Читать книгу: «Возвращение из Мексики», страница 5

Шрифт:

– Мусор – острейшая проблема! Ее надо решать!

– Но я же не мусор! – отчаянно кричит Петрович.

– Кто тебе сказал? Ты ничем не лучше этого пластика, тебя тоже надо в мусоросжигательную печь!

В следующее появление Вадима Олеговича они вдвоем отправляются в сауну. Хозяин чем-то озабочен, он опять наливает одну за другой и, наконец, выдает: все, мол, закончил дела в родном отечестве. Переезжаю в «фатерлянд» – окончательно и бесповоротно!

– Постойте, но ведь здесь…

– Здесь родина, сам знаю. И Волга-матушка поблизости протекает. Но дела, увы, надо руководить работой предприятия. И жена у меня там, и дети учатся в Кельне, так что… Эх, не хочется, а – надо!

– А как же… – Петрович обводит руками предбанник. – Это все?!

– Придется избавляться. Там у меня есть домик, но небольшой. А теперь мне по статусу положен большой, так что этот продам.

– Кому? – упавшим голосом вопрошает Петрович.

– Кому? Да хоть бы тебе. Почему нет? Ты же все это строил, своими руками, столько труда вложил…

– Шутите, Вадим Олегович? Где же я такие деньги возьму?!

– Ну, какая-то недвижимость у тебя имеется?

– Квартира, – отвечает Петрович. Вспомнив про Нину, он добавляет: – И еще одна квартира.

– Вот! А еще участок есть, верно?

– Два участка, – уточняет Петрович.

– А еще кредит в банке можно взять, ну а если уж не хватит, получишь от меня индивидуальную «ипотеку»!

Вадиму Олеговичу, видно, самому приятно выступать в роли благодетеля, но Петрович все еще не верит в свалившуюся удачу. Будто стукнутый пыльным мешком, он передвигается по территории, выполняет текущие работы, не осознавая пока новых возможностей. Неужели эта огромная двухэтажная махина с мансардой и террасой окажется в его собственности? Ему бы и гостевого дома хватило, если честно, но, как говорится: дают – бери, бьют…

Бьет цена, которую называет Вадим Олегович, увы, не имеющий права дешевить.

– Потянешь? В общем, действуй, это дело откладывать нельзя.

Следующий день он проводит в переговорах, судя по обрывкам беседы – с супругой. Они о чем-то спорят, похоже, по вопросу продажи дома, после чего хозяин быстро собирается и уезжает.

А Петрович, получив приказ действовать, как и положено, берется его исполнять. Едет в город, в риэлторскую контору, и вскоре его «двушку» выставляют на продажу. Он тоже не может дешевить, но и цену задирать нельзя, иначе квартира зависнет. Выставляется на продажу и участок, на котором ради будущих покупателей пришлось вырвать бурьян.

Затем в известность ставится Нина. Получите, дескать, предложение руки и сердца, а еще личный остров в придачу.

– Господи! – всплескивает руками Нина. – Да разве ж такое возможно?!

– Вполне, – скромно отвечает Петрович. – Надо только объединить усилия, ну и кредит, наверное, придется взять.

На этот раз Нина остается ночевать в усадьбе, пока что в скромной комнатке Петровича. Он вроде как привыкает к предстоящей новой роли, хотя получается не очень. Он даже подругу не ласкает, полночи смоля папиросы и таращась в окно. Полная луна заливает лужайку и постройку призрачным светом, и перспектива владеть этим всем тоже кажется призрачной, нереальной…

Процесс вживания требовал постепенности. Петрович поднимался в спальню, осознавая: вот здесь, на шикарной двуспальной кровати, они будут спать. Спускался в гостиную, видел камин – и опять: здесь они будут греться у живого огня долгими зимними вечерами. Или, если захотят, погоняют шары в бильярдной. Петрович, иногда приглашаемый в спарринг-партнеры хозяином, уже научился владеть кием, научится и Нина. Ее квартиру взялась продавать та же риэлторская фирма. Договорились продать и участок, но в последнюю очередь – слишком много скопилось на даче консервации, а перевозить пока некуда.

Нина тоже заразилась мечтами, только они имели свой, женский уклон. «Сколько земли пропадает! – думала она, глядя на огромный газон, где из растительности было высажено лишь несколько декоративных кустарников. – Надо здесь смородину посадить, а еще крыжовник!»

