Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты

Я снял с себя ключ и нарушил последнее Табу – открыл двери Лабиринта.

ГЛАВА 2. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Шаг через порог Лаборатории переместил меня из мира духов в мир вещей. Телесные ощущения, растворившиеся во сне бестелесных коридоров, вернулись, чтобы перемотать тугим шарфом голову. Они натянули струну артерии на шею, игравшую под барабаны сердца. Кислород ворвался в легкие, отчего голову повело по кругу.

– Будто с похмелья проснулся, – проворчал Рене, сдавливая виски пальцами.

Вторая дверь лестничной клетки, ведущая на минус четвертый этаж Лаборатории, оказалась незапертой – электронный замок не работал. Рене достал свой гранатомет и зарядил его картечным выстрелом, чтобы гарантировано убить любого, кто окажется на линии огня. Кивком он приказал разведчикам проследовать вперед, и две тени проскользнули через приоткрытую дверь. Мы выдержали немного времени, прежде чем Рене указал оружием, чтобы остальные заходили внутрь и, в случае необходимости, поддержали огнем братьев.

Я вошел в коридоры совершенно другой Лаборатории: некогда стерильно белые стены погрузились в полумрак, осыпались стеклом и покрылись каплями крови, уподобившись разрушенным во времена Крампа этажам над нами. Видимо, такова участь этого места – обращаться в прах. И если в прошлый раз разрушения устроили больные вирусом Ницше «сверхлюди», то в этот раз Лаборатория подверглась нападению забытого язычества. В коридоре я не увидел мертвых тел, однако по кровавым разводам становилось ясно, что их куда-то перетаскивали. Я догадывался куда: будь я сектантом, я бы сложил трупы в отдельном помещении и запер мертвецов, чтобы они не последовали за мной с дрожащими руками мести. Проверять предположение я не стал. Пусть мертвые спят там, где их похоронили!

Меня интересовало только то, что находилось в конце коридора. Забрали сектанты Селену с собой или нет? Если точно знать, что девушка не спит в саркофаге, можно спокойно вздохнуть и верить, что Пленница белой комнаты все еще жива и наконец свободна.

Из полумрака появился один из разведчиков. Он говорил жестами: большой палец показал за спину; его сменил указательный палец, поднятый вертикально на уровне лица; затем брат совершил движение, похожее на выстрел, и покачал головой из стороны в стороны.

– В конце коридора один человек с оружием, – шепотом расшифровал доклад Рене.

Не так уж сложно оказалось понять язык клана.

– Идем, парень, и постарайся не сглотнуть пули.

Мы шли медленно. Я пытался ускориться, чтобы быстрее достигнуть темницы Селены, но Рене придерживал меня рукой и не давал обогнать себя. Мы ворвались в распахнутые двери по отработанной схеме: сначала разведчики, потом остальные.

В центре темной комнаты на стуле сидел осунувшийся мужчина и смотрел в пол. В руках он держал пистолет. Я узнал в этом человеке Алексея Георгиевича, уставшего и подавленного. Разведчики совершили к нему скачок в пространстве. Один из братьев приставил нож к горлу хозяина «темницы», второй протянул руку, чтобы забрать пистолет. Начальник службы безопасности поднял голову и пристально посмотрел на незнакомца. Он не собирался сдавать оружие, и я приготовился увидеть смерть. Губы начальник службы безопасности дернулись, словно хотели что-то сказать, но голос не прозвучал, после чего Алексей Георгиевич положил пистолет в ладонь вторгнувшегося чужака. Я облегченно вздохнул. Мне не было никакого дела до Алексея Георгиевича, пусть и прошел день с момента нашей последней встречи, но я не хотел видеть его смерть.

Этот человек и наша последняя встреча остались в отвергнутой прошлой жизни. Они не имели права занимать место в сегодня. Я прошел мимо начальника службы безопасности без слов или жестов, будто и не знал его вовсе. Я хотел лишь дотронуться до потухшего саркофага и убедиться, что Селены внутри нет.

– Ты опоздал, Мечтатель: ее уже освободили, – сказал Алексей Георгиевич. Он узнал меня. Пусть так.

– Мне это известно, но хотел лично убедиться. Ты был здесь, когда произошло нападение на Лабораторию? – спросил я.

