Читать книгу: «Запретная страсть», страница 2

Глава 4

Кира

Покинув дом брата, я ненадолго заезжаю в квартиру – переодеться, перевести дух, оставить за дверью утреннюю суматоху. И, уже успокоившись, выезжаю на ночную смену.

Больница встречает меня привычным гулом голосов, светом холодных ламп и стойким запахом антисептика, который, кажется, пропитал всё – стены, одежду, даже кожу. В ординаторской оставляю сумку и отправляюсь на обход. Смена, судя по всему, будет спокойной. И слава богу. После того-то, как с утра пришлось иметь дело с тем придурком, это мне и нужно.

Ночь идёт своим чередом: хожу по коридорам, слежу за приборами, проверяю пациентов. Монотонность рутины немного расслабляет, но где-то на фоне тлеет ощущение, будто кто-то дышит мне в спину. Наверное, нервы. Под утро, когда небо за окнами светлеет, а усталость начинает смыкать веки, я позволяю себе немного откинуться на стуле. Два часа до пересменки. Просто пять минут – и я снова в строю. Прикрываю глаза.

Щелчок ручки. Резкий, слишком громкий для такой тишины.

Дверь распахивается с силой. Мгновенно расправляю плечи и открываю глаза.

– Кира Андреевна… там такое… – Запыхавшаяся медсестра врывается в ординаторскую, едва переводя дух.

На вид ей не больше двадцати. Короткая юбка, халат болтается нараспашку, а грудь едва не вываливается наружу. Классический пример того, как юность пытается вписаться в клише женственности, навязанное глянцем и глупыми сериалами.

– Что случилось, Настя?

– Там охранник… кажется, он сейчас подерётся с каким-то мужчиной.

– Вот когда подерутся – тогда и зови. А лучше сразу в травму тащи, чтобы не бегать дважды…

Устало откидываюсь на спинку стула. Но она не уходит. Стоит, переминается с ноги на ногу. Вижу краем глаза: во взгляде плещется тревога.

– Кира Андреевна, правда! Там серьёзно! – голос у неё дрожит.

Чёрт. Только подумала, что смена будет спокойной.

– Ладно, идём…

Поднимаюсь, накидываю халат и направляюсь в приёмное отделение. На ходу только и думаю: с каких это пор дежурный врач обязан разнимать драки? Настя топает следом, сжав кулаки. Напряжённая, словно сама готова встать между двумя амбалами. У входа уже собралась толпа зевак. Кто-то снимает на телефон, кто-то просто любуется зрелищем.

– Расходимся, шоу окончено, – бросаю в сторону любопытствующих. – Поглядели – и хватит.

Только вот внутреннее чувство говорит, что всё только начинается. Охранник с багровым от злости лицом что-то орёт стоящему напротив него мужчине. Мне хватает одного взгляда, чтобы узнать его.

– Вы? – холодно спрашиваю.

Мужчина смотрит прямо, спокойно, с намёком на наглость.

– Кира Андреевна, этот гражданин лезет без пропуска. Ещё и угрожает! – отчитывается охранник, почти кипя.

– Спасибо, Пётр Васильевич. Вы всё правильно сделали. Дальше моя очередь.

Охранник бросает последний испепеляющий взгляд и уходит. Настя тоже отступает, оставляя нас наедине.

– Вчера нас не успели официально представить, – произносит мужчина и протягивает руку. – Я Андрей. Телохранитель Олега.

Пожимаю его ладонь. От прикосновения – лёгкий разряд, как от статического электричества.

Андрею около тридцати пяти. Стрижка короткая, взгляд острый, сосредоточенный. Лицо из тех, что запоминаются: собранность, уверенность, не без намёка на опасность.

– Так что привело вас сюда?

Внутри нарастает беспокойство. Что, если тот псих решил отомстить?..

Андрей медлит, будто подбирает формулировку, а затем спокойно говорит:

– У меня для вас кое-что есть.

