Читать книгу: «История римских императоров от Августа до Константина. Том 8. Кризис III века», страница 4

§ III. Галл

ХРОНИКА ПРАВЛЕНИЯ ГАЛЛА.

ДЕЦИЙ АВГУСТ ДЕЦИЙ ЦЕЗАРЬ. 1002 ГОД ОТ ОСНОВАНИЯ РИМА. 251 ГОД ОТ Р.Х.

Галл провозглашен Августом вместе с Гостилианом, вторым сыном Деция, войсками Мезии и Паннонии.

Он жалует своему сыну Волузиану титул Цезаря. Заключает позорный договор с готами.

Г. ВИБИЙ ТРЕБОНИАН ГАЛЛ АВГУСТ III. – Г. ВОЛУЗИАН ЦЕЗАРЬ. 1003 ГОД ОТ ОСНОВАНИЯ РИМА. 252 ГОД ОТ Р.Х.

Галл прибывает в Рим.

Чума по всей империи, начавшаяся еще в 250 году.

Мученичество святых Корнелия и Луция, пап. Галл лишает жизни Гостилиана и распускает слух, что этот юный принц умер от чумы.

Он делает своего сына Волузиана Августом.

Г. ВОЛУЗИАН АВГУСТ II. – … МАКСИМ. 1004 ГОД ОТ ОСНОВАНИЯ РИМА. 253 ГОД ОТ Р.Х.

Вторжение готов в Мезию.

Эмилиан, разгромив их, провозглашает себя императором.

Он движется со своей армией в Италию. Галл и его сын убиты близ Интерамны собственными войсками.

ТИРАН ПРИ ГАЛЛЕ.

М. АУФИДИЙ ПЕРПЕРНА ЛИЦИНИАН.

Время, события которого я здесь излагаю, – это эпоха переворотов, кровавых катастроф, кратковременных правлений, мелькающих, как тени. Римская империя тогда в точности напоминала жалкое царство в храме Дианы в Арицийской роще, которое могло принадлежать только рабу, убившему своего предшественника. Военачальники, почти все люди низкого происхождения, не упускали случая отнять империю вместе с жизнью у того, кто ею владел, и занимали его трон в ожидании такой же участи. Филипп, Деций, Галл, о котором сейчас идет речь, и Эмилиан, сменивший Галла, – все они подтверждают мои слова.

Гай Вибий Требониан Галл был провозглашен императором без затруднений после смерти Деция войсками Мезии и Паннонии. Он был уроженцем острова Менинга (ныне Джерба) у африканского побережья и в своем поведении вполне оправдал африканскую вероломность. После того как он погубил Деция подлой и ужасной изменой, он воздал почести его памяти и причислил его вместе со старшим сыном к сонму богов. Это была политика, неизменно практиковавшаяся всеми узурпаторами трона, чтобы скрыть свое преступление. Так поступил Максимин с Александром, Филипп – с Гордианом III, а сам Деций – с Филиппом. Галл пошел еще дальше. Хотя у него был сын, известный в истории под именем Волузиана, он усыновил Гостилиана, сына Деция, и даровал ему титул Августа. Можно даже предположить, что он сначала добился провозглашения Гостилиана Августом как сына последнего императора, а затем под предлогом опекунства из-за его малолетства сам принял верховную власть. Филипп подал ему пример такой хитрости. Как бы то ни было, достоверно то, что под личиной почестей и благожелательности, которые Галл оказывал Гостилиану, он скрывал черный замысел избавиться от него.

Готы слишком хорошо ему послужили, чтобы он стал с ними враждовать, да и интересы звали его в Рим. Он заключил с ними позорный мир, позволив им вернуться на родину со всей добычей и даже увести множество знатных пленников, обязавшись платить им ежегодную дань золотом. Продав таким образом честь империи варварам, он отправился в Рим, где его уже признали, – сенат в эти бурные времена не сопротивлялся власти сильнейшего.