– Нет, не был. Иначе Ведьма, встав на ноги, первым делом убила бы меня. Ты пришел закончить то, что не успела сделать она?

– Я не убийца.

Наша вражда осталась в прошлом. Так, по крайней мере, считал я. Алексей Георгиевич когда-то распоряжался моей судьбой, почитая себя за божество. Теперь он превратился в мелкую статуэтку – неловкое движение разобьет его вдребезги. Я мог прямо сейчас расплатиться с ним за месяцы, проведенные в психиатрической лечебнице, но не стал. Мое благородство и чувство превосходства доставляли нарциссическое удовольствие. Прощение станет местью.

В разговор вмешался Рене, жаждавший действовать и уже уставший постукивать гранатометом по руке:

– Мы ищем юную леди. Можешь нам помочь: да или нет?

Алексей Георгиевич перевел взгляд с меня на незнакомца и обратно. Лезвие ножа все еще касалось его шеи, и каждое движение головой оставляло порезы. Но он не замечал их.

– Смотрю, у тебя новое начальство, – сказал начальник службы безопасности.

Я проигнорировал это восклицание и дал Рене возможность повторить вопрос:

– Да или нет?

– Да, – ответил Алексей Георгиевич.

Разумный поступок. Проигнорируй он вопрос дважды, Рене бы лично перерезал ему горло.

– Мы хотим ее остановить… – начал говорить я.

– Оставьте ее уже в покое! – воскликнул Алексей Георгиевич.

Рене не оставил восклицание без ответа. Он подскочил к начальнику службы безопасности и ударил его кулаком по лицу:

– Не перебивай, когда с тобой разговаривают!

Алексей Георгиевич не успел закрыться руками. От удара его перекосило на стуле. Рене не стал добивать. Он повернулся в мою сторону и вопросительно поднял подбородок. Урок преподали мне, а не Алексею Георгиевичу. Теперь я глава клана и не вправе позволять кому-то неуважительно относиться ко мне, ведь отношение ко мне – это отношение к клану. Я кивнул в ответ, и Рене вернулся на место, с которого сорвался. Я подождал, пока начальник службы безопасности вернется в вертикальное положение, и повторил:

– Мы хотим остановить Селену от желания заключить договор с Древними богами. Поэтому хотим знать две вещи: что здесь произошло и как нам найти девочку? Если твой ответ нас устроит, мы тебя освободим. Если нет, то… справимся сами.

– Ты, должно быть, считаешь себя сейчас крутым. Но тебе не идет быть плохим парнем – не похож. Лучше бы ты остался хорошим программистом.

Рене вновь посмотрел на меня суровым взглядом. Его сжатые губы требовали от меня, чтобы я вел себя как глава клана, а не как строптивый школьник. Я готов подчиниться этому правилу.

– Скажу банальность, но твое время прошло. Тебе доверили простую вещь – не дать сбежать девочке из заточения, и ты с ней не справился. Эту ошибку не простят. Поэтому не трать силы на то, чтобы что-то доказывать. Все, что ты можешь сделать, ты должен сделать сейчас, пока твоя звезда окончательно не потухла, – сказал я.

И вдруг тон Алексея Георгиевича изменился. Я не ожидал, что на него так подействует моя речь. Начальник службы безопасности опустил голову и тихим, мягким голосом заговорил:

– Всегда хотел, чтобы она сбежала. Ее спасение должно принести мне конец, но я рад, потому что всегда любил ее мать – Астарту. Хочешь знать, как она сбежала? Я расскажу: напали с двух сторон. Язычники снаружи, а молодой аспирант, Игорь, изнутри. Я следил, чтобы никто не спал в Лаборатории, но оказалось, что девочка проснулась и теперь могла общаться даже с бодрствующими. Язычники расстреляли охрану, а Игорь вынул девочку из саркофага и вынес ее на руках к Поверхности. Что происходило за пределами Лаборатории, я не знаю. Наши камеры наблюдения мне не показали.

– Вот только молодая леди сбежала не с теми людьми. Язычники – не лучшие друзья. Если ты хочешь ей помочь, то, может быть, знаешь, как ее найти? – спросил Рене.

– Да, знаю. Сын Максима, Гор, обладает особым даром чувствовать потусторонних существ на расстоянии. Он сможет найти свою сестру, – ответил Алексей Георгиевич.