Он выходит и возвращается с охапкой алых роз. Букет пышный, почти вызывающий, в резком контрасте с холодной, стерильной обстановкой приёмного покоя. Андрей протягивает мне цветы, но я не спешу принимать такой подарок, ведь не знаю ничего о его происхождении и отправителе.

– Эм… красиво, конечно. Но вы в больнице, и розы здесь не совсем в тему. К чему этот жест?

– Это извинения от Олега. Он сожалеет, что так получилось. И благодарит за помощь.

– Оригинально, – усмехаюсь. – Какая я по счёту?

– Простите?

– Какая я по счёту девушка, которой твой босс отправляет извинения в виде цветов?

– Кира Андреевна, я просто выполняю поручение…

– А он, видимо, просто уверен, что я на это куплюсь? – перебиваю. – Скажите ему, что извинения приняты. Но цветы оставьте себе. Здесь хватает пациентов с аллергией.

Не успеваю отвернуться, как из-за стеклянных дверей раздаётся резкий гудок сирены. В лицо бьёт поток холодного воздуха. Створки распахиваются, и внутрь вкатывают носилки. Двое фельдшеров выкрикивают медицинские термины.

– Мужчина! Примерно сорок лет! Без сознания, резкое падение давления! Подозрение на внутреннее кровотечение!.. – громко докладывает один.

– ДТП. Лобовое! – добавляет второй, запрыгивая на подножку и придерживая капельницу.

Подхожу к носилкам и машинально оцениваю состояние. Кожа мертвенно-серая. Лоб рассечён, грудная клетка поднимается неровно, на шее следы от ремня безопасности – слабая защита, когда лобовое стекло превращается в нож.

Андрей всё ещё стоит. Бросаю на него мимолётный взгляд, намекая, что его миссия на сегодня завершена. Даю распоряжение отвезти пациента в шоковую и иду следом.

Работая почти без пауз, вытаскиваем мужчину буквально с того света. Он потерял около половины объёма крови, давление падало до критических значений, сердце останавливалось дважды.

Выхожу из операционной вымотанная, липкая от пота, с пульсом, который всё ещё не вернулся к норме. В коридоре пахнет хлоркой и кофе. Настя протягивает мне одноразовый стакан. Кофе крепкий, горький, почти без сахара.

– Спасибо, – хриплю я, делая глоток.

– Он выживет? – тихо спрашивает она.

Пожимаю плечами.

– Если не будет осложнений – да. Но пока рано загадывать.

Она кивает, будто пытается себя убедить. Замечаю, как у неё трясутся руки. Не от холода – от шока. Для неё такие ночи ещё редкость. Для меня – почти привычка. Смотрю на часы. Десять сорок пять. Чудесно. Смена закончилась пятнадцать минут назад. Но внутри нет ни облегчения, ни ощущения завершённости. В голове всё ещё звенит сирена, тело отзывается тупой болью в пояснице, а мысли упрямо возвращаются к лицу того пациента. Возвращаюсь в ординаторскую и вижу на столе букет. Тот самый.

– Вот же… – бурчу под нос, вытаскивая розы из вазы.

И уже собираюсь выбросить их, но в комнату заходит Аля.

– Эй! – мягко, но резко останавливает она. – Ты что делаешь?

– Избавляюсь от мусора, – сухо отвечаю, не оборачиваясь.

– Кира, ты серьёзно? – Она подходит ближе, перехватывает мой взгляд. – Кто тебе их принёс?

– Телохранитель одного из пациентов. Его босс решил, что так приносят извинения за своё хамство. И, видимо, цветы прилагаются, чтобы подменить ими уважение.

Аля качает головой, забирает букет из моих рук и аккуратно ставит его обратно в вазу. На лице у неё то выражение, которое всегда появляется перед тем, как она скажет что-то важное. Или что-то, что мне точно не понравится.

– Ты стала слишком злой, Кир, – тихо говорит она.

– Прекрати, – отрезаю. – Я просто устала.