Империя, добытая такими путями, как у Галла, требовала для сохранения деятельности и бдительности. Но Галл предался изнеженности, удовольствиям и беспечности, уделяя лишь немного внимания столице и пренебрегая остальной частью обширной монархии. Поэтому его правление известно почти исключительно бедствиями, постигшими империю: опустошениями варваров и особенно ужасной чумой, которая, начавшись в 250 году от Р.Х., усилилась в 252-м и свирепствовала еще десять лет.

Галл и Волузиан, которого отец сделал консулом и Августом, снискали некоторую признательность у римского народа, заботясь о погребении жертв болезни, включая самых низких. Но нет сведений, чтобы они думали о лечении или принимали меры для остановки заразы и предотвращения ее распространения.

Они занялись жертвоприношениями своим ложным богам, повелев совершать их по всей империи. Вероятно, это и вызвало гонения на христиан, которые, ревнуя о благе государства, не хотели кощунственными обрядами все более разгневывать истинного Бога, единственного Подателя благ и бедствий. Это гонение, бывшее продолжением дециева, увенчало мученическими венцами двух святых пап – Корнелия и Луция.

Чума весьма кстати помогла Галлу скрыть свои замыслы против Гостилиана. Он боялся, что имя Деция создаст юному принцу сильную поддержку и побудит войска соединить в его лице власть с титулом и почестями императорского достоинства. Поэтому он искал случая избавиться от опасного соперника. Заразная болезнь предоставила ему этот случай [1]. По-видимому, он велел отравить Гостилиана и распустил слух, что тот умер от чумы. Возможно, возвышение Волузиана до Августа последовало уже после смерти Гостилиана. Таким образом, сын Галла занял освободившееся место и воспользовался гибелью сына Деция.

Если верить Зосиму, варвары – скифы, бораны, бургунды [2], карпы – произвели не меньше опустошений, чем чума, во всех провинциях империи. Но, кажется, набеги, о которых он пишет, скорее относятся ко времени Валериана. К эпохе же Галла относится новое вторжение готов, которые – то ли из-за невыплаты обещанной дани, то ли по свойственной им беспокойности – перешли Дунай, опустошили Мезию, сжигая селения, убивая или уводя в плен жителей и накапливая огромную добычу.

Эмилиан, мавр по происхождению, очень низкого рода, и тем не менее, возможно, уже дважды бывший консулом [3], в то время командовал римскими войсками в Мезии. Этот полководец знал военное дело и, будучи честолюбивым, считал себя не менее достойным императорской власти, чем Галл. Он полагал, что ему оставалось лишь заслужить её каким-нибудь славным подвигом, и, заметив упадок духа в своих войсках, сумел воодушевить их не только доводами о долге и чести, но и обещанием обратить позорную дань, выплачиваемую варварам, в их собственную пользу. У него это получилось: солдаты, польщённые столь заманчивой перспективой, совершили чудеса. Они разбили готов в Мезии, преследовали их даже за Дунаем, на их собственной земле, где дали новое сражение, разгромили их армию и отбили всю добычу, унесённую из римской провинции. Победитель Эмилиан был провозглашён императором войсками. Он не стал терять времени, чтобы заявить о своих притязаниях, и поспешил в Италию.

Галл, устрашённый этим, отправил Валериана на Рейн, чтобы привести легионы из Галлии и Германии, а сам с имевшимися у него силами выступил навстречу врагу. Две армии встретились близ Интерамны [4] в Умбрии; войско Галла оказалось слишком слабым, к тому же солдаты нисколько не уважали своего вождя, потому разрешили спор, убив его вместе с сыном и добровольно перейдя на сторону Эмилиана.

Галл правил около двух лет, немного больше или меньше. Эмилиан был не первым, кто выступил против него. Некто М. Ауфидий Перперна Лициниан некоторое время назад принял титул Августа, но его неудачное предприятие было подавлено в зародыше.

