Читать книгу: «У Судьбы на поводке», страница 22

47

Катя

Впрочем, улыбка тут же сползает с Димкиной физиономии, как только он замечает стоящего за моей спиной Андрея. Губы тут же сжимаются в тонкую полоску, глаза становятся еще светлее, он переводит взгляд с меня на Андрея и обратно.

Андрей отодвигает меня, проходит вперед и протягивает руку для рукопожатия.

– Добрый вечер! Я уже ухожу. Зашел передать Даньке сувенир из своей поездки.

Димка молча пожимает руку. Кажется, установилось хрупкое перемирие.

В коридор выскакивает Данька и самим своим присутствием разряжает напряженную атмосферу.

–Ой, папа приехал! Ура-а-а-! Дядя Андрей, ты разве не останешься с нами?

Андрей грустно усмехается.

– Нет, Данька. Мне уже пора идти.

Димка не может удержаться от ехидной реплики:

– Да, Данечка. Дяде Андрею уже ПОРА!

Должна сказать, двое разозленных самцов на маленькой территории тесной прихожей – это бомба, которая может рвануть в любой момент. Поэтому я с облегчением выдыхаю, когда Андрей прощается и выходит за порог.

Данька тянет отца в комнату – показать свое новое сокровище. Симба скачет за ними следом, сшибая углы по пути в комнату.

Слышу, как из комнаты доносятся восторженные возгласы Даньки и сдержанные Димкины комментарии. Нет, вы это видели? Не понравилось ему, что Андрей у нас в гостях! В свою квартиру кого хочу, того и приглашаю. Правда, я не приглашала, но это ведь неважно сейчас.

Наконец, Димка появляется в кухне. Можно сказать, что маленькое пространство кухни – это арена всех значимых событий, происходящих в этом доме. Все разборки происходят именно здесь, прямо какое-то то ли сакральное, то ли проклятое место, честное слово!

Вот и сейчас, видимо, будет что-то из области выяснения отношений.

Однако, я ошибаюсь – Димка ни слова не говорит об Андрее. Странно, что это с ним?

Он молча протягивает мне лист бумаги.

– Катюш, я развёлся.

Я пробегаю глазами документ – свидетельство о разводе. Разве бывает, чтобы так быстро?

– Так быстро? – спрашиваю Димку.

Он отвечает, усмехаясь и заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо:

– Ну а чего тянуть-то? Оба супруга согласны на развод, экспертиза подтвердила, что ребенок у Юльки не от меня. Ну и Петькины связи, конечно, сыграли большое значение. Родственница у него в ЗАГСе работает, оказывается. Вошла в наше положение, поохала, поахала и ускорила процесс. Наша история для нее – как телесериал, помнишь, когда-то такой был: «Богатые тоже плачут»?

Я смеюсь почти сквозь слезы:

– Да, конечно помню. Правда, я еще маленькая была. Сериалы тогда в диковинку были, так все взрослые и дети во дворе переживали за судьбу главной героини. Каждую серию чуть ли не всем подъездом обсуждали – однажды чуть до драки дело не дошло. Дядя Валера и тетя Зина с третьего этажа не сошлись во мнениях относительно морального облика главного героя. В результате дядя Валера был с позором выдворен из дома и целый месяц пребывал в изгнании в саду – полол грядки и обдумывал свое недостойное мужа и отца поведение.

Некоторое время мы молчим. Отвернувшись к окну, я быстро смахиваю несколько слезинок, которые все равно наворачиваются на глаза, какие бы глубокие вдохи я не делала.

Чувствую, как сильные мужские руки притягивают меня к горячей груди. Ощущаю спиной жар его тела и начинаю беспокоиться – нет ли у Димки температуры, не заболел ли он?

– Катюш, я теперь свободный человек и я хочу, чтобы ты стала моей женой. Теперь-то я имею право сделать тебе предложение руки, сердца и остальных органов?

– Тебе лишь бы орган свой куда-нибудь пристроить!

– Пошлячка! Не куда-нибудь, а в добрые руки! И я же тебе все органы предлагаю, а не только этот. Этот идет бонусом, совершенно бесплатно!