3

Забрезжившая на горизонте новая жизнь провоцирует новые идеи (пусть и слегка сумасшедшие). В один из приходов Нины Петрович долго думает, поглядывая на нее, затем выдает:

– Слушай, а может, нам с тобой потомством обзавестись?

Нина, по обыкновению, пугается.

– Да ты что?! Ты на возраст наш посмотри!

– Ну, какой у нас возраст? Я, честно говоря, еще вполне…

– А я? В моем возрасте некоторые уже бабками становятся! Хотя… Есть, в общем, случаи, когда рожают и после сорока.

Между тем квартиры продаются со скрипом, потому что запущенные, не жилые. Риэлторы просят снизить цену, иначе, говорят, до второго пришествия будем продавать. А Петровичу не надо до второго, ему требуется выложить деньги на бочку до пришествия Вадима Олеговича. Не все деньги, конечно, хотя бы часть.

Наконец, первая сделка заключена, следом – вторая, итогом чего становится внушительная пачка валюты (оплату попросили в евро). То есть внушительная она с точки зрения Петровича, он, честно сказать, таких денег никогда в руках не держал. А вот с точки зрения Вадима Олеговича денег было маловато, даже с учетом реализованного участка. Покупатель участка вылупился на Петровича, мол, где я тебе эти самые “евры” возьму?! Бери рубли, пока не передумал! Пришлось взять, потом самому менять, в итоге получив совсем небольшую прибавку к предыдущей пачке.

Кредит оформляют на Нину. Зарплата у нее “белая”, но маленькая, так что обогатиться не получается. Если на круг, то они едва половину стоимости осилили, и остается одна надежда – на “ипотеку” от Вадима Олеговича.

Тот собирается приехать в конце августа, потом в начале сентября, да только дела, как всегда, не пускают. Завалили, то есть германцы своим мусором, только успевай включать горелки для его утилизации. Уже и участок Нины продается, а хозяина нет и нет.

Наконец, как-то под вечер на мосту за воротами – нетерпеливо клаксонят. С радости кажется, что сигнал подает хозяйский Land Cruiser, и машина такая же черная. Но, когда внедорожник въезжает на территорию, видно, что это Land Rover. Да и вообще Вадим Олегович без звонка никогда не приезжает, не его стиль.

Из джипа вылезают он и она, молодые совсем, и просят показать дом.

– Для чего показать? – тупо спрашивает Петрович.

– Чтобы купить, – отвечает он. – Ну, если понравится.

– A-а… А разрешение на осмотр у вас есть?

– Разумеется, – дергает плечом она. – Покажи ему факс, что мы из Германии получили.

Петрович долго вертит в руках бумагу, на которой написаны какие-то немецкие буквы, русские, но и те, и другие почему-то не складываются в слова. Есть, короче, разрешение, а значит…

Значит, надо водить парочку по дому и по участку, разъясняя: это, мол, баня, это дом для гостей, а здесь место для барбекю, с жаровней и навесом. Петрович дает пояснения, а самому кажется: это говорит не он, а кто-то другой, “Петрович № 2”. В то время как номер первый оглушен, раздавлен, сбит с панталыку и совершенно не понимает, что происходит.

– А там что? – кивает молодой.

– Где? – не сразу вникает Петрович.

– Вон там, спрашиваю, что за сарай у воды?

– Это не сарай, это ангар для гидроциклов. Но туда заходить нельзя.

– Почему это нельзя?!

– Там горюче-смазочные материалы. По технике безопасности не положено.

Парочка переглядывается.

– Ты свою технику безопасности засунь знаешь куда? Пойдем, посмотрим ваши гидроциклы!

Но Петровича как заклинило, мол, не положено – и все!

– Слушай, ты кто такой?! Ты сторож, понял?! А мы – покупатели! Так что давай, отпирай!

– Ладно, – говорит молодая, – и так все ясно. Мне тут нравится, да и просят недорого… Поехали обратно.

Перед тем как залезть в джип, молодой сплевывает.

– Ты, я вижу, тормоз. Ладно, пока охраняй имущество, но когда проведем сделку… Чтоб духу твоего здесь не было, понял?!