Примечания:

[1] Зосим, с одной стороны, утверждает, что Галл лишил жизни Остилиана, а с другой – Аврелий Виктор свидетельствует, что Остилиан умер от чумы. Легко предположить, что один изложил события как они были на самом деле, а другой поверил ложному слуху, распущенному убийцей.

[2] Эти бургунды – не те, что основали Бургундское королевство в Галлии, но, без сомнения, они были ветвью того же народа.

[3] Встречается упоминание об Эмилиане как консуле в 224 году от Р. Х.; М. Эмилиан был консулом во второй раз в 249 году. Нет ничего, что мешало бы приписать эти два консульства Эмилиану, о котором идёт речь здесь.

[4] Терни.

§ IV. Эмилиан

C. ВОЛУЗИАН АВГУСТ II. – … МАКСИМ. ОТ Р. Х. 253.

Г. или М. Юлий Эмилиан, которого мы называем просто Эмилианом, лишь мелькнул на исторической сцене, и его правление длилось не более четырех месяцев. Тем не менее, он должен быть причислен к императорам, поскольку был признан сенатом, который, хотя и объявил его первоначально врагом государства по требованию Галла, даровал ему все титулы императорской власти, увидев его победителем. Эмилиан постарался заручиться расположением сената, отправив письма сразу после своего избрания солдатами в Иллирии. В них он заявлял, что считает себя лишь наместником сената, которому оставляет всю полноту государственной власти, ограничиваясь командованием войсками. Он обещал восстановить мир в империи, освободив Фракию и соседние провинции от набегов варваров, а также выступить против персов, которые вновь начали тревожить Восток своими враждебными действиями. Можно предположить, что такая покорная речь, выражавшая столь благие намерения, уже произвела благоприятное впечатление на сенат, а успех окончательно склонил его в пользу Эмилиана.

Эмилиан сдержал слово, по крайней мере отчасти. В Риме он вел себя с большой скромностью и мягкостью; его манеры были совершенно народными, что даже было воспринято солдатами как унижение и забвение своего ранга. Возможно, в этой показной умеренности присутствовал и страх: ведь он не знал ни минуты покоя; и едва избавившись от Галла, он увидел нового, более грозного соперника в лице Валериана.

Этот сенатор давно занимал видное положение в Риме и пользовался огромной репутацией. Галл, как я уже говорил, поручил ему привести войска из Галлии и Германии для защиты от нападения Эмилиана. Валериан добросовестно выполнил поручение, но прежде чем он успел прибыть, тот, кому он служил, уже погиб. Весть о смерти Галла застала его в Реции; и армия, которой он командовал, видя перед собой человека с громким именем и презирая низкое происхождение Эмилиана, воспользовалась представившимся случаем создать нового императора и провозгласила Валериана Августом. Неизвестно, принимал ли сам Валериан какое-либо участие в решении солдат или оказывал им формальное сопротивление. Он был достаточно благоразумен, чтобы не слишком стремиться к власти, и достаточно искренен, чтобы без лицемерных колебаний принять выбор избравших его. Поэтому он повел их к Риму, но сражаться ему не пришлось.

Эмилиан разделил судьбу Галла. Его солдаты больше уважали вражеского вождя, чем собственного императора. К тому же они понимали неравенство сил. Поэтому они решили избавиться от Эмилиана и убили его у Сполето, куда он успел продвинуться. Валериан, одержавший победу без единого удара мечом и, возможно, даже не видевший лагеря противника, был единодушно признан во всей империи.

§ V. Валериан

ХРОНИКА ПРАВЛЕНИЯ ВАЛЕРИАНА.

C. Волузиан Август II – ….. Максим. От основания Рима 1004. От Р. Х. 253.

Валериан, провозглашенный императором солдатами, признан сенатом, который даровал его сыну Галлиену титул Цезаря; Валериан же присвоил ему титул Августа.

P. Лициний Валериан II, Авгг. – P. Лициний Галлиен, Авгг. От основания Рима 1005. От Р. Х. 254.

Империя в то время подвергалась нападениям варваров со всех сторон.

