Читать книгу: «Жилец», страница 9

– Какая ты у меня красавица, совсем недавно была такая маленькая девочка, а сейчас уже взрослая и уже невеста. Я очень хочу, чтобы в твоей жизни было все хорошо, и вы со Степаном построили крепкую семью и были счастливы.

Наталья подозвала Степана, обняла его одной рукой и, не глядя в глаза, поцеловала в щеку и чуть слышно прошептала: «Будь счастлив!». Праздник подошел к концу, гости засобирались по домам. К Наталье подошла смущенная Галя и покраснев спросила:

– Мам, а можно я останусь здесь, со Степаном?

От неожиданности Наталья засмеялась.

– Девочка моя, ты уже вполне взрослая, чтобы принимать такие решения самой, тем более ты уже невеста, а Степа твой жених. Наталья прижала дочь к груди и, почувствовав ее волнение, тихо спросила:

– Так это у тебя в первый раз?

Галя, опустив глаза, утвердительно кивнула.

– Я почему-то боюсь. Мам, а может, ты останешься?

– Глупышка, и как ты это представляешь? Не бойся, ты же хочешь быть с ним, а если нет, то пойдем, домой, – притворно строго окончила Наталья.

Девушка улыбнулась, глубоко вздохнула и ответила:

– Нет, мама, никуда я от него не уйду, я хочу быть с ним, принадлежать ему, и хочу, чтобы он был моим и только моим на всю жизнь.

– Ну и правильно, а теперь выпроваживай всех, а я покажу пример и уйду первой.

– Мама, как же ты уйдешь одна, давай мы тебя со Степой проводим.

– Нет, не надо, я попрошу кого-нибудь проводить, например Андрея, а то он целый вечер вокруг меня вился, а сейчас так прилип к Степану, будто сто лет не виделись. Вот мужики бестолковые, ничего не понимают, правда, доченька? – лукаво улыбнулась Наталья.

Сразу за порогом дома их окружила темнота и, чтобы не упасть, Наталья вынуждена была взять Андрея под руку. Шли молча. Пользуясь темнотой, Наталья не сдерживала слез, Андрей почти ощупью двигался вперед, увлекая за собой женщину, по приглушенным всхлипам он понимал, что Наталья плачет, но утешать ее не пытался, понимая, что эти материнские слезы, высушит время, а впрочем, все идет, как положено. На пороге своего дома Наталья нерешительно остановилась, очень не хотелось входить в пустой, внезапно ставшим чужим дом, предчувствовала, что там будет выть от боли одиночества. Вздохнув, не поднимая глаз на Андрея тихо предложила:

– Зайдешь?

Андрей молча толкнул дверь.

– Может, чаю? – не зная, чем занять гостя, предложила Наталья.

– А давай, а то я давно пить хочу.

Наталья стала готовить чай. В комнате был полумрак, благодаря абажуру настольной лампы, и он почти скрывал заплаканные глаза и наверняка красный от слез нос. Наталья уже не плакала, набрала в чайник воду и поставила его на плиту.

– Вот через пять минут чай заварится, а у меня есть вкусное кизиловое варенье, хочешь?

Андрей, как ему казалось, понимал душевное состояние Натальи, как понимал и то, что одним чаем, пусть даже с кизиловым вареньем, здесь никак не обойтись, и это его раззадоривало.

– А у тебя ничего покрепче нет?

– Есть, – ответила Наталья, достала с полки початую бутылку водки и поставила на стол, – вот насчет закуски я не знаю, по-моему, ничего нет, разве что хлеб.

– Пойдет и хлеб, а соль есть?

– Ну да, соль на столе.

Наталья поставила две рюмки. Андрей тут же наполнил их до краев.

– Пей до дна, иначе не попустит.

Выпили залпом, без тоста и не чокаясь.

С непривычки у Натальи перехватило дыхание, на глазах опять заблестели слезы, но уже по другим причинам. Андрей отломил корочку хлеба, посолил ее и протянул Наталье. Она взяла, откусила кусочек и почти не жуя проглотила. Странно, но спазм отпустил, по телу разлилось приятное тепло, а спустя несколько минут ушло нервное напряжение.

