Читать книгу: «Конец Света? – Пока нет. Часть Первая», страница 5

Сирена морщится, как от боли в пояснице, но орет камон, – и сейчас мяч выиграла.

Удивляет больше всего, что можно придумать такую наркоту, которая не влияет отрицательно на здоровье, но увеличивает не только силу и ловкость, но точность. Как и в биатлоне. Можно только удивляться науке химии. Но Федерер вчера проиграл. Тем не менее, играл, как в молодости. Грек оказался великолепен, – Циципас.

Комментаторша:

– Сирена опять не выдерживает длительный розыгрыш, – тогда как Холеп просто обманула ее и подала мяч дальше в сторону, что значит, взяла этот мяч:

– Риском.

И умением играть точно.

Сирена ведет 4—3, – а комментаторши опять:

– Она еле двигалась, – как первый раз и вообще, и в частности смотрят теннис.

Говорится, что мало, что можно сделать против Сирены. Халеп делает и так всё. Но в том-то и дело, что Халеп делает свои ошибки, довольно-таки элементарные, что значит, проигрывает по психике. Давит очевидная наглость Сирены, готовой в любую минуту начать откровенно:

– Врать-ь.

Говорится, что у Сирены она – одна из комментаторш – не замечала нервозности – имеется в виду:

– Вообще! – тогда как Сирена свою нервозность именно нарочно выставляет напоказ, как угрозу.

Сирена выиграла, дальше Каролина Плишкова. Не знаю, повезет ли Плишковой с хорошим настроением.

Сирена играет без изменений, как и раньше. Ну и:

– Биохимия.

– — – — – — – — – — – —

Идет матч Медведев – Джокович, комментаторши говорят:

– Ничего страшного, что Халеп теперь не будет первой ракеткой мира. – Но!

В том-то и дело, что Халеп – можно сказать – не умеет играть! Все мячи ложились, как на тренировке, ни одного в противоход, – или, как сказала Ксения Стриж про подземные переходы в Одессе:

– Всего один или два.

И все последние разы было также, просто перекидывает мяч через сетку, только что немного наискосок. Для нее это кончится тем, что больше никогда не будет первой ракеткой мира. Несмотря на то, что никого особенного нет.

Точнее будет сказать, не не умеет, а почему-то:

– Не хочет играть.

– — – — – — – — – — – —

Читаю уже 17-го декабря законченный Ганнибал у Ворот – 4 – Агент под Прикрытием и не всё понимаю, но только до тех пор, пока не обращаюсь к самому себе – когда стараюсь вспомнить – думаю:

– Как оно там было, – не все понятно.

Очевидно, что часть информации находится у читателя. Просто интуитивно.

– — – — – — – — – — – —

22.01.19

Радио Свобода – Петербург Свободы – Говорят о расстрелах писателей 37-го года, в частности про убийство Романа Корнилова

И вот то, что придумали в 90-х против возникающей демократии – кроме того, что в союзпечать не пропустили ничего нового, что Йодковский с разрешением издавать свою газету – продавать ее должен был сам в электричках:

– Заполонили всё пространство и время потенциальных читателей вот этой псевдо-литературой – хоть горшками ее называйте – как металлоломом – что и значит:

– Не обижайтесь – это вместо вот тех 37-го расстрелов любителей чтения и его писания.

Элементарная на вид вещь, но это именно тоже самое, что назвать Новый Завет:

– Оценочным явлением.

Сегодня.

И многие сомневаются, что лучше:

– Этот металлолом, или журналы с названием Литературоведение – но по сути тоже:

– Только кружки макраме, – так сказать тихо сам с собою я веду беседу, – как:

– Убить своё личное лишнее время.

– — – — – — – — – — – —

22.01.19 – Радио Свобода – Владимир Тольц про Куклы Шендеровича

Написал это заглавие заранее, ибо думаю, что Шендерович обязательно отморозит что-нибудь не То.

Вот уже:

– Мне самому это в голову не приходило, – а, как написал Пушкин, которого, Ше, видимо, никогда не читал, сообщил:

– Чё-то здесь не То – одного из двух, ибо точно нет: либо головы, или в нее приходящего материала с соседней лесопилки.

Так-то – как нормальный пацан, – как иногда говорят про некоторых, но в логике мажет и мажет:

– Почти всегда.

