Читать книгу: «Невры», страница 28

– Ослепший старый маг ночью по лесу бродил. На кладбище разлил он волшебный эликсир. И лишь проговорил: «что ж я старый натворил…» – остатки зелья сотнями брызг разбились о гранит и тут же стекли и впитались в землю. Денис с размаху ударил пустой бутылкой о плиту и задорно прокричал: – хой-хой! Пого-пого!

    Тут же под ногами вздрогнула, встрепенулась земля, точно внезапно оживший советский холодильник ЗиЛ вдруг заработал в забытом чулане. По дымной позëмке пробежала волна, и рваные космы тумана завертелись в странном хороводе, разметались в разные стороны и будто втянулись в дрожащую землю. Денис отшвырнул ставший ненужным рюкзак и рысью ринулся прочь с ожившего погоста.

    Неуловимой серой тенью он пробрался по задворкам и огородам на участок бабы Нюры и притаился на заднем дворе. Из-под кряжистой яблони, раскинувшейся испуганным осьминогом посреди огорода, раздавались негромкие голоса. Денис всмотрелся и увидел две фигуры в чёрном под пышным сводом веток. Светорассеивающий камуфляж делал их почти незаметными под покровом ночи, но не для волчьего глаза. Волколак мог рассмотреть их до мельчайших подробностей. Приборы ночного видения откинуты на круглые сферы шлемов, руки сжимают автоматы вальяжно и расслаблено. Они уверены, что всë под контролем. Осторожно ступая по мягкой почве Денис, прижавшись к земле, подобрался ещё ближе.

– Слышь, восемьдесят восьмой, – обратился к товарищу тот, что пониже, – я тут подумал, а чего девчонку было не увезти подальше отсюда? Сейчас бы не стояли здесь, а в баре сидели с гонораром в кармане.

– Наше дело – приказы выполнять, – отрезал второй, – я слышал, что нельзя ей из леса выходить. Болезнь, что ли, какая-то, или аллергия.

– Вот оно что… – задумчиво протянул первый, – тогда да, дохлая она Люту ни к чему. Но неплохо было бы за дополнительный риск деньжат накинуть сверху.

– Какой тебе здесь риск, четырнадцатый? – усмехнулся восемьдесят восьмой, – стой – в темноту смотри. Вот в Африке было опасно, – он улыбнулся краем рта, погружаясь в какие-то свои воспоминания, – зувемби и дамбалы – вот это страшные противники. Их ни пуля, ни газ, ни граната не берёт. Огнём можно остановить, но и то ненадолго. А эти… – он кивком указал в сторону деревни, – видел, как наши с вертушек НУРСами с газом их обстреляли?

– Да, я в отряде зачистки был, – кивнул четырнадцатый, – собирал спящих. Жаль только, что они уже в людей обратно превратились, так оборотня настоящего и не увидел…

    Вдруг из дома раздался скраденный деревянными стенами глухой рëв, и наëмники тут же осеклись.

– А вот, кажется, и оборотень, – дрогнувшим голосом произнёс восемьдесят восьмой, вскинул автомат и одним движением надвинул на глаза прибор ночного видения

– Что, мужик этот бухой, что ли? – спросил четырнадцатый, повторяя вслед за товарищем нехитрые манипуляции, – жопой чувствовал, что грохнуть его нужно было.

– Не знаю, – восемьдесят восьмой осмотрелся вокруг и, согнув ноги в коленях, в полуприсяди направился к дому, – вроде только наш должен быть. Держи газовую гранату наготове, – бросил он через плечо и натянул на лицо висевший до этого на шее респиратор с двумя круглыми фильтрами. Четырнадцатый, поводя стволом автомата из стороны в сторону, медленно, спиной вперёд двинулся следом. Тишину разорвал тяжёлый, будто пушечный, выстрел внутри хаты. Стекла в окнах мелко дрогнули, затрепетав в ветхих испорохневших рамах.

– Всем постам, – ватно прогудел в рацию сквозь клапан респиратора восемьдесят восьмой, – код тревоги «жёлтый», усилить бдительность…

    И снова сквозь щели в окнах, неплотно закрытые двери, душники в фундаменте и просто сквозь бревенчатую кладку протиснулся, вырвался из дома страшный рёв, переходящий в едкий отчаянный вой.