Андрей развлекал ее, рассказывал какие-то забавные истории и анекдоты. Наталья чувствовала, как понемногу хмелеет, и это забавляло ее, а когда Андрей предложил: «Давай еще по одной!», решительно ответила: «Давай!». Выпили. Почему-то эффект от второй рюмки был противоположный, нахлынули свежие воспоминания, на глаза навернулись слезы, и она их уже не сдерживала. Андрей пересел поближе и обнял рукой за плечи и легонько прижал к себе так, что ее голова оказалась на его груди. Запах мужского тела подействовал успокаивающе, возникло чувство защищенности и покоя. Наталья вдыхала давно забытый запах и то ли от него, то ли от выпитого слегка кружилась голова. Андрей осторожно положил вторую руку ей на грудь, нежно сжал и тут же отпустил. Волна забытого желания прокатилась по телу Натальи, Андрей взял ее лицо в руки и поцеловал долгим жарким поцелуем. Наталья обвила его шею руками и крепко прижалась. Они торопливо раздели друг друга…

Изнеможённые, они лежали молча, глядя в потолок. Андрей получил то, что хотел, и тяжело дыша довольно улыбался, Наталья оказалась темпераментной женщиной. И все было хорошо и шло как надо, если бы только в страстном порыве Наталья несколько раз назвала его Степой, а ведь он еще несколько минут назад самодовольно считал себя ее мужчиной, но оказалось, что это не так и похоже Наталья влюблена в своего будущего зятя.

Первой прервала молчание Наталья.

– Андрей, тебе пора уходить. – сказала она и после паузы добавила, – я тебя не люблю, а то, что произошло, ничего не значит, это по пьянке, забудь, больше не повторится, и еще, мне кажется, я тебя назвала другим именем, да?

Андрей молчал.

– Значит, да. – горестно произнесла Наталья, а затем резко привстала с кровати и, глядя в лицо Андрею, взволнованно прошептала:

– Я тебя очень прошу, я тебя заклинаю, никому не говори, это же моя дочь, это ее жизнь, я все для тебя сделаю, только молчи. Они не знают и не должны узнать.

– Да ты что! Я никому ничего не скажу, потому что ничего не было и ничего я не слышал, и ничего ты для меня не должна делать, и дай бог тебе разобраться со всем этим. Степан мой друг и Галя не чужая, она же для меня, как сестра.

Андрей встал, оделся, поцеловал Наталью в щеку и ушел. После его ухода Наталья долго лежала на спине и старалась ни о чем не думать. Какое-то время ей это удавалась, затем перед внутренним взором всплыл образ Степана. Он, не мигая с немым укором смотрел на Наталью и этот взгляд причинял острую боль. Чтобы избавиться от видения Наталья перевернулась на живот и уткнувшись лицом в подушку и громко зарыдала, причитая: «Степа, дорогой мой, любимый, что я наделала, я предала, я никогда себе этого не прощу, а вы живите счастливо, любите друг друга, а со мной уже все, я никому не нужна. И зачем только ты мне встретился, ведь жила без любви и все было нормально, а как теперь? Как смотреть в глаза дочери? Как смотреть тебе в глаза? Отчаянно сознавать, что и я тебе небезразлична. Ведь я это сердцем вижу и дай бог, чтобы я ошиблась, иначе это невыносимо. Как мне дальше со всем этим жить, как встречаться с тобой, смотреть в твои глаза, разговаривать с тобой и постоянно следить чтобы ты не догадался что у меня на сердце? Смогу ли я? Хватит ли сил?» Она посмотрела в угол комнаты, где давно висела оставшаяся после смерти матери икона Богородицы. Ну висела и висела, при каждой уборке Наталья осторожно смахивала с нее пыль, вот и все.

