Читать книгу: «Все истории о червячке Игнатии и его друзьях. Шесть книг вместе», страница 6

Всё сразу

Червячок Игнатий очень любил читать. Иногда он так погружался в книжную жизнь, что забывал про жизнь обычную. Так было и в тот вечер. С трудом оторвавшись от книжки, червячок обнаружил, что уже очень поздно.

– Понятно, почему так хочется спать, – сказал червячок Игнатий сам себе. – А раз хочется, надо ложиться. Может, увижу во сне продолжение книжных приключений…

Но тут вдруг он отчётливо понял, что ему захотелось подышать свежим воздухом.

– Да, перед сном надо прогуляться, – сообщил он неизвестно кому. – Так я и сделаю. Заодно обдумаю то, что прочитал. На свежем воздухе мысли лучше шевелятся.

Выбравшись из норки, червячок Игнатий хотел приняться за обдумывание книжки, но неожиданно ему пришло в голову кое-что совсем другое.

– Надо бы попить чаю, – решительно объявил он поблескивающим вверху звёздочкам. – Я так давно читаю, что уже и забыл, когда его пил. Дождевому червячку нельзя так долго обходиться без влаги.

Но пока закипал чайник, червячок Игнатий загорелся желанием нарисовать картинку. Чтобы на ней было тёмное небо со звёздочками, ну и что-нибудь ещё… такое… такое… Или, может быть, сначала достать карту звёздного неба и найти на ней те созвездия, которые видны над его норкой?.. Правда, карта на самой верхней полке, а лестничка-стремянка, на которую нужно взобраться, здорово расшаталась. Значит, лучше сначала её подправить… И здорово было бы навести порядок в своих инструментах… Только сначала чуточку передохнуть…

На секундочку червячок Игнатий прилёг на диван – и тут же увидел сон. В этом сне он одновременно рыхлил землю, сочинял стихи, рисовал громадную картину (почему-то на потолке), качался на качелях и читал сразу несколько любимых книжек.

* * *

Может быть, ему снились и другие сны, но наутро, когда червячок Игнатий проснулся, он помнил только этот. А проснулся он от того, что в норку влетел звонкий призыв божьей коровки Пятнашки:

– Червячок Игнатий! Червячок Игнатий! Выходи играть в догонялки!..

Червячок быстро собрался и вышел. Не хотел заставлять всех дожидаться. Но снаружи его ждала только сама божья коровка Пятнашка, больше никого не было. А что за догонялки вдвоём?

Вот и божья коровка Пятнашка чуть ли не плакала:

– Ну что за догонялки вдвоём? Игра – это же самое важное дело на свете! В ней всё должно быть как следует. А куда подевались эти игральщики?.. «Давай! – кричали. – Давай!» И что? Жук Дормидонт сказал, что сначала оттащит к себе какую-то палочку. Паук Пафнутий заметил дырку в своей паутине и принялся её ремонтировать. Муравей Моня потащил лепесток в муравейник. Слизнячок Лямба сказал, что им с улиткой Ульяной нужно закончить важный разговор. Кузнечик Кузя…

– Подожди, подожди, божья коровка Пятнашка, – успокаивающим тоном произнёс червячок Игнатий. – Они же всё-таки хотели вместе с нами поиграть?

– Ещё как хотели! – возмущённо закричала божья коровка. – Но для этого же надо их СОБРАТЬ! Разве можно делать всё сразу? Играть – так уж играть! А не отвлекаться на всякие там неотложности и необходимости.

– Вот мы сейчас всех и соберём, – голос червячка Игнатия был спокоен и сосредоточен, как всегда перед выполнением какой-нибудь важной задачи.

И они принялись за это непростое дело. «Разве можно делать всё сразу?» – строго спрашивала каждого из друзей божья коровка Пятнашка. «Хорошо поиграть можно только если мы все соберёмся вместе, – добавлял червячок Игнатий. – А потом никто не помешает каждому радостно заняться своим делом».