– Всем в ружьё! – Уже прокричал в рацию восемьдесят восьмой, – у нас проблемы, код «красный»!

– Вижу противника! – заорал из-за спины четырнадцатый и тут же загрохотала автоматная очередь.

    Восемьдесят восьмой резко обернулся и рассмотрел в зелёном фосфорном свете прибора четыре фигуры, бредущие прямо по грядкам. То, что они не шли, а именно брели, бросалось в глаза особенно. Кривые, у каждого на свой лад неправильные, рваные походки внушали холодный животный страх. Восемьдесят восьмой тоже дал прицельную очередь и чётко увидел, как она полоснула ближнюю фигуру наискось от груди в голову. Силуэт опрокинуло на спину, и было видно, как голова его разлетелась грязными клочьями и мутной пепельной пылью. Рядом ещё одна фигура крутнулась на месте и безвольно завалилась на бок, разрывая плёнку на перекошенной самодельной теплице. Третий и четвёртый силуэт только покачнулись от прошивших их пуль и продолжили своё упрямое шествие.

– Граната! – выкрикнул восемьдесят восьмой и, выдернув кольцо, метнул в сторону противника тёмно-зелёный цилиндр. С шипением из снаряда вырвалось тёмное густое облако и заволокло весь обзор мутным, подсвеченным фосфорным свечением туманом.

– Ничего не вижу, – прошептал четырнадцатый, тщетно разрезая стволом плотную дымку.

– Отходим к дому, – не отрываясь от прицела скомандовал восемьдесят восьмой, – нужно доложить первому. Он поднял рацию и переключил частоту, – первый, первый, приём, у нас нападение, приняли бой…

    В следующий момент, разорвав в лоскуты зелёный туман, прямо перед ним, нос к носу вынырнуло лицо нападавшего противника. Точнее что-то, что когда-то было лицом. Жидкие бесцветные волосы окаймляли голый потрескавшийся череп с налипшими тут и там кусочками гнилой плоти. Нос отсутствовал напрочь, и вместо него чёрными провалами зияли две треугольные дырки. Челюсть свободно болталась на одной тонкой мышце, но в глазницах зло и яростно вращались налитые кровью и пламенем, совершенно осмысленные глаза. Наёмник тут же перевёл оружие на непрошенного гостя, но крепкая рука, облепленная истлевшими лохмотьями, стремительным выпадом перехватила ствол автомата и, глядя сквозь защитное стекло в глаза восемьдесят восьмому, загнула его в дугу. Наёмник дёрнул оружие на себя, а, когда ничего из этого не вышло, ударил нежить в грудь ногой. Тяжёлый ботинок с лёгкостью пробил разъеденную коррозией дырявую кирасу, и нога застряла где-то в пустом гудящем нутре костомаха. Болтающаяся челюсть судорожно дёрнулась и из гнилого щербатого рта донеслось что-то скрипучее и отрывистое.

– Что там у вас? – хрипнула рация, – восемьдесят восьмой, приём..

– Мы… – пробормотал наёмник, забыв зажать кнопку связи, – в жопе…

    Острые костяшки пальцев молнией метнулись к маске и одним движением пробили защитное стекло шлема-сферы, впились в глаза восемьдесят восьмого и погрузились в мякоть глазных яблок, раздавив их, будто переспевшие виноградины.

– Приëм! – раздражённо харкнул динамик рации, – восемьдесят восьмой, что там у вас? Юра! Приëм!

    Наёмник не расслышал рацию из-за собственного истошного вопля. Рядом, на земле хрипел и клокотал разорванным горлом четырнадцатый, а со всех сторон, словно силясь заглушить друг друга, раскатами покатилась автоматная стрельба, а потом стали раздаваться крики…

    Денис, наблюдавший за происходящим, можно сказать из первого ряда, спрыгнул с яблони и широкими прыжками направился к дому. Протиснув огромное волчье тело в узкую дверь веранды он бросился в комнату. Злата сидела на коленях перед бледным как полотно Борисом и пыталась наложить повязку на его изуродованную руку. Грудь его была в крови и страшных порезах.

– Как он? – на выдохе выпалил парень, падая на колени рядом с другом.

– Тяжёлый, – коротко отрезала Злата, – пробую кровь остановить.

