Читать книгу: «Слово о быте Кощеевом»

Шрифт:

Сеновал

В один тёплый летний вечер юные Милава и Серый тайком устроились на сеновале соседа. Душистый аромат травы щекотал нос, а жестковатые стебли – босые ноги. Скинутые лапти небрежно валялись на полу. Заслышав скрип отворяемой двери, Мила и Серый с головой зарывались в свежее сено. Позже выныривали и едва сдерживали рвущийся наружу смех. Вытаскивали друг у друга застрявшие в волосах травинки. Серый крепко обнимал Милу и прижимался к её мягким губам, словно хотел нацеловаться впрок.

– Женишься, тогда и целуй сколько хочешь, – Мила отстранилась, шутливо погрозила пальцем. – Не медли, не то отец выдаст за старика.

– Женюсь. По вечерам ты при лучине будешь прясть, а я смотреть на тебя, – не остался в долгу Серый. Щёки Милы заалели.

С улицы доносились негромкие голоса и смех. Мычали коровы в ожидании вечерней дойки. В загоне изредка блеяли овцы. Свежий ветер залетал через неплотно закрытую дверь. Ворошил и без того взлохмаченные волосы.

Сосед – дед по состоянию души – Кощей с начала страды страдает бессонницей. Только закончилась весенняя, как началась летняя. Не успеешь и глазом моргнуть, осеняя уборочная – тут как тут. За всем нужен глаз да глаз. Не ровен час придётся самолично быть на работах, следя за батраками и наказывая за огрехи. Лето припасиха, зима прибериха. А нечестивая возня – в его-то – сене раздражала ещё больше.

Ко всему прочему, третьего дня ходил он к отцу Милы. С предложением, так сказать, руки и сердца.

– Девка она ладная крепкая, к работе приучена с лет малых, – обрадовался купец, что нашёлся достойный жених.

Рассмеялась в лицо незадачливому жениху Мила, вихрем умчалась из избы. Только дверь хлопнула. Разозлился отец. Осерчал Кошей, совсем сна лишился. А тут эти бесстыдники на его сеновале утехам плотским предаваться вздумали.

Подумал Кошей да и пошёл домового кликать. Ванька – домовой строптивый. С норовом, языком дурным да глазом. На кривой козе не подъедешь.

Взял было кнут Кощей, но передумал, положил на лавку и полез в ларь за пряником печатным. Сдул пыль с него, разломил с усилием и покрошил крупно в плошку с молоком снятым. Надо задабривать.

– Выходи давай, бездельник, – рыкнул Кощей. – Дело есть.

Зашуршало, загремело за печкой. Завыло глухо в печной трубе. Из-под подпечья вылез заспанный домовой. Рубаха помята, на носу сажа, в волосах паутина.

Недобро зыркнул на Кощея:

– Чего надо?

– Ах, ты тунеядец эдакий, – пуще прежнего взвился на него Кощей. – Что ты за домовой? В углах паутина, в мисках плесень.

Ванька задумчиво опустил глаза, макнул палец в плошку.

– Куда ты руками грязными лезешь? Хочешь чтобы молоко скисло? – взъярился Кощей.

Домовой вынул палец из плошки, отёр о рубаху, нагло посмотрел на Кощея голубыми невинными глазами и изрек:

– Твоё молоко давно простоквашей стало.

– Нечего грязными руками лезть.

– А кто мне ложку обещал? Ей-то молоко хлебать сподручнее будет, – Ванька поскрёб нечёсаную макушку. На пол посыпался сор.

– Седмицу назад кто с радостным воплем упёр новую ложку с маками и не спросил позволения?

– То с маками была… – задумчиво протянул Ванька, не мигая глядя на Кощея. – С васильками хочу!

– Изверг ты, пакостник!..

– Кто старое помянет – тому глаз вон…

– А кто забудет, тому – оба, – продолжил Кощей и глаза его вспыхнули яростью.

– Ладно, ладно, – отступился от своих слов домовой. – Пугать то зачем? Чай, не кошка глазами сверкать. Чего надо-то, спрашиваю?

– На моём сене двое бесстыдников засели. Распутству предаваться вздумали. Пугни их хорошенько. Поостерегутся в другой раз по чужим дворам шляться и добро портить, – приказал Кощей, тыча пальцем в сторону сеновала.