Валериан отправляет своего сына Галлиена в Галлию, назначив ему в помощники и наставники Постума, а сам берет на себя защиту земель к востоку от Италии.

Некоторые относят к этому времени подвиг Аврелиана против франков, который мы упомянули в правлении Гордиана III.

P. Лициний Валериан III, Авгг. – P. Лициний Галлиен II, Авгг. От основания Рима 1006. От Р. Х. 255.

В этом году мы встречаем Валериана Цезаря, который, по-видимому, был вторым сыном императора.

….. Максим. – ….. Глабрион. От основания Рима 1007. От Р. Х. 256.

Победа над германцами, за которую Галлиен принял титул Германика Максима. Эта победа могла быть одержана благодаря действиям Аврелиана, будущего императора.

Галлиен заключает договор с одним из германских князей, который обязуется препятствовать своим соплеменникам переходить Рейн.

Если рассказ Зонары о победе Галлиена под Миланом с десятью тысячами воинов над тремястами тысячами алеманнов содержит хоть долю правды, это событие можно отнести либо к данному времени, либо, что вероятнее, к первому году единоличного правления Галлиена.

P. Лициний Валериан IV, Авгг. – P. Лициний Галлиен III, Авгг. От основания Рима 1008. От Р. Х. 257.

Валериан, первоначально благоволивший христианам, в этом году начинает их преследовать, подстрекаемый Макрианом. Это гонение, восьмое по счету, продолжалось до конца правления Валериана.

По его приказу ведется война против готов, опустошавших Иллирию и Фракию. Клавдий и Аврелиан, будущие императоры, отличились в этой войне. Пробы, тогда еще совсем юный, также стяжал славу, хоть и занимал невысокие должности.

Меммий Туск – ….. Басс. От основания Рима 1009. От Р. Х. 258.

Валериан в Византии.

Аврелиан, усыновленный Ульпием Кринитом, был консулом вместе с ним часть этого года. Их консульство началось 2 мая.

Персы, подстрекаемые перебежчиком Кириадом, вторгаются в Месопотамию, захватывают Нисибис и Карры, проникают в Сирию и овладевают Антиохией, которую грабят и разрушают.

Кириад принимает титулы Цезаря и Августа. Набеги скифов-боранов, захвативших Трапезунд.

Мученичество папы св. Сикста, св. Лаврентия и св. Киприана.

Эмилиан – ….. Басс. От основания Рима 1010. От Р. Х. 259.

Кириад погибает после года правления в Сирии.

Валериан в Антиохии. Он восстанавливает город.

Вифиния опустошена скифскими племенами. Валериан выступает против них, но к его прибытию в Каппадокию они уже отступили. Он возвращается в Антиохию.

Валериан, старший сын Галлиена, получает титул Цезаря.

….. Секуларис – ….. Донат. От основания Рима 1011. От Р. Х. 260.

Валериан разбит Шапуром в Месопотамии и затем взят в плен во время переговоров с победителем.

Его пленение было долгим и сопровождалось величайшими унижениями.

ТИРАНЫ при Валериане.

КИРИАД в Сирии.

Ни один государь не всходил на трон с более блистательной репутацией, чем Валериан, и ни один не удостаивался столь искренних и единодушных похвал от всех сословий. Происходя из знатного рода, испытанный на гражданских и военных должностях, которые он исполнял с достоинством, он достиг высочайшего положения, доступного частному лицу. Будучи консуляром, занимая первое место среди сенаторов, посланник Гордианов, избранных императорами в Африке, к сенату, – ничто не делает ему большей чести, чем избрание его цензором.

Цензорская власть после установления императорского правления почти всегда соединялась с ней. Павел и Планк – последние частные лица, совместно исполнявшие эту должность за двадцать два года до Р.Х., когда Август уже прочно владел империей. Клавдий разделил титул и полномочия цензора с Вителлием. С тех пор императоры неизменно оставляли за собой эту должность, хотя обычно не принимали ее титула. Деций, по-видимому, из желания исправить нравы, решил доверить эту обязанность частному лицу, которое могло бы посвятить себя ей полностью, не отвлекаясь на другие дела; и он не побоялся изъять столь важную функцию из императорской власти. Находясь в Иллирии, занятый войной с готами, он написал сенату, приказав избрать цензора.