После отъезда покупателей Петрович дрожащими руками тычет в кнопки мобильного, но телефон Вадима Олеговича не отвечает. С пятого (а может, с седьмого) раза удается дозвониться лишь до супруги. Да, отвечает, продаем срочно, потому что требуются деньги, причем в полном объеме. Ипотека?! Не смешите меня, наша семья не ипотечная компания, мы кредиты не выдаем!

Палую листву Петрович сгребает по привычке. Хочется себя занять, чтобы утишить жжение, что разгорается в груди, растет и пухнет, как тогда, на мотоботе. Петрович безуспешно карабкался на перевернувшееся суденышко, всякий раз сползая в воду, а из рубки на него поглядывали с усмешкой, мол, знай свой шесток, сверхсрочный мичман! Сейчас родное и обжитое пространство тоже (так казалось) хохотало и улюлюкало: кто ты такой?! Ты – мусор, который вскоре выметут отсюда поганой метлой! Когда перед мысленным взором встает сцена предстоящего объяснения с Ниной, жжение перекидывается на лицо. Стыд буквально сжигает Петровича, он знает, что не вынесет этого; а еще предстоит суета с покупкой квартир…

Петрович (или “Петрович № 2”?) погружает мешки в багажник, выезжает за ворота и тупо едет к месту назначения. Но по дороге вдруг останавливается, достает мешки и направляется к оврагу. Встав на краю, он озирает клоаку, этот огромный мусорный “контейнер”, что годами заполняли жители окрестных поселков, и без всяких эмоций швыряет мусор вниз. Да, это нарушение (точнее – вопиющее нарушение!), но если правил нет, то мешком больше, мешком меньше – не важно.

Он еще раз вопиюще нарушает правила, когда лезет в хозяйский бар. Достает литровую бутылку водки, наливает стакан и залпом опрокидывает. Надо же, как вода! После второго стакана в голове начинает шуметь, после третьего кажется, что шумит море. Петрович выгребает из дома, озирается, но моря нет, вокруг один мусор. И дом, и баня с ангаром, возведенные некогда Петровичем, представляются обычным мусором, вызывают отвращение. «Мусорный остров! – вспыхивает в затуманенном мозгу. – А что делают с мусором?! Правильно, его…»

Через полчаса от причала отваливает гидроцикл. Он движется тяжеловато, неся человека в прорезиненном костюме и две огромные канистры, что привязаны по бокам крепкими морскими узлами. По карманам костюма рассованы документы и деньги (много денег!), то есть человек рассчитывает на долгую и нелегкую дорогу.

Сделав вираж, гидроцикл останавливается. Отсюда, с озера, остров всегда смотрелся классно, а сейчас, охваченный пламенем, он выглядит просто фантастически. Отчетливо различаются несколько больших факелов: основной дом, гостевой, баня и ангар, подожженный в последнюю очередь. Неожиданно ангар (по совместительству – склад ГСМ) взлетает на воздух, расцветая огненным цветком. Лишь после этого человек, будто выполнивший свою миссию всадник Апокалипсиса, разворачивает водного коня и удаляется по озерной глади.

Человек нетрезв, но держится в седле уверенно, еще бы, столько тренировок прошел! Вскоре он достигнет протоки, а дальше – Волга, по которой можно двигаться, пока не кончится горючее. Или не найдется другой причал.

Царская охота

1

Мобильные отключают, не сговариваясь. Какие могут быть звонки, если не виделись семь лет?!

– Пять, по-моему… – неуверенно говорит Паскевич, но Букин машет руками, мол, у тебя Альцгеймер! Перед последней встречей ты третьего родил, так? А сколько сейчас ему?

– Ей. Третья у меня – дочка.

– Какая разница?! Я спрашиваю: лет ей сколько?

– В школу должна пойти…

– Вот! Семь лет, и к бабке не ходи! Но, поскольку мы все же встретились, выпьем за это!

Букин наливает щедро, не видя краев, так что вокруг рюмок образуются водочные лужицы. Первый тост: за встречу! Это же замечательное дело, старые друзья должны встречаться! Должны, кивает Паскевич и накатывает рюмку. Когда голова запрокидывается, он видит потолочный вентилятор, с трудом разгоняющий знойный летний воздух. Не стоило бы в жару потреблять водку, но робкое высказывание в пользу пива тут же пресекается: ты очумел! Если б мы с тобой каждый день встречались (типа работали по соседству), то пивка дернуть – самое то. Но тут ведь семь лет, такие встречи на Эльбе обмывают только водкой!