– Юра! Твою мать! – зло прохрипела рация на столе, – немедленно ответь!

    Денис схватил устройство и зажал кнопку связи.

– Я за него, – зло рыкнул он в приёмник. На том конце что-то отчаянно скрипнуло, и связь оборвалась, – а Юрик где? – оглядевшись спросил Денис.

– Уж проглотил, – буднично, будто о чём-то обыденном, ответила Злата, – голова только под кроватью валяется, можешь достать, если нужно.

– Времени нету, потом. Сейчас нужно Боре помочь. Его бы в больницу.

– В скорую позвони, – съязвила Злата, вытирая о покрывало перепачканные в крови руки, – рви лучше простыни на тряпки, а потом воду организуй.

– В машине аптечка должна быть, – спохватился Денис, – я сейчас!

    В передней он столкнулся с запыхавшейся Белкой. Она буквально влетела в его мохнатое тело и испуганно отпрянула, перепутав его с Юриком.

– А, Денис, это ты! – облегченно выдохнула она, – что там у вас?

– Бориса ранили, помощь нужна, – протараторил он в ответ и, оттеснив Белку, выбежал во двор. Аптечка нашлась в багажнике среди пакетов из-под провизии. Схватив коробку с красным крестом Денис побежал обратно в дом. Белка уже сидела рядом со Златой и колдовала над истерзанным телом Бориса.

– Я Карпова нашла, – бросила она через плечо, – давай к нему, мы тут сами справимся.

– Мамоцька не нашëл, а ты нашла? – удивился Денис.

– Даже слепая белка иногда находит орех, – усмехнулась блондинка, – он в подвале своего дома. Там, в доме и Антон. Смотри, скорее всего там охрана, но, думаю, справишься. Им сейчас не до тебя. В деревне костомахи орудуют, а наши оцепили Невры вокруг, чтобы ни одна сволочь не проскользнула, – Белка затянула узел тугой повязки на груди раненого, и тот слабо застонал. На бинтах сразу распустились алые соцветия из пропитавшейся крови, – ну вот, – выдохнула она, – так кровь остановится. А здесь зашивать нужно… Злата, найди иголку и нитку, а я воды принесу, – Белка поднялась на ноги и уставилась на застывшего посреди комнаты волколака, – Денис! Ты ещё здесь?! – возмутилась она, и парень, сбросив оцепенение, выбежал из дома.

    Улица была наполнена криками и автоматными очередями, где-то за домами, в огородах ухнули, разорвавшись, две гранаты. Навстречу Денису из двора выскочил перепуганный военный. Форма не черная, в камуфляже, значит один из оставшихся поляков. Выкатившимися из орбит шальными глазами он посмотрел на огромного серого волка, стоящего перед ним и, хватая немым ртом воздух, развернулся и побежал прочь по улице в сторону моста. Автомат, про который солдат, казалось, забыл напрочь, бесполезной погремушкой бряцал у него на плече, гротескно подпрыгивая при каждом движении беглеца. Денис проводил его взглядом и побежал к дому Карпова.

    Возле калитки, неестественно завернув руки, лежал растерзанный наёмник. Денис перепрыгнул через тело и в два прыжка оказался у входа в дом. Толкнув незапертую дверь он вошёл в звенящую тишину прихожей.

– Антон! – позвал он.

– Я здесь, – едва слышно раздалось из спальни.

    Антон лежал на кровати, пристёгнутый пластиковыми хомутами за запястья. Грудь его была перебинтована, а из предплечья тянулась тонкая трубка капельницы к пакету на подвесе. Денис одним движением разорвал сковывающие товарища путы и выдернул из вены катетер.

– Ты как? Идти можешь?

– Постараюсь, – проскрипел Антон и, перевалившись на бок, сел на кровати, – а Карпов где? – спросил он, растирая лицо ладонями.

– В подвале, я сейчас к нему, ты жди тут! – бросил Денис и выбежал из дому.