Аля – моя подруга. Настоящая. Мы познакомились на первом курсе медицинского университета. Она тогда села рядом в анатомичке и, вместо того чтобы, как все, нервно перелистывать атласы, спокойно рассматривала скелет, как будто тот мог ей что-то рассказать. Помню, она повернулась ко мне, хитро прищурилась и сказала: «Ну что, будем учиться не сходить с ума вместе?».

И с тех пор действительно не сошли. Почти. Аля всегда была другой. Той, кто шутит на похоронах, но потом молча обнимает тебя в коридоре, когда слёзы уже кончились. Вечно невыспавшаяся, с растрёпанными волосами и почти наглой уверенностью, что всё наладится. Не сразу, но наладится.

– Ты не можешь всё время всех отталкивать. Это не слабость – взять цветы. Или поговорить с тем, кто, может, и правда хочет извиниться. Это не делает тебя мягче. Это делает тебя живой.

– Аля, он вчера чуть не вывел меня из себя одним взглядом. Эти розы – как будто после пощёчины тебе подают шоколадку. Противно.

– Может. А может, это просто жест, и ты слишком долго смотришь на него через броню. Я тебя знаю. Когда тебе больно, ты – злой ёж. Но и ежам, знаешь ли, нужны другие ежи. Или хотя бы те, кто принесёт кофе.

Улыбаюсь, не желая, но не могу иначе. Потому что это Аля. Потому что только она умеет врезать по чувствам с такой точностью, что даже обидеться невозможно. Подруга замечает мою улыбку, расправляет плечи с видом победителя и, проходя мимо, наклоняется к букету. Оценивающе трогает один из бутонов – алый, чуть раскрывшийся, плотный, как будто на грани того, чтобы полностью распуститься. Рука скользит ниже, к стеблям, и вдруг что-то цепляется за её палец…

– Ай! – вскидывается она. – Чёрт, там колючки или…

Она отдёргивает руку, и с тонким шуршанием из центра букета выпадает что-то белое. Прямоугольник бумаги, сложенный пополам. Замираю. Аля поднимает листок, разворачивает. Бросает на меня короткий взгляд. Почти виноватый, как будто нашла в чужом кармане то, что не должна была видеть.

– Тут записка, – говорит она.

– Дай сюда.

Беру записку. Бумага плотная, пахнет теми же розами. Почерк – чёткий, мужской, с лёгким наклоном влево.

«Ваше милосердие не знает границ. Искренне восхищаюсь тем,

как вы ещё не вышвырнули кого-то из окна.

P.S. Надеюсь, ваши пациенты всё же не берут скальпель

в свои руки, иначе вы остались бы без работы».

– Идиот.

Аля прыскает со смеху, присаживается на край стола и смотрит на меня с тем выражением, которое обычно появляется у неё после третьего бокала вина. Выражением, когда она готова признать, что хаос иногда бывает чертовски увлекательным.

– Ну по крайней мере он знает, с кем имеет дело, – говорит она, склонив голову. – Это уже прогресс. Обычно тебя сначала недооценивают, а потом пытаются выжить.

Закатываю глаза и бросаю записку в мусорное ведро.

– Ты же понимаешь, что это был флирт? Дерзкий, агрессивный, слегка токсичный, но флирт.

– Если это был флирт, то у него проблемы с социализацией.

– У тебя тоже, – подмигивает она и отходит к личным шкафчикам.

Швыряю в неё подушкой с кресла – мимо. Аля хохочет и ловко уворачивается.

– Если ты решишь выкинуть эти розы, дай мне знать заранее. Подойду, чтобы полюбоваться, как именно ты это делаешь. С огнём, бензином или ножницами?

– Нет. Просто молча. Как положено профессионалу. – И тут же добавляю: – С последующим отчётом в морг.

Пока подруга переодевается к своей смене, напевая себе под нос что-то безмятежное, мне приходит в голову гениальная идея. Аккуратно беру вазу и ставлю на её сторону – рядом с чашкой, сумкой и зарядкой, которую она вечно забывает. А сама выхожу из кабинета, стараясь не шуметь, будто совершаю что-то тайное. Хотя это всего лишь цветы. Пока закрываю за собой дверь, слышу, как она что-то бормочет. Кажется, опять про кофе и богов хирургии. Улыбаюсь краем губ. Пусть будут у неё. Пусть радуют хотя бы одного ежа в этом отделении.