Начальник службы безопасности не врал. Когда во время похорон Кристины Майер я встретил на кладбище Гора, мальчишка назвал моя имя – Хранитель Лабиринта, – когда даже я не знал его. Брат сможет найти сестру.

– Ну и чего мы тогда ждем? Веди нас к нему, – скомандовал Рене.

Алексей Георгиевич поднялся со стула и повел нас за собой через Лабораторию. На проходной мы встретили охранника, насторожено поглядывающего в окна. Его можно было понять – предыдущего сторожа убили этой ночью.

– Когда же он закончится – уже сутки идет! Да еще сильный какой! С детства такого ливня не видел! – восклицал охранник, пока Алексей Георгиевич отдавал ему ключи от кабинета.

Снаружи шел ночной ливень, наполнявший дробью своих капель всю проходную. В Лабиринте я мечтал увидеть солнце, но желание не исполнилось.

Пока длился короткий разговор, Рене не спускал руку с крючка гранатомета, спрятанного под плащом. Если начальник службы безопасности попробует намекнуть, что взят в заложники, ему и охраннику снесут головы.

К моему душевному спокойствию, все обошлось. Сторож не обратил никакого внимания на спутников своего руководителя и не задал никаких вопросов, хотя мы не имели пропусков, которые должны были оформить при входе. Принял нас за спецслужбы?

Когда мы покинули Лабораторию, то смогли ощутить безумие погоды в буквальном смысле на собственной коже: ветер въедался своими ледяными каплями в тело подобно тысячам острых иголок. Я закутался сильнее в капюшон, пытаясь защититься от бури, но это оказалось бесполезным. Шторм ломал деревья, и одежда не могла спасти от него человека. Казалось, еще немного, и буря сорвет со здания железную крышу, наигрывающую стальной марш. Каждый раскат грома отзывался эхом в сигнализациях автомобилей. В какой-то момент один из них зажег фары и подъехал к нам. Стекло опустилось, и я увидел голливудскую улыбку Патрицио. Его появления я точно не ожидал.

– Я не нашел тебя в больнице! Решил найти тебя здесь! Садись! – прокричал с акцентом иностранец.

– Смеешься?! – возмутился я, но мой голос заглушило громом. Я не стал повторять и сразу перешел к претензиям: – Ты обманул меня, устроил всю эту… склоку, а теперь просишь сесть к тебе в автомобиль?!

– Обманул? Как? Да, я не смог расплатиться с тобой! Поэтому я нашел тебя! Я хочу закрыть сделку! – ответил Патрицио и развел перед стеклом повернутыми кверху ладонями.

– Ты помог язычникам освободить Древних богов, чтобы они вырвались и превратили этот город в Ад! – крикнул я.

– Ты не прав! Я помогаю никому! Я торгую информацией, любой информацией! Язычники заплатили мне деньги! Сейчас я хочу заплатить тебе информацией, любой информацией! Ты испытываешь нужду, а я могу помочь тебе! Садись! – повторил свое предложение Патрицио.

Он говорил с таким невинным видом, словно не имел ни малейшего отношения к происходящему. Будь погода не такой ужасной, я бы не сел к нему, но терзаемое бурей тело просилось в теплый салон автомобиля. Я залез на переднее сидение, Рене и Алексей Георгиевич сели на заднее. А вот Тени разместились поразительным образом снаружи, вскочив на порог старого автомобиля и зацепившись за двери через приоткрытые Патрицио окна.

Рене вскользь спросил, кто вообще этот незнакомец, на что я ему ответил ладонью не париться.

– Мы не только посидим у тебя, но еще и попросим довезти до одного места, – сказал я.

– Куда? – спросил Патрицио.

Алексей Георгиевич назвал адрес, и машина поехала. Я опасался, что кто-то из Братьев может сорваться, но они крепко держались за кузов. Должно быть, со стороны они выглядели очень эффектно со своими развевающимися на ветру плащами.

Я ощутил тепло печки и порадовался, что не нужно идти пешком. Даже находясь в салоне, мы ощущали кошмар, творящийся на улице: капли накрывали своим стуком крышу автомобиля, а свет фар пробивал темноту воздуха метров на десять-пятнадцать, чтобы затем раствориться в дожде. Не только охранник, но и я никогда не видел такой стихии. Я был уверен, что буря связана с вознесением Древнего бога Хорна.