– А за остальные мне, значит, придется заплатить?

– Конечно! Бесплатный сыр только в мышеловке. Ты же взрослая женщина, у тебя уже ребенок есть, должна сама понимать. Будешь рассчитываться натурой. Ну и любовью, разумеется. Иногда можешь окрошкой покормить.

– Окрошкой я тебя и сейчас покормить могу, – я смеюсь, про слезы уже и забыла. Умеет, все-таки, подлец, рассмешить меня.

Проглотив пару тарелок вожделенной окрошки, Димка все же не может удержаться от вопроса, точнее, от двух:

– А Андрей зачем приходил? И когда пойдем заявления в ЗАГС подавать?

– Андрей из поездки вернулся, привез сувениры племянникам и Даньке заодно. А насчет ЗАГСа я ведь еще не дала свое согласие, так что пока не могу ответить тебе на этот вопрос.

– Вот ведь упрямая женщина! Ну ладно, будем жить вместе во грехе.

– Еще чего! У тебя своя квартира, там и живи! Уж не знаю, во грехе или как у тебя там получится.

– Нет, Катенька. Жить мы будем вместе и никуда я не уйду. Можем у тебя, можем у меня – там разберемся. Рано или поздно ты созреешь для замужества, поймешь, какое сокровище тебе досталось – с квартирой, с собакой! У нас уже и ребенок готовый есть. И чего тебе еще надо, неразумная женщина? Не понимаю…

– Ты слишком торопишь события, Дмитрий Германович! Вот поживем, посмотрим на твое поведение. Будем считать, что ты проходишь испытательный срок!

– Сколько?

– Что сколько?

– Испытательный срок сколько? Месяц? Два? Обычно с таким испытательным сроком на работу берут.

– Ну ты же не на работу устраиваешься, а на всю оставшуюся жизнь! Или нет? – с подозрением гляжу на потенциального жениха.

– На всю, – ржёт Димка. – Так какой испытательный срок?

– Полгода.

– Ну так нечестно, – тут же сникает он. – Давай договоримся так: полгода, но срок может быть уменьшен по решению сторон в случае форс-мажора!

– Какого еще форс-мажора? – недоумеваю я.

– А вдруг ты беременна? Мы же не предохранялись тогда, забыла?

– А я на следующий день в аптеке таблетку специальную купила и выпила, так что спешу тебя расстроить – я не беременна!

– Жаль, – расстраивается Дима. – Ну ладно, еще не вечер. Будем работать над этим вопросом.

***

Отправив Даньку с его отцом в кино на очередную новинку о трансформерах, я решаю устроить банно-прачечно-уборочный день. Загружаю стиральную машинку и приступаю к мытью окон. Странное дело – помню, что в детстве мы с мамой мыли окна два-три раза в год – перед наступлением холодов, на Пасху и иногда летом после дождей, и при этом окна долгое время оставались чистыми. Теперь воздух больших городов стал настолько грязным, что окна приходится мыть раз в месяц – тонкая бурая пыль оседает на стеклах, а после дождей все это превращается в некрасивые потеки.

Симба помогает чем может – жует снятые с окон шторы, раскапывает землю в кадке с цветами, тырит со стола забытую Данькой конфету и мне приходится долго ее доставать из собачьей пасти -боюсь, как бы этот собачий недоросль не сожрал конфету вместе с фантиком. Однажды он умудрился нажраться хлорки – забрался в шкафчик под ванной и достал оттуда мешочек с хлорной известью. Хорошо, что я была дома в этот момент. Заподозрив, что в наступившей тишине есть что-то нездоровое, отправилась на розыски четвероногого хулигана. Обнаружив его сидящим в ванной с пастью, полной хлорки, я затолкала его пасть под кран с водой и принялась вымывать эту хлорку из собачьей пасти. Слава Богу, он не успел все это проглотить, дурень окаянный!

