Читать книгу: «Грани», страница 12

Глава 13. По-другому

Через две недели «Смерть» прибыла в Порт. К тому времени Роджер совсем оправился от болезни, напавшей на него после попытки самоубийства. Лилит он уговорил остаться. Сейчас они были счастливы, хоть и понимали, насколько хрупким было это счастье. После спасения припадков не было. Два месяца.. Это не показатель – они оба прекрасно понимали это, но все равно были счастливы.

На суше им стало даже легче. Молодые люди много гуляли, постепенно их измученные тела и души восстанавливались. Любовь их стала еще сильнее. Ничто не могло их разлучить или поссорить. Они были спокойны. В доме было тепло и уютно, легко и весело – мир, в котором они были только вдвоем и боролись за свою любовь, постепенно превращался в рай.

Влюбленные по-прежнему вставали на рассвете, но вместо прыжка в море, доезжали на лошадях до пустынного пляжа и купались в теплых водах ласкового моря. Затем практиковались в фехтовании, а там… как получалось: гуляли по побережью или лежали на песке, разговаривая о море и жизни в целом, или дурачились и носились, веселясь как дети…

Друзья редко их навещали за все это время: Порт предоставлял им самых красивых, а главное, здоровых женщин, хорошую выпивку, удобные постели. Много ли еще нужно молодым, сильным мужчинам? Но все же ребята приезжали погостить на ночь или даже на сутки, но не дольше. Ле́о и Лил были довольны: они не смущались ничьим присутствием, делали что, как и когда хотели.

Роджер хоть и беспокоился, что Лилит может забеременеть, не мог сдерживаться. Пока им везло. Вскоре Ле́о начал подозревать, что его возлюбленная бесплодна. Эта догадка больно его жалила, ведь именно он сделал ее такой, искалечив ее здоровье. И пусть они не говорили о детях, но оба думали.

Прошло три недели. «Отпуск» подходил к концу, и их спокойствие тоже: Ле́о стал периодически уезжать на пару дней, возвращался уставший, с похмелья. Внутри Лилит раскалялась ревность и обострялась обида. Как она вытерпела, выжила, прошла через весь тот ад? И ради чего? Ждать его в пустом доме, пока он развлекается с кем-то в порту? То, что происходило сейчас, ранило ее еще больше. Скоро преисподняя снова разверзнется перед ней и откроет новый круг мучений, а во главе всего этого встанет самый прекрасный демон…

Время шло, а его уходы стали учащаться: он мог уйти на ночь, а мог и на два, а то и на три дня…

– Меня тошнит от твоих измен! Я не могу – не могу больше мириться с этим! – Лилит бушевала подобно штормовому морю. Ее глаза гневно сияли, а голос звенел в тишине дома. Роджер же, напротив, был спокоен: неподвижно стоял, прислонившись к дверному косяку, скептически смотрел на нее и едва сдерживал усмешку, чем еще больше злил рыжую.

– Хватит истерить! – Он кричал сейчас так, как кричал на матросов, когда терял терпение, да и смотрел так же сурово, как на провинившихся. – Я не твоя вещь, более того, я ничего тебе не должен, понятно?! – По-капитански продолжал он ее отчитывать.

– Ты говорил, что любишь меня!

– Это не значит, что я поклялся быть твоим ручным псом! – Лилит чувствовала себя так, как будто ее окатили ушатом ледяной воды: уж что, а одергивать он умел.

– Ты лжец и мерзавец!

– Я не врал тебе! Так же я не обещал тебе, что буду верен! Если ты не можешь смириться с этим, в том нет моей вины. – Она смотрела на него во все глаза. «Боже… Как он может быть таким черствым и эгоистичным, таким глупым?» – поражалась она в мыслях, не смея высказать это вслух, предчувствуя, что натолкнется на еще один риф непонимания с его стороны.

– Тогда проваливай к своим любовницам! Забудь меня!

– С радостью! Я не хочу быть заложником юбки! Я не давал тебе право распоряжаться мной и моей свободой! – Новая оплеуха ее чувствам.

– Но моей ты распоряжаешься будто чем-то само собой разумеющимся! – Роджер как-то зло оскалился. «Неужели снова припадок?» – Внутри она напряглась, ее нервы натянулись, как тетива лучника.