    Дверь в погреб была закрыта изнутри, и он одним рывком выдернул её вместе с петлями. Ход был узким для волколака, явно Карпов не ходил сюда в волчьей шкуре. Задевая широкими плечами грязные стены Денис спустился по скрипящей лестнице в подвал и тут же получил из темноты очередь в грудь. Тупой удар откинул его назад, но на ногах удалось удержаться. Зло оскалившись он прыгнул в тёмный угол и смял стрелка в чёрной форме. Автомат, выбитый из рук, глухо стукнулся о земляной пол, а сам наёмник захрипел, зажимая руками разорванное горло.

– Наконец-то, – недовольно проворчал Карпов, – я уже думал не дождусь, сними с меня всю эту хрень!

    Денис оскалился в волчьей улыбке и послушно освободил пленника. Тот поднялся на ноги и тут же ухватился за уплывшую вдруг стену. Тряхнув головой он откинул лапу помощи, протянутую Денисом, в сторону и, держась за стену, зашагал вверх по лестнице.

    Антон тоже выбрался из дома и сейчас сидел на крыльце, тяжело дыша.

– Антоха! – радостно воскликнул Карпов и, усевшись рядом, обнял старого друга, – чего расселся?! Воевать пошли!

– Из вас сейчас такие воины… – возразил Денис, – отсиделись бы лучше, пока в себя не придëте.

– Отставить бесполезные советы, – отмахнулся Карпов, – лучше доложи обстановку.

    После короткого рассказа он одобрительно покивал и решительно поднялся на ноги. В глазах его вспыхнул угасший было огонь и тревожным сполохом будто осветил его изнутри.

– Лют просто так не убежит, – произнёс он, – думаю, он уже на пути сюда. Нужно оружием разжиться, чтобы достойно его встретить.

– У меня идея получше, – улыбнулся бледными синюшными губами Антон, – я вон чего присмотрел, – и он указал на небольшую поляну за домом. На ней чернел хищной громадой силуэт, который нельзя было перепутать ни с чем.

– Твою мать! – не сдержался Карпов, – да это ж танк! А мы на таком сможем? – с сомнением произнёс он.

– Разберёмся, – пожал плечами Антон и неуклюже заковылял к боевой машине.

    Запертый люк помог открыть Денис, просто оторвав его от корпуса. Изнутри на него испуганно уставились два блестящих глаза. Солдат медленно поднял руки вверх и сбивчиво забормотал что-то по-польски, усиленно жестикулируя.

– Здесь танкист в комплекте, – повернулся к друзьям парень.

– Ну и здорово, – обрадовался Карпов, – давай, Антоха, ты же по-польски шпрехаешь, объясни ему, что делать нужно.

    Антон с Карповым залезли в танк, и вскоре машина взревела мотором и рванула траками мягкую землю.

       *    *    *

– Первый, первый, приём, у нас нападение, приняли бой… – протрещала рация.

– Что там у вас? – нахмурившись спросил Лют. Ответом ему была тишина. Тихо выругавшись он снова зажал кнопку передачи, – приём! Восемьдесят восьмой, что там у вас? – и снова гробовая тишина, – Юра! – раздражённо гаркнул в рацию Лют, – приём!

    Критически повертев рацию в руках он постучал по ней ладонью, потом несколько раз нажал кнопку передачи.

– Юра, твою мать! – теряя терпение заорал Лют, – немедленно ответь!

    Динамик тонко скрипнул, на том конце ответили. Лют облегченно выдохнул, но из динамика донеслось хриплое и злое «я за него». Швырнув рацию на пол он выхватил из кармана телефон и нашел нужный номер. После двух длинных гудков раздалось короткое «слушаю».

– Анджей, нужна авиация, – твёрдо сказал он, и вдруг телефон выдернули из руки. Медленно повернувшись Лют встретился взглядом с Всеславом, который нажал «отбой» на экране смартфона. Аппарат издал мелкий хруст, и по экрану разбежалась белëсая паутина трещин, после чего Чаровский небрежно забросил его себе за спину. Гаджет беззвучно исчез в недрах багажника, а Лют перевёл взгляд на пакет капельницы и тонкую трубку, подающую раствор в вену князю.

– Как?.. – растерянно пробормотал он. В ответ на что Всеслав разжал кулак, и на его ладони сверкнула золотом маленькая чешуйка.

– Корона ужиного Царя, – ответил Чаровский, – нейтрализует любые яды.

