Читать книгу: «Невры», страница 25

– Нет, вы что! – встрепенулся парень, – я не могу, меня и так в роте задирают, ещё подумают чего…

    Хаарман заиграл желваками и в глазах его густо полыхнуло жаркое пламя гнева. Непроизвольно пальцы его скомкали ткань на куртке Антона и крепкими стальными тисками сжали плечи под материей. Парень ойкнул и вывернулся из его хватки.

– Вы чего? – жалобно прогнусавил он.

– Извини, – Хаарман отвернулся и промокнул лоб сложенным вчетверо носовым платком, – воспоминания нахлынули… Ты даже не представляешь, сколько у нас общего.

– Знаете… – робко пробормотал Антон, – я недавно в наряде был и одно место здесь недалеко присмотрел. Что-то типа лесопилки…

             *   *   *

– И он согласился, – засмеялся Антон, – всë вышло проще, чем я думал. Короче, завтра вечером на пилораме у меня романтическое свидание.

– Ну Антоха! Ну жук! – весело воскликнул Карпов, – артист!

– Больших и малых академических театров! – подхватил Всеслав и хлопнул парня по спине широкой ладонью, – ну что, можно сказать, что упырь у нас на крючке! Остаётся только на месте не сплоховать.

– Не боись, Славик! – Карпов вальяжно развалился в кожаном кресле, задорно вращая между пальцев серебряную авторучку, – не таких тварей валили. Тем более мы во всеоружии.

– Сделай всë, как я сказал, – Всеслав подошёл к витражному окну и посмотрел на чёрный хребет ночного леса, разрезающий серое бледное небо, – расставь дозоры вокруг, возле пилорамы размести людей с оружием. Я Иллариона с обеда отправлю на капище, гроза должна быть исключительная. Когда закончишь – верни конденсаторы, без света совсем неудобно. А теперь всем спать!

    Следующий день прошёл в напряжении и хлопотах. Карпов вооружал отряд, расставлял посты, возле котельной он разместил двадцать человек. Надобности в них особой не было, ну только трактор в нужный момент подвинуть, но Всеслав попросил перестраховаться, и верный знаменосец князя выполнил всë в точности. Антон после своего доклада тут же отправился обратно в Невры, где и провёл ночь в военном лагере. Отец Илларион, закинув за плечо свою колонку, ушëл вглубь леса на древнее капище, и вскоре с востока потянуло свежестью, воздух наполнился тревожным ароматом сырости и озона, и по небу медленным тяжёлым валом покатились иссиня-чёрные с бурым грозовым подбрюшьем тучи. Холодный воздух пробили первые тяжёлые капли, редкими шлепками пригибали они пыльную горячую траву, дëргали за тонкие ветки и шумели листьями, вздыбливали быстрые всплески на волнующейся ряби Волки. Где-то далеко, за лесом пару раз ухнуло, прокатилось каскадом гулкое и тяжёлое, отразилось зеркальным эхом, растворилось обратно в низких тучах. А потом небо сломалось пополам. Расколотым надвое двуствольным кашлем громыхнул раскат, ударил в барабанные перепонки, отозвался где-то внутри резонансом, попал в унисон с испуганным сердцем. Небеса столкнулись с землёй, и тонкой ослепительной нитью, рваной и стремительной прочертило потемневшее небо на своëм холсте наотмашь нарисованную первую молнию накатившей грозы. И грянула буря! Серой зыбкой стеной полоснул по затихшему пейзажу косой дождь, тугими секущими струями ударил он по ощетинившимся кустам, оглушил нагнувшиеся в бессилии берёзы, выбил глухую дробь по вековым корявым стволам сонных дубов. Всë пространство наполнил шум ветра, дождя и трескучий стон деревьев.

    Антон, вжимая голову в плечи, по-птичьи нахохлившись, бежал сквозь лес к старой пилораме. С барабанным гулким стуком били по темечку, по плечам крупные капли, над головой прокатывались горным камнепадом раскаты грома. В тонкий стержень возвышающейся башни котельной трубы дважды ударила молния. Яркие ослепляющие вспышки сопровождались тонкими неровными паутинками разрядов, прочерченных из мглы чёрного вала к молниеотводу. Антон забежал на двор лесопилки, когда небо уже не выдержало и открыло все краны, хлынул ливень. Заскочив в котельную он отряхнулся и, сняв промокшую куртку, вытер голову и лицо.