Передача Куклы была хорошей, но, думаю, только для того времени, – тем более, если стало уже известно, что на ней он заработал один своё сейчас-ное:

– Стояние на Западе.

Вот:

– Время стояния программы в Теле Времени – лучше нельзя придумать.

Только Погода, Старые Песни о Главном и Новости обходят его чуть-чуть.

– Пришло время подбивать бабки, – грит.

Дак, естественно.

Владимир Тольц:

– Это не То, а сравнение его с Правдой.

Шендерович, конечно, прославляет власть ласковым по отношению к ней юмором, но и все имели эту надежду, как понукание:

– Да-а-авай-й, Борис! – с ударением на последнем слоге. – Или на первом:

– БО-рис!

А како, давай, если сразу, как только чуть устоялось снял Гайдара. Причина была одна:

– Это было выгодно деткам Эля.

Сейчас:

– Смешно только то, что правда, – Шендерович.

Ошибка, ибо смешно, что хочется считать за правду, а это:

– Считать, – и перекрывает саму правду.

Видели люди, что Гайдара уже нет, слышали от Эля, что:

– Он еще вернется, – но его уже не было, а под него штамповали спешно ложь, как правду.

Говорится:

– Шендерович показал возбужденного Жириновского, снимающего пиджак, – и:

– Уже всё стало понятно, – Анна Качкаева.

Но что понятно? Только одно:

– Реклама Жир-го, как человека хорошего, так как веселого.

Но уже при Гайдаре Жир-й заходил в зал, где собрались перестроечные демократы и нагло лаял:

– Вот отсюда!

Он один – с парой телохранителей, может быть, а их целый зал, и он, этот зал, встречает эту атаку только тихим:

– Нет, не мычанием даже, а только молчанием.

Всё, следовательно, было не так, но люди всё равно на что-то надеялись, ибо и не верили, что может что-то быть реально за них.

Вот единственно, что вам положено:

– Посмейтесь чуть-чуть над чуть-чуть, – и ваше дело не только правое, но уже и конченное.

Говорится:

– Высмеивается язык тех, кто ишшо правит. – Нет, ибо телега и всегда впереди лошади.

Шутки Шендеровича слушали и смотрели именно потому, что потенциально понимали:

– Всё равно это юмор на поминках, которые официально еще не объявили, но они уже:

– Идут, идут и даже быстро движутся к полному краху надежд самим управлять своими ключами от своих квартир.

Сейчас говорится фундаментально ошибочное мнение знакомого Анны Качкаевой – тоже умного интеллигента, которому:

– За державу обидно, – так как был показан налоговый полицейский – точнее козел в фуражке этого налогового полицейского, что даже сами эти полицейские себя не узнают в этом козле. – Но!

Но в том-то и дело, что всё не только не так, ребята, а буквально наоборот:

– Сама власть в лице этого фуражечного полицейского и хочет, чтобы ее видели именно так:

– Не только на лицо ужасные, а добрые внутри, – но и по всему периметру – это атака на народишко, возжелавшего хорошую, добрую власть для себя.

Но пусть это сделает – этот ужас козла, берущего налог там, где не было даже прибыли – Шендерович.

И он делал!

Почему и пела, и плясала его передача так долго.

Форма работы на власть, но не в стиле Ника Сэра, когда он бросался ботинками, а вот так:

– Это был только его подчиненный козел.

Про кресты – здесь упомянутые – лучше не комментировать, ибо ни за какой – почти – верой не было даже вектора, а только, да:

– Продавали Библии у храма – она единственная радость для тех, кто умел читать не только художественную литературу.

Вера была разрешена, но официально всё равно:

– Не для отдельного человека, – как это и имеет именно в виду Христианство.

Только Ветхий Завет, – что, да, правда, дело было, и даже еще немного есть.

Образность самого Виктора Шендервича – это анти-художественность. Ибо липа установки литературы советской власти:

– Как Бы Это Могло Быть.

Не в самом человеке – в себе – ищется ответ.

Сколько приведено древних противоречий, что Ахиллес никогда не сможет догнать черепаху, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, – но то, что в центре решения этих противоречий стоит тот, кто:

– Их сейчас читает! – да вы что, это даже не рассматривается.

