Читать книгу: «Забыть о девочках», страница 4

Настолько, чтобы вывести на новый уровень всю эту хореографию?

Все знают, что случилось с Бет Лавли в 1996 году. Но что случилось с Энни Уитакер, когда Итан Освальд взял ее на прицел?

Каким только способом не может исчезнуть девушка, думает Рут.

Глава 8

За окном, должно быть, уже стемнело. Пришла пора ужинать? Ей хочется есть. И пить. А еще ей мокро – в том месте, где она описалась. Он, наверное, рассердится, когда придет, потому что матрас насквозь мокрый. Ненадолго стало тепло, даже приятно. И легко. А потом появилось обжигающее чувство стыда. Семилетние дети не писают в постель.

Он велел не вести себя как маленькая. Еще в фургоне она догадалась: что-то не так. Сначала чуть-чуть не так. Потом уже не чуть-чуть. Он вел машину слишком быстро, что-то напевая под нос, – так делал ее папа, когда думал, что остался в доме один.

Кто-нибудь знает, где она?

Еще не случалось такого, чтобы она не приходила домой к ужину. Даже если заигрывалась дольше положенного – что неудивительно в городке, где почти перед каждым домом на лужайках стоят водяные горки, а некоторые задние дворы уходят прямиком в лес. В дикий лес, в котором, как рассказывал кто-то в школе, можно встретить барибала, если не слишком шуметь. Она всегда мечтала о такой встрече, но ее так и не случилось.

С одной стороны, она хочет, чтобы он пришел. Человек, который покормил ее на своей кухне бутербродом с яйцом и дал стакан воды, а потом сказал: «Идем со мной». Так она оказалась в этой комнате. На матрасе, с которого не может слезть и на который написала, как младенец.

Все же она не младенец и понимает: лучше пусть он будет подальше. Она в большей безопасности, когда его нет рядом. Наверное, он действительно ушел, потому что за стеной не слышно ни шороха. Только вокруг сгущается темнота, а в ушах – шипение и грохот.

– Пожалуйста! – кричит она на всякий случай и колотит по стене свободной рукой. – Я хочу домой!

Ответа нет. Но потом она слышит, как шуршат по гравию шины, прямо под заклеенным бумагой окном. Со стуком захлопываются дверцы. Она ощущает вибрацию.

И слышит, как поворачивается ключ в замке. Шаги. Шепот. Смех. Он вернулся. И привел кого-то еще. Девушку.

Она снова стучит по стене, в это мгновение смех умолкает.

Вместо него звучит музыка. Громче, чем смех. И приятнее. Она закрывает глаза и представляет себя в балетном классе. Новый учитель говорит, танец может сделать тебя счастливой, даже если тебе грустно, – он дает какие-то «индорфины». Наверное, они есть у дельфинов, потому что дельфины всегда улыбаются.

Сейчас она танцует под музыку. Все быстрее и быстрее. Вырывается из этих цепей, из этой мокрой вонючей кровати. Подпрыгивает в воздухе, как счастливый дельфин. Свобода…

А затем музыка смолкает.

Смех. Шепот. Шаги. Щелкает замок. Хлопают дверцы и шуршат по гравию шины.

Вся ее грусть снова с ней. Потому что на самом деле она вовсе не танцевала.

Глава 9

«Скорее всего, выйдет за убийцу».

Эти слова звучат у Рут в голове, когда на следующее утро она открывает глаза.

Сводив Ресслера на улицу (и заодно попросив прощения за то, что на этой неделе была очень рассеянной собачьей мамой), она возвращается в свою комнату, которая уже почти заменила ей всю квартиру целиком. Если она вспоминала о еде, то принимала пищу за рабочим столом или в кровати. Что бы она ни просматривала, что бы ни читала – все тоже происходило в этой комнате. Выходила она отсюда только на работу и на прогулку с Ресслером.

«Тут все пучком», – написала она вчера Джо и пообещала позвонить в конце недели.

