Читать книгу: «Конец бесконечности», страница 5

Внезапно перед взором всплыл серебристый ромб. Он требовал быть перемещенным в номер.

В себя Титов пришел уже на улице. В расстегнутой рубашке и тряпочных тапках на босу ногу поздним зимним вечером было холодно. Очень бодряще. Двумя большими прыжками, безвозвратно извозив в грязи белые одноразовые тапки из номера, Дмитрий добрался до машины. Открыл багажник, порылся в каких-то тряпках. Ага, вот она, на месте. Никуда не делась.

Он выдернул картину из держателя и придирчиво осмотрел – еще влажный слой масляных красок не пострадал. Титов взял холст за подрамник, повернув изображением от себя, чтобы не размазать, и пошел обратно в номер, аккуратно выбирая дорогу.

Уже перешагнув через порог, он услышал возглас, донесшийся с улицы.

– Красота какая! – восторженно сказал женский голос.

Чуть поодаль, с краю дорожки, ведущей к номерам, у бордюра стояла худенькая девушка и сонным, но, вместе с тем, восхищенным взглядом смотрела на картину. Точнее, на ту ее часть, которая еще не успела скрыться внутри титовского номера.

– Вам действительно нравится? – спросил Дмитрий, остановившись.

– Да. Я не знаю, что это, но это очень красиво, – ответила девушка.

9. След

Дверь кабинета резко распахнулась, громко стукнув ручкой о стену, и в проеме показался силуэт высокого, хорошо сложенного человека с тростью в правой руке. Силуэт на секунду замер, молниеносным движением вскинул голову, поправляя осевший чуб, приветственно поднял правую руку, опасно размахивая при этом тростью, и двинулся вглубь комнаты.

– Самвел, дорогой! – воскликнул вошедший, вскидывая вверх уже обе руки, готовые заключить старого друга в объятия. Кончик трости прочертил в воздухе дугу, мимоходом сбросив на пол мелкий фарфор с тумбочки, – Как я рад тебя видеть!

Это был Кирилл. Кирилл Эдуардович Войцехо. Известный в широких кругах, как малоизвестный писатель и в узких – как один из мощнейших экстрасенсов планеты. Причем, экстрасенс, лояльный к властям. Хотя, куда ему было деваться. Нелояльные быстро делали выбор и либо становились своими, либо… кто не с нами, тот против нас, короче. Правда, с Шахбазяном у Кирилла сразу завязалась дружба. Еще при первой встрече, тогда, в таком далеком теперь шестьдесят девятом году. Несмотря на полгода плотной слежки за ним, на вынужденное заточение в подземной лаборатории. Несмотря на испытания, которым подвергал его Самвел. Да, мучили его здесь, еще как мучили. Но разве ему самому не было интересно, на что он способен, что еще может сделать? Да и что он мог раньше? Заранее знать, какой номер будет у автобуса, когда он придет. Битком набитый, не влезешь. Так и номер не тот, что нужен все равно будет – хоть предугадывай его, хоть нет. Суровые будни действительности.

А тут, в лаборатории, он был хоть и подопытным, но элитным кроликом. Которого холили и лелеяли. И требовалось от него только выполнять особую программу. Разработанную самим шефом. Тяжелую, но интересную программу. И в Шахбазяне он увидел в первую очередь не мучителя и гэбистского изверга, а единомышленника. В глазах шефа специального отдела горел тот самый огонь, что заставлял жить утративших веру в жизнь. Так почему было не помочь?

– Кирилл! – ответил Шахбазян. На его лице появилась легкая ухмылка. – Тебя ничто не изменит. Все такой же раззява. Ты мне всю посуду перебьешь.

Шахбазян поднялся со стула и тут же был заключен в плотные объятья друга. Трость, которую Кирилл так и не выпустил из рук, со всего размаха треснула в лоб сидевшего на соседнем с Шахбазяном стуле Щебетова. Они вместе смотрелись комично – маленький, коренастый, словно вросший в землю, Шахбазян, облаченный в мятые штаны (именно штаны, а не брюки) и выбившуюся местами из-за пояса клетчатую рубашку с закатанными до локтя рукавами, и высокий, с иголочки одетый, с копной седых непокорных волос, при шейном платке и запонках Кирилл. Но в искренности, с которой эти два совершенно разных с виду человека обнимали друг друга, ни у кого бы не возникло ни малейших сомнений.