В их семье не принято было молиться, хоть и все были крещеные, но нательных крестиков никто не носил, да и в церковь ходили раз в год, на Пасху, святили куличи и крашенки. Когда Галя была маленькая, Наталья брала ее с собой, это было для нее необычно и интересно, а когда подросла, интерес пропал. Сейчас ей очень захотелось посмотреть на икону. Она повернула настольную лампу и перед ней появилось чудесное лицо. Казалось, Богородица смотрела прямо в глаза Натальи и ее всеведущий взгляд проникал в самое сердце. Из глаз Натальи вновь полились слезы, она их не пыталась бороться с ними. Само собой получилось, что Наталья опустилась на колени перед образом, сложила на груди ладони рук и сквозь слезы стала рассказывать Богородице о своем горе.

Только под утро Наталья заснула тяжелым сном. Спала недолго, нужно было идти на работу, на постылую, но и спасительную работу.

Вечером пришли Галя и Степан с вестями, что заявление у них приняли и назначили через месяц бракосочетание, а сейчас они пришли, чтобы взять какую-нибудь посуду, потому что в новом доме пока ничего, кроме чайника, нет. Галя просто светилась от счастья. Она обнимала Наталью, целовала ее в щеки, летала по дому и при всем этом не спускала влюбленных глаз со Степана. На прощанье прижалась к Наталье и, глядя ей в глаза, сказала:

– После выходного Степан будет работать в ночную смену, а я вернусь к тебе, страшно ночевать одной в поселке, там пока один единственный жилой дом.

Степан внимательно смотрел на Наталью и перед уходом прощаясь тихо спросил:

– Что с тобой? Тебе плохо?

Наталья вздрогнула от неожиданности. «Как же так, я же очень старалась, даже дочь не заметила», – подумала она, и опустив глаза, тихо произнесла:

– Ничего, просто устала, да и спала плохо, непривычно одной.

– А знаешь, что, давайте перебирайтесь вместе с Галей в поселок. А что, комната твоя готова, купим кровать и все необходимое и заживем. В выходной поедем по магазинам за покупками.

– Ну нет! Ладно Галя, она невеста, а я? Получается, не дожидаясь свадьбы, будущая теща перебралась в дом зятя. Так нельзя. Мне же есть где жить и не нужно торопиться, давайте лучше думать о свадьбе. В выходной приходите с Галей обедать, там и и обсудим.

Месяц пролетел весь в хлопотах и заботах, наступил день свадьбы. Застолье решено было устроить в зале торжеств при шахтной столовой, потому что перед свадьбой несколько дней подряд лили почти непрекращающиеся дожди, и дорогу в поселок развезло так, что ни проехать, ни пройти, но в ночь перед свадьбой неожиданно ударил, как это у нас бывает, крепкий мороз и даже запорхали редкие снежинки, но это уже никак не повлияло на предстоящую свадьбу.

За день до торжества приехали родные Степана – мать с отцом и сестры с мужьями. У Натальи, кроме брата с женой, близких родственников не было. Степан пригласил всю свою бригаду, а почетными гостями должны были быть председатель шахткома и директор шахты, но накануне директора вызвали в министерство, и он не смог присутствовать на свадьбе. От его имени молодых поздравил председатель шахткома и вручил подарок – талон на автомобиль «Жигули» самой последней модели. От шахткома им подарили талоны на холодильник и ковер.

Свадьбу отгуляли весело и задорно, было много тостов суть которых сводилась к тому, какая Галя красавица и счастливая, что у нее такой муж, а Степа молодец и счастливец с такой-то женой и тещей.

Особое впечатление на Наталью произвели родители Степана, Ганна и Петро, а особенно Ганна. Когда Степа представлял их друг другу, Ганна задержала Натальину руку в своих и долго смотрела в ее глаза. Наталья чувствовала себя неуютно, казалось, взгляд больших, темных, почти черных глаз свахи проникал в самую душу, в самое сердце, казалось, от этого взгляда ничего нельзя утаить. Затянувшееся молчание женщин нечаянно не совсем удачно прервал Степан.

– Моя мама мольфарка и сейчас она о тебе уже знает все. – улыбаясь произнес он.

Наталья с тревогой посмотрела на Ганну.

