Читать книгу: «Крах четвёртой цивилизации», страница 4

Лось осторожно сел, сфера тут же захлопнулась и стала совершенно прозрачной. Дисплей засветился, Алексей увидел на экране цветную карту. Леда ткнула пальцем на маленькую красную точку в центре карты, а потом кнопку рядом с дисплеем. Машина резко, и совершенно бесшумно, пошла вертикально вверх; на карте побежали цифры высотного метража. Прикосновением пальца к экрану Леда остановила подьём аппарата на цифре две тысячи.

– Почему нас не разорвало от перепада давления? – взволнованно спросил Лось, стараясь незаметно ощупать себя. – Почему я даже не почувствовал перегрузок?

– А вон под ногами у тебя компенсатор! – девушка, глядя на Лося, мило улыбалась.

И впрямь, Алексей заметил слабое пульсирующее пятно в глубине диска.

– Ты лучше смотри на свои горы, Лёша, коли, упомянул, что здешний житель! Видишь, высота два километра! – посоветовала девушка. – Коли, уж ты не технарь, то и не пытайся понять механизм работы нашей пчелы.

Алексей с любопытством ребёнка начал разглядывать раскинувшийся внизу ландшафт. Освещённый заходящим солнцем лес на горных складках окрасился в оранжево-зелёный цвет, а, уходя дальше, к горизонту, становился нежно-фиолетовым. Никаких построек, кроме усадьбы Ильи Тучи, никаких признаков другой человеческой деятельности – всё вокруг виделось в первозданной дикости, и полная тишина. Небо, освободившееся от дневной облачности, было зелёным, только вокруг вечернего солнца ширилась малиновая полоса, похожая на лёгкую газовую занавеску. И всё-таки в этой панораме, раскинувшейся внизу, были и знакомые Алексею черты: к северо-востоку хорошо просматривался Откликной гребень, только вот двуглавая сопка не имела чётко выраженных вершин, да и была, пожалуй, выше. Но вот речка Ай, а родного города возле неё нет, ничего нет, только могучий лес подступает к берегам.

– Знай, Лёша! – прервала его раздумья и созерцательность Леда. – Не наши высокие технологии должны тебя волновать, не странный уклад жизни общества, не какие-то там родовые традиции, у каждого рода они свои, особенные, да и то только в глуши подобной нашей.

– А что ж тогда? – насторожился Лось.

– Понимаешь! – Леда слегка споткнулась. – Тебе нужно как можно быстрей адаптироваться к нашему обществу. Тебя не должны удивлять и пугать вещи, события, случайности, которые происходят в нашем мире часто, и даже повседневно, и, которые мы пока не можем научно объяснить, но сжились с ними… Слишком много составляющих, к разбору этого клубка противоречий я ещё только подбираюсь. Тебе ещё предстоит окунуться в самую гущу жизни нашего общества – вот и настройся на это. Всё, пошли вниз, на посадку, братья уже вернулись с работы…

Глава 5. Традиции, обычаи

В нижнем зале, за огромным столом, собралось почти всё большое семейство Ильи Тучи. Леда подвела Лося к отцу. Все: братья, невестки, дети уставились на девушку и незнакомого им парня, ожидая какого-то, очевидно важного, сообщения, и оно не замедлило:

– Вот, братья! – девушка повела рукой в сторону незнакомца. – Это наш родственник!

Родня, не исключая отца, встала и согнулась в поклоне.

– Имя ему, – продолжила Леда, – Алексей Лось! Он родился в этих краях. Там, внизу, в долине реки, его родной город, который он называет красивым именем Златоуст, и там его дом.

– Но там нет никакого города! – удивлённо выдохнул один из братьев.

Под суровым взглядом отца он пробормотал:

– Прости, отец!