Еще пара тостов за встречу, а там и графин заканчивается. Букин вскидывает руку, и к ним направляется официантка, чтобы получить заказ еще на триста грамм. A-а, ладно, говорит Букин, давайте уж сразу полкило! И, упреждая возможные возражения, достает бумажник, дескать, я плачу! Официантка поворачивается спиной, Паскевич видит на блузке влажное пятно, что означает: не он один страдает от жары. Почему в кафе нет кондиционеров?! Лопасти вентилятора с шумом перемалывают воздух, увы, нисколько его не охлаждая.

– Не пора еще в зоопарк? – вопрошает Паскевич после очередного тоста.

– Нет, рано. Я с запасом встречу назначил, чтоб посидеть можно было. Ну, как прежде.

– Как прежде – трудно. Печень уже шалит, да и концерт хочется послушать в нормальном состоянии…

– До концерта мы сто раз протрезвеем! А не протрезвеем, пусть Бен не обижается. Сам хорош: столько времени пропадал где-то, гитарист хренов, и даже на выступление не пригласил! Да если б я вчера эту газету в супермаркете не взял – так и не узнали бы ничего!

Повод для встречи подкинула газета «Мой район», сообщавшая, мол, в концертном зале петербургского зоопарка пройдет рок-концерт Бена Завадского.

– Концерт Бена, прикинь! – орал в трубку Букин. – Этого гада, который уже столько лет о себе знать не дает! Мы думали, он вообще умер или сторчался на наркоте, а он – выступает! В общем, до кого мог, дозвонился, обещали вроде придти. А с тобой можем пересечься пораньше, ну, выпьем, побазарим… Короче, получай вводные.

А почему, спросил Паскевич, в зоопарке? Потому, объяснили, что каждый нынче зарабатывает, как может. В том числе и зоопарк, где в административном корпусе давно уже оборудовали концертный зальчик, в котором выступают барды и рокеры.

– Тигров надо кормить, понял? Вот начальство и нашло выход из положения. В итоге и тигры довольны, и музыканты, потому что доход делят фифти-фифти.

– Ты-то откуда знаешь?

– А я был там пару лет назад, слушал хэви-металл. Хотя, если про Бена говорить, это может быть просто прикол. Он же всегда прикалываться любил, а выступать среди тигров и медведей – это тебе не «Юбилейный» на уши ставить!

С дивана за телефонной беседой зорко наблюдала Раиса, телепатически вопрошая: куда намылился, родное сердце? Ты разве забыл, что старший готовится к экзаменам, и ему нужна помощь отца? А среднего надо возить за город, на соревнования по плаванию? Да и младшую доченьку требуется выводить на прогулки, в школе-то будет не до свежего воздуха, а мы договорились, что гуляем с ней по очереди. Предвидя этот набор аргументов, Паскевич не стал лезть на рожон, мол, завтра иду на встречу с друзьями, и баста! Он просто решил: иду, а там видно будет. Накатило вдруг, вспомнилось, и так захотелось в старую компанию…

Компания сложилась в студенческой общаге на Каменоостровском проспекте. Эпоха была рок-н-ролльная, и в лидеры компании закономерно выдвинулась персона с гитарой и с патлами. У Паскевича давно уже наметилась плешь (грозившая перейти в лысину), но Бена иначе, чем с гривой черных волос, он не представлял. И с другим именем не представлял, хотя на самом деле это было прозвище, полученное за высоченный рост. То есть, вначале он был «Биг Беном», потом первая половина отпала, зато вторая прилипла к гитаристу крепче подлинного имени. Начинал он с репетиций в красном уголке и полулегальных «квартирников». Но в воздухе уже пахло свободами, за окнами гудела и гремела эпоха перемен, и постепенно его концерты переместились из занюханных коммуналок на подмостки ДК и в рок-клуб на Рубинштейна. После чего друзья гитариста почувствовали свою исключительность. Кроме Бена, в их комнате жили Паскевич, Букин и Пупс; к ним примыкали Дед, прозванный так из-за шкиперской бороды, а еще Салазкин и Конышев, учившиеся курсом ниже. И на каждого падал отсвет славы (а это была небольшая, но слава) Бена, каждый ощущал себя посвященным. Получив дипломы, они продолжали встречаться; и отсвет по-прежнему грел компанию, пока Бен не исчез. Одни говорили, что он перебрался в Москву, другие – что свалил за бугор. Но вот, друг концертирует, значит, цена этим слухам – копейка в базарный день.