– Успокойся, это он так шутит, знать о человеке все просто невозможно, – сказала Ганна

– А что означает мольфарка, я впервые слышу это слово?

– Мольфарка – это у нас, гуцулов, так называют знахарок, считается, что они умеют не только лечить травами и заговорами, но и гадать, предсказывать, колдовать и много еще чего и, главное, при этом они верят в Бога. В жизни же все далеко не так. Мне, как и всем мольфаркам, кое-что дано, и оно мне передалось по наследству от матери, это вообще передается у нас в основном по женской линии, но ты не бойся, я не причиняю людям зло.

– А твои дочери тоже мольфарки?

– Пока нет, но придет время и одна из них ею станет. Когда это произойдет и кто это будет, мне неизвестно.

– А Степан? Ему ничего не передастся?

– Ну как тебе сказать, он, конечно, не мольфар, но кое-какими способностями обладает, правда, он о них почти ничего не знает, а как будет потом неизвестно.

Ганна и Петро говорили на своем диалекте и поначалу Наталья их почти не понимала, только отдельные слова, схожие с украинскими, но при этом они ее понимали прекрасно. Первое время Степан помогал в их общении, а потом, как-то незаметно Наталья стала понимать все, что говорила Ганна, и с каждым часом отношения между женщинами становились все более близкими. Наталья пригласила родню Степана к себе в гости.

Шанхай одним только внешним видом ошеломил гостей. Перед входом на его территорию гости остановились в нерешительности и долго недоуменно смотрели на извилистые проходы, которые считались улицами, на разнокалиберные хибарки, называемые домами, но особенно всех поразил огромный террикон. Он возвышался над поселком горой, окутанный дымом, выглядел, как застывшее сказочное чудовище, а тут еще порывы ветра раздули тлеющий на вершине жар, и на терриконе вспыхнуло пламя. Через несколько минут огонь погас, уступив место черно-сизому дыму.

Трудно было представить, что все это происходит само собой, без чьего-то участия. Это было время, когда на террикон не качали породу и он молчал. Оцепенение гостей развеяла Наталья, радушно пригласив их в дом, и все последовали за ней гуськом, последним шел Петро, временами завороженно посматривая на террикон. Редкие порывы ветра, как из преисподней, доносили до поселка дым и запах серы.

Дом Натальи мало отличался внешним видом от соседних хибарок, разве что был побелен известью. Гости молча вошли в его сумрак, маленькие оконца слабо пропускали свет, и сразу все вынуждено сели за стол, поскольку разгуливать по дому из-за низких потолков было невозможно, да и незачем. Высокий Петро вынужден был согнуться и с трудом пробрался к столу, на отведенное ему недалеко от двери место. Наталья стала выставлять на стол заранее приготовленные блюда. Пожелавшая ей помочь Ганна вынуждена была из-за тесноты сесть на свое место. Все говорили какие-то малозначащие слова, не имеющие никакого отношения к окружающей обстановке. Женщины обсуждали кушанья, тут же делились рецептами.

Террикон произвел очень сильное впечатление на Петра, и он сидел молча, даже когда выпили по второй, не проронил ни слова.

Наталья, отвечая на вопросы гостей, рассказывала о местной жизни, обычаях и нравах Шанхая, вспоминала забавные случаи. Внезапно послышался сильный глухой подземный удар, а за ним еще несколько более слабых, это было пугающим. Гости замерли и вопросительно смотрели на хозяйку, но происшедшее никак не повлияло на поведение Натальи. Раздался второй удар, гости в ужасе вскочили из-за стола и бросились к двери.