    На его голос обернулся Гренэль и молниеносно выбросил растопыренную пятерню, целя в горло. Но вокруг Всеслава уже вспыхнуло дымное облако и крепкая когтистая лапа перехватила руку исполина. Гренэль зарычал и перевалился с переднего сиденья, наваливаясь на волколака. Всеслав спружинил ногами в грудь великану, и Гренэля откинуло на приборную доску. Отшвырнув Люта, словно соломенного, в сторону волколак подался вперёд, крутнул рулевое колесо и вырвал его из крепления. Водитель черпнул ладонью воздух и, не нащупав руль на прежнем месте, втиснул педаль тормоза. Внедорожник со всего ходу впечатался в дерево, и пассажиры вылетели со своих мест навстречу приборной панели, сиденьям и лобовому стеклу. Всеслав за секунду до столкновения выбил дверь, которая, точно пробка из шампанского, вылетела, завертелась и, сшибая кусты и хлипкий орешник, зарылась краем в землю, и выпрыгнул из бронемашины на полном ходу.

    Головной броневик умчался вперёд и скрылся за поворотом, не заметив улетевшего в обочину собрата, а замыкающая машина, прочертив на грунтовой дороге глубокие борозды резными протекторами, остановилась рядом с местом аварии, и тут же чёрным горохом в разные стороны рассыпались вооружённые бойцы. Водя стволами в разные стороны они заняли круговую оборону, и огоньки приборов на их шлемах жадно зашарили по сереющему в утренних сумерках лесу.

– Есть кто живой? – крикнул старший группы, направив оружие в проëм вырванной двери автомобиля. Внутри салона началось какое-то копошение, и наружу вывалилось бесчувственное тело в чёрной форме. Старший отпрянул на два шага назад и вскинул автомат, но следом показалась лысая голова шефа, и наëмник опустил оружие.

– Разворачивайтесь, – сквозь кашель приказал Лют, – едем назад, – он растирал ладонью грудь и морщился от боли. По лицу его из рассечённого лба тонкой струйкой тянулась кровавая полоска.

– Дорога слишком узкая, – растерянно ответил старший, – нужно до ближайшего разъезда ехать.

– Гренэль! – с истеричными нотками в голосе заорал Лют, – разверни чёртову машину! Хватит притворяться мёртвым!

    Передняя дверь со скрежетом распахнулась, и Гренэль неуклюже выбрался из броневика. Надсадно пыхтя он ухватил внедорожник за бампер, приподнял передние колёса над землёй и мелким семенящим переступом развернул задранный нос машины на сто восемьдесят градусов, после чего ухнул его о землю. Тупая морда броневика кивнула, качнувшись на жёстких амортизаторах, и застыла, устремив огни фар в сторону покинутой недавно деревни.

– Гренэль, – махнул рукой Лют, – на заднее сиденье. А ты гони, что есть мочи, – поторопил он водителя, – нужно успеть раньше Чародея. Оставим ему пепелище вместо деревни, – последнюю фразу он произнёс вполголоса, будто бы сам себе, после чего уже громко бросил оставшимся наёмникам: – свяжитесь с головной машиной, пусть возвращаются

    Двигатель взревел разъярённым львом и внедорожник, наплевав на ухабы, понёсся по лесной дороге, выхватывая снопом света внезапные повороты, подпрыгивая и трясясь всем своим бронированным корпусом. Вскоре фары автомобиля зажгли дальним светом сверкающий дорожный указатель с надписью «Невры». Ярким светлячком маячил он в подрагивающем лобовом стекле на фоне затянутого серым маревом пейзажа, как вдруг посреди дороги чётко вырисовался громадный чёрный силуэт рычащей боевой машины.

– Это ещё что за… – округлив глаза обескураженно произнёс Лют.

    Танк харкнул огнём и содрогнулся всем корпусом. Снаряд влетел точно в радиаторную решётку, разнёс в обугленные клочья двигатель и сдетонировал на входе в салон. Внедорожник брызнул во все стороны горячими дымными лучами, состоящими из битого стекла, плавящегося металла, кусочков горящей плоти и обрывков одежды. Остов автомобиля подпрыгнул на месте и по инерции продолжил движение в полёте, завалился вперёд и перевернулся в воздухе, прочертив крышей глубокую борозду в грунтовке.