После очередной рюмки в памяти всплывает сцена, как отмечали день рожденья Бена. Накануне долго думали, чего бы подарить другу, и, наконец, додумались. Стена над кроватью Бена была закрыта китайской соломкой, что поднимается на веревочке, и в самый пиковый момент – раз! И на стене – Джон Леннон! Фишка была в том, что портрет вначале наклеили на стену, после чего трижды покрыли эпоксидной смолой.

– Это что ж такое? – спросил Бен, проводя рукой по блестящему покрытию.

– Это – как в Мавзолее! – гордо проговорил Букин. – То есть, Джон мумифицирован навечно! А что? Чем, скажите, Леннон – хуже Ленина?! Комендант потребовал убрать портрет, но счистить эпоксидку водой не представлялось возможным. И соскоблить было невозможно (нож скользил), так что начальство, в конце концов, плюнуло на это «безобразие», и Леннон остался на стене forever.

Прерывает воспоминания Букин.

– Ё-моё, семь лет! – качает он головой. – А ведь когда-то каждый год встречались, и какие встречи были! Помнишь, как на охоту собирались? На пятую годовщину выпуска?

– Помню, конечно. Пупс обещал вывезти всех на Свирь, у него там, говорил, егеря знакомые.

– Точно. Серьезного зверя валить собирались, например, лося. Или кабана, или медведя даже… Прикинь: лес непролазный, и ты выходишь на медведя…

– Мы выходим на медведя, – уточняет Паскевич.

– Ну, пусть мы. Обложили со всех сторон зверюгу матерого; он, конечно, рычит, встает на задние лапы, чтобы на тебя броситься, а ты – бах! А потом из другого ствола – ба-бах!

– Ружье, значит, двуствольное?

– А как же! Только не наша паршивая двустволка, а настоящая немецкая – «Зауэр». С вертикальным расположением стволов. Сам я из нее не стрелял, вообще-то, но Пупс говорил, что именно так они расположены. А Пупс в этом деле – дока!

– Класс… Ну, и что дальше с медведем?

– А капец ему. Ну, представь, если в тебя два пули всадить! Потом мы рядом с ним фотографируемся, а дальше шкуру снимаем.

Они молчат, воображая лес, замершего медведя и настоящих мужиков, победивших зверя в честной борьбе.

– Жаль, – разводит руками Паскевич, – что не состоялась охота…

– Ничего, – отзывается Букин, – зато концерт обязательно состоится. Бен будет играть, как бог, я тебе обещаю! Выпьем за это!

Неожиданно настроение портится – это Паскевич вспоминает о работе. Казалось бы: работа как работа, нужная и горожанам, и гостям города, желающим справить нужду. Но очень уж не сочетается ремонт мобильных туалетов, коим занимается его отдел, с прожекторами рок-сцены. И с мужественными ребятами, что поставили ноги на тушу медведя, не сочетается – да это вообще курам на смех! Зачем он вообще туда устроился? А потому что семья, а семье нужны деньги, черт бы их побрал! Хотя в свое время был подающим надежды аспирантом, на конференциях выступал, полдесятка патентов на изобретения получил! Представив кабинку мобильного ватерклозета, Паскевич вздыхает: увы, совсем не сочетается…

«Ничего, – сказала бы Раиса. – Главное, деньги платят. Да и организация звучит солидно: “Биоэкология”. А он сказал бы, что солидность эта – дутая, его работа, как ни крути, воняет, так что стыдно даже знакомым о ней рассказать. И вообще, сказал бы он, ты дура, ни черта не смыслящая в рок-музыке. А уж в охоте тем более, и слово “Зауэр” для тебя – звук пустой. А она бы… Нашла бы, в общем, что сказать, эти разговоры случались у них раз в полгода, когда Паскевич, поддав, ставил точки над i. То есть, проговаривал последние истины о жене, работе, мироздании, чтобы на следующий день опять отправиться в свою «Биоэкологию».