– Куда же вы? Не бойтесь! Ничего страшного, это начали качать породу на террикон, – успокаивающе сказала она, – Если хотите, можно посмотреть, со двора хорошо видно. Все вышли во двор и по совету Натальи стали следить за вершиной террикона, на ней была установлена стальная эстакада. Прошло несколько минут и на эстакаде словно из ниоткуда показался груженый вагон. Постояв несколько секунд, он высыпал свое содержимое на склон террикона. Это произошло бесшумно, как в немом кино. Вагон вернулся на рельсы и покатился вниз. Гостям было отчетливо видно, как каменные глыбы подпрыгивая устремились вниз по склону, их сопровождают камни помельче и, наконец, просто осыпь. Понемногу у этой картины стал появляться звук. Вначале был просто легкий однородный шелест, затем он стал рассыпаться на громкие и не очень удары. Каменные глыбы, скатываясь вниз, подпрыгивали, летели по воздуху и падали на склон, а долетев до подножия, продолжали свой полет с прыжками, но уже по земле, порождая затухающую серию мощных толчков. Затем наступила недолгая тишина. Спустя несколько минут на эстакаде появился другой вагон, и все повторилось. Гости как завороженные смотрели на это действо, особенно всех увлекал момент появления из ниоткуда вагона, а потом его исчезновение в никуда, этот эффект усиливался проблесками на темном склоне огня и клубами густого черно-синего дыма. Немало усилий стоило Наталье, чтобы уговорить всех вернуться в дом. Испуганные сестры отказывались входить, опасаясь, что какая-нибудь глыба изменит направление и попадет в это хилое строение. В конце концов Наталья своим примером и уверениями, что такого ни разу не было, и что за этим следят, что породу спускают в строго определенном направлении и это тем более очень важно потому, потому что на склоне террикона работают люди. Ей пришлось более подробно рассказать об этих людях, в чем состоит их работа и многое другое. Свой рассказ она закончила примером, что в новом доме Степана, стены подвала и фундамент выложены из бутового камня, собранного с террикона.

Так за разговорами незаметно наступил вечер, гости с радостью засобирались, поскорее бы уйти подальше от этого страшного и опасного места. Вышли на улицу. Было уже темно и найти дорогу до выхода из Шанхая сами гости не смогли бы только их провожала Наталья. Собственно, она шла впереди, а остальные гуськом за ней, временами гости оборачивались назад и с опаской смотрели на, возвышающийся на фоне неба зловещей горящей и чадящей громадиной террикон. Наконец процессия вышла за пределы Шанхая, все почувствовали общее облегчение, громко и возбужденно заговорили. Вскоре подъехал автобус, и гости с нескрываемой радостью уехали.

Вернувшись, Наталья не спеша убрала со стола, помыла посуду, было еще не очень поздно, а делать было нечего. Свежи были воспоминания о недавнем посещении новых родственников, и она будто бы их глазами посмотрела на свой быт. Привычная, кажущаяся нормальной окружающая обстановка предстала перед ней в своем гнетущем убожестве, никчемной показалась и ее жизнь. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей Наталья стала рассматривать свою конуру, поневоле мысленно сравнивая ее с комнатой в новом доме, куда вскоре она должна будет переселиться. Новая комната была светлая, с высоким потолком, и по площади гораздо больше, чем вся эта конура, но Наталья боялась предстоящего переселения, боялась и жить там, постоянно встречаясь со Степой и с необходимостью скрывать от всех свою к нему любовь. Последнее было выше ее сил, но и оставаться жить на Шанхае без единственного родного человека она тоже не могла.

Как же быть? Как жить дальше? Взгляд скользнул по стенам и остановился на иконе. Наталья подошла поближе, встала на колени прижав ладони друг к другу, начала шепотом рассказывать о своей жизни, о своей несчастной любви, о том, что не знает, как дальше жить, а жить как сейчас она вряд ли долго сможет. В какой-то момент ей показалось, что взгляд Богородицы стал другим, сочувственным, утешающим. Из глаз Натальи сами собой полились слезы, на душе стало покойно, непонятно откуда появилась надежда, что все уладится и что все будет хорошо, только ей не надо идти наперекор жизни, необходимо прислушиваться к себе и поступать, как велит сердце.

Успокоенная чудесным образом Наталья легко поднялась с колен, благодарно поклонилась Богородице, легла в постель и уснула крепким сном.