    Танк рыкнул двигателем и не спеша покатил к горящему искорëженному броневику, вдавливая в грунт пылающие ошмётки, раскиданные взрывом по всей округе. Приблизившись вплотную к потрескивающему и шипящему пламени танк заглушил двигатель и хлопнул крышкой люка на скошенной остроугольной башне. Оттуда, тяжко переваливаясь, выбрался Карпов и осторожно спустился с корпуса. Из второго, лишённого крышки люка появился улыбающийся Антон.

– Знатно поджарили! – радостно воскликнул он, – думаешь, кто-то выжил?

– Выжил, конечно выжил, – хрипло протянул Карпов и, закрывая локтем лицо от жара, заковылял к обломкам, – неси огнетушитель! – прокричал он, приблизившись к пламени, – вытащим их, всë равно не сгорят!

    Подоспевший Денис принёс из танка огнетушитель и залил пеной горящий остов машины. Пламя отступило и разбежалось мелкими языками по краям обломков. В серое, тронутое рассветом небо поднимался густой столб чёрного дыма. Подхваченный ветром он стелился над кронами деревьев и, постепенно растворяясь, медленно полз на запад.

– Да… Устроили вы фейерверк, – раздалось из-за спины, и все трое обернулись на голос. Чëрный волколак глубоко дышал, часто вздымая широкую грудь, – молодец, Денис, – продолжил он, – хороший план придумал, – Всеслав стал рядом с ними и оглядел дымящиеся обломки, – Злата в порядке?

– Да, всë нормально, – ответил Денис, как вдруг что-то шевельнулось внутри чёрных обломков, и из бокового окна, помогая себе одной рукой, выполз обгоревший человек. Его лысая голова покрылась кровавыми струпьями и волдырями, правая рука безвольно тянулась вслед за изорванным, покрытым обгоревшими лохмотьями телом, изуродованные ноги превратились в две чёрные головешки и мёртвым грузом волочились позади. Искусственный глаз или сгорел, или вывалился, и теперь обезображенное ожогами лицо, искажённое гримасой боли и отчаяния превратилось в пиццу, которую забыли вынуть из духовки с красным бешеным глазом посредине. Лют, превозмогая боль, алым пожаром пылающую в каждой его клеточке, упорно загребал левой рукой, утаскивая своë тело прочь от дымящегося и плавящегося металла.

– Прям как терминатор, – хмыкнул Карпов, – эй, Лют, тебе бы в отпуск! – добавил он и, подойдя к искалеченному врагу, одним движением посадил его, прислонив спиной к дереву, – ну и что с ним делать теперь?

– Ничего вы со мной не сделаете, – свистящим, словно звук из пробитой шины, голосом проскрипел Лют и криво улыбнулся.

– Ну это как сказать, – произнесла Белка, шагнувшая в круг света из ближнего подлеска, весело поигрывая лёгким клинком.

– Ты опять в каждой бочке затычка? – с улыбкой покачал головой Карпов, – что за ножик у тебя? – он вдруг осëкся и в оторопи уставился на тускло мерцающий меч, – дамасская сталь? – и челюсть его отвисла в недоумении, – но откуда?

– Это всë Денис, – ответила блондинка, – но это долгая история.

– А вот это уже другое дело, – вспыхнул Карпов, – дай-ка сюда!

    Белка протянула ему клинок, и лезвие, тонко свистнув, описало в воздухе виртуозный пируэт. Офицер шагнул к поверженному врагу, медленно отводя руку для удара.

– Нет, – твёрдо прозвучало за спиной, – Саша, не уподобляйся ему, – Всеслав подошёл к своему знаменосцу и мягким движением опустил его руку, – мы не добиваем побеждённых. Пусть убирается.

– Но, Слава! – возмутился тот, – такой шанс! Закончим раз и навсегда! Одним ударом!

    Раздался хриплый каркающий смех, переходящий в истошный кашель. Лют оскалился в жуткой улыбке, поднял единственный глаз и произнёс:

– Ты ещё не понял, знаменосец, какое знамя поднимаешь для своего князя? – он свесил голову набок и сплюнул на траву тягучей кровавой ниткой, после чего вытер рот тыльной стороной ладони и продолжил: – Смысл всего вашего убогого существования – это я. Если не будет постоянной угрозы, то как объяснить народу их жалкую жизнь, постоянные лишения и разруху? Ведь так удобно жить на острове, ход на который есть только для избранных, в убогой усадьбе, внутри отделанной бриллиантами, когда твой народ живёт в прогнившей деревне, правда, Чародей?

