Читать книгу: «Драконий хабар», страница 5

Бром достал из мешочка горсть монет и внимательно осмотрел каждую.

– Уговор, – коротко кивнул он.

Через несколько секунд Шайка растворился.

– Что ж, – продолжил вслух рассуждать Бром, – это уже что-то. Было бы очень неплохо продать идею с лотереей кому-нибудь еще, потому как, на наше счастье, Шайка ни слова не сказал о том, что мы не можем этого сделать, но… Шайка платежеспособен, чего нельзя сказать о большинстве завсегдатаев этого храма.

– Ой ли, – Хром сложил руки на брюхе. – Как насчет Кивы-Повара? Или Быстрой Стилет?

– Ты не в курсе, да? Быстрая Стилет проткнула себе живот, а Кива-Повар отравился.

– О…

Бром покатал одну из монет между пальцев.

– Поступим проще. Утром пойдем за роскошной одеждой.

– Это еще зачем? – Хром недоуменным взглядом уставился на друга.

– Затем, что потом мы пойдем и возьмем кредит в банке. А там надо выглядеть так, будто у тебя есть деньги.

Хром захлопал глазами.

– Банк вроде бы выдает кредит только если у тебя хорошая кредитная история. А если ее нет или она плохая – то вряд ли тебе что-то светит!

– Черт подери, верно, – Бром печально вздохнул. – Погоди-ка, а откуда тогда берутся кредитные истории?

– В каком смысле?

– Ну если банк не выдает кредит без кредитной истории, то откуда эти истории тогда берутся?

Хром снова неявно поддался панике. В вопросах социально-экономических отношений он разбирался куда меньше товарища.

– У меня ховошая кведитная истовия! – очнулся вдруг Кинко.

Бром и Хром приковали глаза к эльфу.

– Чего?! Откуда у тебя – У ЭЛЬФА – хорошая кредитная история?! – удивленно возопил человек.

– Долго вассказывать. Но у меня ховошая кведитная истовия, клянусь!

Возникла пауза.

– И мы поверим? – уточнил гном.

– В эту басню? Я бы не поверил, если бы и хотел. Но сейчас у нас небогатый выбор. Будем надеяться, госпожа Удача все еще повернута к нам лицом.

***

Ноули очнулся от боли в руках, терпеть которую едва хватало сил. Хозяин постоялого двора, куда он заселился, своей бесцеремонной грубостью повредил рану с десятком швов. Он не ожидал, что в свете его репутации гостеприимство Несеренити будет щедрым и учтивым, но и на такое отношение тоже не рассчитывал.

«Ничего, – подумал Ноули. – Справлюсь».

Он огляделся и обнаружил себя на куцых досках не слишком удобной койки. Под головой лежала почти плоская, потрепаная временем подушка, а рядом – столь же затасканный коричневого цвета плед. Да, не новый, но зато теплый.

В принципе положение было бы в некоторой степени сносным… если бы не решетка.

– Эй! – воскликнул он.

– Очнулся, шельма? – невзначай поинтересовался капитан гвардии Игон Эрн, выплывая из-за угла. – Как самочувствие?

– А, это Вы… – безнадежно вздохнул Ноули, осознав и, в какой-то степени, приняв свое положение. – Воды хотя бы можно?

– Конечно, присаживайтесь за свободный столик, сейчас метнусь за нашей лучшей водой!

Ноули скривился:

– У Вас талант ломать комедию, капитан.

– А у тебя – к кражам, – Эрн развернул свиток, который держал в руках. – И к поддельным официальным документам. Где ты это взял?

Вор захлопал глазами, глядя в текст.

– Извините, но я не понимаю, о чем Вы.

– Хо-орошо, ломаем, как ты говоришь, комедию дальше, – прыснул капитан. – Это письмо об освобождении тебя из «Красного утеса» за примерное поведение, нашли в твоих вещах. Тут стоит дата – конец прошлого месяца, подпись коменданта Валорса и его же печать. Я впечатлен. Подделка выполнена рукой непревзойденного мастера. Не оставишь нам его адрес перед тем, как вернуться в тюрьму?

– Ой, прекратите, а? – агония терзала руки и душу Ноули, а слова капитана стучали по голове будто молотком, но он боролся. – Это письмо комендант Валорс подписал лично, выдал его мне и отпустил на все четыре стороны.

