Читать книгу: «Когда ночь становится темнее», страница 9

Даша осталась в общине вампиров, поэтому пока что Дима, очевидно, не собирался съезжать. Линда сказала мне, что они разорвали помолвку по Дашиной инициативе. И, знаете, я её даже понимаю. Она хотела умереть, потому что бессмертие стало бы для нее пыткой, но Дима исключительно из-за своего эгоизма не хотел отпускать её.

– Иванна, – позвал меня Дима, вырвав из размышлений. Я устало посмотрела на него. – Прости за то, что…

– Мне все равно. Можешь не извиняться и не оправдываться. Я ведь все равно ничего не понимаю. Мне ведь недоступны твои высокие чувства.

– Если бы ты была на моем месте, – снова начал он.

– Если бы я была на твоем месте, я бы попыталась прислушаться к тому, кого люблю. Ты не думал, что, возможно, из-за тебя она теперь обречена убивать людей? Ты не думал, что ей может быть это противно? Подумай.

С этими словами я зашла в квартиру, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Хотя я могла понять и его…

– Что б тебя, – раздраженно прошипела я, наспех засовывая телефон в задний карман джинсов и накидывая джинсовку.

– Куда-то собралась? – мать выглянула из комнаты

Я проигнорировала её вопрос, пытаясь среди хлама на обувнице найти свои ключи. Их там не было. Мое сердце бешено стучало в груди, руки тряслись. Я даже не слышала её вопросов.

– Где мои ключи? – раздраженно и резко спросила я. Мне было абсолютно плевать на то, обидится она или нет.

– Я их убрала. Ты никуда не пойдешь. Совсем уже скатилась со своими гулянками. А на дворе май месяц, между прочим. Ты как экзамены сдавать будешь?

Нервно фыркнув, я развернулась к выходу из квартиры. В данный момент меня не волновало ничего, кроме последнего сообщения от Саши, в котором она говорила, что дорожит нашей дружбой и просит прощения. Мать что-то кричала мне вслед, но я уже вышла на лестничную клетку, громко хлопнув дверью. По лестнице я спускалась, перепрыгивая через две ступеньки, а вылетев из подъезда, я побежала в сторону Сашиного дома. Легкие горели огнем, сердце, казалось, вот-вот остановится, но я не позволяла себе отдохнуть. Прохожие странно и непонимающе смотрели на меня.

Месяц назад последний парень, который был студентом, Саши слил в сеть её голые фотографии. Понятия не имею, что было у него в голове в тот момент, но разлетелись они довольно быстро, поэтому уже утром про это знали все в нашей школе. Отрицать что-то было бесполезно: лицо Саши было прекрасно видно, как и её комната на фоне. Все обвинения посыпались на нее, и никто даже не пытался понять, что в этой ситуации она была жертвой. Никто не пытался ей сочувствовать. Хуже всего, что даже на сверстников, называвших её шлюхой и бросавших в её сторону сальные комментарии, ей жаловаться было некому: учителя точно также считали её виновной, грязной, распутной, и некоторые не стеснялись говорить ей об этом. На её стороне была только я, но ей, очевидно, было недостаточно этого.

В лифте её дома я нервно стояла и молилась о том, чтобы он не застрял и ехал быстрее, чем это возможно. Однако он, как назло, ехал медленно, а затем с веселой музыкой открылся. Входная дверь её квартиры была открыта, поэтому я забежала туда и начала звать её. Мой голос растворялся в мертвой тишине квартиры. К горлу подкатил ком, я часто дышала, пытаясь успокоиться, по щекам быстро скатывались слезы, которые я сдерживала все это время.

Ворвавшись в её спальню, я нашла Сашу, свернувшуюся калачиком на кровати. Я села рядом с ней и начала трясти ее, бить по щекам, но она все никак не хотела открывать глаза. Захлебываясь слезами, я позвонила в службу спасения, потому что, испугавшись, напрочь забыла номер скорой, а затем её родителям. И те, и другие прибыли достаточно быстро и выпихнули меня из её комнаты. Я села на диван в гостиной, притянула колени к груди, обняла себя руками и принялась ждать, не замечая ничего. Это все, что мне оставалось.