Как только претор, председательствовавший в собрании в отсутствие обоих Декциев – императоров и действующих консулов, – огласил полученные распоряжения, не потребовалось даже обсуждения: единодушное мнение сразу склонилось в пользу Валериана. Со всех сторон раздавались возгласы: «Жизнь Валериана – это непрерывная цензура; ему, лучшему из всех, подобает судить всех. Валериан с детства был достойным цензором по чистоте своего поведения: мудрый, скромный, исполненный достоинства сенатор, друг добрых, враг тиранов, борец с пороками. Его мы хотим видеть цензором; ему мы хотим подражать. Более знаменитый своими заслугами, чем знатностью рода, он являет в себе чистоту нравов и высоту познаний. Это единственный в своем роде пример: он воскрешает в своей особе древнюю добродетель». Эти неоднократно повторяемые возгласы завершились объявлением всеобщего согласия. «Мы все того же мнения!» – воскликнули собравшиеся. Так был составлен сенатский декрет.

Валерьен в то время находился в армии. Как только Дек получил сенатское постановление, он немедленно вызвал его и в присутствии собранных первых лиц своего двора объявил ему о его избрании, одновременно подробно изложив всю полноту полномочий его должности:

– Валерьен, – сказал он, – вы имеете все основания радоваться тому, что удостоены такой чести по решению сената, или, вернее, того, что заслужили его полное уважение, привязанность и единодушное признание. Примите власть цензора, которую только вы способны достойно исполнять и которую Римская республика возлагает на вас в отношении всех своих членов, дабы вы судили об их поведении. Вы будете решать, кто достоин сохранить или приобрести звание сенатора; вы вернёте сословию всадников его прежний блеск; вы будете ведать государственными доходами и заключать договоры о них; военные подчинены вашему надзору; вы будете судить самих судей, чиновников нашего дворца, тех, кто занимает высшие должности в государстве. Одним словом, за исключением городского префекта, действующих консулов, царя жертвоприношений и первой весталки (при условии, что она сохраняет свою честь незапятнанной), все сословия и частные лица подлежат вашему осуждению. И даже те, кто освобождён от него, сочтут своим долгом угождать вам.

Валерьен, далёкий от ослепления столь блистательной честью, предложенной ему столь лестным образом, почувствовал лишь её бремя и стал отказываться от принятия.

– Великий и почтенный император, – сказал он, – не принуждайте меня взять на себя ношу, подобающую лишь вашему августейшему положению. Цензура – это императорская функция, которую частное лицо не может исполнять. Лично я особенно чувствую, что мне недостаёт и сил, и уверенности. Я даже не знаю, не противоречат ли этому обстоятельства: в том состоянии, в котором я вижу человеческий род, я не считаю его способным к исправлению.

Здесь наш автор оставляет нас, не сообщая [1], были ли приняты отговорки Валерьена или Дек принудил его принять цензуру. Ясно из последующих событий лишь то, что если даже Валерьен и стал цензором, он вряд ли мог широко применять свою власть. Дек погиб вскоре после этого, а строгая цензура была бы совершенно неуместна при Галле, который предавался изнеженности и бездействию.

Таким был Валерьен, когда он был возведён на престол. Сенат, народ, провинции с готовностью одобрили выбор солдат, и если бы каждому была дана свобода назвать императора, не нашлось бы никого, кто бы не отдал за него свой голос. Однако столь единодушно признанные достоинства оказались недостаточными для его высокого положения. Валерьен, блиставший на низших должностях, не смог удержаться на вершине власти, и к нему в полной мере можно применить слова Тацита [2] о Гальбе: он казался выше частного звания, пока оставался частным лицом, и все единогласно сочли бы его достойным императорской власти, если бы он никогда не был императором.