Кончилась свадебная кутерьма, гости разъехались. Прощаясь, Ганна долго смотрела Наталье в глаза, а потом тихо сказала:

– Тяжела твоя доля, многое ты перенесла, но предстоит еще больше, ты, главное, поступай по сердцу, оно у тебя мудрое, слушайся его оно плохого не подскажет, перебирайся из своей халупы, так будет всем лучше, и тебе и детям. Не бойся себя. Сейчас ты не понимаешь, что я имею в виду и не поймешь, если я тебе расскажу, но потом вспомни мои слова. За эти дни ты мне стала родной, и я очень хочу, чтобы ты перестала истязать себя, доверься Богу, а еще я хочу подарить тебе мою мольфу, она досталась мне от мамы, носи ее и она тебе будет помогать.

С этими словами Ганна сняла со своей шеи искусно вырезанную из зеленого камня фигурку, напоминающую сердце, и повесила на шею Наталье.

– Это, по-вашему, талисман или оберег, носи его не снимая и да поможет тебе Бог! А еще я хочу поблагодарить тебя за сына.

И на насторожено-удивленный взгляд Натальи добавила:

– Это не то, что ты думаешь, а впрочем, не совсем так, в жизни все очень сложно переплетено. И вообще, мне нужно так много тебе сказать, но видно, не в этот раз, при следующей встрече, а она точно будет, я в этом не сомневаюсь. Ганна обняла Наталью и эти две еще недавно чужие женщины долго стояли прижавшись друг к другу.

* * *

Время шло, я росла. Постепенно образ Саши размывался, конечно, я его помнила, просто жизнь моя менялась. Мама вышла замуж, не то чтобы официально, просто к нам стал часто приходить дядя Боря. Обычно он последним заходил за перегородку, а когда уходил я не знала, мама меня загодя укладывала спать, однажды он не ушел, потом перенес свои вещи и остался у нас жить. Дядя Боря был спокойный, почти не пьющий и малоразговорчивый, с виду вроде бы ничего особенного, но мама, похоже, любила его. С появлением в ее жизни дяди Бори она изменилась, хоть и работала по-прежнему барыгой, но в наш дом, как в контору, уже больше никто не ходил, все свои дела мама вела вне дома, прямо возле террикона, и пить она перестала. Дядя Боря меня как бы не замечал, редко когда заговаривал первый, но, если я у него о чем-то спрашивала, нормально отвечал. Он меня никогда не обижал, даже не повышал голос, впрочем, он и маму не обижал. От него исходила такая сила, что не принимать ее во внимание и не подчиняться ей просто было невозможно. Он жил своей жизнью, не знаю, как маму, меня он точно в нее не впускал. Иногда мне казалось, что мы ему совсем не интересны и он с нами живет потому, что надо где-то жить. Так прошло несколько лет. Я уже училась в школе. Учеба мне давалась очень легко, так что хлопот с этим у мамы не было.

Первое время я на переменах ходила по коридору школы и всматривалась в лица старшеклассников в надежде увидеть Сашу. После занятий, быстро приготовив домашние задания, я шла гулять или находила себе занятия дома, другими словами, была предоставлена самой себе, а то есть попросту слонялась без дела. Развлечений не было никаких, разве что террикон, но к нему мама меня не подпускала и близко, может быть, поэтому он меня влек к себе и однажды я все-таки подкралась к нему. Как раз в это время породу не качали, и я бродила у его подножия, обходя большие камни и прыгая по камням помельче. Это было для меня, как новая игра, которая, как оказалось, могла плохо кончиться. В конце концов я допрыгалась до того, что очутилась в месте, куда долетают камни с вершины. Тишину нарушил негромкий шелест, который с каждой секундой усиливался. Я подняла голову вверх и оторопела: на меня летела лавина камней, от страха я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, просто стояла, как вкопанная и все, вдруг услышала крик, какой-то мужчина обращался ко мне. По форме это был набор матерных слов, но я хорошо понимала его смысл, но ничего не могла с собой поделать, стояла не шевелясь. Внезапно крепкие руки схватили меня, и мужчина со мной на руках отпрыгнул в сторону, и я увидела, как через то место, где я только что стояла, пролетел огромный камень. Потом он прыгал еще и еще, пока не споткнулся и мы упали. Вокруг с грохотом пролетали камни. Мне трудно было дышать, мужчина накрыл меня своим телом. Когда все стихло, он перевернулся на спину и я узнала в нем, неизвестно откуда взявшегося, дядю Борю. Он тяжело дышал, из ссадины на лбу сочилась кровь. Внезапно я поняла, что могло случиться, если бы он не оказался рядом, с ревом бросилась ему на шею. От пережитого меня всю трясло.