– А помнишь, – пытается он улучшить настроение, – как соседи на нас в деканат стучали? Мол, нам музыка из двадцать первой комнаты спать не дает! А однажды вообще ментов вызвали, и те нас в отделение забрали…

– Помню, конечно! – отзывается Букин. – Бен им еще песни пел, сидя в камере!

– Точно! А когда нас выпускали, он автограф лейтенанту оставил, как настоящая звезда!

– Эх, блин, какая была жизнь! А сейчас не жизнь, а…

Не в силах найти дефиницию, Букин машет рукой. Точно так же он махал на прошлой неделе, когда явились налоговики, принявшись копаться в отчетности, как свиньи в навозе. Какая же зараза из его фирмы стучит в налоговую инспекцию?! Бухгалтерша? Вряд ли, это не в ее интересах. Заместитель? Так они вроде приятели… В принципе, он мог бы каждого вызвать в кабинет и учинить допрос с пристрастием, благо, на фирме работало всего полтора десятка человек. Беда в том, что кабинет у него два на два, вызовешь – и будешь нюхать перегар, так ничего и не добившись в итоге. Да и фирма – одно название, продажа счетчиков для газа, причем китайских. Когда-то их с руками отрывали (народ взялся экономить на ерунде), но в последнее время спрос упал, и персонал начал проявлять недовольства, вплоть до «стука» в нужные инстанции. А инстанциям разве объяснишь, что фирма загибается? Ты кто – предприниматель? Значит, плати в казну! Букин с содроганием вспоминает, как отслюнивал купюры главному налоговику, зазвав того в кабинет. А потом достал из сейфа початую бутылку Hennesy и угостил его коньячком.

Когда инспекция отвалила, он добил бутылку в одиночку, что нередко делал в последнее время. А что? Дома его не ждут, он еще пять лет назад развелся, а здесь – выпил, вставил в компьютер любимый хэви-металл, и унижение побоку. Рюмочка, лимончик, и мысли улетают то в прошлое, то в будущее, и так кайфово на душе…

– Ты чего сигналишь? – спрашивает Паскевич. – У нас вроде еще есть в графине…

– Пусть будет про запас, – отзывается Букин. – Это ж карман не тянет, и вообще – какое твое дело? Я плачу! – он еще раз поднимает руку. – Девушка! К нам подойдите, плиз!

– Мы первые ее звали! – кричат из-за углового столика. – Пусть к нам сначала подойдет!

– Чего-о? – вытягивает физиономию Букин. – К вам сейчас подойдут, ага! Двое с носилками, один – с топором!

– Да ты чего, козел?! Ты на кого…

Еще больше вспотев от волнения, официантка при поддержке Паскевича утихомиривает скандал, что Букина явно огорчает. И он дважды (причем в быстром темпе) набулькивает в рюмки. А Паскевич вспоминает, как их компанию однажды занесло на Васильевский, в пивной бар, где сидела местная урла. Слово за слово, тычок, другой, и вот уже на них надвигается человек двадцать, не меньше. И хоть они встали спина к спине, взяв в руки пивные кружки (все ж таки оружие), все равно были б битыми – если бы не Пупс. Откуда-то у него появился охотничий нож, и он с диким криком вскочил на стол.

– Конечно, помню! – кивает Букин, когда эпизод озвучивается. – Как он там орал? «Всех покромсаю на шашлыки!» И ведь покромсал бы, даже не на шашлыки – на бефстроганов!

– Еще бы, он же сибиряк, охотился в тайге…

– А я о чем?! Сколько раз на охоту нас зазывал, и ружья обещал всем предоставить… Ведь обещал, верно? Только мы, чайники безмозглые, никак собраться не можем! Вот представь: сидишь с двустволкой…

– С двустволкой «Зауэр», – уточняет Паскевич.

– Ну, пусть так. Сидишь на дереве, и тут на поляну выходит лось. Настоящий такой лосяра, с рогами, которые на полтора метра расходятся…

– Неужели на полтора?!

– А ты думал?!

– Класс!

– Ну, и вот он, значит, стоит, красавец, воздух нюхает. Но ты же не дурак, сидишь против ветра, так что он тебя не чует. И вот ты прицеливаешься и под лопатку ему из первого ствола – бах! Лось на передние колени припадает, и ты опять – ба-бах! Готов!