Леда внесла разъяснение:

– Я провела биохимический анализ его крови и тщательно проверила подсознание. Его психогенный синдром присущ только нашему роду. Он наш прямой потомок и родится через восемнадцать тысяч лет после нас, а коли попал сюда по воле богов, так уже, как видите, родился там, в далёком будущем. Боги дали нам великое счастье увидеть продолжение нашего славного рода, и Оракул, у которого я была в прошлом году, ошибся, предрекая конец человечеству, хотя, я так понимаю, он имел в виду, скорей всего, конец нашей цивилизации. Но будет пятая цивилизация, и там есть продолжение нашего рода. Возблагодарите богов, и, прежде всего Сварога, нашего покровителя за то, что род наш не угас…

Какое-то время, которое, казалось, застыло навечно, люди изумлённо смотрели на Алексея, а потом, как по команде дружно согнулись в глубоком поклоне во второй раз. Глава рода Илья благожелательно погладил по плечу новоиспечённого родственника. Всякие подозрения и страхи его мгновенно улетучились, покой пришёл в душу.

С каким-то странным ощущением Алексей смотрел на своих, таких далёких прародителей, на эту доисторическую родню, и они казались ему ископаемыми тенями прошлого, но в то же время это были люди материально осязаемые, образованные, владеющие высочайшими технологиями, в которые он, журналист, не мог поверить, не мог вот так просто предвидеть, и даже представить. Вернее он представлял, но как-то совсем не так. А тут и сами люди такие красивые, высокие, стройные, сильные физически, и, наверное, духовно. Дети разного возраста, сидевшие тут же, за большим столом, удивлённо смотрели на Алексея, не понимая ещё, как это может явиться так запросто человек из будущих времён, но ведь вот же он, перед ними…

Вечерние сумерки в зале мгновенно разогнал вспыхнувший, вдруг, яркий свет, который разлился из потолочных ниш по периметру помещения. Глава рода, не говоря ни слова, встал и пошёл из дома, за ним двинулись остальные. Леда задержала, дёрнувшегося было Алексея.

– Тебе не надо пока туда! Ты должен отдохнуть, Лёша!

– Но я не устал! – возразил он, но, вдруг, почувствовал сильнейшую усталость, и сонное состояние овладело им. Леда отвела полусонного Лося в уже знакомую ему гостевую комнату…

*****

Алексей проснулся с ощущением хорошо выспавшегося человека, хотя утро ещё не наступило, за окном темнота. Откуда-то доносилась тихая, неторопливая музыка, состоявшая из волнообразных аккордов низкой частоты, ритмически переходящая временами на более высокие частоты. Гипнотическая мелодия, достигнув какой-то невидимой черты, падала, словно струи водопада вниз, на камни, подняв тучу стеклянно-прозрачных звуков-капель. Невидимый музыкант-виртуоз своей волевой рукой тут же собирал эти капли в новые, волнующие сознание, аккорды. Чем-то эта неземная, фантастическая музыка напоминала Алексею органную.

С лёгкостью поднявшись, он заметил, что спал в той же тунике, и она не помялась. Лось сунул ноги в сандалии, которые кто-то поставил возле его ложа и вышел из комнаты. В общем зале было сумеречно, но из широкого окна уже вкрадчиво проникал тёмно-синий свет зарождающегося утра. Дверной проём был тоже тёмным, только периметр его слегка светился.

Лось привычно протянул руку, она беспрепятственно прошла сквозь воображаемую дверь. Он вышел из дома, вокруг было ещё темно, и тут Алексей увидел сказочную картину. Пронеслась мысль: уж не сон ли? Алексей пощупал лицо рукой, стукнул себя по лбу, похлопал веками. Да нет, вроде не спит…

Журналист увидел нечто фантастическое. Тёмно-синее небо с ещё колючими ночными звёздами над головой, но уже заметна светло-зелёная полоса на востоке, которая незаметно ширилась, медленно и неуклонно прогоняя ночь. На чёрной, маслянистой глади озера, горело неярким красновато-синим пламенем шесть небольших костров на невидимых плотиках, и, казалось, что трепещущими, светло-фиолетовыми косынками полыхает сама вода. На серой прибрежной полосе, под тихую, ритмичную музыку низких аккордов, которая будто спускалась с тёмных крон деревьев, обступавших берега, в каком-то фантастическом танце медленно, плавно кружились шесть девушек в белых полупрозрачных хитонах, облегавших стройные фигуры. В предутренней тишине, когда не шевелился ни один лист на дереве, непонятно было, где источник звука. Казалось, что эта всепроникающая мелодия проистекает сверху, со звёздного неба, или с глади озера – она была всюду и наплывала волнами.