– Ну что ты, дочка, успокойся, все закончилось, мы целы, все прошло, не плачь. Дядя Боря обнял и успокаивающе гладил меня по волосам перепачканной угольной пылью рукой и продолжал говорить, а когда я немного успокоилась, отстранил меня и, глядя в глаза, сказал:

– Обещай мне, что никогда такое не повторится и что ты больше никогда не полезешь на террикон.

Еще не отошедшая от случившегося, я всхлипывая молча кивнула головой.

– Вот и хорошо. Пошли домой, скоро мама придет, а нам с тобой нужно привести себя в порядок, успеть хотя бы умыться.

О том, что произошло, дядя Боря маме ничего не сказал, ну и я, ясное дело, помалкивала.

Потом, когда я училась в четвертом классе, дядя Боря пропал. Никто не знал, где он. Однажды утром к нам в дом ворвались милиционеры с пистолетами, спрашивали у мамы и у меня: «Где он?» Маму увезли с собой, но к вечеру отпустили. Она потом рассказывала, что дядя Боря, по словам милиционеров, оказывается опасный преступник и его уже несколько лет ищут и не могут поймать, и что нам очень повезло, что остались в живых, и что мама пообещала, если он опять появится, сообщить в милицию. В то, что он злодей, ни мама, ни соседи, ни я не верили. Дядя Боря так и не вернулся.

Постепенно наша жизнь вошла в прежнюю колею, так же каждый вечер к нам домой приходили рабочие с террикона, мама опять стала пить, как прежде. Все было как раньше, только Саши не было. Мне его очень не хватало. Я по-прежнему хорошо училась, бездельничала в свободное время пока в жизни моей не добавился спорт; однажды к нам на урок физкультуры пришел детский тренер по гимнастике из шахтного клуба, а после урока отозвал меня и еще двух девочек и предложил серьезно заниматься спортивной гимнастикой, вроде бы у нас есть какие-то данные. Его предложение меня увлекло. Не то, чтобы я хотела стать спортсменкой, участвовать в различных соревнованиях, бороться за призы и награды, нет, просто у меня было много свободного времени, а я не знала, чем его занять.

Через год тренировок выяснилось, что у меня есть способности и на районных соревнованиях я заняла без особых усилий несколько призовых мест по разным дисциплинам и еще мне вручили большой красивый кубок, и все же даже после этого особенной любви к гимнастике у меня не появилось.

Однажды я оказалась в спортзале в то время, когда тренировались самбисты. Это была мужская секция. Я с восторгом смотрела, как подростки и взрослые мужчины отрабатывают различные приемы, и мне очень хотелось попробовать самой. В конце занятий ко мне подошел их тренер и спросил:

– Ты что тут делаешь, просто смотришь, а сама не хочешь попробовать? Походишь, потренируешься, а не понравится – бросишь, но учти, в жизни это очень может пригодиться, всегда сможешь постоять за себя.

Я согласилась, мне понравилось, я стала заниматься, а потом и года не прошло, как мне пришлось постоять за себя и если бы не самбо, неизвестно чем бы все кончилось.

Занятия спортом способствовали моему физическому развитию, и в тринадцать лет я выглядела семнадцатилетней. На, улице редкий встречный парень, а порой и взрослые мужчины, не оглядывались на меня или не провожали взглядами. Однажды осенним поздним вечером я возвращалась с тренировки и на подходе к Шанхаю меня остановили двое взрослых парней. Это были не шанхайские ребята, их всех я знала в лицо. Парни вышли из темноты и, подойдя ко мне, один из них приставил к моему горлу нож, а другой схватил за руки. Я пыталась освободиться.

