Читать книгу: «Ладгородские витязи. Сказание о змее», страница 7

Глава 12. Запад-Восток

Доляслав с трудом разомкнул глаза. Серебристые звезды ещё мерцали на небосклоне, но у далёкого горизонта уже разгоралась утренняя заря. «Приснится же такое! – подумал витязь, вспомнив чудовищ из сновидения. – Интересно: а Царь-выдра вправду была, или тоже – сон?»

Доляслав собрался встать, но вдруг почувствовал под боком что-то мягкое. Он взглянул туда и увидел Искорку. Спящая девушка нечаянно прильнула к нему и, кажется, обнимала всю ночь. Или он её обнимал? Доляслав немного смутился: всё-таки они были не в романтических отношениях и к тому же едва знакомы. Не желая поставить дочь чародея в неловкое положение, он осторожно, чтобы её не разбудить, откатился в сторону. Будто ничего и не было. Затем подождал несколько минут и бодро вскочил на ноги.

Поскольку его спутники продолжали спать, Доляслав, по своему обыкновению, начал громко возиться с дорожными сумками. Витязь не любил бодрствовать в одиночестве. Во-первых, скучно, а во-вторых, чего они дрыхнут?!

Первым проснулся Оглобля. Бывший рулевой сел, протирая глаза. В утренней прохладе его немного знобило.

– Что снилось? – весело спросил Доляслав.

– Да так… – нехотя протянул Оглобля. – А вам?

– Создания из твоих сказок.

– Правда? – обрадовался оруженосец. – Значит, хорошо придумал!

– Погоди, – удивился витязь, – так это ты сочинил? Мяуку с Муякой и остальное? Я думал: записал только…

– Ну, не всё, – ушёл от ответа бывший рулевой и переменил тему.

– Давайте разбудим Искорку, – предложил он.

Доляслав осторожно потормошил девушку за плечо. Искра перевернулась на другой бок и продолжила спать. Однако витязь не привык отступать. Действовать грубо не хотелось, поэтому он прибегнул к военной хитрости.

– Утренний чай готов! – громко сказал Доляслав.

Это подействовало. Искорка зашевелилась и открыла глаза. Она с удивлением посмотрела на своих спутников.

– Что, правда, готов?

Витязь не смог сдержать смех.

– Ну, на самом деле, ещё не совсем. Но, может, вы согласитесь помочь? Да и восход уже…

Искра взглянула на поднимающееся между горными вершинами солнце.

– Помогу… Конечно же…

Свежим утром горячего чаю действительно хотелось. И позавтракать перед дорогой не помешало бы. Правда возиться с костром желания не было.

– Вы могли бы с помощью магии вскипятить воды? – спросил Искорку Доляслав.

– Да с лёгкостью!

Искра щёлкнула пальцами, и платье на ней начало стремительно исчезать.

– Ой! Не то! – воскликнула девушка, покраснев.

Она быстро пробормотала какую-то абракадабру, и одежда вернулась на место. Но в памяти витязя и оруженосца кое-что осталось.

– Попробуйте лучше дровами, ребята, – смущённо сказала дочь чародея.

Доляславу с Оглоблей пришлось заняться костром. Очень скоро алый огонёк затрещал на сухих сосновых сучьях. Повесив котелок с водой над пламенем, компания стала ждать, когда он закипит.

– Странно, – вдруг сказала Искорка, – место называется Ущельем чудовищ, но никаких чудищ мы здесь не встретили.

– И слава Богу, – промолвил Доляслав.

Вдруг, словно в ответ на сказанные слова, в растущих неподалёку кустах что-то зашебуршилось. Судя по звуку, там пряталось не очень большое, но увесистое существо. Доляслав на всякий случай взял в руки меч. Кто его знает, что оттуда появится…

Спустя несколько прошедших в напряжённом ожидании минут пышные ветви орешника раздвинулись. Из зарослей выбралась омерзительная тварь.

– Это же ещё хуже жабы! – взвизгнула Искорка, отскочив.

– Конечно, – со знанием дела кивнул Оглобля, – это ведь настоящий хужежаб!