Позже оказалось, что Саша пыталась выпить все снотворное своей матери, но таблеток в банке оставалось не так много, поэтому она просто крепко уснула.

Я поговорила с ней на следующий день и показала, что тоже выложила на свою страницу в социальной сети фотографии, где я была в одном белье. Саша усмехнулась и сказала, что я дура, а я согласилась, потому что это был первый её неловкий смешок за последний месяц. Потом школа закончилась, а в колледже никто не знал об этой ситуации. Мы договорились больше не упоминать этот инцидент, однако я вспомнила, что, когда нашла Сашу, она не дышала, её пульс не прощупывался и она ни на что не реагировала. А потом мы просто узнали, что она уснула. Только сейчас, почти десять лет спустя, я понимаю, что это было странно.

Вспомнив слова Ирины, я вытянула руку вперед и подумала о том, что хочу притянуть к себе статуэтку с комода. Однако она даже не качнулась в мою сторону. Я устало вздохнула, покачала головой и хмыкнула, бросив взгляд на несчастную статуэтку.

– Ага, конечно, ведьма, а письмо из Хогвартса на почте потерялось, – пробурчала я, снимая с головы платок. Повесив куртку, я снова посмотрела на статуэтку и вытянула руку. – Вингардиум Левиоса?.. Паутина?.. Статуэтка, лети!

Статуэтка издевательски продолжала стоять на месте, а кошка начинала косо на меня смотреть. Я закатила глаза и опустила руку. Как же это все глупо. Сняв верхнюю одежду, я забросила сумку с вещами на кухню, помыла руки после улицы и только тогда стала разбирать покупки. Сувениров для сестер я так и не купила. Увидев в сумке деревянную коробочку с надписью «пастила», я нахмурилась, взяла её в руки и открыла крышку. Клюквенная. К внутренней стороне крышки была приклеена записка: «Не люблю клюкву и знаю, что она тебе понравилась и что никакой аллергии у тебя нет. Глебка;)». Я хмыкнула, невольно улыбнувшись, достала один кубик пастилы и положила его в рот. Пока мягкая кисловатая пастила таяла у меня во рту, я написала Линде, и та скинула мне номер Глеба. Некоторое время я просто смотрела на пустой диалог и думала. Очень долго я то набирала, то стирала сообщения, не зная, стоит ли вообще что-то писать. В итоге я закрыла диалог, так ничего и не отправив.

Я разобрала вещи, переоделась в домашнюю одежду и легла на диван, под плед. Было только три часа дня. В ленте новостей не было ничего интересного, а чаты, в которых я состояла, молчали. Несколько минут я лежала и смотрела в потолок, а затем поднялась с дивана, обулась, и вновь вышла на лестничную клетку, решив сходить к Владу. Кто-кто, а он точно должен знать все об Ирине и других ведьмах.

Дверь в его квартиру была, как обычно, всегда открыта. В коридоре было тихо и темно, я не останавливаясь прошла к двери кабинета, постучала и в следующую секунду получила ответ. Влад сидел за стол, перебирал какие-то бумаги и не поднял взгляда, когда я вошла. Я села в кресло перед столом, забросив локти на подлокотники.

– Что-то случилось? – поинтересовался он, собирая документы в кучу.

– Я встретила Ирину сегодня. Она сказала, что я ведьма и что у меня мощная защита.

Он бросил на меня взгляд, отложил бумаги в сторону и сложил руки в замок.

– Да, это логичнее моей теории, – задумчиво проговорил парень. – И что ты планируешь с этим делать?

– Не знаю, – я пожала плечами. – Поэтому и пришла сюда. Чтобы спросить твоего совета. Что обычно делают в таких ситуациях?

Влад откинулся на спинку кресла. Я выжидающе смотрела на него, но он только молчал.

– Я думаю, ты можешь помочь нам в сложившейся ситуации. Тебе нужно инициироваться, но не вступать в ковен Ирины.