– Тихо, не дергайся, если хочешь жить! Сейчас ты пойдешь с нами в кусты, не бойся, ничего плохого мы тебе не сделаем, только хорошее, ты нам потом спасибо скажешь. Оба захохотали. Все это было неожиданно для меня, ведь я еще, по сути, была ребенком и не представляла, что могу заинтересовать взрослых мужчин, как женщина. Не веря в опасность ситуации я негромко просила:

– Ребята, не надо, отпустите меня, мне нужно домой, меня мама ждет.

– Щас, – хихикнул, тот, что держал меня за руки, – давай лучше поцелуемся. И сильно притянул меня к себе.

К тому времени у меня уже были определенные борцовские навыки и успехи, я была чемпионкой города, правда, в своей суперлегкой категории, но у нас в секции, хоть я и тренировались вместе с мальчиками, в этой категории мне было неинтересно, потому что равных соперников для меня там не было, тренер видел это и тренировал меня вместе с мужчинами, а точнее, с подростками. Поначалу было трудно, но интересно и со временем у меня стало неплохо получаться. Так вот, как только этот, который без ножа, протянул ко мне свои губы, я все поняла, и через несколько секунд они оба лежали на земле, корчась от боли.

– Если я вас еще когда-нибудь встречу, покалечу! – С этими словами я наклонилась и подняла с земли нож. Он был очень красивый, узкое вытянутое лезвие украшено гравировкой в виде змеи, рукоятка была выполнена из материала теплого желто-коричневого цвета. Я повертела нож в руке и со словами: «Будет мой талисман» положила его в сумку. Один из нападавших уже пришел в себя настолько, что смог встать на колени и со злым выражением лица хрипло прорычал:

– Ну, сука, смотри, найду – урою, так и знай, я тебя хорошо запомнил.

Хорошо запомнила и я его. Жизнь шла своим чередом, мама спивалась, я взрослела, окончила школу и встал вопрос, что делать дальше.

Школа у нас была неполная средняя, я ее окончила с отличием и можно было продолжить обучение в другой школе, но ближайшая полная средняя была в районном центре и до нее было около двадцати километров. Добираться своим ходом было не реально и что делать? У меня не было взрослых родственников, кто помог бы мне в сложившейся ситуации хоть бы толковым советом, маме это было вообще не интересно, она считала, что я уже взрослая и поэтому вопрос с обучение я решила сама, поступила в экономический техникум, на финансовое отделение. Все экзамены сдала на «отлично» и мне не только назначили повышенную стипендию, но и дали место в общежитии, хотя я не считалась иногородней, техникум находился в нашем райцентре. Просто вошли в положение, что у меня нет отца, что далеко живу и у меня стесненные жилищные условия.

Между зачислением и началом занятий оставалось несколько дней, и я «отдыхала» на Шанхае, т.е. целыми днями слонялась по поселку, бездельничала, иногда встречалась с бывшими школьными подружками, но у них были свои дела и нам было неинтересно общаться. Однажды, проходя мимо остановки автобусов, доставляющих шахтеров на дальнюю шахту, я увидела Сашу. Он стоял несколько в стороне от всех и читал не то журнал, не то газету. Я очень ожидала эту встречу, а тут растерялась, остановилась, не решаясь подойти. Саша, переворачивая страницу, посмотрел в мою сторону и опять уткнулся в чтиво.

«Не узнал! – с досадой подумала я. – Ладно, сейчас я напомню о себе». Набравшись решимости, я направилась к нему и, как назло, в это время подъехал автобус. Все быстро вошли в него, и он уехал, увозя моего Сашу и оставив меня одну на остановке. «Ладно, теперь я знаю, как тебя найти, завтра обязательно встретимся». Но ни завтра, ни послезавтра на остановке Саша не появлялся. Не появился он и в другие дни, возможно, это была у него случайная поездка. Потом началась учеба, свободного времени совсем не стало, и я прекратила, проводы автобусов.