Он приблизился к диковинному созданию и принялся внимательно его рассматривать. Буро-фиолетовая шкура была вся в пупырышках и наростах. Кривые, но сильные лапы имели перепонки, отчего становилось понятно, что хужежаб прекрасно мог не только ходить по суше, но и плавать в воде. Дополняли облик существа огромные чёрные глаза с оранжевыми треугольными зрачками и раздвоенный, как у змеи, язык.

– Только не говори, что ты и в жабах разбираешься, – усмехнулся Доляслав.

– Читал кое-что… – скромно ответил Оглобля и принялся объяснять: – Это – зверь особенный, очень редкий. В Ладгородье их совсем мало, считай, что и вовсе нет. А здесь они, видимо, сохранились. Но скажу я вам, если хужежаб выбрался – это не просто так… Что сейчас будет!

Доляслав с Искоркой встревоженно переглянулись. Однако бывший рулевой оставался совершенно спокоен. Он с нескрываемым интересом наблюдал за странным животным. По всей видимости, что-то действительно должно было произойти.

Хужежаб сделал несколько шагов в сторону от кустов. На людей, не отрывающих от него глаз, он не обращал никакого внимания. И вскоре стало понятно почему. Хужежаб внезапно запрокинул голову и, открыв пасть, издал несколько странных урчащих звуков. Это было похоже на короткую печальную песню. Затем диковинный зверь замер, и вдруг кожа его начала сереть. Доляслав понял, что она не просто меняет цвет. Хужежаб на глазах превращался в камень.

– Что с ним происходит? – спросила ошарашенная Искорка.

– Каменеет, – пояснил Оглобля, – так всегда происходит, когда их жизнь заканчивается. Хужежабы – ночные животные и прячутся от солнца, но, когда им приходит пора умирать, они выходят на свет и обращаются в камень. Это удивительное событие. Во всём мире лишь несколько человек становились свидетелями таких превращений.

– Ну и дела, – удивлённо проговорил Доляслав.

Через несколько секунд хужежаб полностью окаменел. Он стал похож на творение талантливого, но чудаковатого скульптора, который, кажется, не определился, чем потрясти мир: своим мастерством или странностью изображаемого предмета. Диковинный зверь сохранился в мельчайших деталях, но стал полностью каменным.

Оглобля подошёл к нему и, взяв памятник хужежабу, сунул его в походный мешок.

– Зачем тебе эта пакость?! – воскликнул Доляслав.

– Это очень ценная вещь, – пояснил Оглобля. – Народные поверья говорят, что каменный хужежаб – сильный оберег и помогает в безвыходных ситуациях.

– Ну если так… – пожал плечами витязь. В конце концов, помогла же Царь-выдра… или всё же – только приснилась?

Тем временем в котелке закипела вода, и это отвлекло компанию от необычной находки. Все занялись завтраком. Когда чай был выпит, а голод – утолён, пришла пора определяться с дальнейшим маршрутом. Доляслав быстро прикинул стороны света по положению солнца на небе. Витязь стал так, чтобы восходящее светило оказалось от него по правую руку, запад – слева, а север – впереди. И вдруг – остолбенел.

– Вы не окаменели? – испуганно спросила Искорка.

Доляслав ответил не сразу.

– Нет, – наконец проговорил он, – но, кажется, я кое-что понял. Артефакт не в Альварии.

– Почему? – недоумённо проговорила дочь чародея. – Вам что-то подсказало солнце?

– Именно, – ответил витязь. – В пророчестве сказано: «не слева, а справа». На картах слева всегда изображается запад, а справа – восток. Альвария на западе – следовательно, артефакта там нет. Он на востоке.

– На востоке – Ладгород, – вставил Оглобля.

– И дикие леса, – напомнил Доляслав.

– Вот уж куда бы не хотелось, – в третий раз за время похода сказал бывший рулевой.

– Но придётся! Если, конечно, мы хотим найти волшебный предмет, – проговорил витязь.

– То есть весь путь был зря… – расстроилась Искорка.

Оглобля поспешил утешить ее.