– Да, распоряжаюсь. Я имею на это право. – У нее возникло острое, навязчивое желание хотя бы попытаться влепить ему крепкую пощечину, а еще лучше, и вовсе подпортить его наглую, самодовольную физиономию синяком.

– Кем ты себя считаешь, чтобы распоряжаться мной?! Кто ты такой?! Не более, чем просто мужчина, хоть и с завышенным до небес самомнением! Спесивый юнец и не больше! Ты играешься чужими жизнями, строишь из себя Бога на Земле! – Роджер вмиг оказался рядом с ней, занес было руку для удара, но тут же ее опустил.

– Я пошел. – Дыхание сбилось от злости, а ярость распирала изнутри. Лилит расплакалась от бессилия, ноги подкосились, и она осела на пол.

– Идиот несчастный! – Но он ничего не слышал, уже ушел. Снова ушел, наплевав на ее чувства. Когда он избивал ее, по крайней мере, после, он искренне раскаивался в этом: ему было так же больно, даже больнее; но сейчас ему было по-настоящему плевать на ее чувства.

Лилит теперь злилась больше на себя, чем на него: за то, что так унижается перед ним, что не может взять себя в руки и уйти от него, забыть наконец, освободиться от этого рабства. От этого слепого обожания идола.

Но она понимала, что не может, что нет сил взять и отказаться от него, от всего, что их связывает, а еще она поняла, что она теряет его.. И безграничная, безумная злость окутала ее словно пеленой; не ревность, не обида, не тоска или что-то другое, а именно злость. Вскочила с пола и помчалась вслед за ушедшим. Ощущение едва ли не безграничной силы и острое желание причинить боль: моральную или физическую – без разницы, лишь бы лицезреть страдание.

Так, не чувствуя ни себя, ни времени, ни пространства девушка пронеслась по широкому коридору и настигла-таки Ро́джера.

Он не ожидал такого сильного удара, если честно, то он не ожидал вообще никакого удара. Слишком ей доверял или был слишком самонадеян… Полетел вперед носом, едва успел выставить руки и тут же приземлился на них. Лилит времени вовсе не теряла и с маху ударила ногой по ребрам. Снова он пропустил удар. Теперь было гораздо больнее. Все смазалось, воздух загустел – было больно вдыхать его. Левый бок разрывало от боли. Он пытался дышать через рот. Потом заставил себя собраться.

– Какого черта? – Спокойно поинтересовался Ле́о. Девушка хотела повторить удар в бок. Роджер схватил ее за ногу и дернул на себя, едва удержавшись на одной руке. Лил рухнула рядом. Растирает бедро. – Безумная. – Молчит. «Ну и пусть молчит» сердито подумал Родж. – Я приду завтра. – Стало страшно, как будто с его уходом уйдет и ее жизнь, возникло острое, невероятно сильное желание остановить его, не отпускать.

– Ле́о! Не уходи, пожалуйста! – Забыв даже о своей гордости и попытках обуздать юношескую несдержанность и порывистость, девушка повисла на его руке. В глазах отражалась детская беспомощность и мольба. Роджеру нестерпимо захотелось остаться с ней настолько, насколько позволит болезнь; остаться в этом доме с ней; оберегать, распробовать вкус покоя и безмятежности.

Все равно ушел. А с ним ушло терпение, желание прощать, умение понимать. Ушло, но в отличие от Ро́джера, завтра это все не вернется. Не вернется, даже если он сейчас передумает. Все ее тепло постоянно, бесчисленное количество раз наталкивалось на равнодушие с его стороны, холод, апатию или даже агрессию и высокомерие. Это повторялось снова и снова, ее терпение только крепчало, а желание росло, но все эти измены, сегодняшний уход стали добивающим ударом. Она вынесла побои, изнасилования, унижения, она поддерживала его, утешала, но с ревностью справиться не смогла.

***

Когда на следующий Роджер въехал на территорию особняка после обеда, Лилит, одетая в скромное изумрудное платье, уже как час ожидала его в большой гостиной. Ле́о удивился: девушка нечасто облачалась в подобающий ей по статусу туалет.

– Здравствуй, Лил. – Немного смущенно поприветствовал мужчина.

– Здравствуй. – От девушки так и исходили волны решимости. – Я решила уйти. Поэтому, во-первых, прошу выплатить мне мою часть денег. Во-вторых, прошу тебя одолжить мне карету до Порта. – Роджер помолчал некоторое время, потом начал расхаживать по комнате.