Сегодня пятница, ее первый выходной день. Девочки покинули ее рано утром. Скоро они вернутся, а пока у Рут нет планов – только побыть немного с Ресслером. Возможно, сводить его в Риверсайд-парк или прогуляться по лабиринтам городских улочек.

Но сначала Рут открывает ноутбук и вводит «Энни Уитакер» в строку поиска под мультяшным изображением надкушенных пончиков.

Отвлекшись ненадолго на размышления о том, как люди вообще находили друг друга, когда не было интернета, Рут сосредоточивается на результатах поиска. Точнее, на их отсутствии. Женщин по имени Энни Уитакер полным-полно, но ни одна из них не похожа на девушку из школьного альбома Хобен-Хайтс. Рут просматривает фотографии, читает шапки профилей в социальных сетях – никто даже отдаленно не напоминает серьезную брюнетку, сыгравшую когда-то Джули Джордан.

И только когда Рут делает паузу, чтобы приготовить себе кофе, ее посещает первая логичная мысль за сегодняшний день. Да, лица редко меняются до неузнаваемости (ботокс и филлеры не в счет), а вот фамилии часто. Особенно если женщина вышла замуж. Прошло девятнадцать лет, сейчас у Энни может быть какая угодно фамилия. И жить она может где угодно.

Рут начинает с наиболее вероятного места – с Новой Зеландии, родины Энни Уитакер.

Численность населения Новой Зеландии удивляет Рут: сейчас там живет около четырех с половиной миллионов человек – значительно меньше, чем в Нью-Йорке. Будем надеяться, это облегчит поиск, думает она.

Спустя полчаса Рут вынуждена признать, что найти человека в Новой Зеландии задача не из легких. Если речь идет о персональных данных, в этой стране, похоже, совсем мало инструментов для поиска.

Расстроенная тщетными попытками, она набирает в строке поиска: «Как найти человека в НЗ?!» О Новой Зеландии она знает лишь то, что оттуда мужской комедийный дуэт «Летучие конкорды», который так нравится Джо и Гидеону, так что ей следовало с самого начала признать собственную ограниченность. Впрочем, кто-то уже проделал работу – или «махи», как называют это в публикации в блоге, – и создал алгоритм поиска старых друзей в Сети. Друзей киви⁷. Щелкнув по первой рекомендованной ссылке, услужливо предоставленной автором блога, Рут попадает на сайт социальной сети, главная страница которого, похоже, не обновлялась с того самого времени, когда в начале 2000-х был анонсирован запуск этой сети – «Бюро находок».

Все кого-то ищут, думает Рут, вновь приступая к поиску Энни Уитакер.

Подходящих профилей нет, и это ничуть ее не удивляет: в отличие от Эмити Грин, эта женщина не культивировала свой образ в Сети. Зато нашлись четыре страницы с объявлениями от людей, пытающихся разыскать одноклассников по фамилии Уитакер. Внизу третьей страницы Рут видит старый пост с заголовком «Встреча студентов по обмену!», и по коже опять бегут мурашки. Это состояние ей знакомо – она в шаге от нового открытия.

«Пишу везде, где только могу, – так начинается объявление некой Сез Хокинг. – Спустя пятнадцать лет я пытаюсь организовать встречу всех тех, кто в детстве, в 1995–1996 гг., ездил по обмену в Штаты. Кто-нибудь знает, где можно найти…»

В списке имен, приложенном Сез к объявлению, Энни Уитакер нет. Но за этим первым постом следует еще около десятка ответов, в которых люди добавляют себя и расспрашивают о других.

Рут замирает. Еще раз перечитывает один из последних комментариев.

«Кто-нибудь в курсе, что с Розанной Уитакер? Летел как-то вместе с ней из Окленда в Л. А. Интересно, удалось ей пробиться на Бродвей?»

«Ты в лесу живешь, бро?» – откликнулась некая Кэт Мелоун.