– Иногда надо пойти не туда, чтобы понять, куда тебе нужно на самом деле, – философски заметил он.

– Отлично сказано! – подвёл итог Доляслав. – А теперь не будем терять времени! Пора отправляться в дорогу. Но теперь на Восток.

Сложив вещи, друзья уже собрались тронуться в путь, но внезапно почувствовали тревожную дрожь земли. Через подошвы в ноги проникал тяжёлый нарастающий гул.

– Кажется, конница, – неуверенно проговорил витязь.

Он припал ухом к мягкой траве и прислушался.

– Ну да, – сказала Доляслав, поднимаясь. – Копыта. И много! Похоже на армию.

– Откуда здесь войско? – удивился Оглобля.

– Неужели война?! – воскликнула Искра.

– Бог его знает, – пожал плечами витязь. – Но нам лучше убраться с дороги. Давайте-ка спрячемся.

Путешественники затаились в густой роще, которая надёжно укрыла их вместе с лошадьми, и стали ждать.

Ожидание не продлилось долго. Очень скоро в ущелье появилось множество конных рыцарей. Кавалерийский поток катился вперёд, словно сошедшая с гор лавина. Сверкающим латам и мощным коням не было конца. Над полками реяли синие знамёна. «Альвария», – понял Доляслав.

Среди строя закованных в сталь воинов привлекали внимание два всадника. Они ехали рядом на высоких породистых лошадях. Один – старик с благородной осанкой и пышными седыми усами, виднеющимися благодаря поднятому забралу. Другой – помоложе – облачённый в невероятные золотые латы и красный плащ. Полуторный меч, инкрустированный драгоценными камнями, висел на его поясе. В глазах золотого рыцаря мрачным огнём горела решимость.

– Это ущелье считается непроходимым! – предупредил короля генерал Отен.

– Не для властелина Альварии! – ответил Авос Арьфон.

Государь взмахнул рукой, и стальные ряды конницы хлынули за ним сквозь роковое ущелье. В Гербортию.

Глава 13. Флаг Гербортии

Над Гербортом каркало воронье. День выдался пасмурный и не по-весеннему мрачный. Тяжёлые, набрякшие дождём облака лежали на шпилях королевского замка. Ветра не было совершенно. «И очень жаль, – подумал Нилиф Никворот. – Из-за этого государственные знамёна повисли как тряпки. Плохой знак».

Король мерил шагами коридоры дворца и дорожки парка: на ногах мысли переносились легче. Нилиф Никворот был подавлен. Стальная волна альварского наступления катилась вперёд, сметая все на своём пути. Государь не знал, что делать. И можно ли предпринять хоть что-то? Противопоставить бешеным горным леопардам было нечего. В другой раз – возможно, но не теперь.

– И как так получилось? – снова и снова размышлял король. Ответ напрашивался сам собой, но Нилиф Никворот не желал его замечать. Проще было считать вопрос риторическим.

Государь прошёл по тисовой аллее к старому пруду и присел на маленькую белую лавочку, наблюдая, как два лебедя плавают в зеленоватой воде. «Мы все обречены, но птицы пока не знают об этом», – пронеслось в голове короля. Он представил, что творится в приграничных областях. Сегодня – там, завтра – здесь…

Не удержав оборону по руслу Тизены, армия теперь маневрировала и отступала. В сложившейся ситуации это было единственно правильное решение. Однако бесконечно отступать невозможно. Рано или поздно бегущие войска упрутся в стены столицы. Разобьётся ли о них грянувший шторм? Нет. Нилиф Никворот хорошо это понимал. Герборт не выстоит. Как же так получилось?!

В конце дорожки показался маркграф Каут. В кирасе, надетой прямо поверх бархатного камзола. Со шлемом в руках. Голубое перо плюмажа было истрёпанным и обгорелым. На поясе болтались пустые ножны: меч маркграфа, видимо, потерялся в битве.

– Почему вы не в своей провинции? – хмуро спросил король, хотя и без слов было ясно.

– Марка занята Альварией, Ваше Величество, – Каут не тратил время на предисловия. – Все заставы по Тизене смяты. Я счёл за лучшее вывести гарнизон и отступить.