Очередного уговорённого они забирали с собой. Так что следующего уговаривали все вместе. Последнего, жука Дормидонта, они пришли уговаривать уже такой большой компанией, что ему не оставалось ничего другого, как молча пошевелить усами и к этой компании присоединиться.

* * *

Надо сказать, что догонялки у них получились великолепные! Прыгая, перелетая, уползая друг от друга, они так навеселились, что готовы были после этого сколько угодно заниматься самими трудными делами. Но сначала, конечно, все попили чаю в норке у червячка Игнатия.

А сам червячок, наговорившись с друзьями и проводив их, решил немного поговорить и сам с собой:

– Вот ведь как интересно. Такие разные у меня друзья, а всё-таки удалось их собрать вместе. Поэтому и поиграли замечательно. И когда мне всякого разного хочется одновременно – тоже ведь можно постараться и собрать свои желания. Внутри себя собирать легче, чем снаружи. И тогда сначала у меня одно замечательно получится, потом другое… Ну-ка, чего мне сейчас больше всего хочется? Такого, чтобы всю свою внутреннюю компанию для этого собрать?..

Стрекозиный пират

На небольшом пригорке, недалеко от норки червячка Игнатия, он сам и его старинный приятель жук Дормидонт разговаривали об обидах. Оказывается, каждому из них случалось обижаться. И не так уж редко.

– Неужели и ты, жук Дормидонт, часто обижаешься? – удивлялся червячок Игнатий. – Ты же такой невозмутимый, такой серьёзный…

– Вот я и обижаюсь всерьёз, – кивнул жук Дормидонт. – Особенно если что-то правильное говорю, а меня не слушают. Жжжуть как обидно! Но у меня средство есть против этого.

– Против того, чтобы не слушали?

– Да нет. Против своего обижжжания. Улечу куда-нибудь подальше и разыскиваю капельку росы. Знаешь, червячок Игнатий, такую выпуклую капельку, в которой отражение становится совсем дурацким.

– Понятно. Как в комнате кривых зеркал.

– Во-во. Глаза выпученные, усы словно ветки, сам себе чучелом кажешься. Хочешь, не хочешь – хохотать начинаешь… Похохочу я как следует и говорю себе: «Ну и смешной ты жук, Дормидонт! Чего же на других обижаться?» И возвращаюсь обратно в полном порядке.

– А для меня самое лучшее, когда обижусь, землю порыхлить. Ведь это… – начал червячок Игнатий, но сбился с мысли.

Над ними носилась большущая стрекоза. Она гудела, как военный вертолёт.

– Здравствуйте, уважаемая стрекоза! – червячок Игнатий старался прокричаться сквозь рокот стреколётного двигателя. – Не могли бы вы…

– Во-перррвых я – не она, а он! Ррразве не видно?! – рявкнул стрекозиный буян, пролетая прямо над головами друзей и улетая прочь.

Ах, если бы совсем прочь!.. Но он тут же вернулся и промчался ещё ниже, заставив жука Дормидонта и червячка Игнатия вжаться в траву.

– Во-вторррых, я один! «Не могли бы вы…» Какие «мы»? Не видишь, что ли: один я?.. – Четырёхкрылый разбойник сделал ещё один зигзаг и снова вернулся. – В-тррретьих, если ты черррвяк, нечего тут рассуждать!

– Да вы что! – возмущённо закричал червячок Игнатий. – Ведёте себя как настоящий пират!..

– ПИРРРАТ?!.. – Стрекозёл завис прямо над червячком Игнатием. Его инопланетные шаровидные глаза свирепо вращались.

И вдруг он вцепился шестью волосатыми лапами в червячка Игнатия. Поднял его вверх, метнулся несколько раз из стороны в сторону – и стремительно понёсся куда-то вдаль.

Жук Дормидонт не успел выдавить из себя ни звука. Но сразу же взлетел, собираясь мчаться в погоню.

Увы, ему тут же стало ясно, что никакой погони не получится. Слишком разные у них со стрекозой были скорости. Тогда жук Дормидонт внимательно проследил за полётом похитителя, заметил, куда тот полетел, – и отправился за помощью.