Ибо не могли же они тогда-могда и думать, что мы, – а:

– Тоже будем-м.

Люди и тогда, в 90-х, не верили ни во что хорошее, но были счастливы уже тем, что пока еще:

– Имеют право мечтать.

Ибо:

– Можно?

– Если можете.

– Мы не можем, но очень хотим, – поэтому и понимаем: изменить ничего нельзя в пользу народа, как тоже иногда здесь бывающего.

Народа, как персоны:

– Грата.

– — – — – — – — – — – —

21.01.19

Радио Свобода – А. Генис – Американский час Поверх барьеров. Сэлинджер и русские дети

Плохая привычка делать из Поверхностного – фундаментальные заключения.

Сейчас Сэлинджер.

И сразу:

– Как говорили раньше – Своим в Доску.

Во-первых, так никогда не говорили, и также, как про свой рост:

– На Книгах, – ибо их еще научиться читать надо.

Пошло дело:

– Ты такой, как Ты чувствуешь, – это и:

Слово Да применяется, как правда уже – своих умозаключений, как:

– Всеобщих.

Человек просто зашел, и как от нечего думать, молвил, но далеко не нормальным русским языком. Высоцкий даже на последнем своем концерте говорил наоборот, снимая черный кожаный пиджак:

– Начинается работа.

Безалаберность не дотягивает даже до школьных утренников. Но это, видимо, и значит быть:

– Своим и даже до гробовой доски.

Тоже, почти, как у Высоцкого:

– Мы третьего уже пустой бутылкой по балде угостили, мы не нарочно, а вот читобы и он стал:

– Своим в доску.

Но и признался тут же:

– Конечно, переборщили!

Здесь никаких оговорок с извинениями, что, да, тоже:

– Не того пригласили.

Хотя парень рад искренне.

Приводятся в пользу Сэлинджера те же рассуждения, что недавно Марининой в пользу существующей Сиськи-Миски:

– Это книги, хотя и не литература.

Сказали, что свой, – но:

– Ни одного мыслимого аргумента не сказано.

Как и молвил Иван Толстой про Пушкина:

– Просто гений.

А потом и вытаскивают из кучи металлолома кочергу:

– Старинная-я. – Всё! Вся литературоведческая политинформация, как только что после:

– Воскресника, – заодно с ним, чтобы просвещались.

– — – — – — – — – — – —

23.01.19

Не над пропастью во ржи, но заблудились

Повтор передачи Радио Свобода – Американский час – А. Генис

Борис Локшин говорит про роман Сэлинджера Над Пропастью во Ржи, как о:

– Повести, – что – говорит – даже непонятно, что так зацепило первых древних людей, которые ее читали. Ибо так Это Дело и оценивает:

– Чё-то тогда было интересного в подростковых проблемах.

Прием известный: выставить на рубеж такого интересующегося проблемой – в данном случае:

– Фактором Сэлинджера, – который как раз находится на обратная сторона этой Луны Данте, – где:

– Мой милый, повстречались мы с тобой, – как спела об этом деле взаимопонимания Беатриче.

Ибо дело в не подростковых проблемах, как велели – и сам хотел – Борис Лакшин, – а:

– Что вообще ТАК люди могут думать-ь!

Как по всему Полю Романа, так и выразились слова мальчика, обращенные к 4-летней девочке, своей сестре:

– А тогда я расскажу, что ты куришь!

– Это было нечасто, – ответила она.

Это совсем другой мир людей – можно сказать – инопланетян, приехавших в гости на:

– Земля, – и рассказавших, что это они люди, и даже без вопроса:

– Вы кито будете?

Что все – почти – ошалели не от того, что:

– Так бывает-т? – а:

– Есть! – априори неопровержимо.

Люди поверили, наконец, что они – как и написано в Библии – не местные дураки, обязанные по самому пребыванию на Земле быть такими, а люди свободные.

Людей – как Бориса Лакшина – обучили в местных прохиндиадах, что Эссе – это свободный стиль, – но!

– Не балаган же на самом деле, целим и полностью бесформенный.

ЭССЕ – это художественное произведение. Что и понял Ван Гог уже и только в тридцать лет:

– Что, как ни рисуй и ни пиши, а вас уже Двое.