«Нет, всего лишь в Аризоне», – отозвался Клинтон Браун, сопроводив реплику множеством вопросительных знаков.

«Тогда вот тебе», – ответила Кэт и прикрепила ссылку на статью за 2009 год.

Если откровения о прошлом Эмити Грин показались Рут шокирующими, то подготовиться к тому, что происходило в жизни еще одной взращенной Итаном Джули Джордан, ей не поможет ничто.

Через год после возвращения из поездки по студенческому обмену Розанна «Энни» Уитакер действительно вышла замуж за убийцу.

Или за человека, который им стал.

В 2009 году Питера Малвэйни, в браке с которым Энни прожила двенадцать лет, арестовали по обвинению в чудовищном двойном убийстве в их родном городке Марама-Ривер в Новой Зеландии. Дочерям Питера, местного фермера, было всего восемь и одиннадцать лет, когда он убил их нянь – Келли Паркер и Николь Морли – на берегу реки с тем же названием, что и населенный пункт. Если верить многочисленным новостным сообщениям того времени, преступление глубоко потрясло жителей этого провинциального городишки, расположенного на западном побережье Северного острова Новой Зеландии. И Рут понимает почему. Убийства совершены жесточайшим образом. Питер придушил семнадцатилетнюю Келли, а когда ее двоюродная сестра Николь, которой недавно исполнилось четырнадцать, попыталась вмешаться, он несколько раз ударил ее камнем до потери сознания, а потом утопил обеих в реке, привязав к телам груз. Убийство и без того зверское, но обнаруженные позже дневники Келли убедительно свидетельствовали о том, что этот тридцатидевятилетний женатый мужчина насиловал девушку в течение минимум двух лет до ее гибели (хотя некоторые журналисты упорно называли их отношения «интрижкой»).

О таком преступлении в Штатах обязательно сняли бы телефильм, но жителей новозеландского городка Марама-Ривер оно, похоже, сплотило. После суда, приговорившего Питера Малвэйни к пожизненному сроку, эта история будто канула в небытие. Несмотря на все старания, у Рут не получается найти практически ничего о Питере и девочках.

Зато она нашла Энни Уитакер.

Хоть сейчас жена преступника, осужденного за двойное убийство, носит имя Роза Малвэйни, Рут уверена: она точно одна из Джули Джордан Итана Освальда. Ушла былая стройность, волосы посветлели, и живет эта женщина в девяти тысячах миль от Хобена, но на нескольких фотографиях семьи Малвэйни того времени, когда новость о преступлении все еще муссировали в СМИ, у взрослой Энни – то есть у Розы, поправляет себя Рут, – та же принужденная улыбка и тот же взгляд распахнутых глаз, как на ее школьных снимках.

Она совершенно не похожа на яркую и темпераментную Эмити Грин. Но, судя по всему, обе, выучившись у Итана Освальда, выбрали отношения с душегубами. Факт настолько очевиден, что Рут не в силах полностью его осознать. Даже если бы одна из воспитанных Итаном Джули Джордан выросла и вышла замуж за убийцу, это уже было бы поразительно.

Но две!

– Мой папа всегда говорил: не ставь телегу впереди лошади, – замечает Бет, касаясь дрожащей ладони Рут.

Она даже не заметила, что девочки вернулись.

– Ты исходишь из предположения, что у этой Розы были такие же отношения с Итаном, как у Эмити, – продолжает Бет. – Мы не знаем этого наверняка.

– Можно спросить ее саму, – язвит Рея, – а не включать Нэнси Дрю по любому поводу.

Бет бросает на нее взгляд, и Рея передергивает плечами.

– Уж теперь-то Рут точно разберется во всем этом дерьме. В кои-то веки у нее реальные свидетели, – девушка взмахивает рукой, – а не мертвячки вроде нас.

В девять вечера звонит Эмити.