    Всеслав склонил голову набок и прищурился, губ его коснулась ироническая улыбка. Скрестив руки на груди он легко и неуловимо кивнул, предлагая Люту продолжать.

– Ты меня отпустишь, – усмехнулся Лют, – потому, что не знаешь, что делать дальше, если меня не станет.

– Ты слишком долго жил на западе, брат, – ответил, наконец, Всеслав, – и поэтому ты перестал отличать милосердие от слабости, благородство от хитрости, а справедливость от злобы. Ты получил своë, и я тебя не убью только ради того, чтобы остаться собой, остаться русским князем на русской земле. А ты уходи и лучше не возвращайся.

    Лют снова закашлялся, после чего задрал голову и что было сил сипло прокричал:

– Гренэль! Вылазь, я знаю, что ты живой!

    Тут же из коптящей груды железа, сбрасывая с себя ошмëтки и пепел, выбрался чёрный от копоти здоровяк. Камуфляж на нём спëкся в чёрную графитовую корку и местами слез вместе с кусками кожи, обнажив розовую мякоть, но в целом, по сравнению с Лютом, он был в порядке. Гренэль осмотрел присутствующих тупым низколобым взглядом и, отвернувшись, прихрамывая, подошёл к шефу.

– Вытаскивай нас отсюда, – прохрипел Лют и протянул помощнику руку. Гренэль взвалил на себя начальника и, бросив на остальных хмурый взгляд, заковылял прочь.

– Вернётся ведь, – мрачно произнёс Карпов, глядя, как громоздкая фигура гиганта приближается к стоящему поодаль внедорожнику, – не с поляками, так с французами, или ещё с кем…

– Пусть возвращается, – глядя поверх деревьев на занимающийся рассвет ответил Всеслав, – русской земли хватит на всех, два квадратных метра на каждого.

– И два в глубину, – подхватила Белка.

– И два в глубину, – задумчиво повторил Чародей.

    Броневик скрылся за деревьями, а сквозь верхушки серого туманного леса яркими струями резанули первые рассветные лучи нового дня. Пять силуэтов, выхваченных из сумрака рассветом, развернулись и не торопясь побрели в деревню. Предстояло ещё много работы.

                            Эпилог

    Случайные снежинки растерянно кружились в сером сентябрьском небе, лёгкий морозец тонкой крохкой поволокой сковал вчерашние лужи, превратив их в разновеликие матовые зеркала, раскиданные тут и там по омытой дождями деревне. Невры встречали внезапно раннюю зиму. Ещё вчера шквальный ветер с косым острым дождём сорвал с голых деревьев последнюю жухлую листву и бурой мокрой массой раскидал её по стылой земле. А сегодня с утра низкие тяжёлые тучи ушли за горизонт, но холодное прозрачное солнце не принесло тепла, и ртутный столбик в термометрах обвалился вниз, лениво переполз через нулевую отметку и застыл в районе четырёх градусов мороза. Ветер стих, а после полудня с неба сонно начали опускаться пушистые звёздочки снежинок.

– Белые мухи прилетели, – произнёс Борис и по-детски словил ртом подлетевшую снежинку, – когда в армии служил, у нас так говорили, – пояснил он Белке свою фразу, – слушай, Юль, помоги болты открутить, рука выше пояса не поднимается.

    Белка упёрлась в рукоятку баллонного ключа, и они вместе навалились на длинный рычаг. Болт сорвало с резьбы, и стержень баллонника резко проскочил на пол оборота. Женщина завалилась на напарника, и Борис сдавленно айкнул, прижимая к груди травмированную руку.

– Извини, – блондинка виновато сморщилась и придержала ладонью его руку.

– Нормально, – отмахнулся он и поправил тесëмку на шее, поддерживающую предплечье, – давай следующий сорвëм.

    Они снова навалились на рукоятку, и та медленно поехала вниз. В тихую музыку, льющуюся из салона, ворвалась новостная заставка, и Борис, распахнув дверцу, сделал погромче.