Двое на Пути в Эммаус, где ничего не платят, но зато дают увидеть, как себя на фоне бога, так расписание своего впечатлительного импрессионизма:

– На бумаге, – или на холсте.

Сейчас же Б. Лакшиным изображается только:

– От фонаря, – говорю просто на-просто так просто, как могу, чтобы было меньше слов, – но а дела?

– Вообще никакого.

Чем всегда и являются выписки кинокритиков, что им можно удивиться гораздо больше, чем явлению инопланетян Сэлинджера:

– Неужели сознательно выдают на-гора для нас покушать белиберду и идиотизм, как гарнир с котлетами?

Точнее, пишут именно сознательную Дэзу, – а:

– Мы всё равно так и не понимаем, почему нас не считают за людей?

Хотя в Евангелии написано:

– Будут, – гнать вас за правду. – Не верится.

И вот пажался:

– Чё-то Сэлинджер через чур обострил меж-возрастные проблемусы.

Так подобные Мусы и их Пробы так надоели здесь, именно здесь людям, что при виде Хемингуэя – и вот Сэлинджера – они прост-таки опупели от радости, что такие, как эти маленьких инопланетяне, как:

– Диалоги Хемингуэя в Острова в Океане и Фиесте, и в Над Пропастью во Ржи разговор братика со своей четырехлетней сестрой, которую он покрывал в связи с ее некоторым:

– Курением, – думал:

– Фимиам.

Сейчас Борисом Лакшиным походя фундамент-ализируется, – что, как минимум:

– Они шутили, – а вторых, конечно:

– Дурили, – мэй би даже:

– Дурковали.

Сначала мне даже показалось, что в передаче А. Гениса выступали два разных человека, один – в начале – абстрактно – но с да, то есть, как бы – восхищался Сэлинджером – потом пошла другая аххинизация. Но вот сейчас выходит это был один тот же человек. И более того, применивший – уже, я думаю, находящийся в программе обучения кинокритиков прием:

– Громить противника со стороны его сторонника: я его люблю, но, извините, чтобы было по-честному:

– За хвост беру и провожаю, – так сказать:

– Уважительно. – В итоге:

– Пустыня. – В том смысле, чтобы:

– Была не только здесь, но и там, у них Сели-Хеми-ситетах – тоже.

Вот это фантастическое Абори-Генство, как не только преподавание, но и изучение и сочинение здесь ДЭЗ-информационных и только Таких томо-фф и простых статеек и даже разговоров о вещах именно занесенных сюда – на Землю, как:

– Случайных, – каким именно и явился, к изумлению всех, Иисус Христос.

И вот простейшие до полной очевидности вещи, разговоры в Над Пропастью во Ржи – но и изумляющие этой откровенностью правды – автоматически встречаются в штыки. Но не людьми, разумеется, а только кинокритиками, какими их здесь и готовят:

– С социальным уклоном обязательно.

С первого раза – прослушивания передачи – мне показалось, что Генис на этот раз решил не мешать всем людям, а не только пропагандистам и агитаторам выразить свою радость, что:

– Это не только: было, было, было, – ни и есть!

Оказывается – да и конечно – так не бывает:

– За правду почему-то денег не платят.

Это и была правда:

– Дети – ничтоже сумняшеся – разговаривают не о том, во сколько точно завра октябрятский общий сбор, и не о том, что старший брат, наверно, опередил весь класс по сбору – если уж не макулатуры – то металлолома:

– Точно! – а на полном серьёзе:

– О себе!

Ибо, так-то и здесь они обсуждают, но в том-то и дело, что об этом писать и сочинять, как о явлении нормальном:

– Запрещено.

Суть восхищения Хемингуэем и Сэлинджером в том же, за что здесь гнали – вот именно не по грибы и по ягоды, а на войну:

– Зою Эзрохи.

Были и другие.

Бориса Пастернака до сих пор ругают, что он написал роман ни о чем, – имеется в виду:

– Доктор Живаго. – И вплоть до того, что не дал даже себе труда придать ему приличествующую форму.

Как и Хемингуэй, подаривший ему остров в океане:

– Не изобразил романа в своих Островах в Океане.

Зощенко запретили не только просто так, но и официальным образом – за:

– То же самое, – зачем ему писать, если он пишет, как Сэлинджер, ни о чём.