– Я заждался уже, – донёсся из полумрака бас Карпова, и густые сумерки ядовито разрезал луч карманного фонаря, – скоро твой бойфренд объявится?

– Полчаса у нас есть, – Антон всмотрелся в зелёное мерцание стрелок на наручных часах, – на десять вечера договорились.

– Не будем рисковать, – Карпов осветил распахнутый шкаф, – закрой меня, вот замок, – он протянул парню кусок алюминиевой проволоки и, недовольно выдохнув, забрался в тесный ящик. Антон продел проволоку в петли и подëргал за ручку.

– Нормально, – подытожил он, – с одного удара вылетит. Постарайся не пердеть, – усмехнулся парень и трижды постучал ладонью по боковой стенке шкафа. Изнутри раздалось глухое нечленораздельное возмущение и, после минуты шумной возни, наступила тишина. Антон встал посреди помещения и впился взглядом в полыхающий от проблесков молний дверной проём. На минуту канонада стихии умолкла, и только рваный ритм дождя разбавлял вечернюю тишину. Его мерный шум будто убаюкивал и успокаивал, и что-то сокровенное, детское, простое поднималось из глубин памяти вместе с шорохом дождя по старому прохудившемуся шиферу. В нескольких местах зажурчали с потолка тонкие струйки воды, наполняя каверны и кривые канавки потрескавшегося бетонного пола. Наконец, продышавшись, воспаленные небеса снова щëлкнули, ударились друг о друга, вспыхнули яростно и слепо, и новая зарница выхватила на пороге чёрную фигуру в долгополом плаще и в шляпе с широкими полями.

    Хаарман шагнул внутрь котельной и осмотрелся, привыкая к темноте. Сняв шляпу он небрежным жестом стряхнул с неё воду и снова водрузил на голову.

– М-да, – разочарованно протянул он, – романтикой здесь и не пахнет. Местечко то ещё…

– Разве это так важно? – спросил Антон. А глаза его, тем временем, жадно и нетерпеливо сверлили пустой проём входной двери. Хаарман сделал шаг навстречу парню, и в этот же момент металлическая дверь грохнула, а через мгновение прогнулась от мощного удара. Бледно-жёлтый остов трактора впечатался тупым носом в полотно и намертво затворил приготовленную ловушку.

    Хаарман криво усмехнулся и почесал переносицу.

– Кажется, кому-то устроили ловушку? – он иронично поднял брови и развёл руками, – вот только вопрос – кому? – он тихо рассмеялся и добавил: – вы потеряли сегодня всë, это ваше поражение.

    Шагнув навстречу Антону он сократил ту линию, красную натянутую нить, что звенела между ними. Две пары глаз соединились, сплавились в одну форму, в одну производную.

    Антон поймал фокус на двух тусклых огоньках – глазах Хаармана. Это и было его целью, целью всего задания. Теперь он смотрел прямо в эти два огонька, угольки в печке, в печке посреди старой деревенской хаты, где собралась вся семья, и старшие, уже женатые братья, и младшие босоногие и надоедливые. Холодный земляной пол и широкие лавки. Толстый, лоснящийся густой шерстью котяра вальяжно растянулся на лежанке. Нужно его согнать… Согнать… Просто махнуть рукой…

    Вспышка боли пронзила тело, и Антон сквозь хрип и красные пузыри, вдруг выскочившие изо рта, истошно заорал. Уши застило пеленой, и последние обрывки сознания подсказали, что он висит в полуметре над полом, пронзенный чудовищной конечностью уродливого скалящегося вампира. До слуха донёсся металлический лязг вылетевшей двери и отчаянный рëв волчьей глотки, а потом всë обмякло, растворилось и кануло…