– Все верят в разные вещи, – начал говорить Патрицио. – Одни верят в науку, другие верят в деньги, язычники верят в Древних богов. Они считают, что две тысячи лет назад свет первичного хаоса изгнал богов с Поверхности и Древние боги спрятались от света в недрах земли.

– Огонь первичного хаоса? – переспросил я.

– Они говорят: «Посмотри вокруг – огонь уничтожает все, чего коснется. Огонь превращает в пепел труд человека: дом, урожай, самих людей. Огонь уничтожает порядок и приносит хаос. Даже ученые говорят, что в будущем Солнце станет настолько огромным, что поглотит Землю. Только Древние боги могут спасти человечество от огня». Язычники верят в это, – пояснил Патрицио.

– А ты в это веришь? – спросил я.

– Я верю в честность. Честная сделка лежит в основе добра, капитализма и мира, в котором мы живем, – ответил торговец информацией.

По моему мнению, Патрицио забыл добавить, что еще верит в выгоду. Он готов заключать «честные сделки» с любым, если это принесет выгоду лично ему. Сначала можно продать информацию, вредящую мне, сектантам, потому продать информацию, вредящую сектантам, мне. В итоге каждый окажется при своем, и только Патрицио в плюсе. И главное, мир не изменится, Древние боги не подвинут деньги со своего трона, а торговец информацией продолжит заключать «честные сделки», отныне и до века.

– Приятно встретить честного торговца. Если ты пришел закрыть нашу сделку, то у меня есть для тебя предложение: расскажи, как мне остановить язычников, – сказал я.

Патрицио услышал иронию моего голоса и улыбнулся. А затем начал свой рассказ:

– Много лет назад прошлый Хранитель Лабиринта пожалел юную душу. Он решил, что ангелы ошиблись, когда отправили такое чистое создание вниз. Хранитель нарушил Закон и перенес умершую в мир живых, на Поверхность. Мертвые всегда ненавидели Цербера, но мирились с его властью, пока сторожевой пес приговаривал к заточению своих родителей, друзей и детей. Но когда Хранитель решил выпустить девочку, мертвые посчитали себя обманутыми и попытались вырваться наружу. Хранитель удержал врата Лабиринта на замке, но упал в самое сердце тьмы: ниже Лабиринта, ниже Бездны, ниже Пустоты… Его имя исчезло. Его ключ потерялся. А мертвая дочь бога и человека оказалась на Поверхности. Эдвин Крамп нашел юную душу и вырастил для нее новое тело.

– Астарта, – сообразил я. – Сегодня слышал эту историю от самого Крампа.

Два рассказа – доктора Крампа и торговца информацией – дополняли друг друга. Теперь стало понятно, как ключ от Лабиринта оказался в лесу – его там оставил прошлый Хранитель. А я его нашел и принял имя отвергнутого.

– Да, Астарта, – продолжил Патрицио. – Ни живая, ни мертвая она получила силу открывать ворота Лабиринта. Язычники узнали об этом и пришли к дочери богов, чтобы она выпустила отцов из заточения. Девушка отказалась. Тогда язычники и решили провести древний ритуал жертвоприношения, чтобы кровь убитой сломала границу между Поверхностью и Лабиринтом. Язычники убили девушку, но дочь Астарты помешала провести ритуал. Девочка убила всех убийц.

– Как же так получилось, что Селена сегодня заключила договор с убийцами своей матери? – спросил я.

– Убийцы мамы мертвы. Другие язычники пришли к девочке. А девочка очень зла на мир и очень хочет вернуть маму. Селена провела ритуал душ и поменялась местами с Древним богом шторма, Хорном. Пленница белой комнаты спит, пока ее душа блуждает по Бездне и ищет маму, а Хорн вознесся на Поверхность и хочет разорвать свою связь с юным созданием.

– Давай уже ближе к делу: что нужно сделать, чтобы загнать великого мертвеца в Бездну, из которой он вылез? – не выдержал долгих разговоров Рене.

