, не знаешь? – спрашиваю подругу, пока та деловито стирает лужи воды со стола восемнадцатого века.

– Какой ключ?

Понятно. Значит там у тетушки был какой-то тайник?

Глава 5

Наконец, тело тетушки Скво вернули из морга и мы смогли предать его земле. День выдался тяжелый. Я совершенно без сил сидела в кресле гостиной и бездумно пялилась на часы. Это был старинный мастодонт с большим маятником, что каждым покачиванием отсекал мгновения моей жизни. Коробка с меня ростом, не меньше. В полдень и полночь они начинали бить, иногда пугая. Но сейчас, когда начинают издавать эти звуки я понимаю, что все по-прежнему. Тетушки Скво нет, но я осталась жива.

Жить в одиночестве в огромном доме не самое приятное мероприятие. Я попросила Галю переехать, но та отказалась, сославшись на ревнивого парня. Да оно и понятно, кто станет жить на работе?

Так что теперь, я сидела в полном одиночестве, боясь пошевелиться. Мне казалось, что в доме кто-то есть. И в то же время понимая, что это просто глупость. После случившегося, по всей территории установили новое оборудование, датчики движения и камеры наблюдения. Набрали дополнительно людей, а я была на антидепрессантах, но все равно тревожно.

После нападения Янковского прошла почти неделя, А я все никак не могла прийти в себя. Как он мог? А с виду такой приличный человек….

Не то, что этот мент!

И тут я вспоминаю, что так и не пришла на допрос, а ведь уже прошла неделя! Невероятно.

Страх перед яростью майора переселил страх перед возможными демонами в темных углах комнаты, я резко поднялась и двинулась к двери в кабинет. Записные книжки Скво я так и не нашла, и признаться забыла обо всем, закружившись в водовороте звонков, соболезнований и выбора материала для гроба. Красное дерево или дуб? Как-будто Скво уже была какая-то разница от этого.

От резкого движения перед глазами у меня поплыли снежинки, и я, пошатнувшись оперлась на часы. Но внешняя монументальность, на поверку оказалась только ширмой. Они пошатнулись от моего веса, едва успела удержать их. Что-то соскользнуло из-за декоративной панели на верхнем фасаде часов и упало на пол.

Чего это меня так шатает?

И тут же вопрос – когда я ела в последний раз? Вчера? Позавчера?

Когда Галя ушла из горничных в ассистенты, никто больше не следит за моим питанием. Слуги, те кто остались, относились ко мне пренебрежительно. Будто я выскочка и не достойна своего статуса.

Восстановив вертикальное положение часов и свое, я присмотрелась к упавшему предмету. На полу, возле двери в кабинет тетушки, лежал небольшой ключик. Очень похожий на тот, что я искала все эти дни. Но, почему он лежал на часах?

И как моя не ходячая тетушка могла его туда положить, не вставая?

Осторожно наклонившись и словив очередной приход в виде взрыва белесых мушек перед глазами, я все же подняла искомый предмет и сжала его в руке, двинувшись в кабинет Скво.

Там, обогнув вульгарный стол, присела возле запертого ящика и медленно вставила ключик в замок. Он подошел идеально. Хорошо. А то я шла полная решимости взломать его.

Выдвинув ящик, к собственному удивлению поняла, что тут кто-то порылся. Обычно у тётушки везде был идеальный порядок. Она всегда шпыняла меня за некую неопрятность и несоответствие ее высоким стандартам. Сама же казалась идеальной во всем. Мария Федоровна, выпив вишневой настойки любила рассказать, как ее муж, настоящий африканский принц влюбился в нее с первого взгляда.

Герцогиня Скворцова в молодости походила на молодую Грейс Келли. Статная, холодная и невероятно притягательная. Светлые локоны, неизменно красная помада, безупречный внешний вид. Разумеется, для афроамериканца она показалась небывалой экзотикой. Они познакомились на каком-то посольском ужине и больше не расставались до самой его смерти.

Теперь же, стоя на коленках перед распахнутым ящиком ее стола, я испытала очень неприятное чувство. Словно бы поймала кого-то близкого за попыткой заглянуть в ящик с бельем. Примерно то же я ощущала, когда на меня накинулся Янковский. Разочарование и отчаяние в одном флаконе.

Все записные книжки Скво разбросаны хаотично и понять какая из них с телефонами, что мне нужна, понять было сложно. Беру первую, в красной обложке и раскрываю ее. Это была книжка с рецептами. Зачем, у нее ведь был повар? Откладываю в сторону. Открываю следующую – синюю. Там меня встречают стройные ряды каких-то бухгалтерских сводок. С этим ознакомлюсь позднее.

В третьей, зеленой, я нахожу некое подобие дневника. Решила прихватить себе как чтиво на ночь. Предвкушая подробности истории любви Скво и ее принца.

Будучи все же, весьма романтичной, я верила в любовь с первого взгляда. И мне казалось, что там должна быть просто невероятная история. Иначе, зачем вообще жить? Если учесть, как плохо все закончилось. В кино все заканчивается пока влюбленные молоды и красивы. Но в реальной жизни – никогда.