Город уже проснулся. Нехотя, с раздражённым ворчанием машин, стоящих в пробках, и ярким светом, который режет глаза после ночной смены. Асфальт блестит от свежей росы или слишком ранней уборки улиц, воздух пахнет кофе из ларька у проходной и чем-то ещё – влажным, пыльным, настоящим. Глубоко вдыхаю, наслаждаясь моментом. До тех пор, пока за спиной не раздаётся знакомый голос:

– Как насчёт того, чтобы всё-таки наладить контакт с Олегом?

Обернувшись, вижу Стаса. Стоит, руки в карманах, и улыбается своей фирменной лукавой ухмылкой. Ему снова что-то нужно…

Глава 5

Кира

– Нет, – отвечаю жёстко. – Ты ведь знаешь моё отношение к этому.

Ускоряю шаг, чтобы быстрее добраться до машины, но брат ловко перекрывает мне дорогу.

– Ты даже не выслушала меня.

Стас возвышается надо мной и слегка наклоняется, загораживая солнце. Его тень накрывает меня, словно саван. Он редко позволяет себе такое поведение – обычно старается быть мягким и понимающим. Но сейчас в глазах пляшет что-то чужое, настойчивое и даже отчаянное.

– И не собираюсь, – огрызаюсь я, пытаясь обойти его, но он не даёт.

– Почему ты такая упрямая?

– Потому что я знаю, чем это закончится, Стас.

– Неужели тебе так сложно помочь родному брату?

– Мы ведь договаривались!

После того как Стас стал главой компании, было поставлено жёсткое условие: никакой моей вовлечённости в противозаконные сделки. Я лишь помогаю по медицинской части. Брат согласился. А теперь стоит и умоляет нарушить нашу договорённость.

– Ты единственный человек, которому я доверяю. Тебе просто надо проверить товар. Пожалуйста. Всего один раз.

Собираюсь снова отказать, как слышу своё имя. Поворачиваю голову и нахожу источник звука. Аля идёт прямиком ко мне с цветами и недовольным лицом. Смотрю на брата – тот слегка мрачнеет при виде подруги. Даже готов испепелить бедную девушку одним взглядом.

– Успокойся, – стараюсь сохранить хладнокровие. – Не стоит так пугать мою подругу.

Ничего не подозревая, Аля подходит к нам, задыхаясь от быстрого шага.

– Кира! – выкрикивает подруга. – Ничего не забыла?

Аля протягивает цветы, и я машинально беру букет в руки, чувствуя, как шипы впиваются в ладонь. Как всегда вовремя. Хорошо, хоть не до крови. Подруга окидывает взглядом Стаса, и в её глазах мелькает подозрение.

– Всё нормально? – спрашивает она, понизив голос.

– В пределах нормы. Познакомься, это Стас. Мой брат.

Легонько пихаю его в бок, намекая, что стоит поздороваться. Стас нехотя протягивает руку и, почти не глядя, коротко говорит:

– Приятно.

Между нами повисает странная тишина. Чувствую, как воздух становится плотнее.

– Я пойду, – быстро говорит подруга. – Увидимся позже?

Кивнув и проводив её взглядом, снова поворачиваюсь к брату.

– Видишь? Даже чужой человек чувствует, что ты тащишь меня в дерьмо.

– Кира… – голос у него уже не такой уверенный. Он пытается сменить тактику: – Я не прошу участвовать в сделке. Просто проверь, всё ли с товаром в порядке. Без тебя я не справлюсь.

– Ты справлялся до этого.

– А теперь не могу. Это важнее, чем ты думаешь. Мы имеем дело с новыми игроками. Один прокол – и всё накроется. Пожалуйста.

Некоторое время молчу, прокручивая в голове возможные сценарии. Всё это чертовски неправильно…

– Один раз, – говорю наконец. – Только потому, что ты мой брат.