– Я заходила к тебе в бар, – тяжело дыша, говорит она. – Но мне сказали, что сегодня ты не работаешь.

Звучит почти как обвинение.

– Ну так вот, – продолжает она, – я сейчас неподалеку от тебя. Может, пойдем выпьем чего-нибудь?

– Эмм…

Рут все еще в трениках и футболке, в которых несколько часов назад гуляла с Ресслером. И даже до сих пор не почистила зубы. В основном потому, что искала информацию о Розе Малвэйни, хотя так ничего и не нашла.

Ей приходит в голову мысль спросить у Эмити, не упоминал ли Итан в своих письмах об Энни Уитакер. А потому она соглашается, решив, что это, как минимум, порадует Рею. Если Рут не изменяет память, у Нэнси Дрю не было привычки опрашивать своих информаторов за выпивкой в баре.

Они встречаются у забегаловки в двух кварталах от дома Рут. Около входа стоит какой-то старик в бейсболке «Янкиз», у его ног – собака, на вид еще старше хозяина, и Рут тут же жалеет, что не взяла с собой Ресслера. Не то чтобы ей нужна защита от Эмити, но как-то странно осознавать, что она согласилась встретиться на условиях, поставленных этой женщиной.

Эмити уже сидит у барной стойки в белой мужской рубахе, надетой как платье, и потягивает какой-то темный напиток.

– Бурбон, – говорит она Рут, кивнув на бокал, и подается вперед для приветственного объятия.

Из ее рта несет кислятиной – как от тряпки, которыми в «Суини» протирают столы.

Они знают друг друга недостаточно близко, чтобы интересоваться, пьяна ли она, но, видимо, дело обстоит именно так. «Что я тут делаю?» – спрашивает себя Рут, усаживаясь рядом с Эмити на шаткий барный табурет.

– У меня есть кое-какие мысли насчет Эрика, – говорит Эмити, заказав обеим по бокалу. – Можешь записывать, если хочешь.

Вот еще одна прекрасная возможность выложить все начистоту. Сказать, что Коултер ее совсем не интересует. Но Рут снова не может заставить себя сознаться. По крайней мере, не перед пьяной Эмити, которая, похоже, жаждет излить душу.

Поэтому Рут откладывает свои вопросы об Освальде и Энни, включает голосовые заметки и кладет телефон на заляпанную барную стойку, успокаивая себя тем, что так бы и поступил настоящий дознаватель.

Пусть свидетель все расскажет сам. Разве не этому их учили?

– Он даже ночью в туалет мне ходить не разрешал, – начинает Эмити, стараясь говорить прямо в пишущий телефон. – Чтобы, не дай бог, шум воды его не разбудил.

Целый час Рут слушает, как Эмити беззаботно перечисляет способы, которыми муж ее контролировал. Она называет их «проявлениями микроагрессии», но для Рут они не такие уж «микро». Жесткий секс. Блокировка доступа к банковским счетам. Временами он даже отбирал у нее ключ от их квартиры.

А когда у нее стали спрашивать, знала ли она вообще что-нибудь о нем, что она ответила? «Нет»? Это была ложь, объясняет явно пьяная Эмити, вновь склонившись над телефоном Рут.

– Давай это тоже запишем: он с самого начала был полным, конченым мудаком.

Когда Эмити фокусирует взгляд на Рут, глаза ее стекленеют.

– Держись подальше от мужчин-Овнов, – говорит она, подкрепляя собственный совет кивком. – Они все агрессивные. – Она прищуривает остекленелые глаза. – А ты кто по зодиаку? Водолей?

– Как ты определила? – настораживается Рут.

– Ты какая-то… с прибабахом. Будто не от мира сего. Моя бабуля всегда говорила: Водолеи с другой планеты. Так, когда у тебя день рождения?

– Двадцать четвертого января.

Эмити постукивает ногтем по переднему зубу, затем тычет пальцем в Рут.

– В этот день казнили Теда Банди, – произносит она так, будто этим что-то объясняется.

