Читать книгу: «Клочья», страница 2

Итак, вернусь к свиданию с Расти. Мы замечательно провели время, погуляв в парке аттракционов – это было подобно взрыву в затхлой комнате – только тогда я поняла, насколько серой была моя жизнь. Что ж, они внесли много красок в мое существование, жаль, что все закончится здесь – в психлечебнице. Весь день мы веселились и катались на аттракционах, ели мороженное и сладкую вату, помню от всех этих сладостей меня ужасно тошнило, а Расти смеялся надо мной. Кретин – вспоминая это, я не могу не улыбаться.

Домой я вернулась поздно и тут же получила свежий нагоняй от родителей – они не могли дозвониться до меня, и как бы Джулия меня не покрывала – у нее ничего не получилось. Ночью я пожаловалась Расти, а утром он приехал, чтобы извиниться перед родителями. Знали бы вы, док, как я была удивлена, увидев его в 9 часов на пороге моего дома. Как ни странно, он понравился отцу, а мама, как человек более сдержанный и подозрительный, начала присматриваться к нему. Это было многообещающее начало. Расти позавтракал с моей семьей, и мы пошли гулять. Сказать, что я симпатизировала ему, значит не сказать ничего о моем к нему отношении. Я не просто была влюблена в него, не просто любила его, нет. Это было что-то другое: он был настолько моим, настолько понятным и родным. Мы дышали в унисон. Я не знаю, как описать это единение, это полное понимание. Я хотела быть с ним всегда, хотела вечно держать его за руку, целовать его и никогда-никогда не расставаться, ни на минуту. Я вся стремилась к нему. В моей груди что-то постоянно щемило и рвалось к нему, абсолютное счастье накрывало нас с головой, и никто не был нам нужен. Я смотрела на него, слушала его голос, его смех – как же я была счастлива тогда. Он был настолько моим, что всякие границы между нами таяли с каждым часом, что мы проводили вместе.

К вечеру кто-то начал усиленно названивать ему на мобильный. Поначалу я не обращала внимания, но потом не выдержала и спросила. Он ответил, что это родители. Я попросила его ответить, но Расти, как я видела, вовсе не хотел этого делать. Я подумала, что из-за того, что его родители не хотят, чтобы мы встречались.

– Они знают про нас? – как я и предполагала, они ничего не знали. Я расстроилась. Расти вышел из кафе, где мы засели перекусить, и ушел куда-то. Вернулся довольно быстро.

Мы встречались каждый день. Это было самое счастливое наше время. Он уговорил меня участвовать в университетском конкурсе талантов, состоящим из нескольких этапов. Я начала готовиться к первому этапу – отбору, который, кстати, преодолела очень быстро и безболезненно. Расти был рядом – он стоял в кулисах, и я чувствовала, что он волнуется даже больше меня. Когда прозвучал последний аккорд, я тут же встала и пошла к нему. Его объятия были для меня лучшей наградой и утешением. Что бы ни происходило потом, я всегда находила успокоение и утешение с ним. Жаль, что сейчас…» – на этом тогда запись и закончилась. Мэрли, молча, встала со стула и ушла к себе в палату. На следующий день она отказалась выходить оттуда. Ее не стали принуждать. Но вот еще через день врач был вынужден заставить ее побеседовать с ним. Девушка крайне нехотя отвечала на его вопросы и ничего не рассказывала сама. Наконец, устав вытягивать из нее слова, док ее отпустил.

За свои записи она села через почти три недели. Ее состояние снова ухудшилось.

«Конкурс… Отбор. Я волновалась, а он волновался еще больше. Расти-Расти, ты бы сейчас сошел с ума, узнай, где я. Конкурс. Второй этап – я волновалась больше: казалось, что вокруг меня одни профессионалы с безупречными голосами, он в меня верил. Я пела провокационные песни провокационных исполнителей. Я бы и сейчас не отказалась от Мэрилин или Курта, Корн и других.. Наверное, этим я и брала жюри: я не была очередной девушкой со слащавым, хоть и сильным голосом. Я пела хрипло и отрывисто, с жаром, с любовью к музыке и настоящим чувством того, что я пела. Ты смеялся надо мной на репетициях, но всегда волновался во время выступлений. Даже больше, чем я. Когда был четвертьфинал, точнее вечер перед ним (а он должен был состояться на следующий день), мне позвонила женщина и попросила о встрече. Я согласилась, потому что она представилась как его мама. Мне было странно, что мы знакомимся вот так – явно в тайне от Расти. Кошмар постепенно раскрывался передо мной. Она была заплаканная, ужасно заплаканная и несчастная, первые минут десять я успокаивала ее, официантка беспокойно и сочувственно поглядывала на нас, каждые пять минут приносила новый стакан воды.