– Я – домовой, а не кикимора какая-то, – обиженно надул губы Ванька. – Как работать – первый, как задобрить – дырка от бублика. И пряник чёрствый, на прошлогодней ярмарке, видать, купленный.

– Дармоед ты, – прорычал Кощей. Кнут, словно живой, сам прыгнул с лавки в его руку.

– Что кнут-то сразу? Пошутил я. Не серчай, а то припадок хватит. Кто за лекарем тебе побежит? Некому кроме меня. То-то и оно.

Кощей размахнулся, кнут свистнул-щёлкнул у Ванькиного уха. Домовой опрометью бросился в сторону сеновала.

На рассвете босая Мила в одной нательной сорочке крадучись вернулась в родную избу. Спряталась на лежанке за занавеской и безутешно прорыдала в подушку, пока не уснула.

В самый разгар прелюбодеяния Ванька скинул на юную пару кошку. Приземлившись на Серого и пронзительно мяукая, кошка исцарапала незадачливых любовников. Почуяла в парне оборотня, громко зашипела, изогнула спину и стрелой умчалась прочь. Мила от испуга лишилась чувств, тем и воспользовался Ванька. Заплёл длинные светлые волосы – уже не девицы – в сотни тонких косичек по три волоса. Серый перекинулся волком и умчался вслед за кошкой.

Ванька умыкнул раскиданную одежду и утопил оную в реке, для верности кинув вслед камень. Позёвывая он в развалку направился к родному дому.

Кощею в эту ночь спалось спокойно.

Коровий мор

Лето ныне выдалось жаркое да засушливое. Обмелели берега речки, что бежит огибая деревню, превратилась в сено трава на пастбищах. Довольно одной искры и вспыхнет всё в единый миг. Высох местный пруд. Камни в засохшем иле подставляли палящему солнцу круглые бока. Стало некуда гонять пастись гусей и уток. Ревела от голода тощая скотина в сараях. Не успевшие созреть яблоки падали на потрескавшуюся землю к великой радости местной детворы. Некогда плодородный край вот-вот превратится в пепелище.

Нежданно-негаданно объявилась в деревне Коровья смерть. Бабы у колодца чесали языками, дескать, видели они каждая чёрную кошку и бегущего за ней косматого волка. Не к добру всё это. На утро зашли в сарай проверить бурёнок, а те слабые да колелые лежали. Горе-то какое. Знамо дело, порчу кто-то наслал. Пробежала она поперёк людской дороги чёрной кошкой и волком косматым, в коем угадывалась погибель скорая. Придут из лесу звери дикие и обглодают всех до белых косточек.

А на Кощеевом поле, пьянчуга местный сказывал, что видел полуночниц небывалой красоты. Померещилось ему, поди, пропойце эдакому. Бабы суеверно поплевали через левое плечо и разошлись восвояси с полупустыми вёдрами.

У отца Милы горе: единственная дочь всё в девках сидит. Стыдно людям в глаза посмотреть. Намедни приходил сосед свататься, убежала девка. Посмеялась над Кощеем. Мол, куда мне первой красавице за тебя старика идти.

А какой он старик? Голова сединой не тронута, поступь уверена. Батракам спуску не даёт, иной раз и сам работу проверить выходит. Будь то косьба или обмолот. Стоит грозной тенью над душой работяг покамест те потом обливаются. И неурожая у него нет, и простоя. Закончилась одна работа, отправляйся на другую. И так пока всё не сделается. А работа вьётся бесконечной ниткой и не видно конца ей. Одним словом, образцовый хозяин.

А эта дура упрямиться вздумала. Кому она теперь оборотнем пришлым порченая нужна будет? Придется идти на поклон к соседу да разведать заодно отчего у него стадо цело и поля зелены.

После полудня Кошей вернулся в дом. Быстро затворил дверь, не пуская горячий воздух внутрь. Устало опустился на лавку.

Вороны в дворовой постройке ныне были неспокойны. Как назло, ответственный за птиц батрак второго дня получил расчёт. Пришлось самому вычищать воронятню, задавать птицам корм и воду.

Хорошо, что устроили запруду: вода всегда будет. А при случае можно и мальков запустить, подрастить и пускать местных рыбачить. За медную монету.

Ванька подсобил. Стоит вознаградить домового за дельный совет. Был где-то пряник свежий и молоко утренее в погребе. Налил Кощей молока в плошку, рядом пряник в обертке положил.

– Выходи давай, – кликнул домового Кощей, – заслужил пряник свежий.