Рут удивлена, что ей известно об этом факте, и не может скрыть удивления.

– Ну а что? – Эмити неловко пожимает плечами. – Я неровно дышу к серийным убийцам.

Рут едва не подавилась льдом из стакана с водой.

– Что?..

Но Эмити уже успела перескочить на другую тему. Рассказывает, как, будучи импульсивным Стрельцом, в детстве всегда попадала в неприятности. Как в тот раз, когда она…

Продолжения истории Рут не слышит. В ее мозгу будто снова соединяются фрагменты пазла; звук в голове напоминает щелчок пальцами.

Пока Эмити делает паузу, чтобы перевести дыхание, Рут набирается смелости и быстро вставляет:

– Ты знаешь, некоторые считают, что твой учитель, мистер О., тоже был серийным убийцей.

– Мм… – мычит в ответ Эмити, словно это для нее не новость.

Рут изо всех сил старается не выказать слишком большой заинтересованности.

– Он ничего тебе об этом не говорил в письмах? В тех, что отправлял из тюрьмы?

Прежде чем Эмити успевает ответить, Рут предлагает ей выпить еще.

Рут цинично злоупотребила знаниями, полученными на курсах барменов: напоила Эмити настолько, чтобы у той хорошенько развязался язык, при этом проследила, чтобы она не напилась до состояния, когда вообще не сможет им ворочать.

И скорее собственные угрызения совести, нежели откровенная растерянность Эмити и непонимание, где ей сегодня ночевать, заставили Рут привести ее к себе и уложить на диван в гостиной. Потому что меньше всего на свете она хотела видеть у себя дома эту женщину.

Эту женщину, которая после того первого раза больше никому не рассказывала, чем занимается Итан Освальд. И возможно, до сих пор его покрывает.

– Что он тебе рассказывал? – спросила Рут у барной стойки.

Но Эмити утверждала, что не помнит ни слова из сказанного Итаном. Будто напрочь забыла свои записанные на телефон признания.

– Как насчет девушки по имени Энни Уитакер – упоминал он такую в письмах?

Когда Рут по дороге домой задала этот вопрос, Эмити спросила: «Кто это?», а потом громко пропела «Завтра!» едва ли не в ухо случайному прохожему, который подпрыгнул от неожиданности.

– Писем больше нет, Рути-и-и-и, – промурлыкала она в лифте. – В прошлом году я продала их какому-то чокнутому коллекционеру. Десять тысяч долларов за все. Только никому ни слова! Вообще-то, это секрет.

Пока Рут укладывала ее на диван, подтыкая со всех сторон одеяло, а Ресслер, стоя в дверном проеме, наблюдал за происходящим, Эмити обхватила ладонями ее лицо и притянула к себе.

– Рут, я ужасный человек. – Она сделала паузу и слегка покачала головой. – Только тсс! Это тоже секрет.

Через пару секунд Эмити Грин уже спит мертвым сном. А вскоре и начинает храпеть.

Ночь напролет Рут сидит на полу в гостиной и смотрит на нее.

Глава 10

Если Эмити и смущена, обнаружив себя утром распластавшейся на диване в квартире Рут, она этого не показывает.

Одетая лишь в черный кружевной бюстгальтер, она садится, вскидывает руки вверх и потягивается, прежде чем взять у Рут чашку кофе.

– Спасибо, что не бросила меня вчера, – говорит она, сдерживая зевок. – Обычно я так не напиваюсь.

После проведенной на полу бессонной ночи Рут уже почти не ощущает укоров совести, чувство вины испарилось.

– Все нормально, – отвечает она, для виду пожимая плечами. – Поверь, я тоже была хороша.

Одной ложью больше, одной меньше… подумаешь!

Когда Эмити начинает искать свою одежду, Рут чувствует прилив адреналина. За всю ночь она не сомкнула глаз и много часов репетировала этот вопрос, но все равно волнуется, что задаст его не так, как нужно.