Человек – вишь ты – должен думать не о себе:

– Как надо, – а о гражданской позиции.

Но в таком случае, гражданская позиция оказывается уже нечеловеческой.

Почему запретили в 48-м генетику, кибернетику и понимание Пушкина, как расписание его Воображаемого Разговора с Александром 1? Только по одной причине:

– Человек в этом случае должен иметь право:

– Думать-ь.

– — – — – — – — – — – —

Открытый чемпиона Австралии. Говорят:

– Сирена подвернула лодыжку, – но!

Это же ж иё:

– Коронный прием против тех, кто лучше ее играет в конкретном матче, как это и было с горько плакавшей после проигрыша Сирене Тимеи Бачински.

Как сейчас и говорит комментатор:

– Потом, правда, она бегала уже и опять, как молодая.

Все знают, что Сирена врет, но вот почему-то:

– Действует эта черная магия на теннисисток, ее противниц.

Видимо, думают, что надо выигрывать по-честному.

Никакого интереса дальше смотреть на игру Сирены Вильям нет абсолютно – одна только нервотрепка. Хорошо, что она вылетела.

Но не думаю, что Плишкова устоит против японки Осаки.

– — – — – — – — – — – —

23.01.19

РОМЕО и ДЖУЛЬЕТТА

Стр. 244—251 – из Не Хлебом Единым Вот уже у Чехова увидел невидимое, и даже года на три раньше, чем сейчас вспомнил, – а в Ромео и Джульетте пока:

– Ни гу-гу. – Знаю, что есть, и именно потому, что само содержание иначе не расшифровывается:

– Какой в нем смысл?

Смысл должен быть, что Прошлое, вставшее стеной между ними, – и дало им шанс:

– Любить друга, – хотя это было невозможно – за просто так.

Ответ известен заранее – непонятно его содержание. Какая тут может быть расшифровка?

Толком непонятно, какое прошлое встало между Капулетти и Монтекки. Ясно, что оно не личного беспредела, а, как всегда, фундамент устройства мира, и, возможно, а, скорее всего, именно так, противоречие возникает из-за непонимания кем-то Нового Завета. Нужен более-менее достоверный перевод текста Шекспира. Как это сделал Пастернак в Короле Лире, Отелло, Гамлете.

Трудно даже предположить, какое противоречие Нового Завета встало здесь поперек Ветхого. Хотя противоречие, собственно, только одно и есть:

– Новый Завет забрал себе Ветхий Завет, – встав сам собой, как лист перед травой перед:

– Богом.

Ветхий Завет – жизнь по преданиям, без непосредственного присутствия бога. Обычно об Этом – вообще ни гу-гу, – так:

– Чё-то было, – конкретика смысла не принимается во внимание.

Очевидно: Ромео забирает Джульетту, вынуждая ее этим покинуть Ветхий Завет, – и:

– Никто – или есть кто, но в одиночном количестве – не может объяснить остальным:

– Вы все уже на этом борту, мэй би, еще только идущего в Новый Завет большого денежного перевода.

Нужны осмысленные, как в Короле Лире аргументы.

Так как Ромео и Джульетта написана на десять-одиннадцать лет раньше, чем Король Лир, то однозначно, ничего конкретней фундаментального противоречия между мировоззрениями Ветхого и Нового Заветов не может быть. Достаточно ли только они здесь очевидны. В Короле Лире сразу поставлены все точки над И:

– Выходи замуж, но только за Не-любимого, – ибо нельзя любить двух сразу, – так как:

– Мир Один. – Любить можно только отца.

Если древней считается уже вражда между Ветхим Заветом и Новым, то Капулетти – кто? Новый или Ветхий завет? Сразу можно думать, что Джульетта – Капулетти – это именно Ветхих Завет, сопротивляющийся всему новому, но еще интересней будет, если наоборот:

– Монтекки – Ромео – это именно Ветхий Завет, который приперся – надо же – на промысел в Новый!

Фундаментальным отличием Нового Завета от Ветхого здесь может быть, что Новый едет, как ротмистр Минский у Пушкина в Станционном Смотрителе:

– На перекладных, – где и цапает невесту Ветхого, Персефону – Дуню Тонкопряху.

И возникает тоже самое недовольство, что Зевса Самсона Вырина:

– Ну ты чё?