Алексей стоял заворожённый этой музыкой и гипнотическим танцем девушек. То, что это ритуальный танец, он понял не сразу, но вспомнил, что наступил десятый день недели по местному календарю, и он посвящается богам. В мозгу журналиста всплыла мысль: «Похоже на классику, на танец лебедей из одноимённого балета Чайковского, – подумал он, – а может, подобное чудо сохранилось в генной памяти, в подсознании моих современников, может, вот это древнее действо, и осуществилось у потомков, у моих современников, через балет Петра Ильича».

Очарованный, Алексей стоял, скрестив руки на груди, и не мог оторвать взора от гипнотического танца девушек, а между тем утро как-то быстро набирало силу, и вот уже полнеба над озером заалело, а на спящую поверхность воды легли нежно-розовые валёры зари. Вот и завораживающая музыка тихо ушла куда-то в леса, в горы, в небо, растворилась в воде горного озера. Танцовщицы прекратили свой замысловатый танец и растаяли в наползавших из леса, словно белесые змеи, лентах утреннего тумана. Пять девушек исчезли, кроме одной, та же в своём лёгком хитоне плавно подошла, или подплыла, к Алексею. Он узнал в ней Леду, и от неожиданности вздрогнул. Девушка взяла парня за руку со словами:

– Пошли в дом, Лёша! Все уже за столом, ждут нас и тебя.

Алексей, кое-как стряхнув очарование сказочного утра, вслед за Ледой вошёл в дом, где всё за тем же длинным столом и впрямь сидело всё многочисленное семейство Ильи Тучи. По-видимому, люди вошли сюда через тыльный вход, а где они все были тоже понятно: наверняка молились где-то, коли, уж день этот, десятый, посвящён богам.

Хозяин опять усадил Алексея рядом с собой. По другую сторону от него уже сидел незнакомец средних лет с выбритым подбородком, но роскошными усами. Шею мужчины плотно облегало такое же ожерелье, что и на Леде.

Середину стола занимал ряд плоских корзин с хлебом, странными фруктами и кусками варёного мяса; возле каждого домочадца стоял кубок из непонятного материала, и лежала двурогая вилка. Вероятно всё это, подумал Алексей, опять же носило ритуальный характер. В подтверждение этого хозяин взял кубок, поднялся, все встали, Алексей тоже. Илья, ни слова не говоря, выпил до дна. Вслед за всеми, Алексей, подчиняясь общему ритуалу, тоже выпил, но эта тёмно-красная жидкость оказалась не вином, а скорей, по вкусу и аромату, походило на жидкий мёд, без каких-либо признаков алкоголя, но, пожалуй, во многом превосходило его. Никакого опьянения Алексей не почувствовал, разве что появилась необычайная лёгкость в теле, да приятное мироощущение происходящего в голове.

Также молча люди принялись за еду. Мясо, которое Алексей попробовал, напоминало куриное, но со значительными особенностями. Леда, сидевшая рядом, подождала пока Алексей поест, затем, прикоснувшись к его плечу, глазами пригласила следовать за ней. Лось встал и пошёл за девушкой; никто за столом не обратил на это внимания, или сделал вид, что не заметил. Очевидно, Леду в каком-то смысле побаивались, или уважали наравне с отцом.

Вслед за девушкой Лось вышел на вчерашнюю лужайку, где стоял дисколёт. Прекрасное утро полностью вступило в свои права: чистое, голубое небо, прозрачно-стеклянный, без единой пылинки, горный воздух; где-то в глубине леса, нарушая тишину и безветрие, звонко, как и в его время, тренькали мелкие птицы, а зелёновато-медные кроны садовых деревьев пронизывали оранжевые лучи поднявшегося над горизонтом солнышка.