– Без боя? – уточнил Нилиф Никворот.

– Бой был у реки, – поморщившись, проговорил маркграф. – По его итогам я принял решение поберечь войска и сосредоточиться на обороне столицы.

– Такие решения – прерогатива короля, – строго напомнил Нилиф Никворот.

– Сейчас не время для прерогатив, – дерзко ответил Каут. – Сейчас время для действий.

Нилиф Никворот не нашёлся что возразить и промолчал. Здесь вставал вопрос уже не о стране. Тут вопрос о короне. Маркграф, кажется, высоко метит.

– Я привёл четыре тысячи хорошо обученных и вооружённых рыцарей, – деловым тоном продолжил Каут. – Вместе с королевской гвардией получится почти десять тысяч. Чуть меньше, чем имеет Авос Арьфон. Но шанс есть.

«Вопрос лишь – какой? Усесться на трон?»

– Вы рассчитываете разбить врага в генеральном сражении? – мрачно промолвил Нилиф Никворот.

– Да. Думаю, я смогу сломать хребет альварскому леопарду.

«А что потом, Спаситель Отечества?»

Король чувствовал, как окружение становится полным. Всюду враги. Он попытался возразить:

– Открытый бой – слишком высокий риск.

– Настало время сильных поступков и сильных решений, – убеждённо проговорил Каут.

«И – сильных людей?»

Нилифу Никвороту все больше не нравился маркграф. Тот, видимо, это чувствовал, но, кажется, совершенно не переживал по поводу королевской немилости.

– Народ Гербортии жаждет твёрдой руки! – воскликнул он.

«Да ну, неужели – вашей?»

Король встал с лавочки и отошёл к пруду, демонстративно не смотря на собеседника. «Кто для меня опаснее: ты или Авос Арьфон?»

– Ваше Величество, страна вас не поймёт!

Каут уже угрожал. Это было очевидно. Король не оборачивался.

«Вы за всю страну-то не говорите».

Нилиф Никворот молчал. Он смотрел на белоснежных лебедей, плавающих в пруду. И сам хотел стать лебедем… Но, видно, не судьба. Придётся быть государем.

– С отрядом наёмников барона Ранба будет одиннадцать тысяч, – вдруг, улыбнувшись, промолвил король. – Одиннадцать тысяч копий и сердец, готовых умереть за Гербортию!

– Вот слова, которых я ждал! – сказал маркграф, и глаза его просияли.

– Сколько клинков у короля Альварии?

– Не больше пятнадцати тысяч.

– Пустяк! – Нилиф Никворот уже полностью вошёл в роль полководца. – С нами Бог и правда! Что ж, пойдём до конца! Вы согласны, маркграф? Готовы отдать жизнь для блага родины? Я не просто так спрашиваю. Потом взять слова назад не получится.

– Готов, государь.

– Хорошо. Я надеюсь, вы не пожалеете о сделанном выборе. Назначаю вас походным маршалом. Жезл получите после войны. Сами понимаете, сейчас не до церемоний. Идите и готовьте войско к сражению. Завтра выступаем навстречу Альварии.

Однако маркграф не уходил.

– Что-то ещё? – спросил король.

– Да, Ваше Величество, – негромко промолвил Каут. – Нужно повесить коменданта Герборта. Он бездельник и казнокрад.

«И давний твой враг».

Нилиф Никворот внутренне скривился. Но спорить не стал.

– Вешайте.

***

Король Нилиф Никворот и маркграф Каут ехали впереди тяжёлой конницы. Задачей латных кавалеристов было опрокинуть встречный удар врага и растоптать альварскую пехоту.

Все в отряде были прославленными и знатными рыцарями. Каждый имел полный комплект доспехов и яркий фамильный герб на щите. Броня покрывала не только всадников, но и коней. От клинков и стрел скакунов защищали стальные пластины и кольчужные попоны. Они замедляли бег, зато добавляли таранной мощи.