Если бы честности было достаточно для управления обширной монархией, Валерьен, без сомнения, стал бы великим государем. Он отличался простотой нравов, прямотой, искренностью; он любил справедливость, избегал угнетения народа, охотно прислушивался к добрым советам и отдавал должное тем, от кого их получал. Он обладал даже весьма важным для государя качеством – умением ценить заслуги: и можно заметить, что многие из военачальников, которых он назначал на важные посты, либо сами становились императорами, либо, узурпировав верховную власть, правили так, что их можно было упрекнуть лишь в незаконности способов, какими они её достигли.

Всё это достойно всяческой похвалы, но искусство управления требует также талантов, которых Валерьену недоставало: широты взглядов, твёрдости духа, активности в исполнении, понимания глубин человеческого сердца и разумной осторожности против козней злодеев. Валерьен был человеком ограниченным, слабым, медлительным, доверчивым – и вследствие этих недостатков его правление стало чередой бедствий и завершилось самым позорным крахом.

Правда, империя находилась в плачевном состоянии, когда Валерьен взял бразды правления. Внутренние раздоры римлян, непрерывная смена императоров, падавших один за другим, оголённые границы из-за необходимости армиям утверждать в Риме своих избранников, заботы самих этих государей об укреплении своей власти и предотвращении (если бы это было возможно) мятежей – всё это вместе ослабляло государство и делало его лёгкой добычей для внешних врагов. Германцы угрожали на Рейне, готы, бургунды, карпы – на Дунае; другие скифские народы опустошали Азию; персы нападали на восточные провинции. Огромные размеры империи лишь умножали число войн и врагов. Впоследствии Клавдий II, Аврелиан, Проб одолели подобные, если не большие, трудности и опасности. Но превосходство их гения позволило им найти средства, которых слабый Валерьен не сумел ни открыть, ни применить.

Одновременно с признанием Валерьена сенатом его сын Галлиен, находившийся в Риме, был также объявлен Цезарем. Валерьен сделал его Августом, уравняв в звании с собой своего восемнадцати- или двадцатилетнего сына, который, не будуcь лишённым ума, обладал самым дурным и низким характером из упоминаемых в истории. Поскольку семья Валерьена была весьма многочисленна, я считаю, что для ясности последующего изложения стоит привести её схему.

Валерьен, именуемый в надписях P. Licinius Valerianus, был женат дважды. От первого брака у него был P. Licinius Gallienus, которого мы называем просто Галлиеном – имя, заимствованное у деда этого принца по матери, видного деятеля республики. Второй брак Валерьен заключил с Маринианой, известной лишь по монетам, свидетельствующим о её обожествлении. От Валерьена и Маринианы родились два сына, оба ставшие Августами: Валерьен Младший и Эгнаций [3]. У этих принцев были дети, не оставившие следа в истории. Галлиен женился на Салонине и имел от неё по крайней мере двух сыновей, носивших среди прочих имя Saloninus и оба удостоенных титула Цезаря. Мы называем одного Валерьеном, другого – Салонином.

Император Валерьен, видя, что его трон со всех сторон окружён врагами, принял меры, чтобы противостоять им. Он отправил своего сына Галлиена в Галлию для борьбы с германцами, а сам взялся изгнать скифские народы, опустошавшие Иллирию и Азию.

Галлиен был слишком молод для возложенной на него миссии. Но, хотя ему и не хватало чувства чести и добродетели, воинской отваги он был не лишён. Валерьен дал ему лишь звание и почёт генерала, а в наставники и советники приставил Постума, умелого воина, который впоследствии присвоил себе титул Августа и славно правил в Галлии. Валерьен думал поручить эту должность Аврелиану, будущему императору, но опасался его чрезмерной суровости.

– Мой сын, – написал он другу, удивившемуся предпочтению, отданному Постуму, – ещё очень молод, даже ребёнок. В его образе мыслей и поведении много легкомыслия. Я опасался, признаюсь, что Аврелиан, столь суровый, может быть к нему излишне строг.