Я не поверила сначала ни единому ее слову, и, если бы она не плакала так горько, я бы ушла оттуда почти что сразу после начала ее рассказа.

«Расти болен. Нет, не болен, он здоров, но. Ты должна была заметить, как изменилось его лицо со дня вашей первой встречи и сейчас» – сказала она, а я все с нарастающим ужасом понимала, что она права. Он изменился. У его глаз наметились «гусиные лапки», как их называет моя мама. А ведь мы были вместе всего 9 месяцев.

И она рассказал мне это все: то, что, когда Расти было два месяца, он выглядел на 2 года – «какой бред» подумала я тогда и ушла из кафе.

– Он умирает с тобой! – Крикнула она мне вслед. Я была зла. Я спрашивала себя: неужели она не могла придумать что-нибудь более реалистичное? К чему было городить весь этот бред.

Утром позвонил Расти. Мы встретились. Поневоле я начала вглядываться в его лицо, руки, шею – все те места, где так отчетливо можно разглядеть следы возраста. Я понимала, что он уже не выглядит на 21 год.

Был преодолен и четвертьфинал. До финала оставалось два с половиной месяца: конкурс в полуфинал и сам финал.

Мы пошли праздновать победу в четвертьфинале. Я не выдержала и рассказала ему о встрече с его матерью. Он переменился в лице. Я начала выспрашивать.

– Она не врет. – Тогда мне казалось, что в моей голове одна за другой взорвалось множество мин. Расти снес все этим признанием.

Я требовала объяснений. Он начал. Док, лучше бы вам сейчас закрыть эту треклятую тетрадь и сжечь ее, но вы ведь так не сделаете. А все же, я не могла не посоветовать.

Элиот была обычной беременной молодой женщиной, она выносила его положенных 9 месяцев под сердцем без осложнений, родила его в срок, он был здоров, но потом. Врачи не понимали, почему он растет ТАК быстро. Он как будто начал развиваться по безумно ускоренной программе – все так же, но в разы быстрее. За месяц он проживал год обычного человека. Если бы он и дальше продолжал «такими темпами», он бы умер уже давным-давно.

У них не было времени на долгие исследования, они в отчаянии искали лекарство, способ замедлить этот безумный, дикий рост. И нашли. Самый неожиданный из всех, которые можно предположить. Вечный аутсайдер. Человек, совмещавший в себе как мистика, так и ученого. Он был чужим, как в мире науки, так и в экстрасенсорном мире. Он пришел к ним в дом как-то утром и сказал, что знает об их несчастье, о мальчике, который растет на год за месяц. Расти выглядел на 5 лет в свои 5 месяцев. «Лишний» (так он сам себя называл в шутку, не упоминая впрочем ни одного другого имени) научил его управлять его «безумным» телом. Так Расти научился превращать себя в юношу, который, наоборот, становился младше, но он изменялся, напротив, ужасно медленно – за год на месяц. Кем бы он ни был в течение какого угодно срока, который позволяло обличие, другая личина не подвергалась никаким изменениям.

Он, как ему казалось, прожил безумно долгую жизнь. Должно быть так оно и было. Изредка он возвращался в свою личину, предпочитая, однако, жить в той, которая умирала медленнее. А теперь, большую часть времени он был собой и сгорал. Как я не замечала этих изменений? Наверное, потому что, когда мы познакомились, ему был 21, соответственно за эти 9 месяцев он постарел на 9 лет.. Не такой уж и старый. Это было ужасно и нелепо, но я видела своими глазами доказательства его слов. Вот он сидел передо мной, 30-летний уже мужчина.

Я попросила его обратиться в мальчика. Он отказывался. Но я заставила. И вот передо мной стоял Рунни. Ночь, последовавшая за тем разговором, была отвратительна. Расти пытался успокоить меня, но я не могла. Он должен был быть мальчиком, чтобы жить дольше. Но как это было возможно? Как может человек так быстро стареть? Как он может превращаться по своему желанию то в мужчину, то в мальчишку, и, в конце концов, как мы можем быть вместе, когда он сгорает со мной? Так ад разверзся перед нами.

Я, мне нечего скрывать теперь или стыдиться, тогда я испугалась и растерялась. Я думала, что схожу с ума. Я бросила Расти. Я не могла понять того, что свалилось на мою голову. Я была полнейшей эгоисткой.» – Запись в очередной раз прервалась еще на неделю. Доктор Трули никак не комментировал записи пациентки, не назначал никаких новых лекарств, и, кажется, никому не рассказывал о прочитанном. Он явно ожидал продолжения. За одно то, что он не начал колоть ее психотропными препаратами, Мэрли была ему ужасно благодарна. Она уже и сама захотела дорассказать то, что сводило ее с ума.