– Всякий черррвяк будет меня пиррратом обзывать! – возмущённо тарахтел тем временем воздушный хулиган. – Ну, я тебе сейчас покажу!..

Червячок Игнатий хотел поинтересоваться, что же именно собирается ему показать разбойник, обиженный на слово «пират». Но лапы сжимали его слишком крепко, чтобы вести нормальную беседу. Да и происходило всё чересчур быстро. Быстрее всякого разговора.

Они повисли в воздухе над большим колодцем. Глубоким-глубоким!..

– Ага! Как тебе это понравится, черррвяк? Полюбуюсь сейчас, как ты ко дну пойдёшь. Мы, пиррраты, всегда так: раз, и за борррт!..

Лапы, сжимавшие червячка Игнатия, разжались. Инопланетные глаза с интересом следили, как он падает, – всё ближе и ближе к зеркальной глади воды…

Червячок Игнатий сумел расправить свои крылышки в самый последний момент. И даже не задел воду. Мягкими взмахами он спокойно поднимался всё выше.

«Упасть в колодец тоже было бы не очень страшно, – думал он, поднимаясь. – Дождевого червячка водой не очень-то испугаешь… Ой, что это?»

«Это» падало мимо него в колодец!

Увидев взлетевшего червячка, стрекозиный пират был поражён. Он просто ОСТОЛБЕНЕЛ. Его крылья перестали работать, мозги думать, а глаза видеть. Но что происходит со столбом, висящим в воздухе без всякой поддержки? Конечно, он падает. Если внизу земля, то на землю. Если внизу вода, то в воду.

Туда, в колодец, и упал этот подбитый изумлением вертолёт.

Но червячок Игнатий вовсе не собирался спокойно смотреть на такую картину. Вытащить стрекозу из воды он не смог бы. Зато смог снова слететь в колодец, подтащить к стрекозе сухой листик, плававший неподалёку, и подсунуть его под стрекозиную голову. Взявшись за верхнюю пару волосатых лапок, червячок начал делать искусственное дыхание.

– Ну, ты и герой, червячок Игнатий! – раздался сверху басистый голос жука Дормидонта, усиленный стенками колодца. – Как разделался с этим бандюгой!.. А я за пауком Пафнутием залетел, на спину погрузил, вот мы как раз и подоспели.

Червячок Игнатий посмотрел наверх. На краю колодца сидели жук Дормидонт и паук Пафнутий.

– Спасибо, друзья, что пришли на помощь, – отозвался червячок. – Добрый день, паук Пафнутий! Скорее спусти сюда, пожалуйста, что-нибудь для подъёма тяжестей.

Паук Пафнутий быстро сплёл из паутины крепкую верёвку, и скоро они с трудом вытащили из колодца стрекозу – мокрую, подавленную, но всё-таки постепенно приходящую в себя.

– Я… это… ну, типа, спасибо, что ли… Потонул бы без вас… И ещё… ну, как бы… Извини… Извините, червячок Игнатий… Глупая шутка была… Пиратская какая-то… Верно меня назвал… Назвали…

– Только не говори мне, что ты на этого пирата совсем не обиделся, – подмигнул жук Дормидонт червячку Игнатию, когда они сидели в норке за чаем. – Как же ты заставил себя его спасением заниматься? Да ещё искусственное дыхание! Он ведь только что тебя тащил в колодец этими волосатыми лапами!..

– Понимаешь, жук Дормидонт, – задумчиво произнёс червячок Игнатий. – Наверное, я нечаянно открытие сделал. Открыл самое лучшее средство от обиды.

– Лучше капельки росы? – с сомнением переспросил жук Дормидонт.

– Лучше. Надо что-нибудь хорошее сделать для того, на кого обижен. И вся обида сразу проходит.

– Точно, – подтвердил паук Пафнутий. – Я как обижусь на кого, тут же начинаю для него хорошую такую паутину плести. И пока плету, всю обиду на это как раз израсходую.

– Эх, паук Пафнутий! – вздохнул червячок Игнатий. – Ничегошеньки ты не понял в моём открытии. Давай-ка я лучше тебе ещё чашечку чая налью.