– И ты надеешься, что тут кто-то поверит в эту чушь? – недобро улыбнулся Эрн. – Мы отконвоируем тебя обратно завтра же.

Заключенный приложил недюжинные усилия и смог сесть.

– Пожалуйста, как хотите. Но я бы на Вашем месте подготовил хорошую речь, потому как Вам непросто будет объяснить Валорсу, зачем Вы притащили меня.

– Поверь мне, мы найдем общий язык.

Руки Быстрорукого Ноули подергивались, а сам он шипел от боли.

– А это кто сделал? – кивнул на раны задержанного Эрн.

– Вам-то что, есть дело?! – огрызнулся Ноули. – Неужто лечить меня будете? Нет уж, лучше убейте сразу!

– Старший офицер Норд! – Эрн подозвал дежурного, передал ему бумагу, взял ключ и открыл камеру. – Оружие держать наготове.

– Так точно, господин капитан, – старший офицер коснулся рукояти меча.

Капитан поднял руки так, чтобы Ноули их видел.

– Покажи, – велел он преступнику.

Быстрорукий Ноули фыркнул и протянул руку, над которой поработал Ромул Огнебородый. Эрн развернул ее ладонью вверх, зафиксировал кисть и принялся нажимать на перевязь в разных местах, двигаясь к локтю. Ноули разве что не стонал. В какой-то момент он не выдержал и из глаз хлынули слезы.

– Хватит! – рявкнул он, вырвал руку и прижал к себе.

Игон Эрн немного остыл. Может, Ноули и преступник, но не походило на то, что рана ненастоящая.

– Ну так и? – повторил Эрн.

– Хищные единороги, – пробормотал Ноули и шмыгнул носом. – В Самоцветном лесу. Хотел дорогу срезать…

– Очень умно, – сухо заметил капитан, выйдя из камеры и заперев замок. – Старший офицер, попросите у господина Жезла что-нибудь болеутоляющее. И как появится кто-нибудь из патрулей, пусть вызовут лекарей. Можно банки запустить, можно дойти, без разницы. Важно: раненого транспортировать не представляется возможным.

– Милостивая Алирана, капитан… – почти взмолился Ноули.

– Господин капитан, – грубо поправил его Эрн. – Следи за языком, будь любезен. Лекари придут и осмотрят тебя.

Ноули вдруг засмеялся почти кладбищенским смехом.

– Знаете что, господин капитан, я подам на гвардию в суд, – отозвался он.

Капитан собрался было сказать что-то вроде «удачи», но быстро понял, что не понял, зачем именно будет желать удачи.

– Куда-куда подашь?

– В суд! За незаконное задержание!

Эрн некоторое время поразмыслил над этим утверждением.

– Что такое «в суд»? – спросил он наконец.

Быстрорукий Ноули закатил глаза.

– Милостивая Алирана! А Вы точно капитан, господин капитан? – спросил он, но по взгляду вдруг осознал, что Эрн действительно не понимает, о чем он, Ноули, говорит. – Кто судит преступников?

– Закон, – ответил Эрн. – Ты наверняка о нем слышал.

– Э-э, нет, – вор несколько опешил. – Я имею в виду, кто назначает наказание за преступление?

– Ноули, – с большим, чем обычно, подозрением сказал капитан, – у тебя память отшибло? Ты уже не помнишь, кто назначил тебе тюремный срок?

Глаза Быстрорукого Ноули быстро стали больше обычного. Или он действительно хороший актер, или он в самом деле был искренне изумлен до возмущения. Глядя на него, Эрн испытывал проблемы с тем, чтобы отличить одно от другого.

– И с тех пор ничего не поменялось? – таращился он на командира гвардии. – Вы еще не придумали суд? Черт подери, а я точно в Несеренити? Подумать только!

И Ноули рассказал, как обстоят дела в некоторых местах, что лежат далеко за стенами Несеренити, может не самого большого, зато наиболее прогрессивного города в мире.

А Игон Эрн не понял.

– Сиди здесь, – бросил он задержанному в закрытую камеру. – Никуда не уходи.

Капитан ретировался и через некоторое время вернулся в сопровождении штаб-сержанта Безликинса, уже одетого в ночную рубаху, сержанта Грога и Иколы Жезла.