На заднем фоне мерно бубнит телевизор – по местным новостям рассказывают о погоде, каких-то соревнованиях и прочих туземных событиях. Внезапно нудный бубнёж диктора прерывается срочным сообщением:

«Стало известно, что пожар охватил третий этаж торгово-развлекательного комплекса. Сейчас там работают пожарные, скорая помощь и службы МЧС. По некоторым данным, в настоящее время на охваченном пожаром этаже находится около трехсот человек, среди них дети»

Тряпка вываливается у меня из рук и с мокрым шлепком приземляется на пол, в ушах шумит, и руки трясутся – именно в этот ТРК отправились Дима и Данька, именно в нем на третьем этаже находится кинотеатр, в котором сегодня показывали фильм про трансформеров.

Я бросаю всё, вызываю такси и несусь к проклятому ТРК. Рядом с ним толпы народа наблюдают за тем, как валит черный дым с третьего этажа здания. Никто из столпившихся на улице людей толком ничего не знает, кто-то говорит, что уже потушили и скоро эвакуируют оставшихся. А какой-то умник вещает о том, что наверняка все оставшиеся уже задохнулись от угарного газа и никого уже не спасти. Мне хочется наброситься на него с кулаками и расцарапать ногтями эту всезнающую самодовольную рожу. Я расталкиваю толпу локтями и пытаюсь прорваться за оцепление:

– Пустите меня! Там мой сын и муж!

Но меня, конечно же, отказываются пропустить, аргументируя это тем, что ничем помочь я не смогу, лишь помешаю и поставлю собственную жизнь под угрозу.

Разумом я это и сама понимаю, но инстинкты сильнее меня – они заставляют меня бежать туда и спасать тех, кто мне дороже всего на свете.

Рядом мужчина и женщина тоже пытаются прорваться, но также терпят фиаско. Женщина почти бьётся в истерике, а мужчина неловко и неумело пытается ее успокоить.

Нам остается лишь догадываться о том, что происходит сейчас внутри горящего здания. Огня уже не видно, похоже, что пожар удалось потушить. Но что с людьми, которые остались внутри? Я пытаюсь отогнать дурные мысли, чтобы не навлечь беду, но они все равно лезут и лезут в мою бедную голову. Я почти вижу, как кричат дети, как задыхаются в дыму люди, как огонь лижет и плавит человеческую кожу и за секунду сжигает волосы. Это словно удар в солнечное сплетение – ты не можешь вдохнуть и остается только пережидать боль в надежде, что когда-нибудь она выпустит тебя из своих когтей и подарит короткую передышку лишь затем, чтобы вцепиться снова.

Я даже не сразу замечаю, что из здания начинают выходить люди и это явно не пожарные. Это пострадавшие посетители комплекса, еще не верящие, что им удалось спастись из страшной огненной ловушки – они выходят небольшими группками и их сразу направляют к машинам скорой помощи. Напрягая зрение, я пытаюсь увидеть своих, но безуспешно. Страх черной удушливой волной подкатывает к горлу, я пытаюсь вдохнуть, но дыхательные мышцы словно судорога охватила – я не могу сделать вдох. Усилием воли заставляю себя успокоиться и, наконец, выровнять дыхание.

В этот момент вижу Даньку – он выходит из здания, а за ним следом выносят кого-то на носилках. Я бросаюсь к машинам скорой помощи, расталкивая всех, кто попадается мне на пути. Подбегаю к Даньке.

– Это мой сын, пустите меня!

– Мама, мамочка! – Данька бежит ко мне, размазывая слезы по щечкам.

– Данечка, хороший мой! Ты жив! Все в порядке? – ощупываю и осматриваю ребенка со всех сторон. С виду вроде все в порядке. – А папа где? Что с ним?

– Ему плохо, он вот там, – показывает Данька на носилки, которые грузят в машину.

Схватив Даньку за руку – теперь мне страшно его отпустить даже на секунду, я бегу к машине реанимации.

– Это ваш муж? – задает мне вопрос врач.

– Да, можно мы с ним?

– Нет, лучше езжайте следом. В машине нет места, к сожалению.

Действительно, теперь я вижу, что в салоне сидят еще несколько человек – живые, но здоровые ли – большой вопрос.