– У нас есть чудесный материал для подкаста, – осторожно начинает она. – И у меня еще будет к тебе несколько вопросов. Но сейчас спрошу только об одном… – Рут собирается с духом. – Эмити… Тот коллекционер, что купил у тебя письма… Мне тоже нужны деньги, и у меня есть что ему предложить. Ты, часом, не помнишь, как его найти, а?

Правая бровь Эмити ползет вверх.

– Не переживай, – успокаивает Рут. – То, что ты мне рассказала, останется между нами, обещаю. Я даже не записывала. Понимаешь, эта квартира, – она обводит рукой гостиную, – принадлежит моему дяде. Я полностью от него завишу, и он может выгнать меня в любой момент. Так что, если можно заработать какие-то деньги…

Эмити опять стучит ногтем по зубу.

– Я даже не знаю его настоящего имени. Он нашел меня в Сети и попросил доставить письма в арендованный абонентский ящик. А когда перевел деньги, исчез.

Она встает и обнимает Рут на прощание.

– Удачи тебе его найти, – от души желает она. – И спасибо еще раз, что присмотрела вчера за мной.

Уже у входной двери она оборачивается и смотрит на Рут:

– Кстати, хотела спросить, а как будет называться твой подкаст?

Рут бросает взгляд на закрытую дверь в спальню и, помолчав секунду, отвечает:

– «Другие девочки».

Эмити хмурит брови:

– Пожалуй, неплохое название. А может, лучше «Другие женщины»? Чуть повзрослее, а? – Она сияет, радуясь собственной придумке. – Люди решат, что это о любовницах серийных убийц, а на самом деле – о женщинах, до которых он не добрался.

Если Рут думала, что за последние несколько дней она разобьет себе о стены голову, мечась от одной версии к другой, то это ничто по сравнению с тем, как она начинает носиться по комнате, едва за Эмити закрывается дверь.

– Запиши это все, – предлагает Бет. – Сейчас происходит слишком много событий, чтобы сообразить, как это все сложить воедино. Записывай, а позже мы сможем взглянуть на ситуацию под другим углом.

Бет права. Если зафиксировать все, что удалось выяснить за несколько последних дней, это пойдет на пользу.

Начинают они с того, что известно совершенно точно. В понедельник в их родном городке пропала семилетняя девочка. По словам очевидцев, ее увез мужчина. Свидетельница видела, как с Коко перед самым ее исчезновением разговаривала неизвестная молодая женщина.

Еще один неоспоримый факт: Эмити Грин познакомилась с Итаном Освальдом, когда он занимался постановкой мюзикла «Карусель», за год до убийства Бет. Еще одна девушка, Энни Уитакер, приехавшая в школу по обмену из Новой Зеландии, познакомилась с Освальдом точно таким же образом, буквально за несколько месяцев до убийства Бет.

Эмити говорит, что во время репетиций Освальд плохо с ней обращался. А еще проявлял нездоровый интерес к ее младшей сестре. Когда она рассказала о его поведении другой учительнице, ей не поверили, и Освальду все сошло с рук. Он переехал из Огайо в Коннектикут, причем репутация его осталась безукоризненной. Позже он стал писать Эмити, и она ему отвечала. Много лет спустя какой-то аноним за кругленькую сумму выкупил у нее письма Освальда, и теперь их можно считать утраченными. Но насколько достоверна рассказанная Эмити история? Они могут полагаться лишь на ее слова.

В случае же с Энни Уитакер – с Розой – им опереться вообще не на что.

А объединяет этих двух юных Джули Джордан вот что: повзрослев, они обе вышли замуж за мужчин, убивавших маленьких девочек.

Что касается писем Итана Освальда к Эмити, быстрый поиск в Сети показал, что даже за памятные предметы Теда Банди так дорого не платят. Значит, кому-то сильно хотелось заполучить эти письма, если он выкупил их за сумму гораздо выше их рыночной стоимости.