– Расскажи-ка еще раз, – попросил Эрн с улыбкой на лице.

– Я вам что, клоун? Или артист какой?

– Ну-у, старший офицер на Северных вратах помнит твои выступления, Ноули. Рассказывай.

Скорчив гримасу, задержанный рассказал еще раз.

– Угу-м, – пробормотал командир гвардии под напряженные кивки подчиненных. – То есть, правильно ли я понимаю, решение о мере наказания принимает не ответственный за задержание преступника с поличным офицер, а какое-то, м-м… третье лицо? Да, третье лицо, не служащее в гвардии или другом, э-э, аналогичном органе, который осуществляет охрану порядка и соблюдение прав? И все, что от этого лица требуется, – отлично знать все законы? Я, прости, пожалуйста, ничего не упустил?

Ноули кивнул.

Через секунду гвардейцы заржали, что было сил. Они смеялись искренне и заливисто, падая на колени и опираясь на решетки. Попутно они разбудили других постояльцев камер.

– Господин Жезла, – чуть отдышавшись, сказал сержант Грог, – будьте любезны, принесите банку с пчелой! Он пьян!

– ДВЕ! – добавил капитан сквозь хохот. – И найдите офицера Бравса, он у нас большой любитель крови с разными веществами!

Смех резал Быстрорукому Ноули уши, и на его лице явно отразились мучения. Сломанная рука, до сего момента хранившая молчание, предательски заныла. Вор будто сжался, а картинка в глазах начала расплываться.

– Ха-ха-ха! Как смешно! – съязвил Ноули из последних сил. – Посмотрите на себя со стороны, а? Взрослые, образованные люди! Гвардейцы!

– А что такого? – неохотно проглотил смешок Яр Безликинс. – Заметь, это же не мы несем чушь, господин задержанный!

Ноули громко зашипел, точно ужаленный.

– Придумал тоже, – хохотнул Грог. – Третье лицо назначает наказание! Ага! Конечно! Господин капитан, а давайте вытащим из тюрьмы того эльфа, как его… Умный который! Да, и пусть он нас РАССУДИТ!

Снова гвардейцы предались забвению в хохоте. И продолжалось это до тех пор, пока вор не потерял сознание и не рухнул с койки на пол.

Глава 6

Ион Кот действовал механически, четкими, отработанными движениями, практически не задумываясь. Он спустился на нижний ярус штаба, в камеры, преисполненный необходимости убедиться в том, что преступницу доставили без эксцессов. Та коротала время за пищей для размышлений. Кот окинул деваху грустным взглядом и направился обратно на первый этаж, к своему столу. Мимоходом он обратил внимание на заразительный хохот и различил в нем голоса капитана Эрна, штаб-сержанта Безликинса, сержанта Грога и Иколы Жезла, но о причинах справляться не собирался: не по статусу ему запросто влезать и вопрошать, о чем ржут высшие чины гвардии. К тому же дело Фуры Исты поглотило его мысли настолько, что ни о чем другом он думать не мог. В противном случае он бы не без удовольствия прислушался к теме веселья.

В последнее время офицер был занят рутинной работой гвардейца и пребывал в томительном ожидании нового острого и опасного опыта, однако возможностей вновь побыть лазутчиком в окопах преступного сброда доселе не выпало. Но текущий труд никто не отменял, и все случаи, что попадали в его грамотное ведение, были просты и безынтересны. Не было в них ни хитросплетений, ни мотива, достойного пьесы. Скука. Скука и однообразие, с которыми он справлялся одним полуприкрытым глазом.

Вот и текущее дело было вполне обычное, с подобным офицер Кот сталкивался не раз и не два: кража по предварительному сговору двух и более лиц. Казалось бы, вытряси из подозреваемой признание, арестуй сообщника, найди украденное, заполни бумаги, и пусть паскудники, или, как в данном случае, паскудницы, катятся в тюрьму. Классика классик, прямиком из учебника, работы на полдня.

Вот только никто не говорил и в учебниках не писал, как поступать с рьяными пострадавшими, истово сетующими, что закон слишком суров. Это было как минимум… странно.