Окрестности ярко освещались лучами майского солнца. Впереди зелёные поля упирались в тёмную кромку леса. На опушке, перед деревьями, зоркий глаз мог разглядеть движущиеся цветные пятна – знамёна Альварии. Рисунок на них отсюда был неразличим. Но, по мере приближения к вражескому войску, становился хорошо виден большой хищный кот, скалящийся на синем фоне.

Под квадратным стягом, что реял выше прочих, в золотых латах и красном плаще застыл всадник. Король Гербортии сразу узнал его. Авос Арьфон. Однако правитель Альварии какой-то потускневший. Несмотря на сияние парадных доспехов, выглядит блеклым. И на коне восседает сгорбившись, тяжело опираясь на луку седла. Словно болеет или чем-то удручён. Что ж, это хорошо. Не хотелось бы столкнуться с врагом, когда он в своей лучшей форме.

Каут поравнялся с королём. Маркграф тоже заметил государя Альварии.

– Чокнутый снежный барс вылез из берлоги и хочет налакаться крови, – усмехнувшись, промолвил он, указывая на позолоченную фигуру. – Но дурачок, наверное, ещё не знает, что гербортийская кровь для леопардов смертельна.

– Вы зря недооцениваете противника, – ответил Нилиф Никворот, внимательно оглядывая поле предстоящей битвы. – Авос Арьфон – умелый полководец, и армия у него больше нашей.

– И доспехи красивые! – с издёвкой промолвил Каут.

Сам маркграф был облачён в очень простую, но надёжную чёрную бригантину, мощные стальные наручи, полированный, без всякой эмали, шлем и кольчужные штаны. Ни драгоценных металлов, ни самоцветных камней. Только перья плюмажа немного оживляли его образ.

– Правитель Альварии любит блеск и яркие краски, – улыбнувшись, согласился Нилиф Никворот. – Всегда таким был, сколько его знаю.

– Дешёвая мишура! – презрительно бросил Каут.

Он поторопил своего коня и начал спускаться с холма навстречу альварскому войску. Королю Гербортии пришлось его догонять. Из-за этого Нилиф Никворот почувствовал раздражение, но сдержался.

У подножия возвышенности во все стороны простёрлась широкая равнина. Гладкая и пустая, она будто самой природой была создана для разбега конницы. «Идеальное место для битвы!» – подумал маркграф. Он был полностью уверен в победе – Гербортии и своей.

Нилиф Никворот ехал сзади. Его лошадь шла лёгкой рысью. Король не спешил, хотя видеть впереди чью-то спину ему и не нравилось.

Войско Альварии заняло северо-западный край равнины. Рыцари Авоса Арьфона выстроились клином, готовые к атаке. В переднем ряду показался золотой всадник. Над его головой по-прежнему развевался самый большой синий стяг. Альварский правитель отдавал какие-то распоряжения своим воинам. Его голос не долетал до армии Гербортии, но по взмахам руки вражеского монарха можно было предположить, что он уточняет для командиров стратегию боя.

Маркграф Каут проскакал верхом перед строем гербортийских рыцарей. Не столько для того, чтобы убедиться в их готовности сражаться, сколько для того, чтобы поднять моральный дух войска. В руке маркграфа сверкнул длинный меч. Великолепный клинок был вчера подарен Кауту королём взамен потерянного им на берегах Тизены. По строю пронёсся боевой клич: воины приветствовали отважного маршала.

Нилиф Никворот скромно стоял в стороне. Каут подъехал к нему на разгорячённой лошади, так и норовящей вскинуться на дыбы.

– Мы готовы наступать! – воскликнул он и после паузы добавил: – …Ваше Величество!

– Вы прекрасно справляетесь, маркграф! – ответил король.

– Государь, – тихо проговорил Каут, – я опять вижу тень сомнения в ваших глазах.

Король и вправду считал, что битву не выиграть. Но вслух этого не сказал.

– Вам показалось, мой друг! – промолвил он.

– Хорошо, – кивнул маркграф. – Я надеюсь, вы не отступите в последний момент от выработанного плана. Иначе страна вас не поймёт. Мы не поймём!

Он опять угрожал. Да ещё и от лица отечества.