Но не великолепное утро привлекло внимание Алексея, а ещё один дисколёт, стоявший рядом с первым. Был он больше размером, платформа его поблескивала металлом и в передней части её темнели два отверстия. Лось полюбопытствовал:

– Этот-то откуда?

– Да это нашего зятя, Оскара! – ответила Леда. – Он прилетел ночью! Иди за мной и не задавай вопросов! Я всё тебе расскажу сама, вопросы твои я уловлю раньше, чем ты их произнесёшь.

Пройдя через сад, по мостику через ручей, Леда с Алексеем подошли к скале, за которой взору журналиста открылся вход в пещеру. Над ней нависал гигантский, десятиметровый козырёк из базальта, древней горной породы. Леда, указав рукой в сторону входа, пояснила:

– Наши предки жили здесь какое-то время, пока обустраивали долину, а сейчас тут храм нашему прародителю, ну а дальше, в глубине горы, рабочее место моих братьев, цехи, лаборатории…

Девушка вошла в проход пещеры, который перегородила стальная плита без каких-либо признаков замочной скважины. В связи с этим Алексей заметил:

– А ведь я начал уже привыкать, что дверей в вашем мире нет!

– Здесь дверь когда-то была нужна! Её установил ещё дед моего отца, скорей от зверья, чем от людей.

С этими словами Леда приложила ладошку в середину плиты, и дверь медленно, но совершенно бесшумно отворилась внутрь. Девушка вошла в темноту, и, по-видимому, включила освещение. Вошедший за ней Лось увидел уже привычные ему электрические фонари, редкой гирляндой протянувшиеся вдоль прохода, уводившего куда-то вглубь горы. Метров через двести проход вывел в гигантский подземный зал, освещённый по периметру неровных стен всё теми же фонарями. Внушительный зал заканчивался стеной явно кем-то обработанной, а возле неё на полуметровом подиуме стояла трёхметровая статуя из неизвестного материала красноватого цвета. Статуя представляла собой человека в биологическом скафандре, на голове его был… шлем космонавта… Руки его, ладонями вверх, были слегка протянуты вперёд, как бы приглашая куда-то, или предлагая помощь.

Алексея статуя совсем не удивила, он видел подобные и в своём мире. Лось подошёл ближе и поймал себя на мысли, что если протянуть свои руки вверх, то можно спокойно дотянуться до рук изваяния, и даже погладить эти, может быть неземные, руки. Ближе подойти мешало препятствие из-за натянутого поперёк каната, хотя можно было перешагнуть эту преграду. Лось, было, вознамерился сделать это, но тревожный возглас девушки остановил Алексея:

– Стой! Ни шагу вперёд! Это очень опасно! Отойди хотя бы на шаг!

– Да что может случиться-то? – недоумевал журналист, но всё-таки подчинился, проворчав: – Подумаешь! Статуя как статуя!

– Ой, кошмар! – с облегчением выдохнула Леда. – Не понимаешь ты! – девушка кинулась в откровение, которого, может быть, и не хотела бы. – Я сама была недавней свидетельницей, – Леда поперхнулась от волнения и нахлынувших воспоминаний, но через короткую паузу договорила, – одного происшествия, когда исчезла моя мать. Тогда ещё не было этого каната, его позже установил отец. А в тот день, я, отец и братья стали свидетелями страшного для нас события. Мать моя, ни с того, ни с сего, вдруг, подошла вплотную к Богу, да и дотронулась до его рук. И что ты думаешь? На наших глазах она растворилась в воздухе. В одно мгновение. И мы до сей поры не можем понять, куда она подевалась.

– Ерунда какая-то! – легкомысленно заметил Лось, но на всякий случай отступил от статуи ещё на шаг.

– Это не ерунда, Лёша! – уже более спокойным голосом ответила Леда. – Это вовсе не ерунда! Ваша цивилизация живёт в поле военно-технической культуры, и вы дети её! А мы пребываем в поле культуры волновой энергетики, живём по физическим законам беспощадного космоса и по воле богов, хотя военно-политический психоз завладел последнее время умами атлантов…

– Да какой же это бог?! – удивился Лось. – Обычный космонавт в моём понимании. Пришелец со звёзд, так говорят в нашем времени. Просто изваяние человека путешествующего в космосе.