«Инвестиция? – пишет Рут в заметках. – Или страховка?»

Разумеется, Эмити бы не рассталась с ними, если бы их содержание могло каким-то образом ее скомпрометировать. А если в них есть намек на кого-то еще? Может, этот человек заплатил уйму денег, чтобы они нигде не всплыли?

Письма Освальда могли подкрепить версию девочек о том, что у него была молодая сообщница, которой он поручал подготавливать еще более юных жертв. Однако, не имея подтверждений этой версии, они вновь оказываются там, откуда начали. Потому что не получилось доказать и первую гипотезу – что Итан Освальд был в Коннектикуте задолго до того, как официально переехал туда в 1996 году. А именно в 1983, 1985 и 1991 годах. Когда исчезла Рея, затем Лейла, а затем и Лори.

Все, на что они могут сейчас опереться, это истории, рассказанные женщиной, которая, по ее собственному признанию, неравнодушна к серийным убийцам.

– Она ведь была ребенком, когда с ним познакомилась, – напоминает Бет. – Можешь думать об Эмити что угодно, но ей было всего четырнадцать. И он ее обижал.

– Я это знаю.

Рут хмурится, хоть и понимает, что ей не следует принимать близко к сердцу упрек в голосе Бет. По правде говоря, нужно, чтобы ей время от времени кто-нибудь об этом напоминал. Сочувствовать Эмити Грин порой бывает непросто.

Вздохнув, Рут садится на пол, где все утро дрыхнет Ресслер, периодически поднимая голову, чтобы посмотреть, как она меряет шагами комнату. Она еще раз просит у него прощения за то, что мало уделяет ему внимания, и зарывается лицом в складки у него на шее.

– Наверное, раньше, когда ты еще не переехал сюда, тебе жилось гораздо интереснее, – говорит она, уткнувшись в его мех. – Бегал, занимался настоящим поиском людей, а не сидел взаперти в квартире.

Рут иногда задается вопросом: помнит ли Ресслер о своей неудавшейся карьере у кинологов в Хобене? Или в его памяти этот город тоже стерся?

Она даже не помнит, как выглядела там центральная улица.

Поставив ноутбук на пол, Рут выводит на экран карту Хобена, затем набирает свой старый адрес на Каньон-роуд. Улица похожа на декорацию к фильму. Белые двухэтажные дома с темными ставнями. Перед домами широкие лужайки и безупречно подстриженные розовые кусты. Все это выглядит пугающе знакомым, и Рут не в силах заставить себя приблизить дом, в котором жила. Вместо этого она вводит другой адрес: тот самый, который на этой неделе так часто фигурировал в новостях.

Коко Уилсон увезли со двора современного дома в стиле кейп-код на Пайнвуд-драйв. Дома вдоль этой улицы располагаются так, что соседи могут помахать друг другу из своих окон. Или выглянуть в окно и увидеть, как соседская девочка разговаривает с молодой женщиной, у ног которой сидит собачка.

Снова уткнувшись лицом в шею Ресслера, Рут вдыхает умиротворяющий запах кукурузной соломки от его шерсти, а затем вводит еще один адрес и отображает на карте расстояние от Пайнвуд-драйв до дома номер 1279 по Лонгвью-роуд – того самого, что стоит в отдалении от трассы и скрыт за деревьями. Это дом, где убили Бет, чтобы потом закопать тело в густом темном лесу на задворках.

Просмотр улицы по этому адресу вызывает сейсмический эффект. Рут едва не выворачивает наизнанку. Он никуда не делся, этот дом. Все еще стоит там. Будь ее воля, она сровняла бы его с землей.

Кто живет там сейчас? Знают ли эти люди, что произошло в этом доме девятнадцать лет назад?

В Америке за определенную плату можно отыскать практически любого. У Рут не уходит много времени, чтобы поднять записи о правах собственности на дом номер 1279 по Лонгвью-роуд. Выясняется, что нынешние владельцы живут в нем с декабря 2001 года. Они купили его у семьи, обитавшей там с января 1997 года. А у прежних владельцев он был в собственности четырнадцать лет. С 1983 года.

– Бет! – хрипло вскрикивает она.

Бет.

Дом, в котором убили Бет, был продан через год после ее гибели. Рут всегда считала, что Итан арендовал жилье. Почему она ни разу не задалась вопросом, как простой учитель смог позволить себе снимать жилье в одном из самых дорогих районов Хобена? Особенно если учесть, что он приехал из рабочего городка в Миннесоте, а в колледже жил на одну стипендию.

Кем бы ни были хозяева, домом они владели в течение четырнадцати лет. С 1983 года – в тот год исчезла Рея. Знал ли Итан владельцев до того, как стал арендовать дом на Лонгвью-роуд в начале 1996 года?

Бывал ли он в этом доме раньше?

Перед Рут лежит документ, в котором перечислены собственники объекта недвижимости за этот четырнадцатилетний период: миссис Хелен, мисс Луиза и мистер Магнус Торрент.

Что-то в этих именах ей кажется знакомым. И когда до нее наконец доходит, в чем дело, Рут задумывается, не сошла ли она с ума.

Убийца-подражатель. Тот, кто мечтал стать Тедом Банди. Хотел, чтобы его называли УН, «убийцей нянь», но его настоящее имя – Мартин Торрент.

Его жену звали Хелен, а детей – Луиза и Магнус.

Открыв другую вкладку, Рут просматривает дело УН впервые после досконального разбора его патологий на занятии по криминальной психологии в колледже.

Все именно так, как она запомнила, – полный кошмар. С 1979 по 1982 год Мартин Торрент мотался между Миннесотой и Висконсином, охотясь на девочек-подростков, предлагавших услуги нянь. Торрент убил двенадцать из них в пяти округах, прежде чем его поймали – благодаря издевательским письмам, которые он слал в полицию. Как и Итан, он умер в тюрьме, проведя там десять лет из своего пожизненного срока. Но, в отличие от Итана, был семейным человеком. Инженер с женой и двумя детьми, тоже подростками. Двойняшками.

Луиза и Магнус Торрент. После его ареста Луиза и Магнус вместе с матерью пропали из виду.

Если до этого Рут едва не стошнило, то сейчас ее бросило в жар. Ресслер отодвигается, будто она действительно вся горит.

– Прости, малыш, – шепчет она. – Но ты знаешь, что это значит?

В отличие от Итана, Мартин Торрент весьма часто упоминается в анналах криминальной документалистики, а потому узнать, откуда он родом, довольно просто. В считаные минуты Рут выясняет, где родился «убийца нянь», где он вырос, а главное – где он жил со своей семьей до того, как его арестовали в конце 1982 года.

Линнея, штат Миннесота. Маленький городок в округе Карвер на берегу реки Миннесота.

На этот раз Рут действительно рвет. Она еле успевает добежать до ванной. Об Итане Освальде ей известно очень мало. Но где он родился, она знает. В округе Карвер, штат Миннесота. Она узнала это много лет назад, когда нашла официальную запись о его рождении. Теперь все сходится. Близнецы, о которых упоминала Эмити. Итан покинул Средний Запад примерно в то же время, когда жена и дети Торрента исчезли с радаров. Четырнадцать лет владения этим ужасным домом в северной части Хобена, штат Коннектикут.

И все эти молоденькие девушки, исчезнувшие в районе рядом с трассой I-91 начиная с лета 1983 года… Сразу после того, как в город переехали Торренты.

Итан Освальд все-таки был в Хобене задолго до 1996 года. Учитывая все, что выяснила Рут, это тоже можно считать неоспоримым фактом.

– Бет, – снова зовет она. – Бет!

Но ее подруга давно ушла из комнаты.