– Можете не беспокоиться, – твёрдо сказал Нилиф Никворот. – План будет выполнен. Гербортия превыше всего!

– Превыше всего! – повторил Каут. – Родина и корона!

Запели трубы, давая сигнал к наступлению. Стальная волна кавалерии поднялась, как морской прибой, готовый хлынуть на берег. Маркграф выехал впереди армии, высоко вздымая меч…

Трудно сказать, кого в этот момент потеряла Гербортия: пламенного патриота или несостоявшегося честолюбивого диктатора. Внезапно хлопнула тетива и бронебойная стрела, пробив чёрную бригантину, вонзилась между лопаток Каута. Мёртвый, он свалился под копыта коня.

Торжествующий рёв пронёсся по альварскому войску.

«План должен быть выполнен до конца», – промелькнуло в сознании Нилифа Никворота.

– Поднять флаг! – скомандовал он и, тронув поводья, поехал навстречу королю Альварии.

Глава 14. Первый разговор с магистром

Около девяти часов утра следующего дня Мастер Лонц увидел вдалеке Бухту Тысячи Лун. Дующий в лицо ветер пах гниющими водорослями. К их запаху добавлялся сухой аромат степей. Отчётливо чувствовались нотки чабреца и, кажется, полыни. Брат Лонц глубоко вдохнул. Да, полынь…

На берегу возвышался большой чёрный замок с зубчатыми стенами и восемью башнями. Широкая дорога пролегала к его воротам. Перед ними располагался крепостной ров, наполненный морской водой. Стоящая в дикой степи, среди каменных изваяний божеств кочевников, цитадель сама была похожа на древнего идола. Два больших, украшенных витражами окна на самом верху центральной башни напоминали глаза. Там находился кабинет магистра. Брат Лонц никогда не понимал, почему старик предпочёл закрыть цветными стёклами потрясающий вид на море. Магистр как-то сказал, что за долгую жизнь оно успело ему надоесть. Но Лонцу это казалось странным: неужели, жизнь может быть такой долгой?

От тряски мешок развязался, и часть зеркала показалась наружу. Лирия осторожно выглянула. Море и степь – такого она никогда не видела. В Альварии было море, но там его окружали горы. Кроме того, вода залива Акар холодная, свинцового цвета. А здешнее море выглядит изумрудным, тёплым и очень приветливым. Хотелось бы там поплавать… Чёрт! Она вспомнила про своё зеркало.

Брат Лонц с опозданием заметил, что девушка осматривает окрестности. Послушнику было хорошо известно: чем меньше будет видеть и знать пленница, тем лучше. Поэтому он быстро завязал тесёмки.

– Сиди в мешке!

С сожалением Лирия вновь оказалась в тёмном плену. После встречи с призраком в могильных курганах девушка на краткий миг невольно почувствовала к Лонцу что-то вроде симпатии. Но своим холодным отношением он полностью разрушил в ней это чувство. И сейчас Лирия его ненавидела. Она хотела домой. К своему странноватому королю.

Брата Лонца совершенно не волновало настроение пленницы. Главное – чтобы не досаждала нытьём. Он уверенно направил коня к воротам мрачного замка.

– Да здравствует ночь, Мастер Лонц! – узнал его начальник караула.

Долго странствуя по разным странам, послушник успел отвыкнуть от традиционного приветствия, используемого в Ордене.

– Да будут ясными звезды! – после небольшой паузы ответил он в соответствии с древней формулой.

Тяжёлые створки ворот распахнулись, и Лонц въехал во внутренний двор главной орденской резиденции. Его скакуна сразу приняли и отвели на конюшню слуги. С мешком в руках послушник отправился в башню магистра.

Мастер Лонц начал медленно подниматься по ступеням – идти на самый верх предстояло долго. Из окон и бойниц, которые часто попадались в стенах, открывались прекрасные панорамы: то плещущееся море, то цветущие степи. Спрятанная в мешок, Лирия чувствовала, что они куда-то приехали, но не знала, куда и оттого нервничала.