– Правильно, пришелец, Лёша, но могущественный! По-видимому, это передающее устройство, посредник, через него мы имеем связь с богами. Как он здесь оказался никто не знает. И он не один. Боги нас, людей, создали, и продолжают курировать наше общество, хотя нам не дано понять, как они это делают. Вот сейчас ты подвергаешься сильнейшему информационному воздействию. Теперь ты будешь понимать психофизическое состояние нашего мира, но и твоё прежнее мироощущение останется в глубинах сознания.

– А как же атланты? – недоумевал Лось. – Отец твой много чего порассказал. Якобы, эти атланты желают, чтобы весь ваш мир прогибался под них, чтобы все народы жили по их указке. Пожалуй, они ведут себя точно так же, как некоторые властные структуры в моём мире. Везде у них свой интерес. Сходство поведения просто поразительное.

– Удивляться здесь особо-то не стоит, Лёша, – рассудила Леда. – Атланты сами не заметили, как втянулись в поле военно-технической культуры, возомнили себя равными богам. Элите атлантов захотелось повелевать всем миром, диктовать другим народам свою волю от лица своих богов. Они забыли, что это уже когда-то было, и очень жаль, что история ни чему не учит, но вот только наказывает за неусвоенный урок.

– Тогда вы мало чем отличаетесь от нас! – заметил Алексей. – В психическом плане.

Леда ненадолго задумалась, и, взглянув на Лося, заговорила как-то издалека:

– Вселенная, Лёша, состоит из субстанции, девяносто пять процентов которой нельзя назвать материальной – это духовная субстанция. Астрономы называют её чёрной энергией, а в физике она имеет значение только как волна. Эта волна организована куда более сильно, чем физический мир, и эта волновая функция определяет всю структуру и строит весь физический мир. Имеются такие волны, материя которых равняется материи Вселенной: слово ли произнесённое, или событие – запечатлеваются в любой точке мира, и навсегда. Отсюда, Высшие силы видят мир мгновенно благодаря таким волновым функциям, и эта волновая функция правит всем миром, она же и создаёт живую материю. Это исчисляется с математической точностью: имеется длина, частота, фаза волны. С точки зрения современной квантовой механики душа и её волновая функция, её организованность, обладают вселенским значением. Атланты убедили себя в том, что именно они являются проводниками волновой функции, а потому желают строить общество на Земле по своему усмотрению…

– Но такие идеи, и, соответственно, поведение неуклонно приведёт к сопротивлению, к столкновению, к противостоянию, и, в конечном итоге, к самоуничтожению, – резюмировал Лось.

Леда пронзила Алексея внимательным взглядом и произнесла:

– Пошли отсюда, теперь ты будешь спать до следующего утра. Усвоить полученную информацию не так-то просто.

Лось заметил ещё одну дверь в углу стены, и не утерпел спросить:

– А это что, ещё проход куда-то?

– Да это проход к нашему производству! – пояснила девушка.

Когда Алексей с Ледой вышли из подземного грота, и дверь за ними тихо закрылась, девушка сообщила журналисту:

– Кстати, Лёша, той прививки, что я сделала тебе накануне, маловато, а вот сейчас наш Сварог, его копия, обеспечил тебя полной защитой от вирусов.

– Мне трудно в это поверить, Леда! – произнёс Лось, утирая со лба пот.

– Тебе ещё многому придётся удивляться! – загадочно обронила Леда.

– В моём мире люди ходят в церковь, молятся Христу и Богоматери, а также другим святым великомученикам, и тем самым тоже в какой-то степени избавляются от разных заболеваний.

– Человечество в своём существовании и развитии, парень, – заговорила Леда, – опирается на классическую триаду: на душу, на интеллект и геном. Правда, не все этой триадой обладают: у одних нет души, у других – интеллекта, а без, хотя бы, одной составляющей, человеком быть невозможно.