– Подожди, – я перебила его, наклонилась ближе к столу. – Мы говорим об охотнике на ведьм?

– Да. Ты была бы неплохой приманкой, – рассуждал он. – Ирина своих не даст, да и вряд ли охотника заинтересует ведьма из ковена. Как я понял, он ищет ведьм-одиночек. Устранить их проще, а мстить никто не будет.

Я вскинула брови, Влад бросил на меня взгляд и неопределенно взмахнул рукой.

– Ну, конечно, ты будешь не одна, но он не должен этого знать.

– В твоем плане есть недочет, – заметила я. – Ты не знаешь кто это.

– Верно, – он кивнул. – Это несколько затрудняет выполнение плана. Мне нужно подумать. Это все, что ты хотела спросить?

– У тебя есть какие-нибудь книги про нечисть и прочее? Хочу побольше узнать.

– Должны быть, – Влад повернулся в кресле к книжному стеллажу у стены. Затем он поднялся и пошел к полке.

В этот же момент дверь распахнулась, и в кабинет влетел Глеб. Заметив меня, он остановился в дверях. Влад бросил на него равнодушный взгляд и спокойно пробурчал:

– Варвар. Тебя стучаться не учили?

– Как будто ты не рад меня видеть, – ухмыльнувшись, проговорил Глеб. – Здравствуй, Иванна.

– Здравствуй, Глебка, – усмехнулась я. Глеб подошел к столу и сел на край.

– Ты чего пришел? – Влад достал из шкафа книгу и протянул её мне. Она была в черной кожаной обложке, название местами стерлось, страницы внутри были тонкими и желтыми от времени, а сама книга была тяжелой как кирпич. – Там еще три тома, но думаю, что тебе и одного будет достаточно. Ну так что? – он снова взглянул на Глеба.

– Ты меня не просил, но я проверил. За несколько дней до исчезновения упыренка в вашем районе случилась довольно сильная вспышка энергии. Дальше этого дома она, конечно, не ушла, но у меня есть некоторые основания предполагать, что шла она из квартиры Дашки. Если её рассказ от начала и до конца правдив, то это скорее всего она приворожила кого-то из этого дома. Так как ты бес, а Линдси русалка, на вас этот приворот не сработал, значит, кто-то этажом ниже.

– И сколько квартир мы должны проверить? – задумчиво спросил Влад, сложив руки на груди.

– В душе не ведаю, – Глеб легко пожал плечами. – Нужно провести эксперимент.

– Нет, точно нет. Одного привороженного нам хватит, – Влад нахмурился. – Если охотник здесь, то Дарья должна была почувствовать его, но она искала его по городу.

– А вы не думали, что их может быть двое? – встряла я. – Один был одержим из-за приворота, а второй охотится на ведьм.

– Все жертвы были задушены, – Глеб открыл рот, но вместо него ответил Влад. – Конечно, нельзя отрицать, что их может быть двое, но сейчас проще думать, что это один человек.

– М-да, тоже мне сыщики, – буркнула себе под нос я.

– Ладно, Шерлок, предложи идею по поиску двух человек, убивающих одним и тем же способом, – Глеб с улыбкой склонил голову вбок.

– Влад предложил мне стать приманкой. Я, конечно, против, потому что у вас, как минимум, два клана бессмертных. Не логичнее было бы взять кого-нибудь оттуда? Ну, кого-нибудь, кого не получится убить.

– Мне надо подумать об этом, – проговорил Влад, возвращаясь в кресло. – А теперь проваливайте.

Я поднялась с кресла и поспешила покинуть кабинет, однако Глеб все равно догнал меня на лестничной клетке. Несколько секунд мы шли молча, после чего я остановилась и вздохнула, приготовившись говорить.

– У меня нет аллергии на клюкву, поэтому, наверное, спасибо. За пастилу. Она действительно мне понравилась.

Глеб остановился на ступеньке ниже, повернулся и улыбнулся.

– Всегда пожалуйста. А в чем была проблема сказать это на ярмарке?

– Мне не нужен был подарок от того, кто пытался загрызть меня и моего лучшего друга.