– Где мы? Что это за место? Куда вы меня несёте? – слышались из мешка взволнованные вопросы.

Однако Брат Лонц игнорировал пленницу и ничего ей не отвечал.

Наконец, лестница кончилась. Послушник остановился перед дверью, ведущей в кабинет магистра. Он давно уже не робел, когда заходил туда. Тем не менее на пороге он всё-таки задержался на пару мгновений, чтобы собраться с мыслями. Разговор с руководителем важен. И следовало обстоятельно продумать всё, что нужно сказать. Поняв, что готов, Лонц толкнул дверь.

Магистр сидел в кресле за письменным столом. Ни тени удивления не промелькнуло в его тёмных глазах при виде посетителя. Старик, облачённый в бордовый балахон, поднял от документов наголо бритую голову и улыбнулся.

– Вот и ты, Лонц! Я ждал тебя.

– Ждали? – послушник был искренне изумлён. – Но ведь я должен был приехать позже.

– Рассчитывал застать старого дурака врасплох? – хрипло рассмеялся магистр. Его смех напоминал не то дребезжащие удары молотком по листу железа, не то карканье вороны. – Хотел меня провести, Лонц? Но ты слишком молод для этого. Ты никогда не сможешь сделать ничего, что я бы не предполагал.

– У меня такого и в мыслях не было, – с наигранным недоумением воскликнул Лонц, – просто мы с вами ожидали, что моя работа потребует больше времени и договаривались встретиться позже.

– А я знал, что ты справишься быстрее, Лонц. Ты ведь талантливый. Я в тебя верил.

Почему-то Мастеру Лонцу от слов магистра стало не по себе. Будто старик догадывался, что послушник ведёт собственную игру. «Но нет, невозможно!» – отмёл Лонц подобную мысль. Никто не смог бы проникнуть в его замыслы. Даже магистр.

– Я действительно сумел решить задачу раньше, – проговорил Лонц, – но в этом нет моей особой заслуги. Мне помогло удачное стечение обстоятельств.

– Заметить удачные обстоятельства и воспользоваться ими – тоже заслуга, – сказал магистр. – До меня доходили весточки. Ты молодец, Лонц. Молодец!

«Что-то сильно он меня хвалит, – подумал послушник, – подозрительно».

– Я польщён вашими словами, магистр, – осторожно промолвил Лонц, – как я понимаю, вы уже в общих чертах знаете, что творится на западе?

– Знаю, – усмехнулся старик. – Этот вспыльчивый юноша – Авос Арьфон громит несчастную Гербортию. Король Альварии – решительный мальчик. Зелёные берега Тизены залиты кровью. Со дня на день он будет осаждать Герборт. Я догадывался, что причина произошедшего – ты, Лонц. Но как тебе это удалось, я, признаюсь, понятия не имею. А узнать интересно. Расскажешь?

Лонц внутренне улыбнулся. Как будто можно ответить: «Нет».

– Осмелюсь поправить вас, повелитель, – проговорил послушник, – я не причина, я – лишь приводящая к результату сила. А причина здесь, в этом мешке.

Магистр казался искренне заинтригованным.

– Что же это?

– Возлюбленная короля Альварии.

«А говорил, что не смогу его удивить», – самодовольно подумал Лонц.

Старик и вправду пребывал в изумлении. Более того, против обыкновения, не сумел это скрыть.

– Ты что, привёз её в разобранном виде? – с неодобрением воскликнул магистр. – Лонц! Это не твои методы!

– Что вы! – поспешно сказал послушник. – Я бы никогда не поднял руку на женщину. Мы же с вами рыцари, сир. Дело в том…

И Лонц рассказал про бывшего королевского шута, волшебное зеркало и певчую птичку Авоса Арьфона.

– Как удивителен мир! – выслушав странную историю, задумчиво промолвил магистр. – Чего только не бывает на свете! Ну ладно, птичка – значит птичка. Должен признаться, я больше всего поражён даже не тем, что подруга Авоса Арьфона живёт в зеркале. В конце концов, почему бы и нет? А тем, что генерал Отен совсем потерял хватку. Он умудрился провалить все. От организации работы до понимания задач. Девушка короля – первейший объект государственной охраны. Тем не менее для её безопасности не было сделано ничего. Ракоба, если уж они не смогли установить за ним эффективный надзор, давно следовало ликвидировать. И даже подобрать надёжных людей на должности дворцового караула генерал не сумел. Ты легко их купил.