Батут

В один из самых обычных дней…

Нет, червячок Игнатий считал, что обычных дней не существует. Если день показался нам обычным, значит мы просто не заметили в нём что-то чудесное и особенное. Стоит немного повспоминать о случившемся за день, и немного поразмышлять об этом, как непременно обнаружишь это незамеченное. И порадуешься ему.

Так вот, в один чудесный и особенный день, когда червячок Игнатий в своей норке собирался на прогулку, к нему пришёл паук Пафнутий и спросил, едва успев поздороваться:

– Помнишь, червячок Игнатий, как ты мне рассказывал про эту штуку?

– Не помню, – честно признался червячок Игнатий. – Но если ты скажешь, про КАКУЮ штуку, то вспомнить будет легче.

– Ну, я название забыл. Про эту сетку, на которой циркачи прыгают, а спортсмены на ней соревнования устраивают.

– А, про батут? Помню, рассказывал. И говорил ещё, что ты, если захочешь, можешь для нас такую же сетку смастерить. Из паутины.

– Вот именно! – воскликнул паук Пафнутий. – Я её и смастерил. Его, то есть. Батут этот. Пойдём, покажу!

По дороге они завернули к жуку Дормидонту и позвали его с собой. Хотели позвать и божью коровку Пятнашку, но её найти не удалось.

Батут выглядел великолепно.

– И продольные, и поперечные нити такой же толщины, как стержневые, – сыпал техническими подробностями паук Пафнутий. – Каждый из трёх слоёв имеет свою конфигурацию…

– Пожалуйста, паук Пафнутий, пощади нас! – взмолился червячок Игнатий. – Ты у нас специалист, а мы же ничего не понимаем в паутинном деле. Но получилось у тебя замечательно. Ты пробовал на нём прыгать?

Паук Пафнутий замялся:

– Понимаешь, червячок Игнатий, с прыжками у меня что-то не получается. Вот погляди…

Он быстро влез на батут и попробовал изо всех сил подпрыгнуть. В какой-то степени ему это удалось. Но сетка не желала отцепляться от его лапок и потянулась вслед за ним. Понятно, что прыжок получился очень невысокий.

– Да, без батута ты прыгаешь получше, – сказал червячок Игнатий. – И мне кажется, я знаю, в чём дело.

– В чём? – спросили хором паук Пафнутий и жук Дормидонт.

– Понимаешь, паук Пафнутий, это ТВОЙ батут. Вот вам и трудно расстаться даже на секундочку. Цепляетесь друг за друга. Какие уж там прыжки…

– Тогда сам попробуй, – ворчливо предложил паук Пафнутий.

– Нет, я лучше побуду зрителем, – отказался червячок Игнатий. – Хорошего прыгуна из меня точно не получится, зато зрителем я быть умею. Очень творческое занятие. А испытатель у нас наверняка найдётся.

И червячок Игнатий с пауком Пафнутием оба посмотрели на жука Дормидонта. Тот приосанился, откашлялся и произнёс небольшую речь:

– Спасибо, друзья, за доверие. Думаю, что мне удастся как следует испытать твой батут, паук Пафнутий. Посмотрим, каково твоё изделие в действии. Но я буду действовать энергично. Так что если у тебя что не выдержит, ты уж прости. Испытывать – так испытывать.

Жук Дормидонт, громко жужжа, взлетел и приземлился посреди батута. Он подпрыгнул, но когда батут в ответ подбросил его в три раза выше, не удержал равновесия, бухнулся боком и, отчаянно хватаясь лапками за паутину, с трудом успокоил колышащуюся сетку.

– Нет, с твоим упрямым батутом надо по-другому, – буркнул он пауку Пафнутию. – Даже если придётся рисковать. Но испытатель всегда рискует.

Он снова зажжужал и взлетел высоко-высоко, до ветки каштана, которая располагалась точно над батутом. Сев на ветку, жук Дормидонт, поползал, выбирая нужную позицию, – и вдруг, не раскрывая крыльев, упал отвесно вниз.