– С вами студия «без пяти минут новости», – бодрым голосом отрапортовал ведущий, – главные события страны и мира на сегодня! Аномальные холода пришли в Беларусь, синоптики отмечают рекордно низкие температуры для сентября за последние семьдесят лет наблюдений. Начальник управления пресс-службы генерального штаба объединённых вооружённых сил союзного государства генерал Добровольцев заявил, что промерзание почвы позволит к концу текущей недели возобновить контрнаступление по всей линии фронта. Напомню, что контрнаступление, начавшееся в начале июля, замедлилось из-за осенней распутицы. Генерал Добровольцев отмечает, что возобновление боевых действий не позволит польским войскам закрепиться на рубежах обороны и построить инженерные и фортификационные сооружения. К концу октября такими темпами командование планирует выйти на административную границу Польши. А теперь к финансовым новостям…

    Борис убавил громкость и с улыбкой посмотрел на Белку:

– Видишь, Юля, «генерал мороз» снова за нас!

– По другому не бывает, – улыбнулась она в ответ, – мы на своей земле, Неврида – земля наших предков, она всегда защитит. А невры никого не пропустят.

    Тихо скрипнула калитка и Белка с Борисом повернули головы на звук. Денис пропустил вперёд Злату и сам зашёл следом.

– Хотели вчера зайти, – виновато пожала плечами девушка, – но такая погода была, бр-р-р, – она картинно поëжилась, кутаясь в короткое осеннее пальто, – а сегодня хорошо, спокойно.

– Прохладно только, – согласно покивал Денис, спрятав руки в карманы.

– А я смотрю, – хитро прищурилась Белка, – ты из пальтишка выросла?

    Злата залилась румянцем и бегло оглядела себя. Приталенное пальто в мелкую рябящую ëлочку предательски выдавало округлившийся живот, натянувший одежду.

– Как-то так, – развела руками она.

– Ну поздравляю! – воскликнул Борис, – молодцы! Время зря не теряли!

– А вы же сегодня уезжаете? – перевела разговор в другое русло раскрасневшаяся Злата.

– Да, – ответил Борис, – вот колёса местами поменяем и в путь.

– Э-э-э… – замешкался Денис, – а зачем?

– Костомахи ещё по лесу шастают, не всех назад баба Нюра загнала, вот и посоветовала нам колёса перекинуть. Так проскочим мимо них.

    Денис кивнул и понятливо промычал в ответ. Нежно притянув к себе Злату он обнял её за талию и прижал к себе. С улицы раздалось бодрое блеяние, и по дороге протрусило козье стадо, позади которого зигзагами вихлял на велосипеде хозяин.

– Доброго дня! – с улыбкой кивнул Мамоцька и поднял в приветствии руку. В этот момент у велосипеда соскочила цепь и безвольно повисла на оси звёздочки. Соскочив с велосипеда старик суетливыми движениями стал накидывать цепь обратно.

– Козы убежали! – сложив ладони рупором задорно прокричала Белка. Мамоцька спохватился и, махнув рукой на прощание, побежал вслед за стадом, катя рядом гремящего железного коня. Раздался дружный смех, звонко пронзая морозный воздух, сухим эхом отразился от скованных льдом лужиц и, казалось, заполнил собой всю деревню.

– А куда он скотинку в такой мороз погнал-то? – сквозь смех спросил Борис, – трава вся замёрзла.

– Может места знает, – пожала плечами Белка, – а может просто на прогулку.

– О-о-о, – раздалось из-за забора одновременно со скрипом калитки, – какие люди! А я слышу – ржёт кто-то на всю деревню, думаю, дай посмотрю! – во двор вошёл Антон и поздоровался с парнями, протянув для рукопожатия предплечье, ладони его были перемазаны машинным маслом, после учтиво поклонился дамам.

– А ты всë «яву» свою ковыряешь? – осмотрев гостя спросил Борис, – что, никак?

– Да-а-а, – протянул Антон и обречённо махнул рукой, – уже и сезон закончился. Затяну в сарай, может следующей весной повезёт, тогда покатаюсь, – последнее слово он произнёс мечтательно и нежно, будто боясь разбить хрустальное и хрупкое, сглазить заветную мечту, – а вы что делаете? – спросил он, указав на поддомкраченный «эспэйс»,