– Вы должны убить бога, пока он не съел в себя достаточно жизни. Хорн накрыл своим телом весь город. Черные тучи над нами есть его тело. Пока жители города спят, бог поедает их энергию Когда он станет сытым, то на короткое время сломает стены Лабиринта, и кто-то из мертвых успеет сбежать на Поверхность. Они уже ломаются. Обычно это заканчивается маленькой катастрофой – наводнениями, пожарами, извержениями вулканов, техногенными катастрофами. Ты мог слышать о них из новостей. Такое свойство Древних богов. Они могут подарить в засуху людям дождь, а могут принести бурю. Их возвращение всегда заканчивается бурей. Много лет назад Хорн потратил бы годы, чтобы насытиться, но сейчас, когда миллионы людей живут в одном городе – это есть вопрос нескольких часов. Он мог уже вырваться на свободу, но…

– Ему помешали маяки, – закончил фразу Рене. – Где они?

– Верно, маяки, – подтвердил догадку Патрицио.

– О чем речь? – спросил я.

– Об огромных башнях, на вершинах которых возжигают огни Иерусалима, – ответил Рене. – Благодатный огонь разгоняет Тьму и лишает порождения Бездны силы. Пока мы были живыми, мы зажигали эти огни в башнях крепостей и на колокольнях городов. Отрадно слышать, что вы не забыли древние традиции.

– Немногие помнят Божественный свет, но те, кто помнят, хранят огонь. Они зажгли маяки на небоскребах города. Огонь, как цепь, удерживает Хорна в городе и сдерживает его силы. Древний бог никогда не сможет потушить этот огонь, – сказал торговец информацией.

– Никто из мертвых не может потушить этот огонь, – дополнил Рене.

– Но не живых, – продолжил Патрицио. – Поэтому сейчас язычники бегают по городу и пытаются погасить все маяки. Это получается у них. Если ты хочешь изгнать Хорна обратно в Бездну, ты должен удержать хотя бы один маяк от захвата сектантами и провести на нем ритуал изгнания. После этого свет осветит бога и убьет его.

– А Селена? – спросил я.

– Проснется, – ответил Патрицио.

Это радовало. Я желал избавиться от вырвавшегося мертвеца, но не был готов жертвовать жизнью Селены ради этого. Если ритуал не убьет, но вернет ее на Поверхность, то я готов провести его. Оставалось узнать одну вещь:

– Где найти маяки?

Ответ разбился о мощный удар, швырнувший машину в сторону обочины. Автомобиль закрутило по мокрому асфальту. Визг дисков резанул по ушам. Патрицио пытался справиться с управлением, но тормозной путь закончился железным фонарем. Ремни безопасности впились в грудь, а подушки безопасности не сработали только потому, что на старом «Форде» их не было.

Патрицио ударом руки открыл бардачок и выхватил из него пистолет с подствольным гранатометом – такое оружие даже в фильмах не увидишь! Торговец вытянул руку передо мной, крикнул в ухо: «Осторожно!» – и спустил курок.

Мне показалось, что звук выстрела пробил мою черепную коробку, а затем вышел из ушей вместе с кровью. Была ли кровь в самом деле или это только казалось, я не понимал. Мои ладони сжали уши, голова припала к груди, а веки сдавили глаза. Рене что-то кричал, но слов было не разобрать – они гасли в гудении черепа. Что-то тонкое и острое вонзилось мне в основание шеи, судорога выгнула тело, а затем лекарство хлынуло по моим венам.

Двадцать секунд. Препарат начал действовать: холод анестезии унял жар боли. Я вновь ощутил тело и пространство вокруг него. Стал осознавать, что происходит, а происходило нечто невообразимое.

В машине никого не было. Вместо этого на улице происходило сражение с ветром, принявшем облик огромного льва. Граната Патрицио, пробив до этого стекло автомобиля, вонзилась сигнальным огнем в элементаль воздуха, сделав его видимым для глаз.

В ярости хищная кошка носилась по асфальту, пытаясь потоком воздуха впечатать своих противников в асфальт. Братья пытались сопротивляться, но длинные ножи оказались бесполезны против зверя – лезвие проходило сквозь ветер, не причиняя вреда воздуху. Они тратили жизненную энергию на телепортацию, чтобы увернуться от атак элементаля. Рене рискнул выстрелить из гранатомета огненным снарядом, но противник увернулся.

– Чего ждешь?! – прокричал мне убийца. – Руби его!

Я выхватил ангельский клинок и метнулся в сторону зверя. Элементаль не стал ждать атаки и первым прыгнул в мою сторону. Поток воздуха снес меня с ног, и я всем весом влетел в асфальт.