Прицелился он верно и попал в самую середину паутинной сетки. Да так сильно ударился в неё, что пробил насквозь и оказался на земле. Он лежал неподвижно, и друзья, взволнованные, бросились к нему.

Хотя сетка и не выдержала удара, однако хорошо ослабила его. Жук быстро пришёл в себя и даже снова приосанился.

– Видишь, паук Пафнутий, – сказал он, стараясь выглядеть бодро, не так всё просто с этим твоим батутом.

– Ну, я же не думал, что такие увесистые, хм, гимнасты будут бросаться на него с высоты, – пробормотал паук Пафнутий, взобравшись на батут и принимаясь за его починку. – Прыгал бы как люди, всё было бы нормально.

– А я догадываюсь, почему у тебя, жук Дормидонт, не получилось прыгать, – задумчиво произнёс червячок Игнатий. – Просто ты с самого начала считал батут чем-то ЧУЖИМ. Всё твердил: твой батут, твой…

– Конечно, а что ж тут такого? – удивился жук Дормидонт. – Паук Пафнутий его сделал, значит это его батут. Он за него и отвечает. А мы только испытываем.

– Вообще-то я для всех старался, – отозвался паук Пафнутий. – А вот, кстати, он уже как новенький. И даже крепче прежнего, я уж постарался.

И он, довольный сделанным, спустился на землю.

– Ого-го! Я вижу, паук Пафнутий батут сделал? – раздался звонкий голос божьей коровки Пятнашки, и она подлетела к друзьям. – Привет! Значит мы и цирковые представления можем устраивать, и прыгучие соревнования. Вы уже, наверно, напрыгались? Чур, моя очередь пробовать.

Тут же она оказалась на батуте, моментально освоилась с ним – и запрыгала на удивление ловко, будто занималась этим всю жизнь. Она прыгала всё выше и выше и хохотала от восторга так, что трое наблюдателей невольно заулыбались.

– Да, паук Пафнутий, надо, пожалуй, поздравить тебя с успехом, – и жук Дормидонт пожал лапку приятелю. – А ещё интересно, что скажет наш главный зритель. Почему у божьей коровки Пятнашки так здорово получается?

– Ну, ребята, разве вы сами не поняли? – удивился червячок Игнатий. – Для неё же батут сразу оказался НАШИМ ОБЩИМ, а значит остаётся прыгать и радоваться. А ещё – пойти попить чаю в честь нашего батута, когда божья коровка Пятнашка напрыгается.

Зимний сон

Зимой червячка Игнатия неумолимо тянуло в сон. Может быть потому, что не надо было рыхлить землю. Может быть потому, что все его приятели тоже впадали в спячку. А может быть потому, что так устроен его организм. Когда приближалась зима и червячок прекращал земляные работы, он ещё долго читал книжки и размышлял о жизни. Но его ночной сон становился всё дольше, пока не соединялся с дневным и не превращался в круглосуточный. До самой весны…

Наверняка у червячка Игнатия было много сновидений. Но их запоминаешь, только если вовремя проснёшься и подумаешь о том, что приснилось. Вот с этим зимним сном так и произошло.

Червячок Игнатий проснулся – и тут же вспомнил, как только что, во сне, катался с горки на санках, разговаривал с большими мягкими снежинками, водил хоровод со снеговиками и любовался сверкающим белым миром.

«Какой замечательный был сон, – подумал червячок Игнатий, проснувшись. – Надо обязательно его запомнить. Вот ведь как интересно: среди зимы приснился сон про зиму… И ведь проснулся я, кажется, тоже среди зимы. Весной совсем другое просыпание. За дела хочется взяться. А сейчас – только проснулся, и тут же хочется снова спать… Но если сейчас зима, почему бы мне не выглянуть из норки, чтобы В САМОМ ДЕЛЕ посмотреть на неё?.. Отоспаться ещё успею… Тем более, что у меня есть такой замечательный комбинезон…»

Утеплённый комбинезон, точно по росту червячка Игнатия, подарила ему семья паука Пафнутия осенью, когда стало холодать. Родители учили детей вязать, и это было их общее творчество. Не забыли сделать и специальные отверстия для крылышек червячка Игнатия, чтобы он и летать мог в этом комбинезоне.