– Ну не так уж легко, – покачал головой Лонц. – На самом деле я провёл довольно сложную операцию. И каждую секунду был близок к провалу. Но в целом, вы правы, властитель, война стала возможна только потому, что контрразведка Альварии не справилась со своей работой.

– А мы с тобой были лишь приводящей к результату силой, – рассмеялся магистр. – Так ведь ты это назвал, Лонц? Правильно. Во всем виноват милый и добродушный генерал Отен. И в первую очередь, виноват в том, что вовремя не ушёл на пенсию. Но нам это только на руку. Пламя вспыхнуло. Очень скоро оно перекинется на Ладгород. И когда три страны будут ослаблены долгой войной, тогда они падут к нашим ногам. Орден подчинит себе всех и установит новый порядок.

– Нас ждет прекрасное будущее! – оптимистично сказал послушник.

– Нет, Лонц, – вдруг жёстко произнес старик. – Никакое прекрасное будущее нас не ждет. И вообще никого не ждет. Жизнь всегда кончается смертью. У всех. Но в ней, тем не менее, бывают счастливые мгновения. А иногда – даже радостные этапы.

Лонц смешался. Прорвавшиеся откровения удивили его.

– Я имел в виду, что мы создадим величайшую политическую конструкцию. На века!

– Человеку ничего не нужно на века, Лонц, – грустно и тихо произнёс магистр. – Потому что никаких веков у человека нет.

Его взгляд внезапно погас и сделался рассеянным. Словно старик мысленно перенёсся куда-то вдаль, в иную реальность.

– Я устал, Лонц. Оставь меня.

Послушник не ожидал такого финала. Он собирался показать властителю Лирию. Зря что ли тащил зеркало на самый верхний этаж?

– Вам разве не интересно посмотреть на неё? – спросил Лонц, потряся перед магистром мешком.

– На кого? На девочку? Я уже слишком старый для этого. Привёз бы ты её хотя бы лет сорок назад, – старик равнодушно махнул рукой. – Но всё равно – молодец! Заложница будет дополнительным инструментом влияния на Альварию. Посади её в темницу. Только выбери для неё камеру посимпатичней.

На этом разговор кончился. Брат Лонц вышел из кабинета в смешанных чувствах. С одной стороны, старик всячески хвалил его, с другой… Было в словах властителя что-то, что заставляло Лонца ощущать себя неуверенно. Кроме того, послушнику показалось, что магистра на самом деле вообще волнуют другие вопросы, а проблемами этого мира он продолжает заниматься лишь по инерции. Или – чтобы отвлечься.

Из главной башни Мастер Лонц отправился в тюремное подземелье. Вход в него располагался за оружейным складом. Послушник подошёл к неприметной двери, около которой дежурил стражник.

– Запиши на довольствие нового арестанта, – приказал ему Лонц. – Да скажи мне, в какой камере меньше крыс?

– В седьмой, кажется… – недоуменно ответил страж.

Тюремный охранник пытался понять, смеются ли над ним. О каком арестанте говорит Мастер Лонц? Ведь с ним никого нет. «Кота он что ли арестовал?» – подумал стражник, украдкой взглянув на мешок в руках посетителя. Однако спрашивать что-либо не посмел. Если начальство, идя одно, говорит, что ведёт кого-то, значит – начальству виднее.

По узенькой лестнице Брат Лонц спустился в темницу. Отомкнув одну из камер, он поставил туда зеркало и сбросил с него мешок.

– Наше путешествие закончено, – просто сказал он, после чего вышел, щёлкнув замком.

Лирия осталась одна. Вернее, она так подумала.

– Ну, здравствуй, здравствуй! – внезапно послышалось из темноты.

Девушка вздрогнула. Голос был ей знаком.