– Уверенна? – С надеждой (но надеждой на что?) спросил синеглазый. Бывшая леди Ага́полис просто кивнула. «Что так переменилось в ней? – недоумевал он, рассматривая такое знакомое и одновременно чужое лицо девушки, – Что случилось? Откуда в ней столько равнодушия?» – Лилит не замечала его удивленного взгляда, как ему казалось, вообще не замечала его.

– Послушай, я понимаю, что тебе сейчас некуда спешить, но я бы хотела до сумерек добраться до какой-нибудь приличной гостиницы.

– Зачем? Утром я прикажу доставить тебе к воротам владений рода Ага́полис. – Девушка тихо и печально рассмеялась, в глазах показался блеск слезинок.

– Зачем? – Она снова, как и когда-то, невольно передразнила Ро́джера. Оба этого не заметили. – Мне нужно некоторое время, чтобы решить, как жить дальше. Но я не вернусь больше к матери. Она не примет меня. – Пират вздохнул, присел рядом с ней, попытался взять за руку.

– Ты… – он запнулся, как раз тогда, когда она отдернула руку, – Я виноват перед тобой. Позволь мне подарить тебе этот дом. Клянусь, я забуду дорогу сюда, если ты прикажешь. Ведь он тебе понравился, правда? – Беззащитный взгляд бесконечно грустных глаз… – Останься здесь или продай его. Я покупал его для нас… Мне одному он не нужен.

– Так же он не нужен и мне. – «Какая высокомерная и холодная!» – поразился мужчина, упиваясь ее величественной красотой. – Так же как мне не нужны твои подарки и деньги, которых я не заработала.

– Ты хочешь оборвать всякую связь со мной? – Снова этот снисходительный кивок. – Я думал, что, если ты уйдешь, нам обоим станет легче… Но сейчас, когда ты еще даже не ушла, я предчувствую, как плохо мне будет. – Его горячая рука погладила ее по щеке, такие же горячие губы, и огненный поцелуй. Снова захотелось провалиться в его объятия, глаза, ласки, утонуть в нем и его нежности. Проклятый Черный Роджер… Единственный желанный ею мужчина, ее награда, ее наказание, ее болезнь. Самый прекрасный демон преисподней снова одурманивал ее своей красотой и любовью, но нет ничего страшнее любви этого демона… Она подобна огню, сжирающему тебя изнутри и охватившему тебя снаружи, причиняющему боль: как физическую, так и душевную; огонь этот прекрасен и смертельно опасен, его жаждешь, хоть и знаешь, что именно он погубит тебя… Он ее губил, зная, что погибнет вместе с ней, не в силах остановиться, спастись самому и спасти ее.

– Оставь меня. Я уже все решила. – Холодно сверкнув глазами, произнесла она тихо, однако ее слова прозвучали для Ле́о неожиданно громко, испугав его.

– Думаешь, я отпущу тебя?

– Ты сам постоянно просишь меня уйти. Хватит играть со мной. Я ухожу. – Девушка попыталась отстраниться, но он схватил ее за плечи, Лил не могла пошевелиться. Он умеет держать жертву так, что она и моргает с трудом. Девушка застыла, а потом в ней взорвался целый вулкан. Она билась в его руках, как бьется только что пойманная птица в надежде вырваться. Отчаянно. Потом она снова почувствовала небывалую силу в себе, ей казалось, что она сможет сейчас абсолютно все, даже швырнуть Ро́джера в какой-нибудь дальний угол. Почти получилось… Главное, она вырвалась и даже оттолкнула мужчину от себя.

От неожиданности дыхание перехватило, она совершенно не успела приготовиться к удару. Резкая, острая боль в животе, груди совершенно парализовала ее. Новый удар, теперь уже по лицу. Кровь хлынула из носа. Но самым обидным было то, что она ничего не могла сделать: ни ответить на удар, ни даже увернуться. Снова он избивает ее. Всякое желание испарилось из ее разума и тела: она даже не дышала. Наверное, уже и инстинкты стали бессильны против той подавленности, что вновь охватила Лилит. Она была сломлена. Не этими ударами и не его словами, а, скорее тем, что ей не нужна была больше эта любовь. Лилит не хотела, не могла бороться за их счастье в одиночку, а Роджер был слишком слаб. Этот сильный, красивый, умный и талантливый мужчина, капитан фрегата под пиратским флагом… самый смелый и отчаянный человек, которого она видела. Он был слишком слаб и труслив.