Он хмыкнул, отведя взгляд, а затем снова посмотрел на меня, убрав руки в карманы.

– Иванна, если бы я действительно хотел тебя загрызть, маленький снежок бы меня не остановил. Да и я все-таки предпочитаю оленей. – Я усмехнулась. – Наверное, ты ждешь каких-нибудь извинений.

– Да, было бы неплохо.

– Хорошо. Прости за то, что напугал тебя.

– До чертиков напугал, – добавила я с невольной ухмылкой.

– Да, верно. Прости за то, что нарычал на тебя и напугал до чертиков.

– Я подумаю, – я фыркнула. Он снова улыбнулся и уже развернулся, чтобы спуститься ниже. – Кстати, у меня аллергия только на цитрусовые.

Глеб обернулся ко мне на половину, хмыкнул, достал из кармана пачку сигарет и, достав одну, кивнул:

– Я это учту.

Я проводила его взглядом и распахнула дверь своей квартиры. Заметив чей-то силуэт в коридоре, у комода, я резко посмотрела в ту сторону и чуть не выронила книгу из рук. Передо мной, широко распахнув глаза, стояла девочка лет тринадцати и сжимала в руках мою музыкальную шкатулку. Её длинные черные волосы доставали девочке до колен, из-под длинной белой сорочки торчали худые бледные босые ноги. Я сразу поняла, что передо мной какая-то нечисть, но она не была похожа на русалку или упыря. Она выглядела напуганной, но не тем, что я могла ей как-то навредить, а тем, что я увидела её.

– Ты кто? – осторожным громким шепотом спросила я.

Она только хлопала глазами, глядя на меня, а затем, словно опомнившись, отложила шкатулку на комод и присела в реверансе.

– Варвара Рожкова, – быстро протараторила она. Я нахмурилась, осмотрела квартиру.

– Ты была моей кошкой, да?

Варвара кивнула. Я молча кивнула, мой взгляд упал на книгу, которую я сжимала в руках.

– Значит, мавка? – и Рожкова вновь кивнула. – Ясно… – устало вздохнула я.

– Ты выгоняешь меня? Пожалуйста, не выгоняй! – в пару шагов Варвара оказалась у меня. Она вцепилась в мое предплечье и умоляюще заглянула в мои глаза. – Пожалуйста, пожалуйста! Я буду кошкой, если тебе так удобно.

– Тебе некуда пойти? Где твои… родители?..

– Я хочу остаться здесь. Пожалуйста, Иванна.

Закрыв глаза, я шумно выдохнула. Еще одной проблемы мне не хватало. Что мне с ней делать? Выгнать на улицу в одной ночнушке? Это жестоко, пусть она и нечисть. Оставить её у себя? Что будет, когда её родители придут за ней?

– Черт с тобой, – буркнула я. – Потом решу, что делать.

Мавка взвизгнула, обхватила меня руками, стиснув в объятиях, и быстро-быстро тараторила слова благодарности. То, как она упрашивала меня оставить её здесь, и её радость, насторожили меня. Все остальные вопросы стали волновать меня меньше, чем появление её родителей.

Уже вечерело. Я отстранила Варвару от себя и пригляделась к ней. Она выглядела, как обычная тринадцатилетняя девочка, чем напоминала мне Мирославу. Не хотелось думать о том, сколько ей лет на самом деле. У нее был вздернутый нос с редкими бледными веснушками и торчащие уши. Её светлые серые глаза еще больше напомнили мне моих сестер. Из всех нас такой цвет глаз от отца не унаследовала только Кира – у нее они были ореховыми.

– Мне нужно будет сейчас уйти, – сообщила я, все еще удерживая Варвару на некотором расстоянии от себя, в то время как она все пыталась прижаться ко мне снова. После моих слов мавка отступила на полшага и быстро кивнула.