Лось, пригладив мокрые волосы на голове, взглянул на высоко уже поднявшееся солнце, на зелёно-синеватые окрестности, плавающие в жарком мареве, и несколько ворчливо произнёс:

– Ну и жара же! Интересно, сколько времени?

Леда невозмутимо посоветовала:

– Ставь свои механические часы на одиннадцать часов пять минут местного времени!

– А как ты это определила? – воззрился на неё Алексей.

– Ну, вот же! – девушка указала на своё ожерелье, чем опять смутила парня.

– А как же другие, у которых нет генератора?

– Они чувствуют время, а в лабораториях и на заводах обязательно присутствуют точные приборы, которые показывают его с точностью до тысячных долей секунды.

Лось завёл свои часы, поставил время, и, почесав мокрую бороду, выразил вполне закономерное желание:

– Эх, сбрить бы всю эту растительность!

– Пошли к Оскару, он тебе всё устроит! – улыбнулась Леда.

Глава 6. Ариенбург

Яркая точка, указывающая курс, медленно и неуклонно ползла по зеленоватой карте дисплея к северо-западу. Автопилот вёл легковой дисколёт на высоте пяти километров со скоростью трёх «звуков». Внизу простирались бескрайние леса тропического пояса, прерываемые только ниточками рек, блюдцами озёр, да редкой ватой облачков. Алексей, указав на дикость ландшафта под дисколётом, сообщил Леде:

– В моём-то времени здесь ведь множество сёл и городов: Кострома, Ярославль, Вологда, Великий Новгород, Архангельск, Санкт-Петербург, да множество других, всех и не перечислю.

– Я знаю, Лёша! – просто ответила девушка. – Населения в твоём времени очень много и едва ли это благо для планеты. В вашем обществе слишком много паразитов, которые ничего не созидают, не умеют и не хотят что-либо сотворить полезное для людей. В нашем обществе такие наклонности поведения не приветствуются. Если такие люди у нас появляются, то они сами приходят в центры коррекции психики. Но есть и такие, что не приходят…

Лось, сидя в кресле рядом с Ледой, плохо воспринимал то, о чём она рассказывала. В полёте он не чувствовал даже малейших перегрузок, но ему не давала покоя одна мысль, которую он всё-таки решил высказать:

– Извини, Леда, вот летим мы с очень громадной скоростью, а, вдруг, на встречном курсе такая же пчела, разобьёмся же, и от нас даже пепла не сыщут, да и искать-то никто не будет в этом океане зелени внизу!

– Да ни о каком столкновении не может быть и речи, Лёша! – успокаивающе заявила Леда. – Все дисколёты снабжены компенсаторами, столкновения не допустят. Запомни, даже если откажет двигатель, что также едва ли возможно, пчела мягко опустится на любую мало-мальски подходящую полянку и, по своим координатам, специальный прибор тут же вызовет Службу спасения.

– А военный дисколёт может сбить пчелу? – допытывался Лось.

– Может, потому что у пчёл простенькое ручное управление, и они не могут резко и сложно маневрировать, уклоняться от мощного теплового луча.

– Какова сила этого оружия? – заинтересовался журналист.

– У луча три с половиной тысячи градусов! На расстоянии до двух километров он просто разрежет пчелу, или повредит двигатель! А вот против такого же дисколёта или спецброни виманов луч бессилен, потому что у ракеты корпус из композитного материала космической защиты.

Лось, человек военно-технического времени, эту информацию воспринял спокойно, даже равнодушно, а вот другое, как журналиста, его интересовало гораздо больше:

– А как вы детей обучаете, передаёте свои знания, ведь общеобразовательных школ, как я выяснил, у вас нет?

– Да, в общем-то, просто! – охотно разъяснила Леда. – До четырнадцати лет дети обучаются дома по спецпрограммам на своём личном компьютере, а потом, выбрав специальность, продолжают обучение в высших учебных заведениях, а если кто не желает учиться – устраивается на работу. Как видишь, всё как у вас! Попадаются, конечно, и такие разгильдяи, что не желают ни учиться, ни работать, но таких мало.