– А чё?

– Ты цап-царап, – а:

– Мы-то остаемся-я! – с тобою, так сказать, родная моя сторона, ибо солнце Нового Завета, – а:

– Даже и вообще: не наблюдаем!

Следовательно:

– Лучше вы к нам, – этот вариант даже не возникает.

Но вот Кук таки остался на островах Новозеландского архипелага. Россия – вот тоже:

– Не чешется даже в это путешествие.

Возможно, трагедия произошла потому, что возврат в Ветхий Завет уже невозможен. А возможно, и наоборот, Ромео, шедший из Ветхого Завета, не смог взять Иерихонскую Стену:

– Сыграть смерть на Сцене, – как это сделала Джульетта, притворившись мертвой, и мог умереть только – следовательно:

– Совсем. – Она:

– Пошла за ним.

На основании уже известного – это возврат в Ветхий Завет. Хотя:

– Все Живы! – только в Новом Завете. Который именно для этого и придуман Богом.

Чтобы спасти Адама.

Надо почитать текст в переводе Бориса Пастернака, авось, там написано, как в Короле Лире, что что говорит, а кто никак не может этим восхищаться, – как Лев Толстой, например:

– Вижу, вижу – Фету и Тургеневу – что соображаете, поэтому, надеюсь, поверите и мне:

– Не могу.

Но вот в отличие от Льва Толстого какая-то сторона – Ромео или Джульетты – пошла на Вы в лице последнего из своих героев:

– Ромео или Джульетты.

Есть некоторое противоречие: Ромео атакует, но он из Ветхого Завета по признаку, что Джульетта смогла в конце сыграть – а может, и поставить, спектакль со смертью.

Ветхий Завет просится, но не может пройти в Новый Завет. Не как Лев Толстой, обозначивший свою позицию в:

– О Шекспире и о Драме, – что не только не знает, что такое Новый Завет, но и Ветхий! – Ибо и не упоминает их ни разу, а только слово:

– Религиозность, – как – можно думать – блуждание всё той бабушки. Которая прожила одна в лесу 40 лет и не знала горя, ибо была еще круче – похоже – даже Льва Толстого:

– Не знала и что такое религиозность.

Однако:

– Нельзя выдавать школьное сочинение за Роман, – да еще:

– Наполеона.

Ибо:

– Новому Завету были удивлены – все! – Хотя и были такие, кто чувствовал в душе тепло при словах Иисуса Христа. – Но простой логикой такие вещи не берутся, – как:

– Поделить Семь Хлебов и несколько рыбок на 4000 тысячи человек женщин и детей, и собрать семь корзин кусков, а люди сидели рядами по 100 и 50 человек.

Ибо просто так шифровать, что значили ряды по 100, что по 50 человек – какие это были человеческие образования:

– По горизонтали – столько было, например, семей таких-то, а столько других, или по вертикали, что это роды евреев по времени их существования в истории – нет смысла:

– Скажи – Пушкин – просто:

– Лошадь. – Следовательно, рассказывается это не как история религии, а как работа шестеренок в голове его:

– Хомо Сапиенса.

Как и было Явление Пятистам.

Явление сначала апостолам – значит:

– Счет идет по модулю 12, – и число 4000 или 5000 уменьшается на это деление, деление на двенадцать.

Повторю только, что вот эти Пять Хлебов или Семь Хлебов – что они обозначают в истории, роды, заповеди или какие-то другие образования, как и остаток 12-ть и 7-мь корзин кусков хлеба – это не просто шифровка, а работа шестеренок головы, как они должны быть расположены:

– Правильно. – Чтобы посветили на Солнце, как Кук, нашли там Венеру, заодно, а потом как Владимир Высоцкий и посоветовали вот это Правильно:

– Посвети-те, и на Залив, сэр!

А там, как оказалось, и идут они:

– Все неприятности. – Несмотря, что по воде, аки по суху.

И вот она Австралия, где жить – с первого взгляда – нельзя, а как поняли, что есть вот это заветное слово:

– Не-знаю! – так и ясно сразу: его мы и ждали только, пусть и к самому концу нашего праздничного путешествия.

***

Зачем человека гонят, – так сказать:

– Всё время?