К вечеру ветер на улице усилился и пошел липкий снег. Идти было тяжело: ноги утопали в сугробах, глаза слезились от ветра, стремившегося сбить меня с ног. Я десять раз пожалела о том, что вообще решилась пойти куда-то, но мне нужно было узнать про ведьм от Ирины. К моему несчастью, их община находилась в Старом районе, до которого от моего дома идти около получаса. Удивительно, но после всего, что я увидела за прошедшие дни, на улице я теперь боялась не нечисти, а холода, безразличного к сотне слоев одежды на мне. Наконец вдали, среди множества обезличенных черных покосившихся двухэтажных домиков, показался похожий на остальные, но с горящим в окнах светом дом. Я облегченно выдохнула и чуть ускорила шаг.

Фонарь, освещавший крыльцо, покачивался на ветру, ступеньки скрипели под моими ногами. Я занесла руку и постучала по металлической двери. Она тут же распахнулась, едва не ударив меня по лбу, и на пороге показалась сама Ирина. Она огляделась и, ухватив пальцами за рукав, втащила меня в дом.

– Ты извини за такую резкость, милая, – она закрыла дверь на все замки и провела по ней руками снизу-вверх. – В наше неспокойное время ведьмам стоит быть осторожнее.

Я почувствовала, что её хвост скользнул по моей ноге, и подавила желание поежиться. Прихожая представляла собой небольшую комнату, из которой можно было перейти в другие комнаты справа и слева. Ирина стянула с моей головы шапку, а затем, не спрашивая разрешения, сняла с меня куртку и повесила их на вешалку.

– Не разувайся, идем, – она пошла в правую комнату и жестом мне велела следовать за ней. Я стряхнула снег с ботинок и последовала за ней.

Первая комната было чем-то вроде гостиной, освещаемой огнем камина и множеством свечей. Здесь, наверное, собрались все ведьмы и колдуны из ковена. Они сидели на подоконниках, раскладывая карты на пестром платке, на диванах и просто где придется. Скрипел виниловый проигрыватель, один парень сидел за расстроенным фортепиано и буквально беспорядочно лупил пальцами по клавишам. Одна из ведьм, развалившись на диване и лениво читая журнал, махнула рукой и крышка фортепиано упала, прищемив пальцы музыканта. Однако он, махнув хвостом, похожим на Иринин, равнодушно поднял её и продолжил играть. Все они не обращали на меня никакого внимания.

– Иванна, не отставай, – Ирина отодвинула плотную штору, заменяющую дверь, пропуская меня в следующую комнату.

Это была кухня. Две девушки – им было около шестнадцати – сидели прямо на кухонном острове, а между ними по кругу расхаживал петух. Я застыла в дверях, наблюдая за этим действием. Ирина хлопнула в ладоши, привлекая их внимание к себе, и сказала им оставить петуха в покое, после чего девочки послушно спрыгнули со столешницы, одна из них взяла птицу на руки, а другая сгребла зерно в охапку. Они быстро выскользнули из комнаты. Ирина проводила их взглядом, а затем щелкнула пальцами. Свечи в комнате, кроме двух стоявших на столе, потухли, стол застелился черной скатертью и на нем появился серебряный поднос с блестящим ножом и два зеркала резной деревянной раме. Ирина махнула мне рукой на стул, а сама встала у противоположной стороны стола.

– Слышала что-нибудь про святочные гадания? – я неуверенно кивнула, потому что когда-то, после пары бокалов вина, мы с подругами решили побаловаться подобными гаданиями, не веря в них. Тогда мне показалось что-то, но я смахнула это на темноту и вино. Однако теперь я всерьез задумалась о том, что могла тогда увидеть. – Что ж, – Ирина взяла одно из зеркал в свои руки, поставила его и кивнула мне на второе, – я хочу кое-что проверить.

– Что мне говорить?

– Просто позови его, если увидишь что-то, то кричи. Главное не оборачивайся, – сказала ведьма и исчезла за другой дверью.