– Понятно! Я всё хотел спросить, Леда, не знаю, удобно ли? – продолжал допытываться Алексей. – Вот этот генератор, что у тебя на шее, я понимаю, что он не для красоты. Ну, понимаешь, – замялся Лось, – у других-то нет, только у тебя, да у Оскара?

–– А-а! – рассмеялась Леда. – У меня генератор третьего класса мощности, у Оскара тоже. Они присваиваются только учёным и конструкторам за очень весомые достижения в науке и технике коллегией из пятидесяти человек, да и то не всем, а только тем, у кого надёжная, устойчивая психика. Политикам, управленцам, бизнесменам и военным такой генератор не положен по Конституции.

– Тхе! – усомнился журналист. – Да они просто купят любую коллегию!

– Это невозможно! – посерьёзнела Леда. – Такая попытка немедленно пресекается любым носителем генератора, а нас самих контролирует Оракул, у него прибор высшего класса мощности, плюс усилители храма, где он постоянно пребывает.

– Но тогда вы все являетесь кастой неприкасаемых, сливками общества, о какой демократии можно говорить?

– Совершенно верно, каста и есть! Но люди, одержимые наукой, в политику и в управление государством не лезут, им это не нужно, этика их направлена только на добрые, в основном научные, дела. Кстати я везу тебя не только познакомиться с жизнью нашей столицы, Ариенбурга. Тобой заинтересовался наш Оракул, просил показать тебя ему. Ты не против? Всё-таки люди из будущего очень редкие гости в нашем мире.

– Я за! Очень даже интересно встретиться! А как хоть его зовут, имя у него есть?

– Никто не знает, Лёша! Оракул и всё! Для нас это неважно. Вообще-то он историк и лет ему где-то за двести, хотя глубоким стариком он вовсе не выглядит. Ты должен понять, Лёша, что тебя быстро бы вычислил кто-либо из наших, причём в первые же часы твоего пребывания в нашем мире. Я имею в виду носителей генераторов. Так что твоя психика не успела бы атрофироваться. Скажи лучше, как себя чувствуешь в этом, чужом для тебя мире? Я, конечно, знаю, но ты скажи своими словами.

Алексей помялся, немного поразмышлял.

– Да как сказать? Естественно, я привык к своему времени, к своему обществу, к своей культуре. Там у меня мама, сестра, друзья, любимая работа, но теперь мне кажется, что это всё в прошлом, что это как сон. У меня ведь нет своей семьи, нет любимой девушки, а потому крепкой связи с моим временем у меня вроде, бы и нет. Ваше время захватило и ошеломило меня. Я почти полностью во власти вашего времени. Вот только хотелось бы познакомиться с вашей культурой. Какая она, есть ли песни, люди ведь должны петь, пишутся ли книги, какие, хотелось бы знать в вашем обществе философские воззрения, идеология, творческие устремления, а танец, да ещё какой-то классический, я уже видел, желаю увидеть народные танцы. И вообще, какие они общечеловеческие ценности в вашем мире, на каком уровне ваша культура, а она, конечно, существует? Кое-какие выводы я уже сделал, культура вещь всеобъемлющая – это видно по жизни вашего рода. Научно-техническую культуру я уже ощущаю на себе.

– Ну что ж, правильно! – Леда как-то проницательно взглянула на Лося, как-то просто и обворожительно улыбнулась. – И песни у нас поют и другие танцы, кроме того, что ты видел, у наших народов имеются во множестве, и музыка сочиняется, и исполняется, и книги пишутся, и философы имеются – всё узнаешь со временем. Наше общество имеет очень глубокие творческие корни. Ты скоро в этом убедишься. Но, как известно, любую культуру можно и потерять, и происходит это незаметно для людей. Три цивилизации, что были допрежь нас, исчезли почти бесследно, и нашим учёным пока неясно: сами они себя погубили или погибли в результате космических катаклизмов. Ладно, Лёша, через десять минут будем на месте!