    Карпов рыком вырвался из шкафа и подхватил лапой копьё. На мгновение онемев от открывшейся картины он застыл на месте, но тут же ринулся на врага. Хаарман, нескладный и угловатый, со сверкающей оскаленной пастью на огромной остроухой голове стоял посреди котельной и держал на весу пробитого насквозь длинной жилистой лапой Антона. Парень был без сознания и безвольно, точно тряпичная кукла, обмяк в воздухе, откинув назад голову с закатившимися белëсыми глазами. Резко повернувшись в сторону Карпова вампир утробно зарычал и отшвырнул в сторону безжизненное тело. Антон нескладно, без движения распластался на мокром бетоне, а Хаарман расставил в стороны ноги и, пригнув голову, азартно щелкнул хвостом о пол. Ударил гром и яркая тройная вспышка выхватила из чёрно-белого мира монументальную фигуру, точно высекла второпях из куска гранита, грубо, наспех, не отесав углы и сколы. Широкие кожистые крылья хлопнули сухим шелестом, разлетелись в стороны, едва не задевая стены, и длинные непропорциональные руки царапнули чёрными когтями грязный бетон. Напротив крылатого силуэта медленно, осторожно ступая по хрустящему щебню, перемещался боком рыжий ощетинившийся волколак. В его лапах покачивалось лёгкое, ходившее из стороны в сторону, копьё. Наконечник из потемневший стали тускло мерцал, отзываясь на сполохи молний, настырно врывающихся сквозь маленькие окошки в стенах. Хаарман издал низкий клокочущий звук и начал смещаться в противоположную сторону. Неторопливый хоровод, молчаливый, будто ритуал странного обряда, казалось, продолжался целую вечность. И тут волколак сделал первый пробный выпад. Копьё стремительно метнулось вперёд, но долговязая тень сноровисто и неожиданно ловко отскочила назад, в воздухе тонко свистнуло, и остроконечный хвост полоснул волколака по голени. Карпов взревел и припал на колено. Громыхнуло. Словно фотовспышкой в темноте проявился рванувшийся вперёд силуэт, и этого хватило для мгновенной реакции. Мохнатая лапа описала копьём дугу, и вампир, издав шипящий визг, отлетел назад как ошпаренный. Мощные и стремительные секунду назад крылья заломились, беспомощно схлопнулись, ноги засучили по полу от внезапной вспышки боли и Хаарман в изумлении отполз в угол. Из глубокого разреза на его тощей груди сочилась жёлтая гнилостная кровь, а края раны почернели и набухли чёрными венами. Он провёл рукой по груди и поднёс её к глазам. В глубинах маленьких зрачков полыхнули алые угли, и вампир яростно заклокотал. Карпов, превозмогая боль, поднялся на ноги и, прихрамывая, двинулся на противника. Окровавленный наконечник копья бледно зажёгся в темноте руной «gar», осветив оскаленную морду упыря.

– Гунгнир?! – ошарашенно прохрипел тот, – но как…

– Мордой об косяк, – прорычал в ответ волколак и с силой выбросился на поверженного врага. Копьё остановилось в десятке сантиметров от груди вампира. Змеиным броском, едва уловимым для глаза, бледная когтистая ладонь перехватила древко посередине, а упругий хвост хлëстко переломил его пополам. В этот же момент вторая рука, длинная и цепкая ухватила Карпова за раненную ногу и, глубоко погрузив чёрные когти в напряжённую плоть икроножной мышцы, дёрнула на себя. Выронив обломки копья соперник рухнул на пол и оглушающе заревел. Бледное чудовище, состоявшее, казалось, сплошь из локтей, колен, суставов и острых, как бритва когтей прыгнуло. Извернувшись в полуобороте волколак встретил вампира на здоровую ногу и, продолжая его полёт, мощно, одним пружинистым движением швырнул костлявое существо через себя. Холодная, остывшая десятки лет назад печь встретила упыря ржавыми болтами задвижек, отвалившимися кронштейнами бойлера и перекосившимся ковшом подачи. Хаарман зашипел и перекатился, вскакивая на ноги. Тут же тупой оглушающий удар волчьей лапы впечатал его в стену. Из-под потолка с сухим хрустом посыпались куски штукатурки, а окошки снова прямоугольно полыхнули залпом света. Прокатился раскат грома, будто кто-то невидимый ударил в гонг, и Карпов пошёл в наступление. Получив пару сокрушительных ударов Хаарман вывернулся, нырнул под руку противнику и выскочил на середину котельной. Волколак бросился вперёд, но его встретил рассекающий свист и вспышка боли. Длинный зазубренный хвост с острым шипом на конце, словно мангуст перед коброй, предугадывал каждое движение соперника и тут же разил, быстро и неуловимо. Карпов отступил. Нога пылала от боли, рана почему-то не затягивалась, и каждый новый порез вызывал адскую боль, кровь будто закипала в этом месте, превращалась в кислоту. Он покосился на толстый чёрный кабель, протянутый по стене с резиновой трубкой на конце. Хаарман тем временем подался вперёд и наотмашь ударил длинной растопыренной когтями лапой. На груди волколака разошлись, заалели четыре глубоких борозды, и тут же на него обрушился шквал ударов. Выпады длинных лап чередовались с плëточным посвистом стремительного хвоста, оставляя на рыжей шкуре алые царапины и тёмные росчерки порезов. Хаарман не подпускал противника на расстояние удара и неотвратимо загонял в угол. И Карпов бросился в ближний бой. Приняв два мощных удара вампира он кинулся на него и два сплетённых в борьбе тела покатились по полу. Оставляя за собой тёмную густую полосу из крови, пыли, шерсти и жёлтого гноя они остановились у самой двери, из-под которой холодной лужей сочилась дождевая вода. Карпов схватил Хаармана за горло и рывком поднял в воздух. Переломанные крылья его беспомощно и гротескно выписывали за спиной причудливые движения, из раны на груди густым и тягучим потоком текла жёлтая слизь, а пасть судорожно хватала пропавший вдруг кислород. Волколак до хруста гортани сжал горло вампира и потянулся за прихваченный пластиковыми хомутами к проводке высоковольтный кабель. Как вдруг на мгновение встретился взглядом с мерно гудящим пламенем далёкого лесного пожара в глубине глазниц Хаармана. И что-то такое, то ли вспомнилось, то ли забылось, что-то важное, или… Хаарман откинул в сторону безвольную лапу и, хищно ощерившись, вонзил клыки в шею оборотню. Влажно хрустнула проломленная ключица, яремная вена, разорванная острыми зубами, тугим напором выплеснула поток тёмной крови, Карпов, снова человек, пожилой ветеран грузно осел в объятиях вампира. Хаарман, оторвавшись от кровавого пиршества, радостно заревел, схватил врага за голову и… Чудовищный рёв разорвал пространство. Вампир пошатнулся, судорожно развёл руки в стороны и, задрав морду к потолку, заревел от пронизывающей боли. Окровавленный Карпов сполз на пол и, закатив глаза, хватал ртом воздух, а Хаарман с удивлением уставился на стальной наконечник с пылающей огнём руной «gar», проткнувший его насквозь и торчащий теперь из разорванной груди. Попятившись на дрожащих ногах вампир прислонился к стене, и стиснув челюсти, рывком выдернул обломок копья из раны. Снова оглушительный рёв перекрыл новые раскаты грозы, из раны хлынула гниль, а из пасти протянулась длинная кровавая нитка густой слюны. Справившись с пульсирующей болью Хаарман открыл глаза и обернулся. Последнее, что он увидел, была гримаса ненависти и ярости на лице бегущей к нему женщины. В руке Белка сжимала резиновую трубку, за которой тянулся чёрный перекрученный кабель. Со всего маху она вонзила концевик в распахнутую кровавую пасть. Что-то стеклянно хрустнуло, а потом в воздухе тонким свистом вспыхнула ослепительная вспышка…

    Белка пришла в себя внезапно и стремительно. Крашенные волосы её торчали в разные стороны тонкими завитыми паутинками, выбеленные ещё больше, до прозрачного просвета, а под глазами чернели круги. Память лавиной возвращалась и восстанавливала тот провал, который на мгновение образовался на месте последних событий. Она рывком вскочила на ноги и осмотрелась. На полу чёрной угольной кучей догорало тело вампира. Перепонки на его крыльях сгорели полностью, и тонкие обугленные кости раскинулись в разные стороны, точно забытые на костре куриные крылышки. Глаза Хаармана расплавились, вытекли и запеклись на скуластых щеках, обнажившиеся зубы почернели и истончились, стали похожи на сгоревший частокол деревянного забора. Белка схватила обломок Гунгнира и, подтягивая схваченную судорогой ногу, нескладно приковыляла к телу чудовища. Несколько раз ударив его в шею наконечником она упёрлась ногами в обугленные плечи упыря и дёрнула. Голова легко, со слабым сухим хрустом отделилась от туловища, и женщина опрокинулась на спину. Почувствовав, как под пальцами слазит обугленная кожа, обнажая что-то скользкое, слизистое, студенистое, она с омерзением отшвырнула кургузый колобок в сторону.

– Если попал в одну яму с белкой – не пытайся её укусить, – задыхаясь прошептала она и подползла к Карпову. Бледное обескровленное лицо ветерана было искажено в гримасе боли, а из разорванной шеи толчками выливалась кровь.

– Саша, держись, – зачастила Белка, – я сейчас.

    Широкий армейский ремень со звонким шлепком выскочил из петель на брюках Карпова и оказался в ловких руках женщины. Белка подняла левую руку раненого и завела её за голову. Обернув ремень вокруг плеча и шеи она крепко затянула его и зафиксировала застëжкой. Кровь почти остановилась, слабо сочась из разорванной вены. Карпов слабо пошевелил губами и хрипло произнёс:

– Ты как здесь…

– Через окно, – ответила Белка, – это уже не важно, сейчас дверь откроют…

– Уходи, – перебил её слабеющий Карпов, – беги на остров, предупреди Всеслава. Они знали про ловушку… – он застонал и прикрыл глаза, – план был говно, если честно  – выдохнул он, – Хаарман что-то сказал про наше поражение. Не знаю что, но что-то они задумали. Беги, беги быстрее… – речь его спуталась, затихла, веки дëрнулись и замерли. Белка вскочила на ноги и наспех вытерла перепачканные кровью ладони о джинсы. За стенами мерно шумел дождь, а раскаты грома, уже далёкие и гулкие мягко докатывались до лесопилки, не спеша пробегали между стен, огибали высокую трубу и устремлялись дальше, тускнея и растворяясь. Вдруг в эту затухающую стихию механическим стрекотом ворвался шум винтов. Над лесом шли вертолёты, и лететь они могли только в одном место. Белка сорвалась с места и прыгнула в узкую бойницу окна, на ходу обретая очертания юркие и стремительные.

– Вытаскивайте Карпова! – крикнула она ближайшему посту и, взбежав на сосну, невесомо и легко поскакала к острову.

    В небе над лесом, уже посветлевшим, избавившимся от чёрного свинца грозового гнëта, вычертились силуэты вертолётов. Шесть хищных длинных теней, словно гигантские насекомые, огромными стремительными стрекозами приближались из-за горизонта. Разбитые на стеклянные сектора кабины большими фасеточными глазами сверлили свою цель – одинокую кирпичную трубу посреди леса. Стальные винты безжалостно рассекали бледный колышущийся воздух, быстро съедая расстояние до цели, а под маленькими, точно недоразвитыми крыльями, чёрными сотами зияли цилиндры стволов орудий. Пройдя так низко, что Белка, прячась от налетевшего с ними урагана, втянула голову в плечи и прижала уши, вертолёты развалили строй и растянули фланги. С шипением вырвались и понеслись вперед, оставляя дымный след, неуправляемые снаряды. Залп произошёл одновременно и слаженно. Белка остановилась и настороженно всмотрелась в оставленную позади пилораму. Вопреки ожиданиям не прозвучали взрывы, не взвился вверх огненный вихрь, вместо этого до слуха донеслись глухие хлопки, а среди деревьев взбухло, расползлось мутно-жëлтое облако газа. Белка с удвоенной силой поспешила к острову, и вскоре её чуткий слух уловил грубые неаккуратные шаги десятков ног. Цепочкой через лес двигались вооружённые люди. Чёрная форма,  бронежилеты, расчерченные сегментами и пластинами и противогазы делали их похожими, как и пролетевшие вертолёты на каких-то насекомых, муравьёв – воинов, выступивших на защиту муравейника. И это стрекочущее, ползучее войско смыкало кольцо вокруг лесопилки, грозно сжималось, захлопывало ловушку. Белка, мимоходом рассмотрев бойцов, поскакала дальше.

    Погружённый во тьму остров подëрнулся лёгким ночным туманом, низко стелящимся от Волки к стенам усадьбы. Белка с разбегу прыгнула в тёплую воду реки и быстро переплыла на другой берег. Взбежав по лестнице она без стука ввалилась в кабинет Чаровского.

– Всеслав, это была ловушка! – запахано выпалила она, – они нас перехитрили и что-то готовят прямо сейчас, там вертолёты с газом и целая армия на подходе.

– что с Карповым? – встрепенулся князь. Он подскочил с кресла и схватил Белку за плечи, – где Антон?

– Не знаю, плохо всë, – помотала та головой, – нужно остальных выручать!

    Всеслав схватил со стола рацию и взволнованно прокричал в приёмник:

– Общий сбор, срочно! – он бросил рацию на стол и выбежал из кабинета. Белка бессильно опустилась в тёплое ещё кресло и, закрыв глаза, тяжело задышала. Было слышно, как туфли Всеслава застучали по ступенькам, как он отворил дверь и позвал Дениса, который, скорее всего, был в комнате Златы, а потом с улицы послышался топот и шумный гомон выскочивших из гостевого дома и палаток постояльцев. Раздались спутанные команды и взволнованный гул. Белка, продышавшись, поднялась и тоже поспешила выйти на общий сбор. Выйдя из кабинета она нос к носу столкнулась с Юриком. Он оторопело уставился на неё и остановился.

– Здрасьте, – растерянно произнёс он, – я в туалет.

– Привет, – ответила Белка и, отступив в сторону, пропустила парня, – тебя уже не закрывают? – добавила она уже в спину Юрику.

– Как видишь, – повернулся он и, улыбнувшись, развёл руками.

    Белка понимающе кивнула и поспешила по ступенькам вниз. Прошагав через шахматный пол фойе она миновала последний спуск из четырёх гранитных ступеней, с обеих сторон украшенный горшками с папоротниками, и дёрнула на себя тяжёлую дверь из моренного дуба, когда по залам усадьбы испуганным эхо прокатился пронзительный крик Златы.

– Дени-и-и-и-с! Па-а-а-па! – закричала девушка, и оборвавшийся крик её утонул, скомкался, превратился в негодование, растворенное чужой силой, после чего грохнуло медью разбитое стекло.

    Белка отпустила ручку двери и ринулась наверх. Через секунду створки с шумом распахнулись, и в помещение влетели Всеслав, Денис и ещё несколько человек за ними. Будто наперегонки взбежали они по лестнице и, наполнив топотом высокие стены коридора, вломились в комнату девушки на верхнем этаже.

    Возле пустого проёма окна стоял ощетинившийся волколак. Через плечо у него была перекинута Злата, яростно лупившая его по лохматой спине кулачками. Волколак грозно сверкнул глазами на вбежавших людей и хищно ощерился. Над правым глазом его бледным червём рассекал надбровную дугу безволосый шрам.

– Юрик?… – растерянно пробормотал Денис, – ты как?… Зачем?…

– Ну что, теперь посмотрим, кто из нас тупиковая ветвь человечества, а кто сверхчеловек? – хрипло произнёс он и, отпружинив от пола, сиганул в окно.

    Тесное пространство комнаты просто-таки взорвал вихрь из хищного, свирепого круговорота, желтоватая хмарь наполнила стены, и упругие волчьи фигуры наперебой выскочили в пустую глазницу разбитого витража. Силуэт оборотня сутуло и размашисто приближался к косе, к месту, где Волку можно преодолеть вброд. Погоня шла налегке, и расстояние до беглеца быстро сокращалось, когда с дальнего берега громыхнуло. Прочертив яркие трассы в черном густом воздухе зажужжали, засвистели тяжёлые пули, вырвали из цепочки сразу несколько теней, разметали преследование. Тяжело заухали гранатомёты, и рваные клочья мокрой земли, травы и камня грязными гейзерами взметнулись вверх, вздыбили зелёный покров. Вокруг гремело, свистело и лаяло железным лязгом. Развалившие строй невры прижались к земле и начали пятиться. Через несколько минут со стороны усадьбы подоспело подкрепление, и уже по прибрежным зарослям ударили пулемёты и полетели пущенные мощными лапами ручные гранаты. Но время беспощадно ускакало, унеслось на тот берег под покров невидимых стрелков, забрав с собой и Злату с её похитителем.

    Всë стихло также внезапно, как и началось. Раненные волколаки, хромая, поднимались на ноги, кто-то сидел или просто лежал на спине, восстанавливая силы. Всеслав, пронизанный в нескольких местах первой волной атаки, стоял, опершись на одно колено и растирал лапой заживающую грудь. К нему, шатаясь, подошёл Денис. В голове гудело, а во рту тягучей медью вязало зубы.

– Что это было? – он неловко опустился на траву рядом с Чаровским.

– Хотел бы я знать, – поперхнувшись ответил Всеслав, – думаю, скоро мы получим ответы, – он поднялся на ноги и, будто взбодряя себя, отряхнулся и помотал головой. Припадая на одну ногу он медленно подошёл к берегу и всмотрелся в черноту, тревожно дрожащую под сенью деревьев, – выходи, Лют, поговорим! – зычно произнёс он.

    Через мгновение тьма как будто исторгла из своего чрева фигуру человека. Одетый во всë чёрное он мягко ступал по влажной после дождя траве и, подойдя к самому берегу Волки, поставил туго зашнурованный армейский ботинок на острый камень, торчащий из воды. В слабом свете луны тускло блеснули пластины бронежилета и защитное стекло противогаза, по бокам которого двумя бобинами смотрели в разные стороны круглые фильтры. Стянув маску он бросил её на траву и провёл ладонью по лысой голове.

– Ну здравствуй, брат! – крикнул он. Слова его с трудом перелетели через шум бурлящей реки, разбивающей свои быстрые воды о торосы выступающих камней, растворились в её мутной пене, пожухли и потускнели, – сколько лет не виделись!

– И ещё столько же не виделись бы! – парировал Всеслав, – что тебе нужно?

– Да как обычно, – дёрнул плечами Лют, – твоя голова.

    Всеслав, обретя человеческие черты, зашёл в реку и присел на корточки. Зачерпнув ладонью пригоршню холодной воды он отëр ею лицо и сделал пару глотков. Забравшись на небольшой гладкий камень он посмотрел на Люта и тихо, но раскатисто, будто заставив замолчать шумную стихию, спросил:

– Называй условия.

– Да просто всë! – беззаботно бросил в ответ Лют, – так как моë главное оружие вы, так сказать, вывели из строя, придётся везти тебя в Европу. Без Хаармана только так получится решить, с помощью ритуала… Ну ты сам знаешь. Сделаем так: ты переправляешься на этот берег, тебе вводят препарат, и ты спишь до самой Швейцарии. Злату отпустят, как только мы покинем Невриду, я ей зла не желаю, можешь не волноваться. Тебе на размышления три часа. Когда выйдет время – Злата, к сожалению, умрёт, а я… – он опустил голову и картинно развёл руками, – а я опять проиграю. Я же понимаю, что в открытом бою мне тебя не одолеть, да и твоих пленных воинов я не могу вечно на цепи держать. Так что думай, Всеслав, у тебя три часа. Я буду ждать у парома. Да, ещё, – спохватился он, – и проезд постарайся обеспечить через лес. Дорога заросла вся, почему-то, – он козырнул от виска двумя пальцами, подхватил маску противогаза и зашагал обратно в темноту.

– Ответь на один вопрос, – окликнул его Чаровский. Лют остановился и обернулся в пол-оборота, – как ты из парня этого, Юры, невра достал?

– Всë решает мотивация, мой друг, мотивация, – усмехнулся Лют, – и немного химии. Ты же знаешь, Неврида в каждом из нас, только нужно покопаться.

– Нужно только покопаться… – задумчиво повторил Всеслав, глядя на удаляющуюся фигуру Люта, после чего выбрался на берег и медленно побрёл в сторону усадьбы. Растерянные бойцы, суетливо переглядываясь, поднялись на ноги и, негромко, вполголоса переговариваясь, последовали за своим князем.

    Усадьба по-прежнему чернела слепыми окнами, лишёнными освещения, и в свете луны её облезлый фасад выглядел особенно недружелюбным и убогим. Неумолимо надвигалась полночь.

Злата, сжав губы в белую полоску, равнодушно смотрела в окно на пустую черноту ночи. Многострадальная хата бабы Нюры вновь поменяла постояльцев, и теперь Злата вполоборота сидела на просевшей под ней пружинной кровати, демонстративно отвернувшись от своего похитителя. Юрик, разгоряченный погоней и разбушевавшимся в крови адреналином, словно тигр в клетке расхаживал по комнате, бросая на девушку острые взгляды.

– Тебе, наверное, интересно, как у меня ваш фокус получился? – наконец не выдержал он.

– Вообще насрать, – ровно и холодно ответила девушка.

    Юрик сощурился и заиграл желваками. Пальцы сами собой сжались в кулаки, к горлу подкатил клокочущий ком ярости. Он глубоко вдохнул и быстро, будто разминаясь, сжал и разжал пальцы, после чего скрестил руки на груди и криво усмехнулся.

– Не бойся, цыпа, я тебя не трону, – снисходительно протянул он, после чего поиграл бровями и добавил: – может быть.

– А здесь есть кого бояться? – так же равнодушно парировала девушка и посмотрела на Юрика так, как смотрят на насекомых или масляное пятно на асфальте, – твоей головой скоро в футбол играть будут, – добавила она и изобразила на лице подобие улыбки.

    Юрик в ответ пренебрежительно фыркнул и отвёл глаза. Проворчав себе под нос что-то неразборчивое он подошёл к столу и отстегнул клапан наплечной папки Хаармана. Небрежно и нарочито грубо, не боясь больше грозного хозяина, он высыпал на стол её содержимое. Разбросав в стороны бумаги он нашёл свой конфискованный смартфон и одним движением пальца разблокировал экран.

– Добавим музыки нашему свиданию, – произнёс он и картинным жестом, с оттягом ткнул пальцем по большому голубому треугольнику на аудиоплеере. Из динамика тут же раздалась мелодия в жанре рэп, – как музон? Нравится? – бодро дёрнул подбородком Юрик.

– У бабы Нюры конь красивее пердит, – закатила глаза Злата.

    Парень махнул рукой на пленницу и развалился на диване. Он немного успокоился, и сердце уже не бу́хало в висках и горле, ком ярости провалился куда-то вовнутрь, переварился в желудке и почти растворился, напоминая о себе лишь лёгким зудом в зубах и какой-то тяжестью в животе. В памяти громким перестуком несущегося сквозь мост товарняка пронеслись, загрохотали события последних дней. Теперь Юрик не терзался сомнениями, он точно знал, что всë сделал правильно, сделал так, как надо…

    Ещё недавно он избитый, со связанными руками и заплывшим глазом сидел в комнате для допросов, куда его в очередной раз притащили из общей камеры с военнопленными. После первых своих откровений он быстро понял, что его истории с оборотнями никто не верит, да и не поверит, потому, что это действительно выглядело полным бредом. И ещё этот случай с говорящей лошадью… Парень стал подозревать, что просто сошёл с ума, когда в допросную вошёл человек и начал задавать странные вопросы.

– Расскажи, что ты видел в деревне, Юра? – голубые глаза лысого незнакомца, такие доверительные и добродушные будто впивались в самый мозг сквозь единственный видящий глаз пленника, – это были огромные волки? – он пытливо прищурился и наклонил голову. Юрик вместо ответа тупо смотрел перед собой, изучая потёртую поверхность столешницы. В ушах тонко звенело. То ли назойливая глухая тишина, то ли недавние побои напоминали о себе комариным писком внутри черепной коробки. Незнакомец откинулся на спинку стула и, подняв вверх открытые ладони, медленно опустил их на стол.

– Хорошо, – выдохнул он, – начнём по-другому, – в руке его вдруг, словно из ниоткуда, возник швейцарский нож, и одним ловким движением он извлёк из него короткое блестящее лезвие. В следующий момент он схватил Юрика за руки и взмахнул ножом. Парень зажмурился и стиснул зубы, но вдруг почувствовал, что руки его освободились от тесных пластиковых стяжек. Открыв глаз он увидел, как незнакомец, точно фокусник на представлении, спрятал нож во внутренний карман чёрной военной куртки и тут же достал оттуда маленькую пластиковую карточку, положил её на стол и подвинул к собеседнику.