Удача, если вы погибнете в один день. Для вас. Не для близких. Терять родных очень тяжело…

Раздумывая об этом я беру следующую книжку – серый ежедневник и, наконец, попадаю. Списки телефонов, с именами. Хорошо, что тетушка у меня осталась приверженцем старых добрых записных книг. Правда, на внутренней стороне ежедневника я нашла и пароль от компьютера.

Безусловно, удачный день. Или уже ночь?

И словно бы отвечая на мой немой вопрос, часы в гостиной начинают бить полночь.

Я сажусь за компьютер, забиваю пароль и пытаюсь вникнуть в деловую переписку в электронной почте, найти все то, что от меня просят уже несколько дней поверенные Скво, ощущая себя непроходимой тупицей. Так же пишу запрос одному из юристов Скво, который так же занимается уголовными преступлениями. Он тут же раскрывает мое письмо и присылает ответ. Сразу видно – работает человек. Ночь-полночь, а он не спит.

Громкие шаги в гостиной заставляют меня проснуться. Должно быть Василий Иванович пришел.

Ночь на клавиатуре лицом – то еще веселье. Хотя какая ночь? Часы показывали четыре утра. Я была в отключке не больше часа.

Сажусь спешно, и вяло тру щеку, на которой отпечатались кнопки. Сонно все выключаю и возвращаюсь в спальню, прихватив книжки Скво. Интересно, зачем она заперла их в ящике? Из-за пароля?

Скидываю траурное платье и решаю доспать пару часов в кровати, после чего, все же навестить Меринова. Не хорошо злить полицию. Особенно, когда в полиции работают люди, способные выводить из себя инвалидов, стариков и женщин.

Засыпаю быстро, и пробуждаюсь второй раз, когда в комнату врывается без стука, Галина.

– Дрыхнешь?

Разлепляю веки тяжело.

– Там юрист твой уже ждет. Пришел.

– Да? – эта новость меня быстро пробуждает, спешно выбираюсь из кровати и мчусь в душевую.

– Какой-то он молодой и смазливый, – со странной интонацией комментирует Галя, в оставленную мной приоткрытой дверью, щель.

Я устало подкатываю глаза. Моя новая ассистентка была девушкой очень уж любвеобильной и не пропускала ни одного мужчины. Оценивая его по внешним данным, прикидывая, какого размера его достоинство и красивые ли у него руки/глаза/задница. Эти разговоры меня смущали, но я никогда не останавливала ее.

– Но губы красивые, чувственные такие. Наверное, он ими такое творит….

– Представляешь, – сквозь шум воды, решила перебить я, – нашла вчера ключ от стола Скво, – нервно смеюсь, смывая мыльную пену с тела, и выключая воду, – он на часах лежал.

Выхожу из душа, подхожу к раковине, наматывая полотенца, и вытираясь им одновременно.

– И что? Открыла ящик? – без былого энтузиазма, спрашивает Галя, хлопая дверями моего шкафа.

– Ага, – говорю с зубной щеткой во рту, спешно счищая налет, и ощущая приятную свежесть.

Закончив, выхожу в спальню, где моя верная наперсница уже достала черный строгий костюм и сумочку с туфлями.

Окидываю взглядом черные лодочки на высоких каблуках с сомнением.

– Что? Брюки Палаццо носят только с каблуком!

– Я не умею в них ходить… – достаю черное белье и спешно натягиваю трусики.

Теперь, когда Скво за мной не следит, я постепенно добавляю в свой гардероб то, что нравится мне. Вернее, оно у меня все было, но носить это стеснялась. Начала с белья, а там и до платьев в блестках дойдет.

– Пора учится, Лиз. Ты красивая баба, а ходишь как монахиня.

– Брось, – смущенно отворачиваюсь, развязываю полотенце и спешно надеваю лифчик.

Впрочем, Галя увлечена черными «Лабутенами», крутит их в руках, любуется.

– Классные туфли. Как ты удержалась и не обула их ни разу?

– Потому что копила на них больше года.

– В смысле?

– В том смысле, – терпеливо начинаю я разжевывать ассистентке, – что Скво давала мне деньги каждый день, как подростку. И ни о какой зарплате речи не шло. Но так как мне ничего не было нужно, я просто их складывала на счет. Потом увидела туфли… и купила.

Черная блузка с большим бантом на груди и широкие брюки на месте.

Сажусь, и Галя начинает меня с удовольствием заплетать.

– Странно все это, если честно, – лениво говорит она.

– Не знаю, но так было с детства, и до сих пор.

– Ты взрослая баба, какие карманные деньги? Господи, мне страшно за тебя, Лиз. Куча бабла, врагов и мужиков – завидно и страшно. Но не переживай. Я не дам тебя в обиду, – Галя посмеивается, и я улавливаю сарказм в ее словах.

– Не сомневалась в тебе.

– Мы, Громовы, друзей в беде не бросаем! – торжественно говорит брюнетка, смеясь и вкалывает последнюю шпильку в строгий жгут на моем затылке.

Закончив со сборами, мы спешим в гостиную где терпеливо ждет юрист. И правда очень уж молодой. На вид едва есть тридцать. Опрятный ухоженный брюнет с обаятельной улыбкой и лихой челкой, что придавала ему вид озорного школьника.