Лось посмотрел на карту и удивился: Белого моря, как такового не было. Просто широкая сеть заливов, проток, болот и озёр, зато знакомые очертания Кольского полуострова хорошо просматривались. А вот дальше к северу, вместо Баренцева моря, был широкий пролив, за которым виделась какая-то новая береговая линия, а за ней горы, зелёные леса. Земля приближалась, и уже был виден огромный город, растянувшийся по берегу на десятки километров. Белые небоскрёбы, словно сталагмиты, выросшие из известковых наслоений, какие-то арки, голубые кубы и параллелепипеды гигантских зданий. Хорошо виднелись портовые сооружения, причалы, большие корабли и мелкие суда, только без привычных парусов. Дальше Алексей разглядел широкую белую ленту пляжа с пальмами, усеянную отдыхающими, похожими на муравьёв, а над городом висел смог из мельтешащей мошкары – это беспрестанно садились и взлетали дисколёты разной формы и разного назначения.

И что очень важно, что в первую очередь поразило журналиста, – то что он увидел было совсем не похоже на привычное, холодное Заполярье, хотя должно было быть им, всё-таки семидесятая параллель. Солнце стояло почти в зените, обдавая этот странный север нестерпимым жаром знакомого Алексею юга.

– Прямо-таки Рио де Жанейро с пляжами Капакабаны! – воскликнул Лось.

– А ты что хотел увидеть здесь, судя по твоей памяти, льды и торосы Северного Ледовитого океана? – послышался слегка насмешливый голос Леды.

– В какой-то степени да! – растерянно промямлил Лось.

– Знай, Лёша, ось Земли наклонена к солнцу в тридцать пять градусов, так что льды, ночь и холод там, к югу, за экватором, здесь же, на севере, – вечное лето и практически нет ночи. Ну, разве что, только зимой, в период дождей, месяца на полтора-два.

– Спать ведь неудобно, днём-то!

– Не беспокойся, спят, как обычно! Сон людям, как и животным, и даже насекомым, физиологически необходим.

*****

Вскоре дисколёт Леды, значительно снизив скорость, уселся на крышу огромного небоскрёба, где рядами расположились такие же пчёлы.

– Это мой институт, Лёша! А сейчас мы отправимся к дочери Оскара, где и будем гостями на время пребывания в Ариенбурге.

– Послушай, Леда! А что дальше, к полюсу, там же жара неимоверная? Насколько я понял – это материк?

– Ну да! Это Гиперборея, наша родина! А там, к полюсу, промышленная зона: заводы, шахты, рудники. Мы добываем там нефть, алмазы, уран и редкоземельные элементы, например осмий, палладий…

– Странно! – не переставал удивляться Лось. – Зачем вам нефть, коли, у вас нет двигателя внутреннего сгорания?

– Эх ты, темнота из будущего! – усмехнулась Леда. – Из нефти мы производим строительные материалы для жилья, пластик различного назначения, одежду, некоторые виды пищи, да много чего, – это стратегический продукт. Мы продаём много нефти невропейским странам, у них её мало. Зато атланты всё время упрекают нас, что мы имеем слишком много богатейшей и очень тёплой земли, хотя у самих территория даже больше нашей, на юге, востоке и на западе. Всё! Пошли вон в шахту скоростного лифта, и вниз!

Вид, открывшейся перед Алексеем панорамы города не удивил его, подобная архитектура встречалась и в его мире. Он оказался на площади в полном свете дневного солнца, хотя по времени был уже вечер, за руку его, как мальчишку, держала Леда. Посреди площади, выложенной брусчаткой из белого камня, росли огромные пинии, и, пожалуй, это было уже необычным, а дальше виднелись какие-то тропические деревья, сплошь облепленные розово-красными цветами. Вдали голубели полосатые небоскрёбы, а через площадь, за бассейном, в котором дети шумно взбивали воду, катаясь на красочных аквапедах, возвышался, разрезанный поясами зелени, белый многоэтажный дом необычной архитектуры, поражавший своей громадностью. Всё это, по разумению Лося, как-то не вязалось с севером.