– Ничего, – раскатисто воскликнул Кирилл, – с вашего гэбистского логова посуды не убудет. И ты, Владимир, тоже не кряхти. Нечего для службы Родине лба своего жалеть.

– Так то ж Родине, – потирая ушибленный лоб, ответил Щебетов. – А то трость ваша, Кирилл Эдуардович.

– Много ты знаешь, Владимир! Может, в трости оно, вся сила, Родине служащая. Но, полно, – осекся Кирилл, – нужно и делом заняться. Что тут у вас снова без меня приключилось?

Самвел Ашотович недовольно поджал губы, вспомнив про артефакт, и опустился обратно на стул.

– Да, как тебе сказать, – начал он, – сначала было одно, а теперь…

– Знаю, знаю, – остановил его экстрасенс. – Какую-то вещицу таинственную у тебя украли. Видел уже, Владимир мне детальку от нее показывал. Так не впервой же, Самвел?

– Да нет, – хмуро уставившись в пол, ответил Шахбазян. – Впервой. Теперь штука и правда ценной была. Послание иных цивилизаций.

– Хм, а я думал, шутит народ тут у вас.

– А вы где, Кирилл Эдуардович, были? – спросил Щебетов. – Вы же уже часа два, как прибыли.

– Дык, обедом меня ваш Одинцов потчевал, – вальяжно раскинувшись на диване и откинув трость в сторону, ответил Кирилл.

Самвел Ашотович закатил глаза, Щебетов усмехнулся и отвернулся в сторону. Было видно, что он тихо смеется.

– А что, собственно, такого? – с искренним удивлением в глазах спросил Кирилл.

Теперь расхохотался и Шахбазян.

– Кирилл, ты не исправим, – утирая тыльной стороной ладони выступившие от смеха слезы, сказал он. – Мы не знаем, за что хвататься, а его, видите ли, обедом потчевали.

– А что такого? – снова задал свой вопрос экстрасенс. – У вас здесь, в подземелье, совсем неплохо готовят. И Одинцов – милый человек, даром, что военный. Знает мою страсть к хорошей еде.

– Вашу страсть к хорошей еде, Кирилл Эдуардович, – не прекращая хохотать, теперь уже открыто, сказал Щебетов, – знают все.

– Самвел, – официальным тоном начал Кирилл, – мне кажется, твой заместитель надо мной издевается. А ведь я, все-таки, в органах на особом счету состою.

Кирилл был в своем репертуаре. Никогда невозможно было понять, когда он говорит серьезно, а когда нет.

– Вообще-то, Щебетов в органах тоже состоит. Это на случай, если ты вдруг не шутишь, – сказал Шахбазян.

Теперь шумно, театрально расхохотался Кирилл.

– Нет, Самвел, право, ты тоже не исправим. Ты же даже шутки не понимаешь.

– Ладно, пошутили, и хватит, – остановил веселье Самвел Ашотович, – пора и за дело приниматься. Так что, если Одинцов тебе еще не успел рассказать – докладываю обстановку.

– Ну, что-то он там пытался поведать, но ты же знаешь этих солдафонов.

– Понятно, слова бедному Одинцову сказать не дал. Тогда слушай.

Шахбазян вкратце рассказал о случившемся. Кирилл кивал в ответ на каждое слово, и было не понятно – то ли он соглашается со сказанным, то ли уже все это знает. Все-таки в роль провидца он вошел капитально. Когда рассказ был закончен, экстрасенс неожиданно спросил:

– Так я не понял, кто у вас этот самый артефакт-то умыкнул?

Шахбазян тяжело вздохнул, хлопнув ладонями по коленям, а Щебетов снова отвернулся и захихикал.

– Кирилл, ну чего ты придуряешься? – спросил Самвел Ашотович. – Чего бы я тебя тогда сейчас спрашивал?

– Ага, – сказал экстрасенс и, подняв трость, резко стукнул ей об пол и затих. Шахбазян с Щебетовым замерли. Похоже, в этот момент вершилось великое таинство связи человека с астралом, проникновения сознания во Вселенский Разум, сеанс просветления и ясновидения. Можно называть это как угодно. Природы этого явления ни Шахбазяну, ни докторам наук, профессорам и академикам, отданным в его распоряжение в свое время, разгадать так и не удалось. Так и осталась мечтой мечта советских спецслужб о привитии нужных людям экстрасенсорных способностей. Никто не смог понять, как люди, подобные Кириллу Войцехо делают это. Никакие томограммы, энцефалограммы и прочие «граммы» не могли зарегистрировать того, что происходит в этот момент в их голове. А по данным приборов не происходило ровным счетом ничего из ряда вон выходящего. Ну, совсем ничего. Только внешне Кирилл сейчас замер и выпучил глаза, глядя в никуда. И то, было не ясно – делает он это потому, что надо, или просто, из театральных пристрастий.

Внезапно Кирилл встрепенулся, вытянул руку влево и торжественным голосом произнес:

– Нужная вам вещь там.

Взгляд его оставался стеклянным.

– Прямо спиритический сеанс с эффектами джи-пи-эс, – тихо сказал Щебетов.

Кирилл повернулся к нему.

– Владимир, ты мне мешаешь, – тоном воспитателя из детского сада сказал он.

Щебетов примирительно поднял вверх обе ладони. Экстрасенс вернул вытянутую руку на ручку трости и снова уставился в стену напротив. Еще около минуты длилась полная тишина, потом Шахбазян шумно выдохнул – оказалось, он задержал дыхание.

– Слушайте, – возмущенно воскликнул Кирилл, – с вами совершенно невозможно работать.

– Ну, прости, прости, – сказал Самвел Ашотович. – Может тебе лучше в экспериментальную камеру пойти?

– Сам в свою камеру и иди. Я же не зек. Или я чего-то не знаю? Не те сейчас времена!

– Не шуми, Кирилл, я же для блага дела.

– Знаем мы ваши гэбистские дела, – с видом бывалого диссидента бросил он и тут же добавил: – Штука эта ваша там, куда я показывал. Точно не скажу, на каком расстоянии, но не особенно близко. Что-то еще от нее исходит, но никак не могу уловить – что. Как будто ей что-то нужно, будто хочет она чего.

Шахбазян усиленно тер лоб, было даже слышно, как ногти скребут по коже. Он поджал нижнюю губу и покачивал головой из стороны в сторону, будто взвешивая что-то про себя.

– Доброе ли оно хочет? – как-то не у кого спросил он.

– Непонятное, – с уверенностью в голосе сказал Кирилл.

Долго сидели молча. Каждый думал о своем. Шахбазян качал головой из стороны в сторону, продолжая взвешивать разные стороны чего-то, одному ему известного, Кирилл нервно подергивал плечами, как бы возвещая всем вокруг: «а, мол, я-то чего?»; Щебетов что-то сосредоточено чертил на листке, периодически было слышно, как острие карандаша скребло по деревянной столешнице, прорывая бумагу.

Непонятное и неведанное было рядом. Пока не ясно – где, но рядом. Здесь, на Земле. Сколько всего было передумано и разработано, сколько слов сказано о том, что не готово человечество к контакту с иным разумом. Но люди, все до единого, даже те, кто безразлично отворачивался и переключал телевизор на другой канал, заслышав что-то про инопланетян – даже они на самом деле жаждали увидеть братьев по разуму. Или хотя бы узнать, что они существуют. Не догадываться, не верить, а именно знать. Но мало кто задумывался, что это знание даст им. Что будет дальше. Принято верить, что высокоразвитые цивилизации, способные достичь других звездных систем должны, да просто обязаны быть добрыми и справедливыми. Они придут и начнут раздавать дары в виде невиданных технологий, невообразимых машин и источников энергии направо и налево. Только успевай подхватывать.

И вот, оказывается, свидетельство существования иного разума чего-то хочет. И хочет оно этого, вдобавок, в непонятно чьих руках. А с другой стороны, если подумать, чего куда-то лететь, что-то посылать в бездну космоса, если ты ничего не хочешь? Кто ты вообще, если тебе ничего не надо, если у тебя нет желаний? Только желание и движет разумом. Ненасытная жажда к постижению. Новых знаний, новых пространств.

– Он хочет знать, – пробормотал Самвел Ашотович. Щебетов перестал чиркать карандашом, и они вместе с Кириллом повернули головы к Шахбазяну.

– Кто? – спросил экстрасенс.

– Артефакт.

– Н-нет, – неуверенно сказал Кирилл. – Он не хочет знать. Он хочет… Не могу объяснить. Это что-то вроде… побуждения к действию, что ли.

– Его надо найти, – Шахбазян с размаху ударил кулаком по столу. Кирилл от неожиданности подпрыгнул. Шеф особого отдела встал и решительно направился к выходу.

– Что ты там рисуешь? – спросил он Щебетова.

Заместитель стремительно скомкал исчерченную бумажку и бросил ее в мусорную корзину.

– Да, так, ничего, – сказал он, – ерунду всякую.

Самвел Ашотович неодобрительно покачал головой и вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.

– Чего это он? – удивился Кирилл.

– Эх, совсем извелся шеф, – посетовал Щебетов. – Как артефакт пропал, так сам не свой ходит.

Экстрасенс понимающе кивал головой.

– Конечно, ваше гэбистское начальство голову, если что, и своим открутить не забудет. Будешь тут сам не свой.

– Да при чем тут начальство! – сказал Щебетов. – Он же за артефакт переживает. Это же дело всей его жизни. Он же с детства инопланетянами грезит. И вот – на тебе.

Кирилл и сам прекрасно все знал и понимал. Просто не мог он иначе. Не мог сидеть и хныкать. Скучно ему было так жить.

– Видно, замечательная вещица этот ваш артефакт! – воскликнул он, – Надобно узнать, чем дело закончится.

Он резко поднялся опираясь на трость, встряхнул головой, поправляя непокорный чуб и провозгласил:

– Тут Одинцов давеча про ужин намекал. Так не отведать ли нам яств гэбистских?

– Опять вы за свое, Кирилл Эдуардович, – вздохнул Щебетов.

Кирилл смерил его презрительным взглядом.

– А на сытый желудок, да на утешенное чревоугодие можно и поразмять старые кости – или чем я в астрал вхожу.

Щебетов захихикал.

– Вот за что я вас, Кирилл Эдуардович, люблю, так это за неуемный оптимизм. Вы еще прелюбодеянием перед разминанием костей потешьтесь.

– Хм, – вскинул брови экстрасенс, – а у вас есть для того возможности?

– У нас, у гэбистов, – проникновенным шепотом сообщил Щебетов, – возможности есть для всего.

– Ну ладно, ладно, на понт старика-то брать.

– Оставьте тюремный жаргон, Кирилл Эдуардович, вам это не идет. Да и в сизо вы всего полтора дня провели.

Кирилл всплеснул руками.

– А сколько всего узнал! Ты не поверишь.

– Поверю, поверю. Идите, ужинайте. А то Одинцов, поди, заждался вас. Совсем пацана загоняли.

***

Шахбазян пронесся по коридору, сметая все на своем пути, словно таран. Сотрудники секретной лаборатории давно не видели его таким.

Решение возникло сразу, без всяких раздумий. Действовать нужно быстро и решительно, иначе неизвестно, во что вся эта возня может вылиться. Властям он уже все объяснил. Подробно. Потом позвонил и еще раз разжевал по кусочкам. Связи с президентом не дали, но обещали обязательно довести до сведения. Доведут, но вопрос – как? Станет ли глава вообще читать мелкую заметку на листке, если не акцентировать на ней внимания? Конечно же – нет. Никому нет дела до артефакта, до иных цивилизаций. Все заняты вкладыванием и отмыванием денег, куда тут до цивилизаций. Космос дивидендов не приносит. Никто больше не звонил, не делал никаких официальных запросов. Так что, на сегодня – полная свобода действий. Никакого контроля. Но и, надо понимать, никакой помощи. Все своими силами. А сил в ведомстве Шахбазяна с каждым годом становилось все меньше и меньше. Не вписывались они в картину рыночной экономики.

Самвел Ашотович, не останавливаясь, пнул рукой дверь, так, что та чуть не слетела с петель, и ворвался в лабораторию. Трое сотрудников, все, как положено в белых халатах, вздрогнули и оторвали бледные лица от компьютерных мониторов. Хорошо хоть технику Шахбазяну удалось выбить три года назад, есть с чем теперь работать.

– Что там у вас с пальцами, – спросил он у притихших экспертов.

– Работаем, товарищ полковник, – отрапортовал один из них. Под халатом у него была военная форма. Вот же, солдафонов набрали! Хотя, офицеры – всяко народ дисциплинированный.

– Доложите о результатах, – по-военному, так по-военному.

– Производится выборка схожих фрагментов, товарищ полковник… – начал докладывать офицер.

Другой эксперт, тот, что сидел перед монитором, Миша Плотников, остановил его, дернув назад за полы халата. Он развернул монитор, на котором красовалось увеличенное изображение отпечатка ладони с артефакта, к Шахбазяну и пояснил:

– Самвел Ашотович, вот здесь и здесь, – он ручкой показал на разноцветные полосы, густо переплетающиеся в области соединения пальцев с ладонью, – у нас есть достаточно четкое изображение. Остальные участки сильно смазаны. Мы пытаемся восстановить картину, но утрачен слишком большой фрагмент рисунка папиллярных линий. Возможно, мы сможем выйти на пару-тройку сотен вариантов. Но и это, если повезет.

Шахбазян подтянул к себе свободный стул и сел. Он задумался, подсчитывая, сколько времени потребуется на проверку такого количества вариантов собственными мощностями. Получалось, что много. И, кроме того, – Земля большая, одной Россией не ограничивается, а чтобы искать пальчики в других странах требуется официальный запрос. Если вообще заниматься поиском хозяина этой космической руки (а никто, собственно и не обещал, что человек с такими дактилоскопическими данными существует на планете), то начинать нужно как можно быстрее. Время, так сказать, деньги. Или в данном случае – артефакт. В конце концов, с ментами он договорится, все-таки полковник ФСБ. И официальный запрос организовать можно будет, только отпечаток нужно правдоподобным сделать.

– А по уже имеющимся данным ничего нет? – спросил Шахбазян.

– Так данных-то пока практически нет. По такому мизеру можно полпланеты заподозрить, – ответил Миша.

Тот, что был в военной форме, дернулся и полез в глубь кипы бумаг на соседнем столе. С шумом выдернул из недр помятый листок и торжественно вручил его шефу.

– Вот, разрешите доложить, – с абсолютно серьезным лицом сказал он, – я на всякий случай сверил эти линии с нашей картотекой. Результат здесь.

Самвел Ашотович поднес листок к лицу. Буквы прыгали и сливались в сплошную линию. Совсем старый стал, уже бумажку прочитать невозможно. Он хлопнул ладонью по карману рубашку, но очков там не оказалось. Наверное, в кабинете оставил.

– Что это? – спросил он у офицера.

– Только паспортные данные. На этого человека в картотеке только одна запись. Девяносто четвертый год.

– По нашим вопросам проходил? – уточнил Шахбазян.

– Нет, в общей базе значился. Странно, как вообще его пальцы туда попали – в те времена у ментов компьютеров еще не было.

Самвел Ашотович покачал головой. В те времена компьютеры были только у разбогатевших прохвостов, любителей компьютерных игр.

– Особо тяжкие, что ли? – все-таки картотека велась всегда и рецидивисты или еще каким образом особо отличившиеся имели все шансы быть увековеченными копированием данных на цифровые носители.