Галлиен, управляемый Постумом, добился успехов против германцев. Эти германцы вполне могли быть франками [4], которые в начале своего существования часто обозначались более известным в то время именем. Некоторые ученые даже относят к рассматриваемому нами периоду победу, которую одержал над ними Аврелиан, тогда еще трибун, хотя мы сочли нужным отнести это событие ко времени Гордиана III. Более вероятно, что Аврелиан, названный в письме Валериана, посвященном ему, «восстановителем Галлий», при этом императоре уже достиг высокого звания; что он командовал под началом Галлиена и Постума значительным войском и отличился в этом качестве более блистательной победой, чем его первый подвиг. Монеты действительно свидетельствуют о победе над германцами, которая принесла Галлиену титул «Германик Максим» – «Величайший Победитель Германцев».

Чтобы обеспечить спокойствие Галлий, Галлиен сочетал переговоры с военной силой: после того как в нескольких сражениях была сломлена гордость германцев, он заключил союз с одним из их князей, который не только согласился не переходить Рейн, но и обязался удерживать от этого своих соплеменников.

Таково представление о том, что совершил Галлиен в Галлиях во время правления своего отца, или, точнее, что совершили Постум и Аврелиан от его имени. Согласно Зонаре, Галлиен прославился еще одним весьма блистательным военным подвигом в Италии. По словам этого автора, с десятью тысячами человек он разбил под Миланом триста тысяч алеманнов. Это трудно поверить, и то, что в этом рассказе может быть правдой, вероятно, следует отнести к более позднему времени.

Не менее ожесточенно война шла в Иллирии. Племена, жившие у Дуная, наводнили эту обширную область и учинили там ужасные опустошения. Валериан, перебравшийся в Византий, чтобы быть ближе к врагам, направил против них различных полководцев, среди которых наиболее выдающимися были Клавдий и Аврелиан – оба впоследствии императоры. Аврелиан в частности одержал крупную победу над готами и был вознагражден за это консульством.

Проб, также в будущем достигший императорской власти, был тогда слишком молод, чтобы командовать самостоятельно. Но он уже выделялся всеми прекрасными качествами благородной души и воинской доблестью. Валериан досрочно назначил его трибуном и не имел повода раскаиваться в этом. В битве против сарматов и квадов Проб проявил чудеса храбрости и заслужил гражданский венец, освободив из рук варваров Валерия Флакка – юношу знатного происхождения и родственника императора.

Когда Иллирия была таким образом защищена от набегов готов благодаря подвигам этих великих мужей, предстояло оказать помощь Малой Азии, которой угрожали полчища других варваров – скифских народов, среди которых особенно выделялись бораны. Сначала их набеги ощутили в районе Фасиса и Колхиды, куда они прибыли морем. У них не было собственных кораблей, но они получили их у жителей Боспора. Зосим отмечает, что пока малое Боспорское государство управлялось наследственными царями – друзьями и союзниками римлян, торговавшими с ними и получавшими от них дары, – эти правители препятствовали скифам вторгаться на земли империи. Но после пресечения царского рода, когда скипетр перешел в недостойные руки, новые правители, слабые и малодушные, испугались угроз скифов и не только позволили им пройти, но даже предоставили им корабли.

Бораны (именно этот скифский народ нас интересует), высадившись в Колхиде, отослали корабли и тут же рассыпались по всей равнинной стране, грабя и опустошая ее по-варварски. Затем они осмелились напасть даже на Питиунт [5] – укрепленный город, защищавший в этих краях границы империи. Управлявший городом Сукцессиан, храбрый военачальник, располагавший хорошими войсками, так встретил врагов, что сразу лишил их надежды на успех. Он разбил их и преследовал. Бораны, понеся большие потери, счел себя счастливыми, что смогли поспешно бежать на родину на кораблях, которые они захватили силой на побережье.

Жители Питиунта и всей округи считали себя полностью избавленными от угрозы. Но варвары, с которыми они имели дело, – беспокойные, алчные, не привязанные к родине, привыкшие кочевать без постоянного жилья, возя с собой все свое имущество и прельщавшиеся добычей, – не падали духом от неудач. Разбитые однажды, они возобновляли натиск. Именно этой тактикой, упорно и неуклонно применяемой, они в конце концов и разрушили Римскую империю.

Едва вернувшись домой, бораны стали готовиться к новому набегу. Они снова получили корабли от жителей Боспора и, прибыв к Фасису, сохранили их, чтобы обеспечить себе отступление в случае нужды. Сначала они напали на храм Дианы, находившийся в этих краях, и на царский город Ээта, отца Медеи, столь известный в мифах. Отраженные с потерями, они не отчаялись и подступили к Питиунту. К несчастью, Сукцессиана там уже не было. Валериан, вынужденный противостоять персам, прибыл в Антиохию и вызвал к себе этого военачальника, назначив его префектом претория и желая воспользоваться его советами в ведении войны на Востоке. Питиунт был плохо защищен: бораны взяли его сходу, разграбили и, завладев кораблями в порту, увеличили свой флот. Затем они снова вышли в море и, продвигаясь вперед, приблизились к Трапезунду – мощному городу, обнесенному двойной стеной и имевшему гарнизон численностью более десяти тысяч человек.

Варвары, не имевшие никакого понятия о столь сложном искусстве осады, никогда бы не взяли этот город. Они даже не мечтали об этом, как говорит историк. Однако беспечность гарнизона доставила им успех, превзошедший как их ожидания, так и их силы. Римские солдаты и офицеры, уверенные в своем превосходстве и презиравшие неискусность врагов, несли службу небрежно, не принимали никаких мер предосторожности и думали только о развлечениях и пирах. Бораны, узнав об этой беспечности, ночью взобрались на стену и внезапно овладели Трапезундом. Гарнизон, столь же распущенный, сколь и плохо обученный, бежал через ворота, ведущие вглубь страны, и оставил жителей на милость победителей. Добыча была огромной. Город сам по себе был богат, а из всей округи в него, как в надежное убежище, свозили все ценное. Бораны воспользовались этим: разграбив и опустошив город, они распространили свои набеги и вглубь страны, как видно из канонического послания святого Григория Чудотворца, тогда епископа Неокесарии. Они унесли с собой богатства Понта, погрузили их на корабли и с триумфом вернулись домой.

Такой счастливый успех стал мощной приманкой для других скифских народов, соседей боранов. Эти народы, решив последовать столь полезному примеру, собрали сухопутное войско и флот. Для постройки кораблей, правила которой они не знали, они воспользовались помощью римлян, оказавшихся среди них – либо как пленные, либо привлеченные торговлей [6]. Что касается направления их похода, то, поскольку восточное побережье Понта уже было разграблено боранами и, следовательно, не сулило богатой добычи тем, кто пришел после них, упомянутые здесь скифы повернули на запад. В начале зимы они, вероятно, выступили из окрестностей Танаиса. Флот и сухопутные войска, двигаясь согласованно, шли вдоль всего западного побережья Эвксина. Можно предположить, что сухопутные силы перешли Дунай по льду, и именно для этого была выбрана зима как время отправления.

Достигнув Византия, они оставили этот город, показавшийся им, видимо, слишком укрепленным и, возможно, слишком хорошо охраняемым; однако они переправились через пролив – частично на своих кораблях, частично на лодках, собранных вдоль побережья, особенно в большом болоте неподалеку от Византия, – и, высадившись в Азии, захватили Халкидон. В этом городе гарнизон превосходил численностью нападавших, но ужас перед варварами был так велик, что римские солдаты позорно бежали, даже не увидев врага. Скифы вошли в Халкидон без сопротивления, и легкость победы, а также добыча, которую они там захватили, воодушевили их и усилили алчность.