Уточнив у медиков, в какую больницу отправляют пострадавших, я сначала показываю Даньку врачам и, убедившись, что с ним все в порядке, вызываю такси. Сынишка держится молодцом – по дороге в больницу рассказывает, что произошло в кинотеатре. Конечно, он ничего не знает о причинах пожара, но, по крайней мере, я теперь имею хоть какое-то представление о произошедшем. Пожар начался где-то на середине фильма – сначала в зале повеяло чем-то горелым, но запах быстро выветрился и потому никто ни обратил на него внимания. Всерьез забеспокоились только тогда, когда почувствовали сильный запах гари. Через некоторое время трансляция фильма прекратилась, и стало совершенно ясно, что происходит что-то не то. Зрители ринулись к выходу из зала, но оказалось, что коридор уже слишком задымлен, и пройти там невозможно. С аварийным выходом оказалось то же самое – люди оказались в ловушке и вынуждены были ждать спасения извне.

– Мамочка, что с папой? Он не умрет? – Данька снова начинает горько плакать. Я пытаюсь его успокоить, как могу, но я и сама не знаю, что с Димкой. Я боюсь предполагать самое худшее – ведь он и Данька – это самые главные люди в моей жизни.

Таксист сочувствующе поглядывает на нас в зеркало, и я благодарна ему за молчание. Сейчас мне меньше всего хочется отвечать на любопытные вопросы – на это просто нет сил.

В приемном покое, кроме нас с Данькой, уже целая толпа желающих получить информацию о состоянии пострадавших при пожаре. Наконец, у стола справок доходит наша очередь.

– Ланге Дмитрий. Скажите, что с ним? К нему можно?

– В реанимации пока что. Сильное отравление угарным газом. Туда пока нельзя, звоните после четырех, узнавайте о состоянии.

После четырех пытаюсь дозвониться до больницы – бесполезно, постоянно занято. Видимо, не я одна обрываю телефон. В новостях появляются первые версии о причинах возгорания. Загорелось помещение рядом с кинотеатром. Оно было закрыто на ремонт уже две недели, сегодня кто-то из рабочих пренебрег правилами безопасности и решил покурить прямо на рабочем месте, несмотря на то, что там же находились емкости с какими-то химикатами и упаковки с отделочными материалами. Огонь вспыхнул почти мгновенно, рабочего спасти не удалось – его коллеги пытались самостоятельно потушить пожар и помочь товарищу, но потерпели поражение. В пожарную службу они позвонили, лишь когда огонь почти полностью охватил помещение.

Закинув Даньку к Зое Николаевне, снова мчусь в больницу – раз гора не идет к Магомету, значит, Магомет пойдет к горе. Та же самая администратор, что была утром, смотрит на меня сочувствующе и в то же время с любопытством.

– Я хотела бы узнать о Ланге Дмитрии Германовиче. Как он?

Она смотрит в свои записи, а я замираю и молюсь про себя о том, чтобы с ним было все в порядке или хотя бы всё шло к тому.

Наконец, женщина поднимает на меня глаза:

– Он пришел в себя, ему уже гораздо лучше. Если хотите, можете навестить, бахилы купите в киоске, а халат в гардеробе возьмите.

– Спасибо! Конечно, хочу навестить! В какой он палате?

Бегу по больничному коридору до той палаты, в которой лежит Димка. Захожу и вижу его – бледный, с темными кругами под глазами, он лежит у окна. Слава Богу, живой! И даже, в сознании – увидел меня и попытался подняться с кровати, несмотря на то, что в руке у него игла от капельницы.

– Дима, ты что! Лежи спокойно, не вставай!

– Катюш! Ты пришла! Как Данька? Что с ним?

– С Даней все в порядке, не переживай. Он жив и здоров.

– Слава Богу!

Димка откидывается обратно на подушки – заметно, что он еще очень обессилен и быстро утомляется.

– А остальные? Жертвы есть?

– В новостях говорили, что только рабочий из соседнего помещения, он обгорел очень сильно. Больше погибших нет, но пострадавших много, в основном от угарного газа.

И тут меня прорывает:

– Дима, Димочка! Ну как же так! Я так испугалась за вас с Данькой! Я думала, никогда вас больше не увижу!