Я осталась одна в кромешной темноте. Сжав раму одного из зеркал в руках, я направила его в сторону другого, создавая зеркальный коридор, и позвала «суженого-ряженого». По началу я видела только свое лицо в желтом свете свечи и уже начинала думать, что все это просто глупый розыгрыш, но затем в темноте начал вырисовываться силуэт. Поборов желание повернуться, я чуть наклонилась вперед, вглядываясь в отражение. Штора в дверях шелохнулась, я услышала скрип половиц и рвано вздохнула. Тень все приближалась ко мне, а затем «суженый» наклонился к моему плечу, его лицо было последним, что я увидела в отражении перед тем, как он выдохнул и задул единственную горевшую в комнате свечу. Комната погрузилась во тьму. Я раздраженно фыркнула, отложила зеркало на стол и потянулась в карман за телефоном. Яркий синий свет экрана осветил пространство вокруг.

– Идиотская шутка, Глеб… – я развернулась на стуле, ожидая увидеть его за своей спиной, как это было днем на ярмарке, но на кухне я была одна. Я нахмурилась.

ДЕНЬ 25: ЛЕДЯНАЯ НОЧЬ

Я бездумно, подперев щеку ладонью, наблюдала за тем, как Варя уплетает наггетсы прямо со сковородки, забрасывая их в рот одну за другой. Чай в моей кружке медленно остывал. Я опустила взгляд на коробку с клюквенной пастилой и рвано вздохнула, вспомнив гадания у Ирины. Она зашла в комнату почти сразу после исчезновения… образа, но я соврала ей, сказав, что ничего не увидела. Девушка хмыкнула и кивнула. Остальной вечер мне мало чем запомнился. Ирины пыталась учить меня каким-то заговорам, но получалось у меня не очень, поэтому она отправила меня домой. В общине также были близнецы Лена и Марк, которые, как оказалось, занимались гороскопами в нашей газете. В общем-то это все.

Варя тяжело выдохнула, откинулась на спинку стула и вытерла руки о бумажное полотенце, заставив меня посмотреть на нее.

– Ты сыта? – поинтересовалась я, а затем зевнула. На часах было почти три часа. – Более чем, – кивнула мавка. – Пойдем спать. Я устала.

Кивнув, я поднялась из-за стола и попыталась вспомнить есть ли у меня запасной комплект постельного белья, чтобы постелить Варе в гостиной. Однако она просто побрела в мою комнату. Я устало вздохнула и последовала за ней. – Ты что, будешь спать в моей кровати? – спросила я, заглянув в комнату. Варвара уже забралась под одеяло и свернулась калачиком. – Ладно, как скажешь.

Я легла на некотором расстоянии от нее и отвернулась к стене. Этой ночью мне не снилось ничего, что было даже хорошо. Последние мои сны были странными, спутанными, тревожными. Поэтому хорошо, что сейчас мне не приснилось ничего.

Утро началось с того, что мне прилетело по щеке ладонью. Это не было больно, но достаточно неожиданно, чтобы я резко села на кровати, оглядываясь по сторонам. Да уж, заряд бодрости на весь день обеспечен. Варя развалилась по всей кровати, раскинув руки и ноги в разные стороны. У нее и в кошачьем обличии была такая привычка, однако сейчас она была полтора метра ростом, и мягкие короткие лапки заменились на длинные руки с острыми локтями. Одеяло валялось в изножье, в комнате было душно. За тот месяц, что я жила в этой квартире, я никак не могла привыкнуть к скачущей температуре. Иногда батареи, казалось, не топят совсем, а временами до них даже дотронуться невозможно – настолько они горячие. Вздохнув, я осторожно, чтобы не разбудить, перелезла через Варю, прошла к окну и открыла его. Прохладный воздух ударил в лицо, пробежался по шее и плечам, всколыхнул мои волосы и ушел дальше в комнату. Я набросила одеяло на Варю и вышла из комнаты.

Яичница скворчала на сковороде, по кухне расходился запах колбасы, пока я переминалась с ноги на ногу и невольно шевелила губами, проговаривая текст застрявшей в голове песни. Вдруг на экране высветилась фотография Есении, я тут же смахнула в сторону, чтобы ответить на вызов, и приложила телефон к уху. – С дне-е-е-е-ем рождения те-е-е-е-ебя! – громко протянула Сеня на том конце провода. Я невольно улыбнулась, слушая, как она, фальшивя, поёт поздравление. Раньше, когда мы жили вместе, она врывалась ко мне утром в комнату с тортом и песнями, но потом стала просто звонить и петь в трубку. – С днем рождения, Иванка! Поздравляю с тем, что ты стала на год старее. Как там седые волосы? – это была еще одна наша традиция – выглядывать первые седые на темно-русых волосах, – появившаяся, когда Есении только исполнилось двенадцать.