– Нет. Мелкое хулиганство. Там вообще только задержание было.

– Хм, и правда – странно.

Шахбазян поднялся, аккуратно складывая листок в четыре раза и пряча его в карман.

– Молодцы. Работайте дальше, – сказал он, – Как только что-нибудь начнет проясняться, хотя бы слегка, докладывайте. Время работает против нас.

– Так точно, – рявкнул офицер, а остальные эксперты просто закивали.

Определенно количество странностей вокруг артефакта нарастало. Ведь полпланеты могло быть, а нашлась только одна запись. Понятно, вероятность, что это именно тот отпечаток ничтожно мала. Но почему же только одна запись? И вообще, как этот отпечаток попал на артефакт неземного происхождения? Или происхождение его вполне земное и они зря здесь напрягаются? Может какой-нибудь желтолицый друг с раскосыми глазами смотрит на их беготню и тихо себе смеется, отпуская шутки на китайском? А может и на английском – американцы тоже еще те любители театральных эффектов. Неужели опять не то? Да нет, для чего это нужно, для чего потребовалось разрушать космическую станцию, построить которую стоило стольких трудов и средств? Хотя, много ли он понимает в космических интригах? Там тоже большие деньги крутятся.

Самвел Ашотович вернулся в свой кабинет. Щебетова с Кириллом там уже не было. Он позвонил на пост, но Одинцова тоже не было. Не иначе опять его Кирилл куда-то утащил. Вот же распоясались все. Проявление мягкости в руководстве до добра не доведет. Ну что это такое – ординарца на месте нет, заместитель неизвестно где находится. Хотя заместителя он еще не разыскивал.

Щебетов поднял трубку сразу, как будто сидел у телефона и ждал звонка.

– Володя, вы чем там занимаетесь? – рявкнул на него Шахбазян. Настроение было паршивым и очень хотелось на ком-то отыграться.

– Кто, Самвел Ашотович? – спросил Щебетов. Он понимал настроения шефа, но не понял вопроса.

– Вы все! Где, черт возьми, Одинцов?! Почему я должен разыскивать своего ординарца! В конце концов, кто у кого в услужении? – выпустил пар полковник.

– Товарищ полковник, – начал Щебетов официально, – вы же сами ему велели присматривать за Кириллом Эдуардовичем. Он и присматривает.

– Отставить, – более спокойным тоном сказал Шахбазян. Он уже взял себя в руки. – Извини, Володя. Нервы на пределе, сам понимаешь.

– Понимаю, Самвел Ашотович. Тут от Шахова известия пришли.

– Ты мне одно скажи: он внеземное происхождение артефакта подтвердить может?

– Ну, подтвердить, наверное, пока не может. Но точно не может его опровергнуть. Тут все в формулах, но на словах сказал, что крышка выполнена из какого-то очень сложного сплава, и без особых молекулярных технологий такой сделать невозможно. Он даже отковырять от нее ничего не смог. Короче – вероятность того, что крышку отливали на Земле, ничтожно мала.

Шахбазян облегченно вздохнул.

– Хоть с этим ты меня порадовал, – сказал он. – А то мысли разные в голову лезут. А возраст объекта?

– Сказал, что определить не возможно.

– Жаль.

Щебетов усмехнулся.

– Но Шахов думает, что ему миллиарды лет.

Самвел Ашотович покачал головой. Все что-то себе думают, вместо того, чтобы давать четкие и проверенные факты. Распустил он их совсем. Хотя специфика такая – какие проверенные факты, когда не всегда знаешь, с чем вообще имеешь дело и что надо искать.

– Ладно, отчет Шахова пока оставь, потом разберемся. Бери свой чудесный э… – Самвел Ашотович постоянно забывал слово «ноутбук», – компьютер и иди сюда. И, я думаю, нам надо выдвигаться на юг. Кирилл направление указал, значит и дальше покажет. Будем его как компас использовать. Оповести всех наших в регионах, пусть бдят. На юге – чтоб все готово к захвату было. И вообще… ну, ты сам разберешься.

– Так точно, иду, – сказал Щебетов и отключился.