Начинаю плакать навзрыд, не могу остановиться. Прибегает медсестра, дает мне выпить что-то, пахнущее то ли валерьянкой, то ли пустырником – я их путаю всегда. Димка гладит меня по руке и твердит:

– Катюш, не плачь. Я живой, Данька живой. Все хорошо теперь будет, вот увидишь!

– Больше никаких кинотеатров никогда!

– Хорошо, хорошо! Будем дома фильмы смотреть! Действительно, зачем нам эти кинотеатры? Купим мороженое, попкорн и будем дома смотреть. Зато денег сэкономим сколько!

– И в ТРК никакие больше не ходить! Никогда!

– Как скажешь, любимая. Жили мы без этих ТРК все детство, и ничего, выросли!

Мне кажется, или он надо мной потешается?

Поднимаю глаза и вижу, что этот бессердечный человек улыбается во все тридцать два зуба. От уголков самых удивительных глаз на свете разбегается сеточка морщин, отчего его лицо кажется старше и добрее.

– Ты смеешься надо мной?

– Ну что ты! Разве я могу? – усмехается Димка. – Значит, переживала за меня?

– Ну, конечно, переживала! За кого ты меня принимаешь?

Я снова чувствую, как по щекам бегут слезы. Вот ведь не угомонятся они никак! Димка тыльной стороной ладони смахивает слезы с моего лица.

– Кать, ну выходи уже за меня, а? Ну его, этот испытательный срок! Помнишь, мы о форс-мажоре договаривались? Так вот этот пожар и есть самый настоящий форс-мажор – никто из нас не мог его предвидеть.

Я смотрю на Димку и понимаю, что случившаяся беда обнулила все то плохое, что было между нами когда-то. Она расставила приоритеты в правильном порядке, теперь я ясно вижу, что в моей жизни важно, а что нет. Сейчас на одной чаше весов моя жизнь вместе с Димкой, а на другой жизнь без него. Каково это «без» – я пережила сегодня. Спасибо, мне хватило, больше не хочу. Я всегда знала, что главное в моей жизни – это мой малыш, но сегодня я поняла также, что без Димки наша маленькая семья не будет счастливой.

– Ну же, Катёна, решайся! Дай нам шанс! Ведь не попробуешь – не узнаешь! – тоном змея-искусителя соблазняет Димка.

– Значит, говоришь, квартира есть и собака?

– Ага. Завидный жених. Первый парень на деревне, можно сказать.

– Руку и сердце, а также остальные органы?

– Все, что есть – всё забирай!

– Я согласна, – чувствую, как улыбка против воли расплывается по лицу.

– Правда?!!

Димка хватает меня, невзирая на иглу от капельницы, торчащую и вены, и валит рядом с собой на постель.

– Ты сумасшедший!!! Смотри, что ты наделал! – показываю на алые капли крови, которыми забрызгано больничное белье из-за того, что игла была столь варварским способом буквально выдрана из вены.

– Повтори еще раз!

– Про то, что ты сумасшедший? Да хоть миллион раз готова это под присягой произнести.

– Нет, про то, что ты выйдешь за меня.

– Ну хорошо, повторяю: я выйду за тебя замуж.

– Отлично! Где-то тут мой телефон. Ага, вот он… Петь, привет. Слышал уже? Да, вот такая беда. Нет, со мной все в порядке, с сыном тоже. Да, Слава богу… Слушай, а твоя родственница в ЗАГСе сможет нам еще одну услугу оказать? Жениться собираюсь… Да, можно в следующую пятницу. Разумеется, приглашен. Более того – ты свидетель, понятно?

Пока я пытаюсь переварить все услышанное и хлопаю глазами, Димка заканчивает разговор и добивает:

– Я надеюсь, платье ты уже выбрала?

КОНЕЦ

Если книга понравилась, пожалуйста, ставьте отметку «нравится» и подписывайтесь на автора. Эти действия вдохновляют странное существо в моей голове, что выдумывает истории))).

Еще несколько пар, желающих стать главными героями книг, бродят где-то рядом в астрале и время от времени напоминают о себе. Так что планы на будущее имеются в изобилии.

-

-