– Встань и убей! – разозлился Рене.

Я безгласно повторил фразу.

Времени не было. Зверь развернулся, чтобы добить. Анестезия позволила не тратить внимание на боль, которой не было. Я успел подняться на одно колено и прямо с него нанес удар рывком. Пламя угля вышло из сердца, но мое тело переместило метра на три вперед. Клинок рассек ветер, и его развеяло, будто и вовсе не было. Даже пепла не осталось.

– С вами становится опасно путешествовать! Дальше без меня! – заявил Патрицио, тяжело вдыхая воздух.

– А помочь разгрести то, что натворил, не хочешь? – возмутился я.

– Не надейся. Я торговец информацией, а не легионер.

– Да и кот с тобой. Где, подрать тебя, маяки?! – гаркнул Рене.

– Ищите в центре города. Если где они еще и держатся, то только там. На метро доедете за двадцать минут, – прокричал Патрицио сквозь ливень.

Он повернулся к нам спиной и зашагал прочь, не обращая внимания на потоки воды. Что-что, а стиль он держать умел. Вот только в Городке, где мы находились, не было метро.

– Парень, если ты ждешь, что перекупщик тайн повернется и помашет тебе ручкой на прощание, то спешу тебя разочаровать: не повернется и не помашет. Он спешит уйти своей дорогой, нам надо спешить уйти нашей. Далеко нам еще? – спросил Рене.

– Нет. Мы дойдем за десять минут, – ответил Алексей Георгиевич.

Из всех нас он единственный оказался легко одет: в одном пиджаке, без шапки и плаща. Его одежда уже промокла насквозь под ледяным дождем. Даже я чувствовал легкий озноб, а начальник службы безопасности Лаборатории даже не дрожал. Сейчас я восхищался его стойкостью. Даже жалко, что я не увидел эту стойкость в те времена, когда работал с Алексеем Георгиевичем в одном здании.

– Показывай дорогу. Чего ждешь? – командовал Рене.

– Я знаю, что должен показать вам дорогу, и я покажу ее. Однако на улице творится непонятно что, поэтому мне нужен мой пистолет, чтобы защититься от потусторонних тварей, – заявил Алексей Георгиевич.

– А может, тебе еще ботиночки почистить! – крикнул убийца.

Только их споров сейчас нам не хватало. Чтобы развести их, я сказал:

– Я отдам ему свой пистолет, Рене. Он как раз против потусторонних тварей. И нам нужен человек, умеющий из него стрелять.

Рене покачал головой, а потом махнул рукой. Он бы предпочел, чтобы я вообще не отдавал старику оружия, но смирился с изяществом моего решения, поэтому не стал в него вмешиваться. Я протянул пистолет Алексею Георгиевичу, поспешившему взять оружие и убрать его в кобуру.

– Я недооценил тебя, Мечтатель, – произнес Алексей Георгиевич.

Этим именем он хотел подцепить мое самолюбие. Легкая издевка, не оставляющая мне права называться достойным или считаться сильным. Начальник службы безопасности не мог принять мысль, что помогает мне. Возможно, он даже считал, что это мы сейчас помогаем ему, просто ему приходится смиряться перед агрессией Рене и его воинов.

Я ничего не ответил, мы просто молча продолжили дорогу. Когда мы уже подходили к дому Максима, начальник службы безопасности сократил между нами дистанцию и сказал:

– Я знаю, что ты вскрыл замок запретных этажей. Я считал это губительной простотой и юношеским любопытством. Теперь я вижу, на кого ты работаешь. Кем бы они ни были – экстремисты или иностранцы, – я, как начальник службы безопасности, должен знать: ты предал нас и связался с этой компанией до того, как я тебя взял в Лабораторию, или после?

– Я никого не предавал. Ни до, ни после, – ответил я.

– Ну-ну, – произнес Алексей Георгиевич.

Я соврал. Я не знал, предал ли я своих коллег, свой город или нет. По моей вине Древнее божество вырвалось на Поверхность и отделило своим телом город от Неба. Теперь я шел исправить свою ошибку перед городом и самим собой. Но не перед Лабораторией, своими коллегами или своей страной. Поэтому я не знал, могу ли я считать свои поступки предательством.

Но вот они, Алексей Георгиевич, Максим и прочие, все для себя решили: я предатель, и нет мне права на прощение.