Ванька вылез из тёмного угла за печкой, заспанными глазами взглянул на хозяина, неспешно добрёл до плошки. Обмакнул палец в молоко, облизал с задумчивым видом.

– Утреннего надоя, – заверил его Кощей. – Заслужил, пей давай.

Ванька в один присест выпил молоко, зашуршал оберткой.

– Говорил я тебе, что нарядить батраков в белые сорочки и устроить запруду – верная идея. Никто из деревенских не догадается. Увидят девиц в белом, так подумают, что померещилось. Хорошо, что сам догадался вначале лета ручей от реки отвести, а то сидели бы как все без зерна и скотины, – прочавкал пряником Ванька.

Кощей сверкнул глазами на словоохотливого домового.

– А будет мне ложка с васильками?

– Будет, – пообещал Кощей. Но увидев сияющее лицо домового, мстительно добавил:

– По осени, после ярмарки.

Ванька нахмурился, сердито засопел и пыхтя отправился в свой угол за печкой.

Вернулся с базара батрак, положил на стол перед Кощеем кошели с выручкой.

Кощей раскрыл узел на горловине, высыпал на стол содержимое. Сплошь медяки, изредка попадались серебрушки. Золота у деревенских отродясь не водилось. Оставалось надежда на большую осеннюю ярмарку – там будут покупатели посолидней.

– Поросят всех продали, – начал отчёт работник, – мешок ранних яблок, да курей всех. Одни петухи остались. Не берут отчего-то люди чёрных петухов.

– Не берут…Ступай.

Оставшись один, Кощей подпер голову рукой.

– Ванька! – сердито кликнул он домового.

– Чего разорался? – донёсся голос из-за печки.

– Вылезай, шкодник.

Ванька осторожно выглянул из-за печки, несмело приблизился к Кощею, опасаясь гнева хозяйского.

– Может я царевич заколдованный, а ты все обозвать норовишь, – с обидой голосе протянул домовой.

– Бездельник ты и советчик никудышный. Не вышла твоя затея с разведением чёрных петухов. Не берут их для зашиты от нечистой силы. Остерегаются, – Кощей бросил на домового грозный взгляд. – Думай, как покрыть убыток.

Ванька почесал затылок, с задумчивым видом прошёлся туда-обратно.

– Лешего встретил утром. Говорил, лес шумел без ветра. К дождю, видать.

Кощей задумался. А ведь верно, вороны ныне тоже беспокойно летали по пристройке. Точно, к дождю.

– Пусти по деревне слух, будто чёрный петух во дворе защищает от нечисти. А перо из хвоста чёрного петуха сожжённое до заката оберегает от Коровьего мора. Смотри, Ванька, не продадуться твои чёрные петухи, выгоню взашей.

– Ага, выгонит он. Кто в здравом уме выгонит домового, – бурчал себе под нос Ванька, отправляясь в закуток за печью.

– Без ложки останешься, – пригрозил Кощей.

Ванька обернулся, показал язык и скрылся за печкой.

Закончив с делами, отец Милы собрался с духом и отправился к соседу. Мириться. Стоило ему ступить за порог, как чуть не был сбит пробежавшим мимо батраком с чёрными петухами в обеих руках. Птицы схваченные за лапы и перевёрнутые вниз головой били крыльями и истошно орали.

Что за напасть?

Не стал он кликать и догонять батрака, а направился в высокому забору соседа.

Хотел было постучать, протянул руку, как распахнулась калитка, выпуская дородную жену мельника с шевелящимся и кудахтающим мешком в руке.

–Тоже за петухами пришёл, – прогудела мельничиха, протискиваясь со своей ношей, – торопись, покудова всех не разобрали.

В очередной раз подивился отец Милы беспокойству и необычайному оживлению деревенских ближе к вечеру. Шагнул во двор. А там толпа отчаянно торговалась за оставшихся петухов. Тут и до драки недалеко.

– Здорово, сосед, – поприветствовал Кощея отец Милы, войдя в комнату.

Кощей оторвался от подсчета монет, что россыпью лежали на перед ним на столе, и смерил вошедшего тяжелым взглядом.

–С чем пожаловал? – поинтересовался он, возвращаясь к прерванному подсчету.

–Не ведаешь ли, от чего суета такая в деревне с чёрными петухами? – издалека начал разговор отец Милы.

– А ты разве не слыхал, что нашлось средство от Коровьего мора? Чёрный петух во дворе спасёт от всякой напасти, а сожжённое его перо от Коровьего мора.