На нее разом обрушились все ее печали и страхи, все ее обиды и вся та боль, что ей пришлось пережить за эти месяцы, за все то время, что она знала Ро́джера. Померкло желание жить, померкла сама жизнь, перестав казаться чем-то желанным и естественным, чем-то прекрасным, тем, от чего так страшно отказаться или потерять. Лилит разрыдалась. Не от боли или страха, просто она так устала. Ужасно, смертельно устала быть одной, бороться одной. Сейчас рядом не было никого, кто мог бы помочь ей. Даже Роджер не мог. В его силах было только помочь умереть.

Когда Роджер остановился, очнулся от помутнения, Лилит была вся в крови, но в сознании. Она лежала на полу, как сломанная кукла. Дышит ли она вообще?

Ле́о молча поднял ее с пола, отнес наверх, а сам на ночь засел в гостиной с бутылкой рома и сигарами.

Испуганные служанки попрятались по своим каморкам, боясь потревожить хозяина. Конечно, женщины сочувствовали молодой госпоже, но вмешиваться не смели, поэтому решили просто «исчезать» во время таких происшествий. Всякое бывает в семейной жизни – думали они.

***

На следующий день Лилит вышла из спальни после полудня и то только потому, что проголодалась, а приносить еду ей в комнату запретил Роджер.

Спустившись в столовую, она обнаружила поджидающего ее там пирата. Он холодно смотрел на нее и молчал. Лилит всеми душевными и физическими силами старалась не замечать его пристального взгляда, но вскоре ее нервы не выдержали:

– Хватит сверлить меня взглядом. – Высокомерно потребовала она.

– Прости. – Но интонация, с которой это было сказано, выдавала в нем только раздражение и никак не извинение.

– Я повторяю свою вчерашнюю просьбу. – Он сделал вид, что не понимает, о чем она, пытаясь изобразить удивление, но с похмелья у него плохо получалось притворяться. – Я хочу уйти от тебя. – Тем не менее пояснила Лил. Роджер метнул в нее свирепый взгляд немного потемневших и помутневших то ли от выпивки, то ли от злости глаз.

– Ты никуда не уйдешь. Кажется, вчера я тебе все объяснил. – Лилит сжала вилку да так крепко, что костяшки побелели. – Не надо злиться, дорогая. Ты просто будешь со мной. Мы ведь уже не раз говорили об этом.

– Ты идиот, Роджер! Псих! Да будь проклят тот день, когда мы встретились! – Отчаяние полностью завладело ей: когда она была готова бороться за их счастье и любовь, он гнал ее и хотел умереть, лишь бы суметь отпустить ее и разорвать отношения; теперь, когда у нее не осталось ни сил, ни желания, он требует, чтобы она осталась… – Это не ты сейчас, а твоя болезнь! Это затянувшийся припадок!

– Нет, это результат твоей ревности! Твоей жажды привязать меня к себе, к своей юбке! И знай, что ты задушила нашу любовь своими же руками! – Роджер не смог сдержать злость, хотя даже и не пытался: она раздражала его сейчас безумно, ведь она пыталась надеть на него хомут. – Я хотел, я пытался начать все с начала! Я следил за собой и своим поведением, я был ласков и нежен с тобой! Черт возьми, что, что тебе не нравилось? То, что мне нужно иногда развеяться? Ты думаешь, ты стала единственным в мире, что должно меня интересовать?! Когда я уезжал на «Смерть» или к друзьям, ты все равно ревновала меня! Я не могу и не хочу постоянно быть при тебе, понятно?

– Так отпусти меня, если я так тебе противна! Оставь меня в покое, если ты действительно думаешь, что я пытаюсь держать тебя при себе! – Роджер закипал от злости.

– Ты НИКУДА не уйдешь. – Снова этот диктаторский тон!

– Почему? Я ведь мешаю тебе развлекаться! – Лилит прожигала его взглядом, но ему было плевать.

– Заткнись! – Он вскочил из-за стола и вышел из столовой. Вскоре до Лилит донесся удаляющийся стук копыт…

– Ты сам сказал, что любви уже нет! – Крикнула она, желая выговориться. Конечно, он не услышал этого, а ей не стало легче.

