Читать книгу: «О деревне с любовью. Рассказы о деревенском детстве и сельских жителях», страница 2

– Куда у тебя смотрит труба? – строго спрашивает дедушка в таких случаях, – Она должна стоять прямо, а не падать в сторону.

Коровы тем временем поднимаются, начинают активно есть и потихоньку перемещаются в сторону леса, там образовался тенёк. Я спрашиваю у дедушки, который час. В двенадцать коров надо гнать домой на обеденную дойку. Я уже хочу домой, но сейчас только десять. Два часа – это ещё очень долго. Говорю бабушке Зине, что устала, и направляюсь с ней домой, отсыпав себе в кармашек куртки конфет из рюкзака. Куртка завязана рукавами у меня на поясе, ногам в резиновых сапогах жарко, и Танька уже заждалась меня в песочнице. Я отпасла коров довольно долго – аж четыре часа. Я горжусь собой, потому что в прошлый раз я выдержала только до девяти. Я ещё не решила, пойду ли на лог после обеда. Если не поссорюсь с Танькой, то, наверное, не пойду. А если даже поссорюсь, могу пойти с бабушкой Зиной к её подруге бабе Нюре, у нее дома всегда есть пряники и зефир. Ещё можно пойти к бабе Любе, у нее есть внук Алёшка. Ему три года, он еще не очень хорошо говорит, с ним не так интересно, как с Танькой, но я могу поиграть в его игрушки, у Алёшки их много. А если не пойдем в гости, посидим у бабушки Зины на завалинке, она будет вязать носки на зиму, а я поиграю с ее кошкой, заплету косички куклам из кукурузных початков и покормлю цыплят хлебом прямо из руки. Они так смешно подпрыгивают, хватают хлеб и убегают. В общем, у меня очень много интересных дел в деревне летом.

Алкогольная история

На деревне все мужики пили. От мала до велика. Так было принято. Пил тракторист Колька Васеков, пили комбайнёры Иван да Володька, пил учитель истории – Антон Петрович, выпивал заведующий фермой Сергей Юрьевич Калибаба. Пил даже дед Семён, у которого почти все внутренности были вырезаны, трубка из бока выведена, а в кармане банка-мочесборник. Не пил только Федька Черпак, потому что полгода назад жена свозила его в город и закодировала. Все мужики Черпака уважали за смелость и выдержку, но сами продолжали «закладывать», мол, «нас никто не кодировал, а без кодировки бросить не получится, вот кабы закодировал кто… Но город далеко, кодировка стоит дорого, так что видно «не судьба».

Тем временем в деревню из райцентра прислали новую медичку – Людочку. Молодая девушка, приветливая, всегда аккуратненькая в белом халатике. Каждому улыбнется, всегда выслушает. Полюбили её местные бабы, стали по поводу и без повода в медпункт бегать: давление померить, как насморк лучше лечить посоветоваться, за жизнь поболтать, да на мужиков пожалиться. Людочка баб жалела, сокрушалась с ними вместе по поводу мужей их, которые всегда навеселе ходили. Даже лекцию о вреде пьянства как-то в воскресенье с разрешения председателя провела в клубе. Только толку никакого от лекции не вышло. Послушали её мужики, посмеялись с носатого алкоголика, на плакате нарисованного, пощелкали языками на Людкины формы в белом халатике, и пошли за угол клуба «это дело отмечать». Ну а как же: воскресенье, выход в свет. Как-никак событие, грех не отметить.

– Люсенька, ты же медик, закодируй ты моего антихриста! – в сердцах крикнула доярка Нинка, в третий раз за неделю ввалившись в медпункт с синяком под глазом. Раньше Нинка синяки свои, которые пьяный Матвей ей регулярно ставил, не лечила – сами проходили, и на них внимания никто не обращал. А теперь, с появление новой медсестры, Нинкины синяки стали достоянием общественности – Людочка ей примочки ставила, и участкового вызывала, побои снимать. Такие правила. Участковый Сергеев в медпункт бегал в удовольствием. Нравилась ему медичка новая. А Людочка наоборот переживала очень за Нинку, да за всех баб деревенских.

– Ох, Юрий Петрович, не знаю, что и делать-то, – плакала Людочка, – ведь нельзя ж так жить. И себе и жёнам жизнь губят-то.

Юрий Петрович к местным законам был привычный, и Нинкины синяки, ровно как и поголовное пьянство, казалось ему нормальным явлением. Но Людочкины слёзы Сергеева очень трогали. Вот он и дал ей дельный совет…

В понедельник на двери медпункта появилось объявление:

«Кодировка от пьянства. Запись ведётся заранее. Обращаться к Людмиле Алексеевне».

Весть об этом быстро прошла по деревне. Бабы были в восторге, тут же побежали своих благоверных в очередь записывать. А мужиков новость заставила напрячься и призадуматься. Не ожидали они, что так получится, зачесали в затылках. Собрались на перекур у комбайна Федьки Черпака, стали советоваться.

– Не знаю, мужики, советовать никому не берусь, но я рад, что выпивать перестал, – Федька чувствовал свой авторитет, и важно смотрел вдаль, мусоля папироску, – жизнь, как будто новыми красками заиграла: семью начал ценить, дочь меня слушаться стала, башка не болит каждое утро… И еда вкуснее кажется, и воздух чище, и люди милее.

Подумали-погадали мужики и решили кодироваться.

Первым Матвей Нинкин пошёл. Ему как раз с похмелья очень уж плохо было.