Стас улыбается.

– Не радуйся раньше времени. Если хоть слово из этого окажется ложью, больше можешь ко мне не обращаться.

– Договорились.

Сажусь в машину, закинув букет на заднее сиденье. Завожу двигатель, но руки на руле дрожат – не от страха, а от злости. На него. На себя. На всё это.

Медленно выруливаю со стоянки. В зеркале заднего вида замечаю, что он всё ещё стоит не двигаясь, будто старается запомнить каждую деталь этой сцены. Или готовится к последствиям. Я знаю своего брата. Он не просил бы меня вмешаться, если бы не был действительно загнан в угол. Но я также знаю: у него своя правда, и она всегда служит интересам компании. Не семьи.

Дома меня встречает тишина. Привычная, утешительная, но сегодня она с примесью тревоги. Бросаю сумку на пол и сразу включаю чайник. Хочу думать, что смогу как-то отодвинуть это всё, но телефон уже вибрирует. Сообщение от Стаса.

«Не бойся, всё будет чисто».

Не бойся…

Легко сказать, когда ты не тот, кто в случае чего потеряет лицензию. Или свободу. Я стою на кухне, вцепившись в кружку с чаем, и мысленно пытаюсь продумать все детали плана. Проверю – и всё. Если что-то не так – скажу правду. Если всё чисто – закрою тему. Ни шагу дальше.

~~~

Утро субботы встречает меня мягким светом, просачивающимся сквозь шторы, и ноющей тревогой. Тело ломит, словно я всю ночь разгружала вагоны с кирпичами. Пытаюсь взбодриться кофе. Но горечь лишь усугубляет тошнотворное предчувствие. Выливаю содержимое кружки в раковину и иду приводить себя в порядок. Собрав длинные волосы в тугой пучок, натягиваю первые попавшиеся штаны и чёрную водолазку. Встреча с продавцом назначена на окраине города, но для начала необходимо заехать к брату. Стас предупредил, что за мной приедут, поэтому свою машину я оставила на паркинге.

Выхожу на улицу ровно к назначенному времени. Возле шлагбаума стоит чёрная Audi A8 – безупречно отполированная, отражающая утреннее солнце, как чернильное зеркало. Её силуэт элегантный и хищный одновременно. Массивная решётка радиатора с логотипом Audi – будто маска бойца на арене: безэмоциональна, но опасна. Водителя не наблюдаю. Делаю два шага и оглядываюсь. Никого. Порываюсь достать телефон, как вдруг возле меня появляется мужской силуэт. Высокий, крепкий, в чёрной куртке, с лёгкой щетиной и тем самым выражением лица, которое я не забуду никогда.

Олег…

Внутри всё словно сжимается. Лёгкие забывают как дышать. В горле пересыхает. Не от страха – от неожиданности, смешанной с раздражением и горькой иронией. Его лицо, как и тогда, напряжённое и недоверчивое. Только теперь к этому добавилась ещё и тень неловкости.

– Доброе утро, – глухо произносит он, будто эти два слова могут стереть всё.

– Ты? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю включить фильтры.

Он едва заметно кивает, будто заранее готов к моей реакции.

– Что? Боишься, что теперь я в курсе твоего места проживания и смогу отомстить за твою выходку?

Смотрю на него и не понимаю, откуда в нём столько самоуверенности. Поджимаю губы, чуть наклоняю голову и, не сводя с него взгляда, бросаю с усмешкой:

– Это тебе надо меня бояться. Как спасла, так и закопаю.

Не дав сказать ничего в ответ, иду к машине и открываю переднюю дверь с таким видом, будто это моя чёртова машина, а он – просто водитель по вызову.

И вот автомобиль трогается с места. За окном проплывают обрывки улиц, залитых утренним светом: сонные прохожие, редкие машины, забегаловки, ещё непроснувшиеся от пятничного угара. Всё кажется обыденным, как будто в этом дне нет ничего необычного. В салоне тишина. Ни радио, ни разговоров. Только приглушённый гул мотора и едва уловимый запах его парфюма – свежий, с холодными нотами, такой же отстранённый, как и сам Олег.