Вот выходит – как это ни печально – чтобы он понял так, как очень не хочет:

– Не только умом, но и изменившимся сердцем, – больным, сэр? – Ибо:

– Разве сокрушенное сердце может быть здоровым? – Ибо:

– Радость, что получилось! – Вот именно сделать это, подставить вторую щеку, – бывает:

– Не часто, не часто.

Сделано раз, а когда будет следующий – неизвестно! – Хочется:

– Заплатите, пожалуйста, и мне, как Зворыкину-Муромцу, своими лесами и болотами, а в них уткими стреляемыми.

Но не мне, разумеется, ибо люблю и их, как белок, что и ради части белого мяса в них – не приму и в подарок, да и говорят, что в них всё красное, а оно почему-то не достигает пьедестала почета такого, как белое.

Возникает – тем не менее – вопрос:

– Сознательно ведется такая неприступная блокада Пушкина, или это, действительно, есть полное его непонимание?

Мировая литература издается, но она или прошлых веков, или вообще:

– Что значит: перевода здесь просто нет.

Следовательно, Пушкин – это единственный здесь подлинник. Только он может расшифровать любого писателя любого древнего века.

Можно даже спросить:

– Только непонимание диктует власть по его прочтению, или есть хоть какая-то доля сознательного противодействия?

И, думаю, есть. Ибо и запрет бога после 17-го года – удивляет, удивляет. Удар нанесен был буквально по фундаменту, как по Надстройке Нового Завета. Ибо ладно, что его надстроили, а пошло уже именно Пушкиным здесь и Гегелем, Кантом и Шекспиром – там:

– Возведение этой надстройки в Фундамент!

И еще больший ужас в том, что это не только Кант и Гегель, а и:

– Многие, многие другие, – а песня о Новом Завете всё та же и у Марка Твена, и у Майн Рида, и у Джека Лондона, и у Хемингуэя, и у Агаты Кристи, и у Фенимора Купера, и у Дон Кихота Сервантеса, и у Острова Сокровищ Стивенсона.

Но Пушкин своими короткими произведениями, да в подлиннике письма, акцентировал внимание на прямой связи истории прошлых веков и Евангелия. Можно сказать:

– Перевел Евангелие в подлиннике. – Что значит, создал, ибо Евангелие иначе и не переводится.

Как и сказано:

– Ваше письмо я получаю, как ответ на своё письмо, – в предисловии к Повестям Покойного Ивана Петровича Белкина. – Бог его, следовательно, только:

– Заверил.

А тут говорят, что так нельзя говорить и писать, тем более:

– Ай, да, Пушкин!

Другого – не своего мнения – Бог не примет. – Ибо:

– Перевод – это и есть подлинник.

В русском языке приветствуется только подражание – пусть и с оттенками интонации подлинника. Тогда, как правильная интонация – это интонация самого Смоктуновского или Высоцкого. Сопротивление этому идет интуитивное, как неприязнь. Но не принимается она только официальной инструкцией – народ не только в восторге – в счастье – а, заметьте, качество записи:

– Половина на половину – часть слышно, вторая замыкает от вольнонаемной его записи.

Здесь счастье – вот как только что было сказано:

– Барыня мы не с обыском, а с грабежом, – так что, хоть стойте, хоть падайте, – а:

– Желанного подлинника – у наз нэту – если вы его, как своего ушедшего на фронт добровольца юнкера, ждали-сь.

И одна надежда только и осталась, что это сынок настолько всё забыл на фронте, что ищет свою маму, – а:

– Где живет уже не помнит, – ибо, авось, и мама идет ему навстречу:

– Давай, давай, милый, я тебе заныкала пару Ван Гогов, пару Рембрандтов, и несколько Тулуз Лотрек-офф, – покажешь врагам – авось и возьмешь весь огонь на себя, а и победят:

– Наши.

А у него и головная боль за дверью-то, ибо и неясно, на кого его мама работает, так как плетут, что теперь все, кто остался в живых, циркулируют на:

– Красных, – которыми и стали – мама мия! – половина белых.

Вот этот анекдот будет покруче Виктора Шкловского, так как не просто лабуда, – а:

– Правда.

Вот такие анекдоты – как был приведен по РС Виктора Шкловского – на самом деле хорошая правда, – но воспринимаются именно, как:

– Дэза! – что красные не так страшны, как их малюют.