Задумался отец Милы. Вот отчего батрак бежал, словно гадюкой укушенный, и едкий дым стоял по всей улице.

– Когда же мне уследить за всеми? – повинился он. – Сам знаешь, коровы мрут, посевы сохнут, воды в колодце уж не осталось. Да и дочь моя непутёвая, непослушанием своим седых волос в голове добавила.

– Мне что с того? – Кощей расставлял подсчитанные монеты столбиком по десятку.

Отец Милы тяжко вздохнул, оперся ладонями о колени, обдумывая свои слова.

– Виноват я пред тобой, что захватил твой кусок земли по весне. И за дочь свою прошу прощения. Глупая она девка…но работящая.

Кощей ничего не ответил, словно и не услышал признания соседа. Пересчитал столбики медяков, аккуратно выстроенных в ряд, занёс вырученную сумму в книгу учёта. Прибыли не было, но и убыток был не велик. Можно побаловать Ваньку, купив ему заветную ложку.

– Много наторговал? – поинтересовался отец Милы.

– Ни много, ни мало, – недружелюбно ответил Кощей. – Говори, зачем пришёл.

– Может возьмёшь мою дочь себе. Если не в жены, то… в работницы? Девка она ладная, работящая…

– Слышал я это, – перебил его Кощей.

Ванька заинтересовался разговором, зашуршал, выглядывая из-за печки. Кощей заметил домового и украдкой показал ему кулак. Молчи, мол, да не показывайся на глаза.

– Кому она оборотнем порченая в жены нужна будет? А она вязать, вышивать да плести кружева мастерица, – не отступал отец Милы, надеясь сбыть дочь с рук.

Тишина затянулась, даже Ванька затаился за печкой в ожидании решения хозяина.

– Освободилось у меня одно место, – задумчиво промолвил Кощей, – пускай приходит твоя девка на утренней заре. Возьму ее птичьим пастухом.

Гроза началась под утро. Громыхало и лупило так, что разбудило весь дом. Обмелевшая было река дотянулась до берегов, доверху наполнилась колода для скота и вымоины на дороге. Позеленела трава и листва на деревьях.

«Заслужил, все же, Ванька свою ложку», – подумал Кощей.

Праздник урожая

Ах, что это было за вино. Домашнее. Смородина пополам с рябиной – лёгкое, с приятной кислинкой. А это какое? Вишнёвое. Волшебно. Вкус ягод на языке переносил в летний зной.

От не заметно как выпитой бутылки стены закружились в хороводе, а количество полок только увеличилось. Ничего, не убудет. Попробовать что ли во-о-он то, на верхней полке? Всем достанется на празднике. Сколько их тут ещё бутылок. Прорва и меньше не становится. А он должен проверить всё ли готово к празднику.

Молодец мельничиха, не подвела: её самое лучшее, словно мёд. Пустая бутылка выскользнула из руки, упала на пол, закатилась под полку. Зычный храп раздался в погребе.

Слава богам, лето окончилось благополучно. Воздух заметно посвежел, а поля исправно убраны. Летняя засуха не помешала урожаю. Не такому хорошему, как хотелось бы, но потрудиться пришлось знатно. Стоит поблагодарить богов – что палец о палец не ударят в помощи роду людскому – устроив Праздник урожая. После него начнётся молотьба, но это почти что веселье.

Отчего же так холодно и жёстко? Кто украл тюфяк и одеяло? Стёганое пуховое одеяло и тюфяк, набитый травой летошней. К ним в дом проник вор, подсыпал яд в еду и питьё. Точно яд. Вот, уже руки-ноги отнялись, всё плывёт, язык не ворочается, а голова, словно тисками, сжата. Видать, плывёт он уже связанный в утлой лодочке в мир иной. Как жить-то хочется. А ведь он и не пожил толком. Жалко себя стало: никому он сиротинушка нужен не был и никто ему доброго слова не сказал. Только кричали и работать заставляли. Отчего-то хотелось пить. Была бы воля, реку осушил бы. Река. Он плывёт по реке, стоит напрячься и…

Погреб. Как он сюда попал и откуда столько пустых бутылок вокруг? Видать он попал в Посмертный мир. Но почему он так похож на погреб? Если это его погреб, то та бочка в углу с солёными огурцами. При мысли о рассоле и солёных огурцах Ванька сглотнул набежавшую слюну.

Точно она. Родненькая. Забравшись на ящик с морковью, Ванька с усилием отодвинул крышку бочки. Перегнулся чтобы зачерпнуть рукой рассола, не удержался и бултыхнулся внутрь.

«Так даже лучше», – подумал Ванька и захрустел огурцом.

– Справный ныне год вышел, – порадовался Кощей, подводя итоги и рассчитывая сколько и чего он продаст. Сколько купить придётся и не предстоит ли чего экстренного.

Встав спозаранку, Кощей принялся кликать Ваньку. Домовой не отзывался.

«Спит, верно, где-то лодырь, – подумал Кощей и принялся одеваться. Ему хотелось объехать поле, на котором вечером будет торжественное срезание последнего колоса. – Поди, колос караулит, как я велел».

Дом был непривычно пуст и тих. Большая часть батраков, переделав все дела загодя, в преддверии празднества отправились по домам, чтобы собраться вечером. Кощей ненавидел этот праздник, но против традиции не попрёшь.

У пристройки с воронами было шумно и грязно. Большие птицы сидели на деревьях и громко кричали. Кощей заглянул в пристройку. Дурная девчонка сбежала домой не выполнив свою работу. Вечером он всё выскажет её отцу и вернёт лентяйку обратно. Вычистив пол и задав воронам воду и корм, Кощей направился к конюшне.

Ещё с вечера он договорился…дал наказ Ваньке подготовить коня рано утром.

Конь стоял в своём деннике и неторопливо выбирал кусочки моркови из кормушки. Седло и уздечка висели рядом на стене.

– Дармоед, – сквозь зубы проговорил Кощей.

С ласковыми словами Кощей, почистил коня, расчесал гриву и заплёл косички. Затягивая подпругу, подумал:

«Если и на поле его не будет…».

Лошадь всхрапнула, дёрнулась когда Кощей увлечённый в свои мрачные мысли, слишком сильно затянул ремень. Извинившись, Кощей ослабил подпругу, погладил коня по морде. Тот ткнулся мордой в ладонь и высунул язык, выпрашивая сахар.

На поле Ваньки не было. Колоса тоже. Цепочка следов вела в сторону леса. Скрипнув зубами от накатившей ярости, Кощей поскакал обратно.

Он обыскал все дворовые пристройки. Завидев разъярённого хозяина, птичница на мгновение замешкалась, чем и воспользовался чёрный петух (единственный не проданный, минувшим летом). Нагло порхнув, он выбил из руки миску. Зерно полосой просыпалось у ног женщины. Сбежавшиеся куры и утки кинулись его клевать и драться. Поднялся истошный ор, вырванные перья поднялись выше забора. Кощей распинал птицу ногами, грозно взглянул на птичницу и направился к дому.

На чердаке Ваньки не оказалось. Зато нашлись свекольные соцветия, рассохшееся корыто, дырявый горшок; заботливо припрятанные и укрытые рогожей мешок мякины и лён-стланец.

Время близилось к полудню. Зловещее напряжение висело в воздухе. Батраки, опасаясь хозяйского гнева старались ходить на цыпочках и не попадаться на глаза. Кощей перевернул вверх дном комнаты, заглянул во все лари в чулане. В одном оказалась двойная стенка.

– Так и норовят обобрать! Как будто мало я им плачу.

Спустившись в погреб, Кощей подошвами сапог прилип к полу. Он выругался и зажёг светец. Уцелевшие и битые бутылки раскатились по полу, между ними драгоценными камнями поблёскивали осколки. Живописные разноцветные лужи разукрасили деревянный пол, а из огуречной бочки в углу доносился храп. Прилипая и хрустя битым стеклом Кощей дошёл до бочки. Ванька сладко спал и сжимал в руке надкусанный огурец.

– Ах, ты поганец!

– Дайте поспа-а…ать

– Поспать! – рыкнул Кощей.

– Как ужасен Посмертный мир и бесы, что его населяют. Нате! Подавитесь, – Ванька швырнул огурцом в беспокоящих его бесов. – Голоса точь-в-точь, как у…

Первым что увидел домовой окончательно придя в себя – яростный блеск глаз хозяина. Надкусанный огурец полетел обратно, ударил Ваньку в лоб. Кощей опустил руки в бочку, схватил, барахтающегося домового и притопил. На поверхности рассола появились пузыри.

– Пусти, – выдохнул Ванька, всплыв на поверхность.

Кощей схватил его за шкирку, хорошенько встряхнул, словно тряпку ( брызги рассола разлетелись во все стороны), поднял на уровень глаз.

– Сам сказал последить за подготовкой к празднику. Вот я и проверял…хорошее вино. Мельничх..чих…но самое лучшее. Не стыдно на стол поставить. Да чего ты злишься-то, – пробормотал Ванька когда Кощей встряхнул его еще раз, – вон его вина столько. Ничего и не убыло. Я пару бутылок и попробовал.

– А перебил с десяток! – тон Кощея не предвещал ничего хорошего. – Кто должен был Всполоха к утру подготовить да за колосом следить?

– Твой конь укусил меня, – пожаловался домовой и поднял, перемотанную тряпицей руку. – А что ему будет? Колосу? Кому он нужен?

– Кому-то оказался нужен, – Кощей отпустил ворот и Ванька шлёпнулся на пол.

– Бо-ольно, – протянул домовой, потирая отбитый зад.

– Чтобы без колоса назад не возвращался.

«Убегу, – запальчиво пообещала себе Мила, – сегодня же ночью. Пойду как все домой, а сама убегу в лес к Серому. Он сказал, землянка у него есть. Как-нибудь проживём».

От смелых мыслей стало чуточку легче. Ничего, она смелая, справится. На кухне надо хлеб прихватить. И нож. От зверья отбиваться да в хозяйстве потом пригодится. Пусть Кощей другого пастуха своим мерзким птицам ищет. Опротивело ей возиться в грязи каждый день.

Легко сказать. На деле побег оказался непростым делом. Кухарка, утомлённая готовкой к завтрашнему празднику, не пустила девушку на порог кухни. Обругала и напоследок шлёпнула полотенцем.

– Ведьма, – подумала Мила выбегая на улицу.

На небе загорались редкие звёзды. Ещё лучина-другая и не видно будет дальше собственного носа. Батраки расходились по домам, к своим семьям. Девушка полем-огородами выбежала за околицу и устремилась к лесу. Там её ждёт Серый. Она не сомневалась.

В лесу оказалось страшнее, чем думала Мила. Деревья тянули к ней свои руки-ветки, хлестали по лицу и рукам, хватали за подол, цеплялись за волосы. Она то и дело спотыкалась об узловатые корни.

В чаще тявкнуло, коротко взвыло.

– Серый, – Мила рванула в сторону звука и замерла, услышав ответный вой. За ним ещё один, и ещё один…

Волчья перекличка затихла так же резко, как и началась. Где-то рядом громко ухнул филин.

– Мамочки! – девушка побежала вперёд не разбирая дороги. Колючие еловые ветви больно хлестали по лицу и рукам. Ужасно хотелось повернуть назад, но где теперь дом?

Нога зацепилась за поваленное дерево, и девушка кубарем скатилась в овраг. Невдалеке раздался волчий вой. Потирая ушибленную ногу, Мила попыталась встать.

Ветер прокатился по кронам деревьев, перебирая листву. Волки окружали не спеша. Мила зажмурилась, нащупала рукой камень, хотела бросить, но чья-то рука остановила её.

– Они просто пугают, – Серый в человеческом обличье стоял рядом.

Нещадно воняющий рассолом Ванька спотыкаясь и пошатываясь добрался до речки. Стоило искупаться и простирнуть одежду. Он опустил палец в воду. Та обожгла, словно лёд. Ванька задумчиво посмотрел на водный поток.

– Ты чего тут делаешь? – раздался из-за спины скрипучий голос лешего.

– Свежим воздухом дышу, – отозвался Ванька и в подтверждение своих слов сделал глубокий вдох.

– Проветриваешься, значит, – подытожил леший, принюхиваясь.

– А ты к водяному в гости пришёл?

– Нет, к тебе шёл. Узнать про праздник.

– Не будет праздника.

– А что так?

– Колос пропал.

– Вчера девица одна в лес на ночь глядя прибежала. Растревожила всех, ветки поломала, траву измяла, мухоморы посшибала. А что они ей сделали мухоморы? Ну, я и припугнул её слегка: дороги запутал, волков натравил.

– Что за девица?

– Бестолковая. Шла и причитала, что не для чёрной работы её белые руки и не будет ни у кого праздника.

– А колоса у неё не заметил?

– Прижимала она всё руку к груди, будто несла что-то ценное…

– Куда она побежала?

– Дык, говорю, волками попугал немного, она в овраг свалилась. А там оборотень ейный объявился и увёл.

– Знаешь куда? – оживился Ванька.

– А как не знать? Пошли, провожу.

Отправив Ваньку на поиски колоса, Кощей начал прибирать в погребе и заодно подсчитывать убытки. Ванька в порыве проверки перепортил добрую половину, что принесли деревенские на грядущий праздник. Не миновать добавлять своё. Ещё и в бочке с огурцами искупался. Не есть же их теперь. И выкидывать жалко.

Наверху раздались крики, кто-то тяжёлым шагом подошёл к лестнице в погреб.

– Где моя дочь? – с ходу набросился на Кощея отец Милы. Ступеньки под его ногами заскрипели.

– Мне откуда знать? – Кощей не прервал своего занятия и не обернулся.

– Вчера она должна была пойти домой, как и все твои батраки. Но её нет. Куда она подевалась? – сильнее распалялся отец Милы.

– В лес пошла к оборотню своему. Там теперь её новый дом. Убежала и колос праздничный украла, – Кощей обернулся и посмотрел на раскрасневшееся от гнева лицо мужчины. – Раз от девки ты не отказался, то и твоя вина здесь есть.

– Надо отправляться на поиски. Далеко она уйти не смогла.

Кощей только пожал плечами. Даже если Ванька и вернётся с пустыми руками, запасной колос (и не один) у него найдётся. А проучить этих двоих за причинённый ущерб стоило.

Избушка была ветхая, покосившаяся. От падения её удерживала чахлая ель. Дырявый горшок на полусгнившем заборе да череп – всё, что осталось от прежнего хозяина. Ванька присвистнул от удивления. И сюда Серый привёл белоручку Милу, которая нос воротила при виде метлы. Нелегко ей придётся, не легко…или ему, или им обоим.

Из-за не плотно закрытой двери доносился девичий плач. Ванька осторожно приоткрыл дверь, заглянул внутрь. Леший прятался за его спиной. На хромой лавке сидела Мила и размазывала по лицу слёзы пополам с грязью. Серый, не зная куда деться смотрел в окно на бесконечный лес.

– И это сюда ты меня привёл, – рыдала девушка, – в глухую чащу-у-у-у-у. Хочу домой.

– Здесь ведьма жила, – заметил леший, и от его слов Мила разревелась ещё сильнее.

Серый обернулся. На пороге стояли Ванька с лешим.

– Отдай колос, а я взамен отведу тебя домой и слово за тебя замолвлю перед Кощеем. Людей, наверное, подняли и отправил на твои поиски. И это в день праздника. Нехорошо…

– Вот, – Мила мигом осушила слёзы, вытащила из-за пазухи сломанный колос и протянула его Ваньке. – Только я ногу подвернула. Серый, отвезёшь меня?

Поисковый отряд из двух Кощеевых батраков во главе с отцом Милы подошёл к опушке леса. В подлеске промелькнула серая тень. В кустах затрещало. Мужчины, готовые защищаться, удобней перехватили палки. На опушку выбежал большой серый волк, на его спине гордо восседала Мила. Увидев отца, она бойко затараторила о «минувших событиях»: как вчера вечером углядела тень, что кралась по полю, как вор сорвал колос и скрылся в лесу, как она не растерялась и бросилась за ним в погоню. В лесу их окружила стая волков и чуть не задрала. Вор испугался, бросил колос и был таков. А Мила в одиночку отбилась от стаи, вот только ногу подвернула, но ей на помощь пришёл Серый, а вообще, он хороший и они хотят пожениться. Отец стоя немым столбом и слушал дочь.

Полночь миновала, праздник прошёл. Лунный свет серебрил притихший луг. Ванька катил к дому пустую огуречную бочку:

– Работаешь, убираешь этот мусор, не разгибаешь спины. Никто даже спасибо не скажет, не угостит тебя ни праздничным обедом, ни домашним вином…Эх…

Черновик
4,0
1 оценка

Начислим

+4

Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.

Участвовать в бонусной программе
Возрастное ограничение:
16+
Правообладатель:
Автор
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 3,7 на основе 3 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,9 на основе 14 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,7 на основе 14 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 3,8 на основе 27 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 5 на основе 59 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 214 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,8 на основе 5 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 3 оценок
По подписке
Черновик
Средний рейтинг 4 на основе 1 оценок