Через несколько километров Audi сворачивает с главной дороги, и вскоре мы подъезжаем к посту. Охранники проверяют нашу машину, и только потом один из них открывает ворота.

– Приехали, – сухо констатирует Олег.

Отстёгиваю ремень безопасности и выхожу из машины, чувствуя, как ноги чуть подкашиваются от накопленного напряжения. А в следующую секунду я оказываюсь прижата к холодному металлу. Одной рукой Олег держит меня за шею так, что голова откинута назад. Другой – упирается в дверь автомобиля, блокируя любые попытки двигаться.

– Не советую тебе впредь угрожать мне, – дыхание опаляет мою кожу.

Голос тихий, ровный, без срыва, но в нём чувствуется глухое напряжение, как в струне, натянутой до предела. В глазах – не ярость. Хуже. Там холод. Не ледяной и безразличный, а плотный, сдержанный, почти расчётливый. Будто внутри него буря, которую он не позволяет себе выпустить наружу. Пока.

Пытаюсь вдохнуть, но его хватка лишает меня этой возможности. Пальцы Олега больно впиваются в кожу.

– Думаешь, я испугаюсь твоих угроз? – цежу сквозь стиснутые зубы.

Олег смотрит мне прямо в глаза, не мигает. Зрачки сужаются, словно от напряжения, но взгляд остаётся предельно ясным – без колебаний, без сомнений. Только стальная решимость. Он приближается ко мне почти вплотную. Его лицо всего в нескольких сантиметрах. Вижу, как напряжён каждый мускул на его скуле, как он сдерживает дыхание, чтобы не выдать лишнего.

– Испугаешься, девочка. Ещё как испугаешься. Я здесь, чтобы помочь твоему брату. Но твои глупости терпеть не буду. Сделаю твою жизнь невыносимой, если решишь пойти против меня.

Раздаются шаги. Кто-то приближается – быстро, уверенно. Олег замирает на полуслове, но не отступает. Его пальцы всё ещё на моей шее, но хватка ослабевает – как предупреждение, не как угроза. Он отводит взгляд – и только тогда отпускает совсем. Выпрямляюсь, потирая покрасневшую шею, и жадно вдыхаю свежий воздух.

Из-за угла появляется Влад – мой давний друг. Как всегда, он безупречно одет: чёрные брюки, белая рубашка с расстёгнутым воротом. В дополнение – неизменный взгляд, в котором сочетаются остроумие и внутренняя сила. Этого светловолосого парня я знаю ещё со школьных времён. Он учился вместе с моим братом в одном классе. Выходные я часто проводила в их компании – так и подружились. Всегда защищал, оберегал и поддерживал. Радовался моим победам и грустил, когда у меня ничего не получалось.

Влад замечает сцену, замирает на долю секунды. Взгляд мечется между мной и тем, кто всё ещё стоит слишком близко.

– Всё в порядке?

Он медленно приближается, не сводя взгляда с Олега. В его лице появляется жёсткость, которую я давно не видела. Те черты, что обычно скрыты под его обаятельной полуулыбкой, всплывают наружу, когда дело касается защиты. Особенно меня.

– Мы закончили, – говорит Олег. – Можешь отвести её к Стасу.

Влад едва заметно касается моей руки, будто проверяя, не дрожу ли я, не сломалась ли. Я не дрожу. Только внутри всё ходит ходуном.

– Пойдём, – мягко произносит он.

Мы отходим от машины, и только тогда я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Олега. Он стоит на месте, не делает ни шага в нашу сторону. Лишь смотрит. Его взгляд больше не колючий и не ледяной – просто тяжёлый. В нём есть что-то… странное.

Входим в дом, и двери за нашими спинами захлопываются с глухим звуком. Впереди встреча, ради которой, как мне казалось, я сюда ехала. Но теперь я понимаю – всё только начинается…