Офицер Кот размышлял, прикидывал разные варианты, но неизменно оказывался или в тупике, или на перепутье, откуда все дороги вели в тупики. И как поступить правильно – он не имел ни малейшего представления.

Возможно, впервые в жизни.

– Проигнорировать письменное ходатайство от господина Фикуса я не могу, – Кот, загибая пальцы, опустился на стул своего рабочего места в небольшом кабинете. – Смягчить Фуре наказание за содеянное на его основании можно, но не настолько, насколько он просит. Это заставит его жаловаться вышестоящим – капитану или, Алирана помоги, принцессе.

Он помотал головой.

– Его вариант, согласно которому Фура возмещает ущерб и они расходятся как в море корабли, имел бы место быть, если бы он не привлек к решению вопроса гвардию. А он привлек, и их конфликт перестал быть сугубо личным, коли его решение он возложил именно на гвардию, то есть на меня. И я, офицер Кот, практически во всем разобрался, поэтому я совершенно не понимаю, что его, Фикуса, не устраивает.

Кот взглянул сквозь зарешеченное окно на кусочек ночного Несеренити и зевнул. Оглядел кабинет, который делил с пятью коллегами, и их заваленные документами столы. Мысленно пересчитал объем бумажной волокиты, который офицерам предстоит перелопатить. Остановил взгляд на собственном пустом столе. И положил на него уставшую, набитую неразрешенными вопросами голову.

Еще какое-то время он рассуждал, то проговаривая мысли вслух, то молча толкая их из стороны в сторону по закоулкам разума. Но так ни к какому выводу и не пришел.

– Мнение преступницы, – офицер снова принялся зевать, чувствуя, как усталость побеждает разум, – мы никак, кроме чистосердечного, не учитываем. Ей все равно придется понести наказание, каким бы идиотским проступок ни был. Идиот должен или страдать, или сидеть в тюрьме. В идеале – и то и другое одновременно. Но вот мнение гражданина…

Попытки вспомнить что-то подобное не возымели успеха.

Точнее, жалобы, разумеется, были, но все они сводились к тому, что преступник, по мнению потерпевшего, наказан недостаточно, и в этом случае всегда давался ответ по стандартной форме двенадцать-два: «УВАЖАЕМЫЙ ГОСПОДИН – ДРОБЬ – УВАЖАЕМАЯ ГОСПОЖА ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО ДЛЯ ИМЕНИ! В ответ на Ваше обращение, входящий номер ПУСТОЕ МЕСТО, сообщаем, что преступник обвинен по статье ПУСТОЕ МЕСТО номер ПУСТОЕ МЕСТО пункт ПУСТОЕ МЕСТО. Статья предусматривает максимальное наказание в виде ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО. Установлены отягчающие обстоятельства ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО НА ДВЕ СТРОКИ. Установлены смягчающие обстоятельства ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО НА ДВЕ СТРОКИ. На основании перечисленного преступнику назначено наказание в виде ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО НА ОДНУ СТРОКУ. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. В случае, если Вы считаете данный ответ недостаточным И – ДРОБЬ – ИЛИ не информативным, обратитесь к капитану гвардии или в вышестоящий орган власти. Ответственное лицо ПУСТОЕ МЕСТО ДЛЯ ИМЕНИ И ЗВАНИЯ ГВАРДЕЙЦА».

Стандартная форма двенадцать-два – чуть ли не единственный типовой документ, который был в гигантском количестве изготовлен заранее, а еще правильность его заполнения штаб-сержант Яр Безликинс не проверял, за что ему искреннее спасибо говорили абсолютно все. В этом не было никакого смысла, потому как много ума для того, чтобы переписать все необходимые закорючки из свода законов и сданного в архив дела, не надо, и наделать в процессе этого ошибок было фактически невозможно.

Как правило, отправка этой бумаги заявителю снимала большинство проблем. Но господин Фикус поставил офицера в положение прямо противоположное необходимому – его не устраивала суровость наказания.

Ион Кот потянулся, снова сложил руки на стол и опустил сверху голову. Он краем уха слышал беготню по штабу и редкие прикрикивания, но все еще не вникал в происходящее, поглощенный своими мыслями.

– Стоит принять то, что говорит господин Фикус, и подвести это его предложение под смягчающее обстоятельство, вроде как примирение сторон, но… Но разве стороны примирились? Что-то я этого не помню. Снова тупик!

Ощущение, что офицер Кот оказался в ловушке, давило со всех сторон, но не так сильно, как что-то извне тянуло веки вниз, точно под невыносимой тяжестью.

– Нет, минутку. Явно ведь такая ситуация не какая-то уникальная, – Кот обрадовался догадке и снова зазевал. – Надо с кем-то пообщаться. С кем-то, кто старше по званию. Кто может взглянуть со стороны, беспристрастно, – он моргнул. – Да, беспристрастно, – повторил вслух.

Еще раз долго моргнул. И уснул.

***

В десяти улицах от здания штаба три гвардейца, несшие службу на земле Несеренити, внимательно выслушивали группу максимально взволнованных выпивох. Главный в патруле, старший офицер Дирак, смотрел то на горожан, то на коллег-офицеров, кого определили ему в патруль.

И совершенно точно понимал, что необходимо сделать, поскольку все указания в должностной инструкции на такой случай были просты и понятны. Оставалось лишь уточнить невнятные и слегка настораживающие детали.

– Правильно ли я понимаю, господа, – он оценивающе и, быть может, немного свысока оглядел пятерых господ, наперебой изрекающих нечто совершенно невразумительное. – Вы утверждаете, что столкнулись с огнедышащим кабаном, да?

– Д-да! – взвизгнул один из компании.

– Он обжег мне пятки! – поддакнул второй.

– И сожрал наши шоколадки! – зачем-то добавил третий.

– А-ага, – кивнул Дирак. – И где это произошло?

– Около кабака «Объятия русалки»! – гаркнул кто-то, и все остальные истово принялись его поддерживать.

Дирак помолчал, взвешивая происходящее. Потом достал из сумки банку с пчелой – быстрый тест на определение степени алкогольного опьянения – и попросил первого среди равных дыхнуть в трубочку.

Тот исполнил указание гвардейца так рьяно, будто от этого зависела его жизнь.

Пчела сбилась с пути, побилась о стенки банки, рухнула, но через мгновение снова воспарила. Однако же летала уже не так ровно, как могла бы.

– Выпил, да, но вменяем. Хо-орошо. Все вы, да, выворачивайте карманы, – велел он, а господа офицеры приготовились обнажить мечи.

Вопреки ожиданиям старшего офицера, сопротивления не последовало. Горожане вытряхнули все, что у них было, на землю: кошели с монетами, две пары очков, некоторое количество мелких предметов, установить предназначение которых не представлялось возможным, и… собственно, все.

– Порошок не ели? – вопросил Дирак.

Пять пар пустых глаз захлопали ему в ответ.

– Да. Ситуация. Так, ты и ты, – указал он на двух господ из компании, – не сочтите за труд, да, проведите нас к месту, где все случилось. Остальные могут быть свободны, да. Настоятельно рекомендую как можно быстрее оказаться дома. Ясно выражаюсь, да?

Дважды повторять вопрос не пришлось – выпивохи испарились, едва им разрешили.

– Но они же пьяны, господин старший офицер!

– Да, только не настолько, чтобы я сейчас переживал. До дома смогут дойти сами, да. А вот их «кабан» – это да, куда более любопытно и опасно.

– А что это может быть, господин старший офицер? – спросил младший офицер Поль.

– Не знаю. Знаю, что кабаны огнем не дышат, да. А еще знаю, что у этого молодчика, – Дирак указал на того, кто возглавил процессию, – штанина опалена.

Офицеры, что младше по званию, шумно смутились собственной невнимательности.

– Поэтому вы и старший офицер, господин старший офицер, – они поочередно нелепо подтвердили превосходство Дирака.

Тот не сумел пропустить это мимо ушей:

– Молодежь, – сказал он со вздохом, почти в укор.

Какое-то время два гражданина и три гвардейца шли по мокрым улицам Несеренити молча. Осень вступила в свои права, опустив температуру на несколько градусов ниже уровня комфорта и заставив многих укутаться в плащи и накидки. Вечерний туман уже совсем рассеялся, но его следы мелькали тут и там, в тенях между домами. А еще в воздухе пахло дымом, печным дымом, почти обжигающим горло.

Внезапно лидер группы резко развернулся и, в попытке сбежать, столкнулся с Дираком лбами.

– Как это понимать, уважаемый?! – зарычал старший офицер, потирая ушибленный лоб.

– Он все еще там!!! – испуганно, почти срываясь на визг, проговорил мужчина, в глазах которого мерцал ужас.

Дирак выругался, сделал рукой жест, призывающий к остановке, и осторожно выглянул из-за угла. Примерно в сорока шагах вниз по Шелковой улице он увидел толстый красный хвост.

И немало удивился.

– Так, идем тихо, да, – велел он.

Гвардейцы осторожно, шагая след в след, медленно приблизились к хвосту, и их взору предстал дрыхнущий дракон. От него разило алкоголем, в передней лапе была сжата бутылка вина, а язык без признаков жизни свешался из пасти. C языка на холодную землю капало что-то фиолетовое.

– Что ж, – констатировал Дирак. – Теперь у нас есть подтверждение очевидного, да. Господин офицер, опросите, пожалуйста, наших сопровождающих. Имена, адреса, кратко запишите обстоятельства, да, – отдал он приказ одному подчиненному и повернулся к другому: – А Вы, господин младший офицер, помогите мне. Надо перевернуть нашего краснокожего друга на живот, иначе он и нас сжечь надумает.

Поль недоуменно уставился на животное.

– Так это дракон?

– Ну, не кабан, да, – улыбнулся Дирак, расстегивая ремень. – Сейчас мы с Вами его перевернем, я стяну ему ремнем пасть, чтобы огнем не дыхнул ненароком, а потом в кандалы мерзавчика и в штаб, в камеру, да. Вопросы будут? Нет? Тогда приступаем.

***

Ирам Рюк, главный алхимик лазарета Несеренити, оказался втянут в гущу событий против своей воли. Он направлялся в гости к своему закадычному другу, гвардейскому ученому Иколе Жезла, со вполне конкретными целями: обсудить дела, сфокусироваться на деталях ремесла, рассказать про новые розыгрыши, в которых он и вампир Сербия принимают непосредственное участие. В общем, мудрые мужи собирались потрындеть и, если повезет, мимоходом изобрести что-нибудь, что решит парочку мировых проблем. Как обычно.

Но на пороге штаба его застали врасплох гвардейцы, запустившие в воздух три банки, что озарили небо зелеными искрами, довольно быстро утонувшими в дымке. Появление алхимика-лекаря оказалось довольно кстати.

Капитан Эрн радости, впрочем, не разделял: после осмотра Ноули эмоции на лице Рюка играли всей россыпью красок озадаченности и озабоченности.

– Молодого человека надо срочно оперировать, – чуть запыхаясь, подытожил он. – Он может потерять руку.

Эрн невесело усмехнулся:

– Что ж, краж станет в два раза меньше.

– Господин капитан! – алхимик выпучил глаза.

– Даже извиняться за язык не буду!

– Вы себя вообще слышите?! Его нужно в лазарет!

– Это Вы, дорогой Ирам, боюсь, себя не слышите! – вскинулся капитан. – Это Быстрорукий Ноули!

– О, ужас! – возопил Рюк. – И что же?

Капитан закатил глаза.

– Помните…

– Да, я о нем слышал, господин капитан. Вор и мошенник.

– Тогда мне нет нужды пояснять, что Ноули самый искусный вор, какого знает мир, а в нескольких королевствах он и вовсе приговорен к казни! Я не могу его выпустить ни под каким предлогом, у меня просто нету на это морального права! Он мало того, что удерет откуда угодно, так еще и обворует добрую половину прохожих по пути! И Вы предлагаете переместить этого прожженного преступника в лазарет из-за сломанной руки? Это что, серьезно?

– Да, – твердо вчеканил слово в воздух Ирам Рюк. – Я лекарь, я, черт подери, клятву спасать жизни давал! И мне абсолютно все равно, кто бы он там ни был! Любая жизнь стоит того, чтобы ее прожить, господин капитан! Любая! Жизнь и здоровье превыше всего!

Тень сомнения проскочила по лицу капитана Эрна.

– Все так, – ответил он более спокойным голосом. – Но, при всех раскладах, выпустить его из камеры нельзя. О-очень дорого обойдется.

Рюк поразмыслил секунду-другую, и ему в голову пришла пара блестящих вопросов:

– Эти травмы получены при задержании?

– Алирана с Вами! Конечно нет. Говорит, хищные единороги постарались пару-тройку дней назад.

– Я-асно, – алхимик кивнул. – А почему он вообще в камере, позвольте спросить? Что он в таком состоянии украсть мог?

– Пока ничего, но…

– Н-ничего?.. Игон Эрн, Вы с ума сошли?! Держать его в камере по меньшей мере незаконно! Что это за самоуправство, капитан?!

– Не нужно так бросаться обвинениями, господин Рюк, – Эрн моментально похолодел и изменился в лице. – Он задержан во избежание.

– Во избежание чего?! – Рюк сделал ладонью указующий жест в сторону Ноули. – Вор! У него сейчас по сути-то нет рук, что он украдет?!

– Проверьте карманы, – отрезал капитан.

– Но…

– Проверьте.

Ирам Рюк запыхтел и принялся обшаривать свои карманы, и вскоре оказалось, что все, что он там носил, было на своих местах.

– Ну и что Вы хотели мне сейчас доказать, господин капитан?

– Вам повезло, – не растерялся Эрн. – А везение – это не правило.

– Да причем тут везение? Никто с тяжело травмированными руками не опасен в принципе, – Рюк вздохнул. – Он болен. Ему нужен лекарь.

– Так привезите все необходимое сюда! Господин Жезла поможет, если что!

– Милостивая Алирана! Капитан! – алхимик взял паузу и раздраженно потер переносицу. – Хорошо, раз Вы настаиваете, то скажите: а не проще будет Вам отправить пару бойцов наблюдать? Они явно занимают меньше места, чем куча всего необходимого из лазарета!

Эрн колебался.

Быстрорукий Ноули ничего не украл у человека, который был перед ним в непосредственной близости, – такое не каждый день увидишь. Три года назад его едва остановил град стрел и мечей, а сейчас останавливают травмы основных рабочих конечностей? В это мог поверить только тот, кто лично не сталкивался с этим бесом, Быстроруким Ноули, чья воровская слава опережает его поступь по земле. Он украдет у гномов шахту, стоит им отвернуться. Он влезет во дворец и стащит все украшения со спящей королевы и потом прихватит и ее, а спящий рядом король очнется только от того, что подложенный ему вместо супруги баран не признает барана в самом короле (Игон Эрн знает об этом случае, он ведет переписку с коллегами из соседних мест). Вот господин Рюк верил, что ничего страшного не случится, а Эрн – решительно нет. Он знал, твердо знал, что Ноули не изменился и не изменится. Некоторых исправит только могила. Так, например, Пана, ныне покойного старшего брата капитана, могила исправила – он перестал пить.

Только сейчас все происходящее было на стороне раненого Ноули, а Эрн просто не мог его отпустить, не мог повторить ошибки прошлого.

Не мог.

Но капитан тоже давал клятву – поступать по закону. И поэтому ему, с тяжелым камнем на душе, пришлось уступить.

– Принимается. Я пошлю с Вами офицеров на круглосуточное дежурство, – проговорил он, не сводя глаз с лежащего без сознания самого искусного вора в мире. – Найдите ему палату без окон. И запомните, Ирам, запомните! Чуть что – Ноули возвращается в камеру, и мне совершенно не важно, в каком он состоянии. Я понятно выражаюсь?

Рюк кивнул.

– Вызывайте карету, – велел Эрн и повернулся к стоящему неподалеку Грогу. – Сержант, найдите кого-нибудь из старших офицеров и проследите за доставкой больного в лазарет. Следующая пара дежурных сменит вас через пару часов.

– Так точно, господин капитан!

***

Той ночью муки верного выбора перед лицом абсолютно нестандартных ситуаций поглотили не только офицера Иона Кота и капитана Игона Эрна. Одному жуликоватому гному приснился ужасный сон о небесной каре Милостивой Алираны, что обрушится на тех проходимцев, кто образом своей жизни неизменно причинял страдание другим. За час до того, как первые лучи осеннего солнца озарят холодные улицы Несеренити, он проснулся в обжигающем поту, тяжело дыша и задаваясь вопросом «За что?». Вдруг перед его глазами пронеслись его деяния, и он вновь начал задыхаться, почувствовав давно забытое, потерянное во времени и колючее чувство.

В нем проснулась совесть.

И тогда гном принял тяжелое, но важное решение – оставить службу Хозяину. Он вдруг осознал, что ему осточертели выходки преступного сообщества, что так больше нельзя. На плечи свалилась усталость. Он устал от этого, и устал так, что силы терпеть испарились. С него достаточно, он больше не хочет играть в игры, цена которых – чье-то благосостояние или, не приведи Алирана, жизни.

Гном тихо, чтобы никого не разбудить своей тяжелой поступью и скрипом двери, вышел из дома и огляделся. В городе было тихо. Прохладный ночной ветер заставил его взбодриться и поежиться.

– Да, – сказал он вслух, но его никто не услышал. – Хватит с меня.

Он некоторое время постоял в нерешительности, а затем прошагал к одинокому пню на углу дома. Когда-то давно здесь росла прекрасная ель, но соседка, склочная старушенция, годящаяся в ровесницы госпоже Бублик, засыпала городскую ратушу жалобами на то, что ей категорически не хватает солнечного света, и дерево пришлось срубить. Пень остался как напоминание о былой красоте ели и не щадящей ничего на своем пути людской глупости.

И как тайник.

Гном еще раз огляделся, осторожно сдвинул верхнюю часть пня в сторону и выудил оттуда довольно увесистый мешочек. Раскрыл его и убедился, что содержимое в порядке. Удовлетворенный, он вздохнул.

Через секунду его горла коснулось ледяное, как смерть, лезвие.

– Не помешаю? – негромко и почти учтиво осведомился тот, чья рука держала клинок.

Гном медленно обернулся, поднял глаза и ахнул: его взору предстал эльф. Но не из обычной шпаны. Этот эльф был облачен в дорогую черную кожаную куртку, плечи дополнительно укрывала мантия из хорошего, недешевого бархата, а на ногах красовались ЦЕЛЫЕ сапоги с украшениями из металла. Волосы эльфа, прямые и длинные, сияли белоснежной чистотой, точно снег в яркий солнечный день. Клинок же, украшенный рубинами по всей длине лезвия, стоил почти столько же, сколько иные просят за дом.

Это не понаехавшее в поисках работы отребье, о нет. Это, пусть прозвучит ужасно и абсолютно противоестественно, эльф благородный.

– Знаешь, кто я? – спросил держатель меча.

– Ты – Циро, – сдавленно кивнул гном.

– Все так. Хозяин передает привет, – Циро протянул навстречу гному свободную руку и потребовал передать ему мешочек. – Ну-ка. Будь любезен.

Гному пришлось подчиниться – он опустил мешочек эльфу на ладонь. Лишь после этого тот соизволил убрать клинок от шеи гнома.

– Ты хитрая и скользкая скотина, друг мой, – Циро ухмыльнулся, после чего мешочек исчез в его мантии.

– Я тебе не друг, – выплюнул слова гном. – До этого момента я вообще не верил в то, что ты существуешь.

– Многие не верят, – покачал головой эльф. – Это же так сложно – представить себе чистого и опрятного эльфа. Страх-то какой!

Гном замешкался.

– Я бы хотел…

– О, нет, избавь меня от исповеди, – Циро сделал несколько неуловимых движений руками: меч тоже пропал в складках его одеяния, зато в руках оказался конверт с печатью. – То, что ты делаешь, меня не касается ровно до тех пор, пока ты не создаешь проблемы. В противном случае ты даже не узнаешь, что с тобой случилось.

– Тогда к чему ты это про скотину?

– Констатирую факт. Ложь, предательство, обман – ц-ц-ц. Отвратительное поведение, недостойное почтенного представителя благородного народа. Стыдись.

– А ты-то, конечно, оплот добродетели! – гном прыснул. – Я, может и не верил в тебя, но достаточно наслышан. Ты не меньше моего грабишь, предаешь и обманываешь!

– Благодарю за щедрые комплименты, недоросль, – ответил Циро не имеющим какую-либо эмоциональную окрасу голосом и откинул прядь волос с лица. – Я не стремлюсь к праведной жизни, и у меня всего один принцип: я служу тому, кто больше платит.