***

Вернулся через 3 дня… От него исходил запах сладких духов (стоит отметить довольно дорогих), сигар и рома.. Под глазами залегли сиренево-серые тени, черты лица стали острее, а взгляд был какой-то рассеянный… Он был пьян.

– Дорогая! – Крикнул он ей на ухо, крепко прижимая к своей пахнущей другой женщиной груди, обдав при этом еще и крепким запахом перегара. – Я безумно соскучился! – Продолжал он, делая вид, что не замечает ее отчаянных попыток высвободиться.

– Ты оглох? Хватит кричать мне на ухо и отпусти меня! – Ле́о бесстрастно посмотрел на нее сверху вниз и только усмехнулся, обдав новой волной сильнейшего перегара.

«Лучше пусть он обнимает меня, чем опять бьет» решила девушка и постепенно прекратила брыкаться, боясь разозлить его. «Неужели я и правда боюсь его?» – ужаснулась она. «А ведь я правда верила, что буду счастлива с ним… Только с ним. Может, я и не буду ни с кем счастлива?». Роджер тем временем ослабил свои пьяные объятия и попытался поцеловать ее.

– Тебе мало той шлюхи, с которой ты развлекался 3 дня? – Сердце девушки ухнуло от страха, когда он остро и холодно глянул на нее. Ей показалось, что он убьет ее только этим свирепым взглядом.

– Снова ты за свое? Какая муха тебя укусила? – Лилит в ужасе смотрела на него, не зная, чего ожидать. – Ну что ты молчишь? – Она молчала, решаясь.

– Я хочу уехать. – Роджер прикрыл глаза на несколько мгновений. Лилит застыла, ожидая крика или, что еще хуже, удара, но он стоял неподвижно, прямо, как солдат Его Величества на Ежегодном Осеннем Параде… Это значило, как она понимала, что ему неприятно, даже больно.

– Я не отпускаю тебя. – Словно очнувшись, бодро сказал он спокойным голосом. – Все, идем наверх! – Девушку охватил небывалый ужас и отчаяние: «только не это» – металась в голове и постепенно вытеснила все остальные мысль.

– Ле́о, прошу, не надо! – Он видел едва ли не животный ужас в ее глазах, чем был очень удивлен.

– Тебе уже не нравится? – Ухмыляясь, поинтересовался мужчина.

– Ты совсем ничего не понимаешь?! – Чувства накатили волной, испугав ее своей необузданностью, она едва не визжала. А Роджер довольно щурился и ухмылялся.

– Это ты ничего не понимаешь… – Потянул он задумчиво, пристально, пожалуй даже, слишком пристально для пьяного, вглядываясь в ее полные слез глаза. – Девочка моя… – Он резко поднял руку, Лилит уже приготовилась к боли, но он просто смахнул с ее щеки слезу. Его прикосновение было таким теплым и нежным. Девушка понимала, что это может быть уловка и вскоре она может снова отведать кнута или тесака..

Ле́о как будто гипнотизировал ее своим ласковым, немного томным взглядом, своими легкими прикосновениями, властными и требовательными поцелуями. А Лил с жадностью принимала эти ласки, наслаждаясь его теплом… Роджер подхватил ее на руки и понес наверх, в спальню, не забывая попутно целовать. И как же ей хорошо и уютно было прижиматься к нему!

Вот и спальня… Ле́о медленно опускает ее на кровать, сам ложится рядом и склоняется над ней. Лил почти совсем расслабилась и чувства страха и тревоги улеглись, тело налилось теплом… Его руки ловко расстегивают платье, затем из ниоткуда появляется небольшой кинжал, которым пират мгновенно вспарывает шнуровку корсета. Ле́о стягивает с нее многослойную одежду, исступленно целует ее шею, лицо, грудь. Девушка же льнет к нему, требуя еще ласк. От него пахнет сладкими духами, руки и спина в царапинах, Лилит замечает даже небольшой засос на шее… Внутри клокочет ревность в сочетании с отвращением и злостью. Девушка пытается оттолкнуть его от себя. Его чары перестали действовать, она словно протрезвела.

– Проклятый пират! Чертов бабник! – Рыжая отчаянно мечется в его крепких объятиях, пытаясь скинуть его с себя, но Ле́о не собирается отступать…

– Какого черта ты делаешь? Что случилось? – Он и сам поддался чарам страсти и искренне не понимает такой резкой перемены. – Ну уж нет… Я заставлю тебя снова льнуть ко мне. – Хищно разглядывая ее, пообещал он. И снова мужчина присмирил ее одним только взглядом. Только Роджер умел посмотреть так, что вдох замирал в груди, а сердце пропускало удары то ли от ужаса, то ли от восхищения. Властным, бесконечно властным мерзавцем был этот Роджер! Мерзавцем и негодяем, к тому же еще и психом… – Вот, как бы Лилит описала его сейчас, но ей было не до размышлений, ибо она все еще не оставляет попыток освободиться от него, не физически, а психологически для начала. Стон срывается с ее губ: Роджер поступил вполне в духе негодяя-пирата… Он мягко гладит ее живот, потом спускается ниже.. Лилит еще несколько мгновений борется с ним, а потом выгибается ему навстречу. Роджер зачарованно наблюдает за ней, за теми переменами, что происходят с ней прямо у него на глазах! Но это еще не все, решает он, прокладывая дорожку поцелуев по шее, затем груди и животу возлюбленной, неумолимо спускаясь еще ниже.

– Ле́о… – Лилит мечется по постели, но вовсе не потому, что пытается высвободиться. Ее пальцы крепко сжимают его плечи, впиваясь ноготками в белую кожу. Роджер терпит. Он знает, что еще рано…

Лилит ощущает, как на нее надвигается волна, вспышка… Дыхание вовсе сбилось. Вдруг, когда Лилит испытывает почти самый пик удовольствия, Ле́о прекращает ласки. Лилит не сдерживает разочарованного стона и снова злость накатывает на нее. Роджер лукаво улыбается и целует девушку. «Чертов пират!» – Негодует Лил.

– Ну-ну-ну, девочка моя… – Роджер гладит ее живот, ласково глядя ей в глаза. Снова целует ее. – А теперь ты не хочешь уйти? – Хитро спрашивает он. Лилит готова его придушить.

– С радостью. – И только она слегка приподнялась, как Ле́о снова начинает ее ласкать, пока только рукой.

– Не надо уходить, милая… Мы с тобой еще не закончили… – Он видит ее опьяневший, томный взгляд, зовущие губы. – Девочка моя, – он и сам опьянел. Развел ее ноги, как вдруг перекатился на спину и усадил ее на себя. Девушка приподнялась…

Он резко скинул ее с себя, она упала на пол, больно ударившись затылком, спиной, локтями, поясницей… Боль тут же ее отрезвила и наполнила ее душу страхом. Но Роджер просто молча натягивал капри, а покончив с этим быстро, выходит прочь из комнаты.

Лилит вскочила с места и, даже не удосужившись прикрыть свою наготу, выскочила к площадке у лестницы, перегнулась через перила. Роджер преспокойно спускается.

– Проклятый пират! – Ее бьет крупная дрожь, голос хриплый, а взгляд бешенный. – Ненавижу тебя! Чертов псих! – Но он, кажется, вовсе ничего не слышит.

***

После этого случая Роджер регулярно навещал бывшую леди Ага́полис до самого отплытия из Порта, в новое плавание он ее не взял и даже не предупредил о выходе в море. Догадавшись о причине его долгого отсутствия, она решила во что бы то ни стало освободиться от этих пут: она сделает что угодно лишь бы Роджер отпустил ее и навсегда оставил в покое. Вскоре, Лилит предприняла попытку побега, да вот только ее схватили в 3 милях от дома и привезли назад. При этом, не было сказано ни слова и не было ни единого удара: просто ее вернули на место, словно вещь.

После неудачного побега Лилит явно ощутила постоянное присутствие «пауков» – глаз-ушей Ро́джера: ее сопровождали, когда и куда бы она не выходила из дома. Радиус ее перемещений не превышал 3 миль, если же девушка выходила за незримую границу, ее возвращали силой – скручивали, связывали, просто увозили в экипаже – но возвращали в уже ненавистный ею дом. И пусть она не видела их лиц, но они всегда были рядом.

Через 2 месяца в Порт вошла «Смерть». В тот же день бывшую леди Ага́полис навестили.

– Ты по-прежнему зла на меня? – Спокойно поинтересовался синеглазый демон, пристально вглядываясь в отстраненное лицо пленницы. – Ну же, не молчи. – Потребовал мужчина. Лилит метнула в него злой взгляд.

– Какого черта ты поставил за мной этих шпионов? – Роджер по-хамски усмехнулся.

– Дорогая, это не шпионы, а охрана. – Его рука потянулась к сердитому личику девушки.

– Не смей меня трогать! – Строго потребовала она, шлепнув его по руке и оттолкнув ее от себя. Взгляд Ро́джера стал тяжелым и холодным, больше мужчина не сказал ей ни слова за те два дня, что провел в доме. Зато он полдня сидел с ней в гостиной и не сводил глаз, Лилит стоило титанических усилий пережить эту пытку. А на следующий день Роджер просто заперся в кабинете. Вскоре он уехал.. правда ненадолго и через день снова вернулся. Снова пытался примириться, снова злился и обижался. Забегая вперед, можно сказать, что так продолжалось в течение двух недель, что «Смерть» стояла в Порту.

Каждый приезд Ро́джера ознаменовывал крупный скандал, но он приезжал. Мужчина мог просто молча сидеть с ней в спальне и читать, изредка поглядывая на пленницу. Именно пленницей она себя и ощущала: ее контролировал этот спесивый, зарвавшийся юнец с серьезными душевными проблемами, не дававшими ему покоя. Неприязнь Лилит росла с каждым его приездом, она не удерживалась от оскорблений и провокаций в его сторону, что бы он ни делал, девушка язвила или откровенно задирала, но чаще скандалила, а иногда даже затевала некое подобие драки. Ей было все равно: побьет он ее или изнасилует – все, что угодно, но сладко и ему не будет.

Мир, в котором они были вдвоем и боролись за свою любовь, перевернулся с ног на голову: теперь влюбленные истязали друг друга и себя. Все стало по-другому.

***

И снова фрегат с черными парусам ушел в море без Лилит, но эта «вылазка» оказалась еще короче предыдущей.

Через месяц Ле́о вернулся, навестил ее сразу же, как прибыл, но опять его встретила холодная и раздражительная аристократка. Пробыв в доме день, корсар уехал на следующее утро. Через 3 дня вернулся – все оставалось на своих местах: Лилит требовала, чтобы он ее отпустил, ругалась, язвила и всячески отравляла ему жизнь.

И вот тот долгожданный ею день настал: одним ясным утром, когда Роджер приехал, чтобы в очередной раз навестить возлюбленную, его терпение лопнуло. Не сказать, чтобы это была какая-то особая, вовсе невыносимая встреча, такая же, как и прежние, но, видимо, он понял, наконец, что все потеряно: Лилит стала чужой – холодной и озлобленной.

– Отпусти меня. – В очередной раз потребовала она, Роджер печально посмотрел на нее. Глаза пирата казались более темными, а их завораживающая прежде синь затянулась дымкой безразличия, похмельной головной боли и усталости, на лице залегли темно-сиреневые тени, а правильные его черты обострились – таковы они, следы бурных попоек.

– Довольно этого спектакля. – Утро было таким ослепительно – радостным…

Он удостоил ее только медленным наклоном головы вперед, что означало «Да». Девушку это пренебрежительное отношение не задело: ей было уже абсолютно все равно на его чувства, настроение, отношение к ней; уже ничто не держало ее здесь: слишком много обид скопилось внутри, слишком часто и безжалостно он ее унижал то своей беспочвенной ревностью, то изнасилованиями, то скандалами, то глубоким безразличием и изменами. Такая жизнь стала по-настоящему невыносимой. Лилит не захотела продолжать и дальше обманывать себя надеждами на исправление Ро́джера. Это было бы слишком наивно, даже для любящей его без памяти женщины.

Она прощала ему очень многое: ударить ее перестало быть табу. Скорее, наоборот, ему нравилось видеть, как она топчет себя ради него, и он вновь и вновь ударял ее, наслаждаясь слезами девушки, которую некогда боготворил. Что-то отчаянно пыталось пробиться в нем сквозь стену опьянения и ненависти. Ей было больно, а Роджер получал дикое наслаждение от этого.

– Я дам тебе денег на дорогу, на первое время. Потом сама разбирайся. – Только и промолвил он, когда она выходила из библиотеки… Это было так давно… Казалось, в прошлой жизни. И от того времени ничего не осталось, кроме синяков и гематом, и то, они вскоре прошли.

– Спасибо. – Грустно и вместе с тем удовлетворенно ответила она. Выйдя тогда из дома, она вышла и из его жизни. Раз и навсегда.