Паскевич восхищенно крутит головой:

– Да, царская была бы охота!

– А я о чем? – Букин опять набулькивает. – Ладно, будет и на нашей улице праздник! Ну, поехали!

Паскевичу то ли кажется, то ли и впрямь вентилятор начинает вращаться быстрее. Теперь лопасти напоминают винт вертолета, способного унести в иные края начальника отдела по ремонту мобильных туалетных кабин, выставленных нынче у каждой станции метро. Туда, где ты не просто добытчик, приносящий в дом купюры (Раиса их всегда тщательно пересчитывает и раскладывает по стопочкам), а настоящий мужик, так сказать, бог, царь и герой, способный и медведя завалить, и лося, если понадобится.

Неожиданно лопасти начинают вращаться в обратную сторону, то есть, Паскевич возвращается домой. Причем с трофеем, а именно: с рогами, что в размахе полтора метра. В глазах старшего сына заметно уважение (коего давно не замечалось), средний тоже гордится героическим папашей, а дочка просто визжит от радости. Даже Раиса меняет вечно недовольное выражение лица на благосклонное, берет в руки трофей и пытается привесить его в прихожей, напротив входной двери. «Не помещается! – говорит она с досадой. – У нас ведь ширина прихожей – всего метр двадцать, а здесь явно больше!»

– Эй, очнись! Какие еще «метр двадцать»?

– А я сказал: метр двадцать?!

– Ага.

– Извини, это я о своем… Наливай, что ли, да пойдем из этих злачных мест.

Букин с готовностью исполняет просьбу.

– Но на улице – продолжим! Я знаешь, с каким запасом встречу назначил? Ужас! Мы с тобой еще часа два можем смело отдыхать!

Запас времени у предпринимателя образовался за счет убега из офиса, где назревал бунт. Сегодня утром газовые счетчики, лежавшие штабелем в коридоре, переместились под дверь его кабинета. Надо же, уроды! Он им когда-то дал работу, взяв их с улицы, а они заявляют протест, борются, понимаешь ли, с капиталистом!

– Тебя не тошнит? – спрашивает он, когда выгребают на улицу. Паскевич с тревогой прислушивается к происходящему в желудке.

– Пока вроде нет… Да мы еще не так много выпили!

– Я о другом, – говорит Букин. – От жизни не тошнит?

– От жизни? От нее – конечно! Иногда очень даже тошнит!

– Вот и меня тошнит. Такая тошниловка, будто я опять сдохшего слона разделываю. Помнишь, как мы в этом самом зоопарке зарабатывали на новую ударную установку Бену?

– Я не зарабатывал. У меня тогда, как ты помнишь…

– Первая родилась?

– Первый. Старший у меня – сын.

– Ну да, а мы взялись за эту халтуру, еще не зная, чем она грозит. Прикинь: слон издох, а тушу разделывать некому! Нету желающих! Нам же деньги нужны были позарез, точнее, они Бену были нужны. Ну, что это за группа, где ударные, того и гляди, развалятся? Короче, подрядились за неплохие бабки разделать эту тушу, которая уже подванивать начала. И так меня заворотило… Что характерно: Пупсу было хоть бы хны, он даже респиратор не надевал!

– Ну, конечно, он же привык в своей тайге лосей и медведей разделывать…

– А мы с Беном, хоть и в респираторах, а все равно блевали. И Са-лазкин блевал, и Конышев, и Дед… Нет, Дед не блевал, потому что писал тогда диплом. Или не писал? Но тогда, выходит, блевал… Короче, без пузыря не разберешься, идем в магазин!

2

Идею посетить общагу подает Паскевич. Точнее, он вспоминает, что старое здание на Каменоостровском проспекте ставят на капитальный ремонт, кажется, уже расселяют, и Букин хватается за голову. Мол, это ж такое место, это ж молодость наша, это ж… Короче, надо сходить туда напоследок. Навестить, так сказать, на посошок, чтобы ребятам было о чем рассказать.

И вот они уже на проспекте, озирают массивный дом с эркерами, балконами и венчающим крышу «шлемом» из оцинкованного железа. Окно их комнаты расположено слева под «шлемом», то есть, так считает Букин. Паскевич же утверждает, что справа. Они спорят, тыча пальцами в окна – все без исключения темные. В окнах соседних домах горит свет (дело идет к вечеру), в общаге же царит мрак кромешный, значит, и впрямь капремонт. Значит, полный капец прежней жизни, той феерической dolche vita, каковая только и может считаться жизнью – в отличие от нынешнего бездарного существования. А тогда надо выпить, причем по полному!

Сказано – сделано, и вот уже пьяная слеза катится по щеке Букина. Помнишь, как я на спор перелезал из нашего окна – в соседнее? На высоте шестого этажа, между прочим, по бордюру в семь сантиметров! Хотел Надьку Березину поразить, она как раз в той комнате жила… Ага, поразил так, что она чуть заикой не сделалась! Ничего подобного: она втюрилась по уши, замуж за меня хотела! А ты? А я – дурак, женился на такой выдре, что до сих пор, как о ней подумаю, трясет!

А помнишь, говорит Паскевич, как я учебник по научному коммунизму на самолетики пустил? И как всю ночь перед экзаменом кидал их из окна? А как же! Это ж, можно сказать, диссидентская акция была, наш ответ совку! Весь проспект был усеян самолетиками, хорошо, время перемен наступило, никто особо не разбирался – откуда были выдраны листки. Они еще раз выпивают, теперь уже за смелость Паскевича. Из окна в окно, конечно, он не лазил, но мог запросто вылететь из института.

Внезапно входная дверь открывается, и в проеме мелькает свет. Неужели в доме есть кто-то живой?! Неужели не все крысы сбежали с этого корабля?! Оказалось, не все, одна седовласая «крыса» осталась, чтобы сидеть на вахте и никого не пускать.

– Как это – не пускать?! – возмущаются приятели. – Да знаете ли вы, кто перед вами стоит? Мы ж в этом доме… Мы тут полжизни, можно сказать, прожили!

– Да хоть всю жизнь. Дом идет на ремонт, коммуникации отключены, так что до свиданья!

Паскевич с Букиным переглядываются.

– А чего мы у нее разрешения спрашиваем? – говорит Букин. – Кто она такая?! Пойдем, посетим родные пенаты…

Седовласая поднимает трубку телефона.

– В таком случае я вызываю милицию.

– Вызывайте хоть ОМОН, а мы – к себе домой пришли!

Настроенная решительно, вахтерша накручивает диск.

– Вообще-то, – вворачивает Паскевич, – у нас в милиции свой человек работает. Фамилия его Конышев, он старший, между прочим, лейтенант. Так что ничего они нам не сделают!

– Ну, если не сделают, то чего вам бояться? Алё! Это отделение? Пожалуйста, вышлите наряд на Каменоостровский…

Приходится ретироваться, смывая позор очередным стаканом. Нет, какая сволочь, а?! В наше время вахтерши были добрее, верно? Ну, в наше время вообще все было по-другому! Совок, конечно, но какой-то душевный… Проглотив водку, Букин толкает приятеля в бок.

– А чего ты там гнал про Конышева? Какой еще, блин, старший лейтенант?

– Да это я так… – смущается Паскевич. – На понт ее брал…

– На понт – это понятно.

Букин затягивается сигаретой, после чего задумчиво произносит:

– Слушай, а почему никто из нас по специальности не работает? У нас же уникальная, блин, специальность – корабельные гироскопы! Не просто гироскопы, а – корабельные! Которые на подводных лодках крутятся! На авианосцах!

– У нас на флоте нет авианосцев, есть авианесущие крейсера.

– Ну, значит, на крейсерах этих… Я уже и забыл, где именно они крутятся, одни газовые счетчики в башке.

Бесплатно
300 ₽

Начислим

+9

Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.

Участвовать в бонусной программе
Возрастное ограничение:
16+
Дата выхода на Литрес:
02 мая 2024
Дата написания:
2013
Объем:
541 стр. 2 иллюстрации
ISBN:
978-5-91419-780-0
Правообладатель:
Алетейя
Формат скачивания:
Текст
Средний рейтинг 4 на основе 1 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 4 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 5 на основе 17 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,8 на основе 91 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,2 на основе 54 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,6 на основе 115 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,4 на основе 29 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,7 на основе 10 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 4 оценок
По подписке
Аудио
Средний рейтинг 3,9 на основе 15 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 7 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4 на основе 1 оценок
По подписке