И до такой степени, что никто не верит, что Ле был немецким шпионом, что еврей. И тут дело уже не в пропаганде, а сам мир так перевернулся, что врут все, кто против того, что реально уже:

– Есть!

Как и сказал Владимир Высоцкий:

– Ему и делать ничего не надо.

Не нужен даже другой контекст. Гегель отрицается уже по форме:

– Что ее не должно быть.

И только разгадав эту загадку, что независимо от мнения чьего-либо, Льва Толстого, или даже, более того:

– Априори, – Форма Нового Завета всё равно существует, – можно разбить эту Анти-Тезу, – но вот именно, что с помощью только Шекспира или Пушкина. Плюс само Евангелие.

Пушкин – это прямая – как от бога – доставка истины. Но так за-интегрирован легкостью внимания к миру сему, что и:

– Не может быть у него ничего серьезного.

Просто пел. Это еще ладно, но главное, что этому все верят-т!

– Он просто гений. – Что значит, делал так автоматически, и только один он мог понять, как, да и только по черным понедельникам, – поэтому:

– Что вы ни придумаете по поводу его интерпретации – это только будет ваше личное измышление, – причем заведомо ложное.

И работает.

Именно потому, что людям – можно сказать не только приказано, но и заказано – думать по Новому Завету:

– Приумножь данный талант. – Под видом:

– Нельзя его продавать.

Но в том-то и дело, что для принятия Нового Завета надо отдать часть себя, отдать богу, чтобы:

– Он сделал, – сам человек – как и сказано – не сможет.

Здесь же пропагандируется:

– Баш на баш – вам дали бесплатно, и вы также бесплатно отдайте, – а это:

– Как об стенку горох. – Что и продемонстрировал на себе Лев Толстой – ни-че-го не понимаю.

То, что Я может сють-сють измениться – даже не захотел думать, что надо рассматривать.

Считают или, что невозможно изменить и чуть-чуть, или что я такой, что не могу это дело продемонстрировать даже себе.

В принципе, тоже самое, что не так давно думали о дробях:

– Их не бывает, – разум просто не может понять, что это такое: и не два, и не один.

Удивительно, но факт очень интересный. Не потому – повторю – что человек – это Буратино, далеко не всё и могущий – а наоборот:

– Перед ним, как перед Галуа открылась пропасть, чтобы понять:

– Ее можно пройти, не перешагивая, разбив решение на два.

***

Не думаю, что удастся оживить Ромео и Джульетту. Только, как в Евангелии:

– Апостолы вместе с Иисусом Христом ведут бой у демаркационной стены, отделяющий Человека от Бога.

Но как рассказать эту вторую жизнь, как реальную жизнь после смерти? Есть ли у Шекспира в Ромео и Джульетте конкретный материал на эту тему? В Евангелии сразу утверждается:

– На третий день Воскресну! – как, следовательно, норма Жизни.

Не может быть, чтобы это так и было задумано в пьесе для сцены. Но не исключено. Обычно – это жизнь, как по программе защиты свидетелей. Но вряд ли этот метод практикуется у Шекспира, тут лирика:

– Серьезная.

Так-то, конечно, очевидно, что зрителям рассказали официальную версию, что их уж нет, так как находятся далече. Но:

– Насколько далеко?

Может их, как Адама и Еву и отправили куда подальше, чтобы не нашли боги, – например, на:

– Землю?

Вполне возможно, что их имеет в виду не только Вильям Шекспир, но и Библия.

Конкретизация Библии на грани Ветхого и Нового Заветов, что было и в Короле Лире:

– Корделия уже может совместить несовместимое: любить двух сразу – и отца, и мужа – Король Лир:

– Категорически нет.

Собственно, решение здесь – это объяснить противоположной стороне, что они не враги, а Новый Завет – это Ветхий Завет, но разделенный пополам. Логически объяснить сложно, так как это и есть доказательство Великой теоремы Ферма, которое до сих пор не принято, как доказательство французской академией наук. А именно оно является реальным доказательством, а не доказательство Эндрю Вайлса, в котором нет самой сути, что Поля и Текст, само утверждение Диофанта, что нельзя разделить квадрат на два квадрата, и Пометка на Полях этого Текста: