Читать книгу: «ХХ век. Как это было», страница 7

Керенский, потрясённый предательством союзников, беспомощно искал выхода и ничего не предпринимал. Петроградский совет, в котором к тому времени большинство составляли большевики, по собственной инициативе отдал приказ о немедленной мобилизации. К вооружённым рабочим присоединились революционные матросы-балтийцы и солдаты с фронта. На улицах Петрограда возводились баррикады и проволочные заграждения. Устанавливались орудия и пулемёты.

В четыре дня армия Корнилова развалилась. Сам Корнилов был арестован солдатским комитетом. Около сорока генералов, участвовавших в заговоре, в первый же день были арестованы в гостинице «Астория». Товарищ военного министра в правительстве Керенского Борис Савинков, участвовавший в заговоре, был смещён.

Путч привёл как раз к тому, что он должен был предотвратить: к укреплению большевиков и демонстрации силы Советов.

16 октября 1917 года на одной из улиц Петроградской стороны ближе к вечеру стало заметно оживлённее. К небольшому одноэтажному дому шли и шли люди. В основном, мужчины. Но было и несколько женщин. Там, на конспиративной квартире должно было состояться расширенное заседание ЦК РСДРП (б). Партии, стремительно набиравшей политический вес. Партии, которая на ближайшие 70 лет определяла судьбу России. Комната с большим круглым столом была забита членами ЦК. Каменев, Свердлов, Троцкий сидели за столом. Сталин задумчиво смотрел в окно. Ленин и Зиновьев взад-вперёд ходили по комнате. Долговязый Дыбенко «подпирал» стену. В очередной раз открылась дверь и вошла Коллонтай.

– Здравствуйте, товарищи! – бодро поздоровалась она. – Извините за опоздание. Так законспирировались, что едва отыскала квартиру.

Ленин, бросив соседа по шалашу, остановился напротив Коллонтай.

– Без конспирации нельзя, Александра Михайловна. Если мы собираемся дожить до революции.

– Ой, Владимир Ильич! – Александра Михайловна всплеснула руками. – Вас не узнать. Бритый, вы такой… необычный. А это вы, Григорий Евсеевич?

– Пока не вижу своей бороды, думаю, что я, – мрачно ответил Зиновьев, непроизвольно хватаясь за бороду.

– Борода вам идёт. Определённо идёт. Но ещё больше идут вам усы. Остроконечная бородка, длинные лихо закрученные усы. Ни дать ни взять – испанский гранд. Или, на худой конец, бродячий итальянский певец. Вам бы ещё гитару в руки.

Коллонтай мечтательно закатила глаза.

– Это комплимент или?..

Зиновьев не закончил фразу и с подозрением посмотрел на Александру Михайловну.

– Никаких «или».

Свердлов, которому была в тягость бессодержательная болтовня, глянул на часы, нахмурился и постучал карандашом по стакану:

– Товарищи, время не ждёт. Пора начинать заседание ЦК. Рассаживайтесь, пожалуйста.

Все кое-как устроились за столом. Коллонтай переглянулась с Дыбенко. Тот, оттолкнув Калинина, уселся рядом с ней.

Свердлов внимательно оглядел собравшихся за столом мужчин и женщин и начал вступительную речь:

– Товарищи! На повестке дня сегодня один вопрос: о вооружённом восстании… Характеризуя современное положение, следует сказать, что меньшевики и официальные социалисты-революционеры ещё и ещё раз предали интересы рабочих, солдат и крестьян, отдавши власть корниловцам-кадетам. Контрреволюционное правительство Керенского осталось у власти, и при нём создаётся законосовещательный «булыгинский» Предпарламент, призванный по плану кадетов заменить собой Учредительное собрание и помочь контрреволюции раздавить Советы. Рождённая правительством Керенского и вспоенная политикой эсеров и меньшевиков корниловщина открыла глаза народу на грозящую ему опасность. Единым, мощным порывом рабочие, солдаты и организованные крестьяне готовы были низвергнуть, наконец, империалистическое правительство Керенского, всё туже и туже затягивающее петлю на шее революции. Но между революционным народом и контрреволюционной буржуазией опять встали господа соглашатели. Подтасованное «Демократическое совещание» выбрало столь же подтасованный «Демократический Совет». Не успело разъехаться Демократическое совещание, как правительство Керенского снова принялось за репрессии против рабочих, солдат и крестьян. В Ташкенте хозяйничает карательная экспедиция, железнодорожников пытаются арестовывать и предавать суду; в Донецкий бассейн, по первому требованию угольных баронов-локаутчиков, посылается диктатор на предмет «усмирения» рабочих; аресты крестьян, членов земельных комитетов продолжаются; революционные финляндские полки раскассируются; корниловцы остаются на местах; заведомых заговорщиков против революции освобождают из тюрем, деятелей революции продолжают держать в тюрьме, клеветническое «дело» против большевиков до сих пор не прекращено. В то же время поднимают голову капиталисты-локаутчики. Число безработных приближается к трёмстам тысячам. Разруха растёт. Спекулянты прячут продовольствие и топливо или тайно переправляют их в Швецию. Почти открыто расхищаются продовольственные запасы из петроградских городских складов, так что имевшийся двухгодичный запас зернового хлеба за несколько месяцев правления Временного правительства сократился до такой степени, что его недостаточно для пропитания города в течение месяца. В настоящее время в Петроград и Москву вовсе прекращён подвоз продовольствия. Хлебный паёк уменьшился с полутора фунтов до четверти фунта, то есть в шесть раз. Сахар вообще исчез из продажи. Россия разваливается на куски. На Украине и в Финляндии, в Польше и в Белоруссии усиливается всё более открытое националистическое движение. Местные органы власти, руководимые имущими классами, стремятся к автономии и отказываются подчиняться распоряжениям из Петрограда. В Гельсингфорсе финляндский сейм отказался брать у Временного правительства деньги, объявил Финляндию автономной и потребовал вывода русских войск. Буржуазная рада в Киеве до такой степени раздвинула границы Украины, что они включили в себя богатейшие земледельческие области Южной России, вплоть до самого Урала, и приступили к формированию национальной армии. Сибирь и Кавказ требуют для себя отдельных Учредительных собраний. Финансовое банкротство становится всё ближе и ближе. Денежная «помощь» союзников только увеличивает кабалу, только усиливает зависимость от кучки банкиров и торгашей международного империализма. Если в первом полугодии нынешнего года реальная заработная плата составляла примерно 88 % от уровня довоенного 1913 года, то сейчас – не более 45-50% довоенной. Сотни и тысячи солдат дезертируют с фронта и двигаются по стране огромными, беспорядочными волнами. Со всех фронтов едут и едут делегации солдат, и требование у всех одно: немедленно, до наступления зимы заключить мир. Любой, пусть самый «похабный», но правительство Керенского, по рукам и ногам связанное договорами, не в состоянии ничего сделать. А в это время разбойники международного империализма мечут жребий по одеждам нашим. Международные шулера дипломатии готовят империалистический мир за счёт России и за счёт слабых мелких государств. Английская и французская буржуазия не скрывает своей ожесточённой ненависти к русской революции. Шайка Вильгельма откровенно признаёт, что искры революционного пожара перелетели из России в Германию, зажегши революционное движение в германском флоте. Империалисты обеих коалиций одинаково ненавидят русскую революцию. На радостях по поводу заключения империалистического мира обе стороны готовы будут заклать нашу революцию и тем убить в зародыше готовую вспыхнуть международную революцию пролетариата. Одновременно ведутся какие-то тёмные махинации, явно направленные на организацию предательской сдачи Петрограда войскам германских империалистов. Достаточно вспомнить последний номер «Утра России», где Родзянко прямо говорит, что сдача Петрограда немцам имела бы положительные стороны: немцы, как и в Риге, восстановили б в Петрограде порядок. От слов они перешли к делам. Четвёртого октября на закрытом заседании Временного правительства принято официальное решение о переезде в Москву. Специальная комиссия по эвакуации во главе с особо уполномоченным Временного правительства кадетом Кишкиным наметила практические мероприятия по вывозу из Петрограда правительственных учреждений. Лишь страх перед вооружённым выступлением рабочих останавливает пока правительство перед выполнением этих мероприятий. В конце сентября и первых числах октября революционные моряки Балтийского флота вели в Моонзундском проливе бой с германским флотом, рвавшимся к Петрограду. Революционные моряки, возглавляемые большевиками, клялись, не жалея сил, отстаивать дело революции. Клялись, во что бы то ни стало не допустить германский флот к Петрограду, сорвать предательские планы контрреволюционеров. О том, как наши славные моряки сдержали своё слово, нам доложит председатель «Центробалта» товарищ Дыбенко. Я же продолжу характеристику момента. К нам приезжали представители некоторых армий Северного фронта, которые утверждают, что на этом фронте готовится какая-то тёмная история с отходом войск в глубь. Между тем, фронтовики получили продовольствия меньше трети нормы. Солдаты обносились, многие ходят босиком, приближается зима, а тёплого обмундирования не хватает. Из Минска сообщают, что там готовится новая корниловщина. Минск, ввиду характера гарнизона окружён казачьими частями. Идут какие-то переговоры между штабами и ставкой подозрительного характера. Ведётся агитация среди осетин и отдельных частей войск против большевиков. Вся артиллерия загнана в Пинские болота. Революция в опасности, товарищи! Никогда ещё эта опасность не была так велика, как сейчас. Учредительное собрание может быть созвано только вопреки нынешнему коалиционному правительству, которое делает и сделает всё, чтобы сорвать его. Съезд Советов, назначенный под давлением рабочих на 20 октября, может быть созван только вопреки соглашателям, которые в лице Дана и в лице официальных «Известий» начали уже открытую борьбу против его созыва. Соглашатели пойдут на всё, чтобы сорвать съезд Советов. Соглашательская политика позорно проваливается с каждым днём. Рабочие в их громадном большинстве уже идут за нашей партией. Повсеместно происходит большевизация Советов. Так, на Урале из ста Советов семьдесят стоят на большевистских позициях. Солдатская масса всё дружнее подхватывает наши лозунги. Крестьянская беднота примкнёт к нам неминуемо, ибо мы одни защищаем её интересы. Власть перейдёт к рабочим, солдатам и крестьянам. Это неизбежно. Контрреволюция не может спокойно взирать на рост наших сил. «Новое» правительство хочет вызвать гражданскую войну сейчас, немедленно, чтобы попытаться в крови рабочих и солдат затопить революцию. Кадеты и значительная часть оборонцев добиваются немедленной гражданской войны, во что бы то ни стало. Ибо в этой гражданской войне они видят единственную надежду спасти себя от неизбежного краха. И, в заключение, позвольте зачитать наказ солдат шестого армейского корпуса: «Каждый день существования буржуазного правительства приближает страну к гибели. Стране необходима власть твёрдая, опирающаяся на рабочих и крестьян. Лишь такая власть в силах предпринять реальные меры для борьбы с разрухой, для заключения мира. Довольно слов и парламентских фокусов»!

Со стула вскочил Дыбенко, выпрямился во весь громадный рост.

– Товарищи! – он тряхнул чубом и скосил глаза на красавицу-соседку. Коллонтай одобряюще улыбнулась балтийцу. – Контрреволюционная печать полна провокационными клеветническими утверждениями о том, что якобы Балтийский флот под влиянием большевиков отказался защищать Петроград от германского нашествия. Разрешите зачитать обращение матросов Балтийского флота. – Он достал из кармана лист бумаги, развернул, бросил ещё один взгляд на Коллонтай и стал читать низким глуховатым голосом. – Братья! В роковой час, когда звучит сигнал боя, сигнал смерти, мы возвышаем к вам свой голос, мы посылаем вам привет и предсмертное завещание. Атакованный превосходящими германскими силами, наш флот гибнет в неравной борьбе. Ни одно из наших судов не уклоняется от боя, ни один моряк не сойдёт побеждённым на сушу. Оклеветанный, заклеймённый флот исполнит свой долг перед великой революцией. Мы обязались твёрдо держать фронт и оберегать подступы к Петрограду. Мы выполняем своё обязательство. Мы выполним его не по приказу какого-нибудь жалкого русского Бонапарта, царящего милостью долготерпения революции. Мы идём в бой не во имя исполнения договоров наших правителей с союзниками, опутывающих цепями руки русской свободы. Мы исполняем верховное веление нашего революционного сознания. Мы идём к смерти с именем Великой революции на не дрожащих устах и в горячем сердце борцов. Русский флот всегда был в первых рядах революции. – Дыбенко свернул бумагу, убрал её в карман. Выпрямился во весь рост. – А теперь о том, как моряки сдержали своё слово. В то время как с немецкой стороны в боях участвовал флот в составе 10 линейных кораблей, одного тяжёлого крейсера, 9 лёгких крейсеров, 59 эскадренных миноносцев, 6 подводных лодок и большого количества тральщиков и других вспомогательных судов, а всего более 300 боевых и вспомогательных кораблей, в сражениях русского флота участвовало немногим более 100 единиц военных и вспомогательных судов и 30 самолётов. Для захвата Рижского залива и Моонзундских островов немцами был подготовлен десантный корпус в 25 тысяч человек с 40 орудиями, 225 пулемётами, 85 миномётами, 6 дирижаблями и 102 самолётами. Таким образом, у противника, бросившего две трети основных военно-морских сил вильгельмовской Германии, было значительное превосходство над русским флотом. Немецкой эскадре, превышающей наши боевые силы почти в три раза, удалось прорвать Моонзундский пролив и занять острова Эзель, Даго, Моон, Ворис. Однако, несмотря на значительный перевес германских военных сил, предательство офицеров и измену двух адмиралов (командующего Моонзундской позицией адмирала Свешникова, оказавшегося немецким агентом, и командующего соединениями подводных лодок адмирала Владиславова, скрывшегося во время боя), немцам не удалось уничтожить Балтийский флот и захватить Петроград с моря. Большевики Балтийского флота подняли революционных матросов и солдат на защиту Родины и революции и сорвали коварные планы русской контрреволюции и иностранных империалистов. В неравной борьбе с превосходящими силами врага моряки, руководимые большевистскими организациями Балтфлота, проявили высокую революционную сознательность, беспримерную стойкость, исключительное мужество и храбрость. В этом грандиозном морском сражении немцы понесли огромные потери. Действиями Балтийского флота, батарей острова Эзель и на минных полях было потоплено 25 немецких боевых и вспомогательных кораблей и повреждено 26 кораблей. После таких больших потерь германское командование не рискнуло вести операции по прорыву второй оборонительной линии и захвату Крондштадта и Петрограда… В настоящий момент Центробалт весь наготове встать решительно и бесповоротно на защиту лозунга «Вся власть Советам». Флот требует решительного ответа ЦК. Медлить – значит упустить момент. Технически всё предусмотрено, подготовлено. Ждём лишь директив центра, чтобы действовать в определённом направлении.

Дыбенко посмотрел на председательствующего и сел на место. Его широкая твёрдая ладонь ненароком опустилась на узкое упругое колено соседки. Александра Михайловна, помедлив, мягко сняла матросскую руку с колена.

– Товарищи! – сказал Владимир Ильич. – Позвольте мне обратить внимание на крайнюю серьёзность политического положения. Не доказывает ли полное бездействие английского флота вообще, а также английских подводных лодок при взятии Эзеля немцами, в связи с планом правительства переселиться из Питера в Москву, что между русскими и английскими империалистами, между Керенским и англо-французскими капиталистами заключён заговор об отдаче Питера немцам и об удушении русской революции таким путём? Я думаю, что доказывает. Вывод ясен: надо признать, что революция погибла, если правительство Керенского не будет свергнуто пролетариями и солдатами в ближайшем будущем. Вопрос о восстании ставится на очередь. Надо все силы мобилизовать, чтобы рабочим и солдатам внушить идею о безусловной необходимости отчаянной, последней, решительной борьбы за свержение правительства Керенского!

– Объявлять сейчас вооружённое восстание – значит, ставить на карту не только судьбу нашей партии, но и судьбу русской и международной революции, – не согласился с «одношалашником» Зиновьев. – Мы никогда не говорили, что русский рабочий класс один собственными силами способен победоносно завершить нынешнюю революцию. Мы не забывали, не должны забывать и теперь, что между нами и буржуазией стоит громадный третий лагерь: мелкая буржуазия. Этот лагерь присоединился к нам в дни корниловщины и дал нам победу. Он будет присоединяться к нам ещё не раз. Нельзя позволить гипнотизировать себя тем, что есть в данный момент. Несомненно, сейчас лагерь этот стоит гораздо ближе к буржуазии, чем к нам.

Но Ленин не собирался сдаваться.

– В крестьянской стране, при революционном, республиканском правительстве, которое пользуется поддержкой партий эсеров и меньшевиков, имевших вчера ещё господство среди мелкобуржуазной демократии, растёт крестьянское восстание. Это невероятно, но это факт. И нас, большевиков не удивляет этот факт, мы всегда говорили, что правительство пресловутой «коалиции» с буржуазией есть правительство измены демократизму и революции, правительство империалистической бойни, правительство охраны капиталистов и помещиков от народа. Подумайте только, что через семь месяцев революции в крестьянской стране почти ничего не сделано для уничтожения кабалы крестьян, закабаления их помещиками! Сами эсеры вынуждены назвать столыпинцами (читайте «Дело Народа» от 29 сентября) своего коллегу Керенского и всю его банду министров. Можно ли найти более красноречивое свидетельство из лагеря наших противников, подтверждающее не только то, что коалиция крахнула, не только то, что официальные эсеры, терпящие Керенского, стали противонародной, противокрестьянской контрреволюционной партией, но и то, что вся русская революция пришла к перелому? Крестьянское восстание в крестьянской стране против правительства Керенского, эсера Никитина и Гвоздева, меньшевиков, и других министров, представителей капитала и помещичьих интересов! Подавление этого восстания военными мерами республиканского правительства. Можно ли быть ещё перед лицом таких фактов добросовестным сторонником пролетариата и отрицать, что кризис назрел, что революция переживает величайший перелом, что победа правительства над крестьянским восстанием была бы теперь окончательными похоронами революции, окончательным торжеством корниловщины? Ясно само собою, что, если в крестьянской стране, после семи месяцев демократической республики, дело могло дойти до крестьянского восстания, то оно неопровержимо доказывает общенациональный крах революции, кризис её, достигший невиданной силы, подход контрреволюционных сил к последней черте.

Ленин фыркнул и сел. Поднялся Каменев.

– Говорят: 1) за нас большинство народа в России и 2) за нас большинство международного пролетариата. Увы! Ни то, ни другое неверно, и в этом всё дело. В России за нас большинство рабочих и значительная часть солдат. Но всё остальное под вопросом.

– После сорока месяцев империалистической войны в разорённой господством мародёров стране, – поддержал Каменева Зиновьев, – в созданной царизмом и продолженной господством буржуазии разрухе, измученные солдаты всё менее способны провести победоносную революционную войну против союза всего международного капитализма. Те же делегаты с фронта, которые теперь ведут такую агитацию против войны, прямо просят наших ораторов не говорить о революционной войне, ибо это оттолкнёт солдат. Это крайне важный симптом.

– Нынешняя Россия, – продолжал своё Каменев, – позволившая вопреки рабочему классу, истощать себя империалистической войной, всё-таки осталась бы страной сравнительно отсталой техники, с подорванной системой железных дорог, без товаров, без необходимого военно-технического оборудования. И после победы социалистической революции Россия из-за крайней технико-экономической отсталости не сможет противостоять развитым капиталистическим государствам, что неизбежно приведёт к реставрации капитализма.

– И тут мы подходим ко второму утверждению, – вторил Каменеву Зиновьев, – что международный пролетариат будто бы уже сейчас в своём большинстве за нас. Это, к сожалению, не так. Восстание в германском флоте имеет громадное симптоматическое значение. Предвестники серьёзного движения существуют в Италии. Но отсюда до сколько-нибудь активной поддержки пролетарской революции в России, объявляющей войну всему буржуазному миру, ещё очень далеко.

– А между тем, – Каменев выдержал паузу, – только рост революции в Европе сделал бы для нас обязательным без всяких колебаний, немедленно взять власть в свои руки. В этом заключается и единственная гарантия победоносности восстания пролетариата в России.

– Силы пролетарской партии, разумеется, очень значительны, – Зиновьев также выдержал паузу, – но решающий вопрос заключается в том, действительно ли среди рабочих и солдат столицы настроение таково, что они сами видят спасение уже только в уличном бою, рвутся на улицу. Нет. – Зиновьев разочарованно развёл руками. – Этого настроения нет. Сами сторонники выступления заявляют, что настроение трудящихся и солдатских масс отнюдь не напоминает хотя бы настроений перед 3 июля. Существование в глубоких массах столичной бедноты боевого, рвущегося на улицу настроения могло бы служить гарантией того, что её инициативное выступление увлечёт за собой и те крупнейшие и важнейшие организации (железнодорожный и почтово-телеграфный союзы и т.п.), в которых влияние нашей партии слабо. Но так как этого-то настроения нет даже на заводах и в казармах, то строить здесь какие-либо расчёты было бы самообманом.

– Шансы нашей партии на выборах в Учредительное собрание превосходные. – Каменев для убедительности потряс бородой. – При правильной тактике мы можем получить треть, а то и больше мест в Учредительном собрании. Позиция мелкобуржуазных партий в Учредительном собрании не сможет быть во всём такой, какой она является сейчас. Прежде всего, отпадает их лозунг: «С землёй, со свободой жди Учредительного собрания». А обострение нужды, голода, крестьянского движения будет всё больше на них давить и заставлять их искать союза с пролетарской партией против помещиков и капиталистов, представленных партией кадетов.

– Выбор зависит от нас, мы можем и должны теперь ограничиться оборонительной позицией! – закончил Зиновьев.

– Товарищи! – вновь поднялся Ленин. – Наша революция переживает в высшей степени критическое время. Этот кризис совпал с великим кризисом нарастания мировой социалистической революции и борьбы против неё всемирного империализма. На ответственных руководителей нашей партии ложится гигантская задача, невыполнение которой грозит полным крахом интернационалистского пролетарского движения. Момент такой, что промедление смерти подобно. Весь гвоздь всего современного политического положения в России состоит в том, что чрезвычайно широкие массы населения проникнуты конституционными иллюзиями. Конституционными иллюзиями называется политическая ошибка, состоящая в том, что люди принимают за существующий нормальный, правовой, упорядоченный, подзаконный, короче: «конституционный» порядок, хотя его в действительности не существует. Нельзя ровно ничего понять в современном политическом положении России, не поняв этого. Почему должны взять власть именно теперь большевики? Потому, что положение международное таково, что инициатива должна быть за нами. Предстоящая отдача Питера сделает наши шансы во сто раз худшими. А отдаче Питера при армии с Керенским и компанией во главе мы помешать не в силах. – Владимир Ильич выбрался из-за стола и, заложив большие пальцы рук в карманы жилетки, зашагал по комнате. – Что же делать? Надо сказать, что есть, признать правду, что у нас в ЦК и в верхах партии есть течение или мнение за ожидание съезда Советов, против немедленного взятия власти, против немедленного восстания. Надо побороть это течение или мнение. Иначе большевики опозорили себя навеки и сошли на нет, как партия. Ибо пропускать такой момент и «ждать» съезда Советов есть полный идиотизм или полная измена. Полная измена немецким рабочим. Не ждать же нам начала их революции!! Потому что она не может начаться, пока Керенский, Кишкин и компания у власти. Полная измена крестьянству. Имея оба столичных Совета, дать подавить восстание крестьян, значит, потерять и заслуженно потерять всякое доверие крестьян, значит, сравняться в глазах крестьян с Либерданами и прочими мерзавцами. «Ждать» съезда Советов есть полный идиотизм, ибо это, значит, пропустить недели, а недели и даже дни решают теперь всё. Это значит трусливо отречься от взятия власти, ибо 1-2 ноября оно будет невозможно (и политически и технически: соберут казаков ко дню глупеньким образом «назначенного» восстания). «Созывать» съезд Советов на 20 октября для решения «взять власть», – чем же это отличается от «назначения» восстания по-глупому?! Теперь взять власть можно, а 20-29 октября её нам не дадут взять. «Ждать» съезда Советов есть идиотизм, ибо съезд ничего не даст, ничего не может дать! «Моральное» значение? Удивительно!! «Значение» резолюций и разговоров с Либерданами, когда мы знаем, что Советы за крестьян и что крестьянское восстание подавляют!! Мы сведём этим Советы до роли жалких болтунов. Сначала победите Керенского, потом созывайте съезд. Победа восстания обеспечена теперь большевиками. Если бы мы ударили сразу, внезапно, из трёх пунктов, в Питере, в Москве, в Балтийском флоте, то девяносто девять сотых за то, что мы победим с меньшими жертвами, чем 3-5 июля, ибо не пойдут войска против правительства мира. Если даже у Керенского уже есть «верная» кавалерия и т.п. в Питере, то при ударе с двух сторон и при сочувствии армии к нам Керенский будет вынужден сдаться. Если даже при таких шансах, как теперь, не брать власти, тогда все разговоры о власти Советам превращаются в ложь. И Учредительное собрание «ждать» нельзя, ибо той же отдачей Питера Керенский и компания всегда могут сорвать его.

Владимир Ильич замолчал, но так и остался на ногах.

Свердлов вновь постучал карандашом по стакану.

– Прошу высказаться товарищей.

Поднялся Урицкий.

– Мы слабы не только в технической части, но и во всех других сторонах нашей работы. Мы выносим массу резолюций. Действий решительных никаких… Но во всяком случае, если держать курс на восстание, то нужно действительно что-либо делать в этом направлении. Надо решиться на действия определённые.

Зиновьев резко повернулся к Ленину.

– В июльские дни весь наш ЦК был против захвата власти… В буфете Таврического дворца состоялось маленькое совещание, на котором были Троцкий, Ленин и я. И Ленин, смеясь, говорил нам: «А не попробовать ли нам сейчас?» Но он тут же прибавил: «Нет, сейчас брать власть нельзя, сейчас не выйдет, потому что фронтовики ещё не все наши, сейчас обманутый фронтовик придёт и перережет питерских рабочих».

– Многоуважаемый Григорий Евсеевич, сейчас октябрь, а не июль, – отпарировал Ленин.

– Если бы не было в ЦК течения, которое хочет классовую борьбу свести к парламентской, то мы были бы готовы теперь к восстанию, но не в данный момент, – сказал Володарский.

– В союзе металлистов влияние большевиков преобладает, но большевистское выступление не является популярным; слухи об этом вызвали даже панику, – заметил Шляпников.

– Полагаю, что мы не готовы для нанесения первого удара. Низложить, арестовать в ближайшие дни власть мы не можем, – поддержал Шляпникова Милютин..

– На городской конференции и в Петроградском комитете и в Военке настроение гораздо более пессимистично. Мы не можем выступать, но должны готовиться, – высказался Шотман.

Зиновьев победно посмотрел на Ленина.

– Мы не имеем права рисковать, ставить на карту всё. Я предлагаю: если 20-го соберётся съезд, мы должны ему предложить не разъезжаться до того момента, пока не соберётся Учредительное собрание. Должна быть оборонительно-выжидательная тактика на фоне полной бездеятельности Временного правительства.

– Вопрос не стоит так: или сейчас, или никогда. Мы недостаточно сильны, чтобы с уверенностью в победе идти на восстание, но мы достаточно сильны, чтобы не допускать крайних проявлений реакции. Здесь борются две тактики: тактика заговора и тактика веры в движущие силы русской революции, – заявил Каменев.

– День восстания должен быть целесообразен, – сказал Сталин. – То, что предлагают Каменев и Зиновьев, это объективно приводит к возможности контрреволюции сорганизоваться, мы без конца будем отступать и проиграем всю революцию.

– Ждать, пока нападут, не следует, ибо сам факт наступления даёт шансы победы, – произнёс Калинин.

– Соотношение сил в нашу пользу, но техническая подготовка должна быть энергичнее, – высказал своё мнение Свердлов.

– Здесь повторяют то, что говорили меньшевики и эсеры, когда им предлагали брать власть. Теперь мы слишком много говорим, когда надо действовать, – заметил Скрыпник.

– Если вопрос о выступлении ставится как вопрос завтрашнего дня, то мы должны прямо сказать, что у нас для этого ничего нет. Но мы не должны прекращать нашей технической подготовки, – сказал Володарский.

– Массы именно уже усвоили себе взгляд, что восстание неизбежно, – заявил Равич.

Но дальнейшие выступающие были против восстания.

– Если бы оказалось, что события дадут нам отсрочку, то мы, конечно, ею воспользуемся. Возможно, что съезд Советов будет раньше. Если съезд примет всю власть Советам, тогда нужно задать вопрос о том, что делать, вызывать ли массы или нет. (Сокольников)

– Думаю, что до созыва съезда Советов нельзя устраивать восстание, но на съезде нужно взять власть. (Скалов)

– Мы выиграли оттого, что 3-5 июля не было восстания, и теперь если не будет, мы не погибнем. (Милютин)

– В России нет объективных условий для социалистической революции. (Рыков)

И вновь слово взял Ленин.

– Если социализм может быть осуществлён только тогда, когда это позволит умственное развитие народных масс, тогда мы не увидим социализма даже и через пятьсот лет. Социалистическая политическая партия – авангард рабочего класса; она не должна позволить, чтобы её останавливал низкий уровень развития масс, а должна вести массы за собой, пользуясь Советами, как органами революционной инициативы.