Не так-то легко было высунуться из норки. На листике, которым был закрыт вход, лежал снег. Но в снегу, как обнаружил червячок Игнатий, гораздо легче прорыть ход, чем в земле. К тому же снег весь светился от солнечного света. Всё это было так необычно, что червячку Игнатию совершенно расхотелось спать. «Интересно, что же я увижу там, наверху?» – думал он.

А наверху он увидел непривычно белый, пушистый мир, очень похожий на то, что ему приснилось. Вот только редкие снежинки, тихонько падающие с неба, были поменьше, чем во сне, и почему-то молчали.

– Зато у каждой из вас свой особый узор, и это, по-моему, что-то должно означать, – сказал одной из них червячок Игнатий после напрасной попытки завязать разговор. – Наверное, это и есть ваш язык. Жаль, что я его не понимаю. Но, может быть, когда-нибудь начну понимать? Тогда и поговорим, ладно?

Вокруг было так красиво, что хотелось обязательно с кем-то вместе порадоваться этому. Но с кем?

Тут у червячка Игнатия сомнений не было. Конечно, с божьей коровкой Пятнашкой. Он отыскал расщелину в коре клёна, у самых корней, где зимовала Пятнашка. Но та спала крепким сном и не обращала ни малейшего внимания ни на призывы проснуться, ни на тормошение, всё более и более настойчивое.

Тогда червячок Игнатий перестал трясти божью коровку и решил испробовать другое средство. Он тихо сказал:

– Эх, поиграть бы с кем-нибудь…

– Поиграть? Это здорово!.. – тут же воскликнула, мгновенно проснувшись, Пятнашка. – Ой, это ты, червячок Игнатий? Во что поиграем?

– В зиму, божья коровка Пятнашка. Поиграем в зиму, – объяснил червячок Игнатий, очень довольный, что его средство сработало, и помог приятельнице выбраться из расщелины.

– Ух ты! Сколько тут всякого можно придумать! – Пятнашка сразу оценила зимние чудеса. – Спасибо, что разбудил меня.

И они принялись придумывать.

Они строили снежные домики и ходили друг к другу в гости…

Прятались друг от друга в рыхлых сугробах…

Делали санки из сухих листиков и устроили школу санного спорта, в которой по очереди были тренерами и спортсменами…

Мастерили сначала снеговиков, а потом и вовсе фантастических существ, которые тоже становились участниками их игр, хотя и не такими подвижными…

Съезжали с горок на лыжах из соломинок и на досках из щепочек…

Протаптывали в снегу лабиринты из тропинок, а потом соревновались, кто быстрее их обойдёт…

Ходили на экскурсию в снежные пещерки с хрустально-ледяными колоннами, возникшими при оттепели…

Катали снежные комья и сооружали из них замок, где у каждого были свои комнаты и свои тайники…

Налаживали торговлю зимними товарами – найденными вокруг или только что изготовленными…

Открыли выставку снежных произведений ветра, на которой поработали экскурсоводами, показывая друг другу тут и там удивительные скульптуры…

А потом вдруг оба одновременно почувствовали, что немножко устали.

– Почему-то мне захотелось, прежде чем играть дальше, немного отдохнуть, – удивлённо призналась божья коровка Пятнашка.

– Знаешь, и я совсем не против небольшого перерыва, – согласился червячок Игнатий. – На часок-другой… Или на недельку-другую… Или прямо до весны… Так мне организм подсказывает.

– Но если ты снова проснёшься зимой, обязательно буди меня тоже, – предупредила Пятнашка. – Зимой ведь всё совершенно по-особому.

«Удивительно, – думал червячок Игнатий, засыпая. – Зимний день оказался ещё необычнее, чем зимний сон. А какие же сны мне будут сниться теперь, после такого замечательного зимнего дня? И запомню ли я их, когда проснусь весной?..»