Я отвела взгляд от сковороды, чтобы вглядеться в ближайшую отражающую поверхность. Ей оказалась ложка, в которой я внимательно осмотрела свое искаженное отражение, а затем ответила:

– Ох, кажется, я вижу парочку! Господи, когда же они успели поседеть? Эта работа убивает меня! – Мы рассмеялись. – Ладно, спасибо за поздравления, – сказала я, продолжая улыбаться. – Как вы там?

– Сегодня я наконец поеду домой. Ты не представляешь, как долго я этого ждала. – Неделю?

– Да. Но эта неделя была самой длиной в моей жизни.

Мы проговорили обо всем подряд еще примерно двадцать минут, а потом из моей спальни, потягиваясь, вышла Варя, и я стала прощаться. Пока она умывалась в ванной, я разложила яичницу по тарелкам и налила в кружки чай. Варя все еще сонно плюхнулась на стул, я поставила перед ней завтрак и села напротив. Взяв вилку в руки, я вдруг задумалась о том, что спала сегодня меньше, чем обычно, но чувствовала себя гораздо бодрее. Качнув головой, я приступила к завтраку. – Что с твоими родителями? – поинтересовалась я.

Варя повела плечом.

– Они давно умерли.

– А с кем ты жила до меня?

– С Василисой. Она просит меня называть её мамой, но она не моя мама. Она не похожа на мою маму. Она думает, что я не знаю, что она съела её.

Я нахмурилась, но Варя говорила об этом просто, с детской непосредственностью.

– Твоя мама была кикиморой?

– Нет, она была, как ты… Можно больше я не буду кошкой? – Как хочешь, – я пожала плечами.

– Не хочу быть кошкой. Василиса говорит, что я должна отбросить свое человечье обличье и использовать его только при необходимости. Савелий Платонович тоже так считает.

– Рожков? – уточнила я, Варя кивнула. – Что ж, в таком случае, здесь ты можешь быть тем, кем захочешь.

Девочка широко улыбнулась, вскочила из-за стола и, в два шага оказавшись около меня, обхватила меня руками, крепко обнимая. Я с мягкой улыбкой отстранила её от себя.

Позавтракав, я решила подняться к Линде, чтобы обсудить Варю с ней. Она открыла не сразу, но, когда её дверь распахнулась и я смогла её увидеть, подруга казалась какой-то уставшей. Одной рукой она придерживала край шелкового халата, а другой ручку двери. Линда кивнула мне, молча приглашая войти. – Я не разбудила? – спросила я, видя её несколько помятое состояние. – Мне не нужно спать, – махнув рукой, проговорила Линда. – Там где-то осколки должны быть, осторожнее.

Я вскинула брови, опустила взгляд вниз и действительно увидела осколки от разбитой бутылки. Все было как-то странно. Из зала доносились скрипучие звуки винилового проигрывателя. Я проследовала туда за Линдой. Она плюхнулась на диван, притянув ноги к груди и обняв их рукой.

– А где Влад? – поинтересовалась я, садясь на подлокотник. – Без понятия, – равнодушно и тихо ответила Линда. Её взгляд был направлен в пустоту.

– Вы поругались? – я покосилась на пустой бокал вина, стоявший на кофейном столике.

– Мы могли бы поругаться, если бы он соизволил прийти ночевать домой. Если бы он хотя бы соизволил ответить на мои сообщения…

Несколько минут я молча смотрела на неё, после чего хлопнула ладонями по коленям и поднялась с места, заставив Линду вопрошающе посмотреть на меня. – Ну и к черту его, – бодро проговорила я. Она вскинула брови, я неопределенно махнула рукой. – Надо будет, наверное, как-нибудь подыскать синонимы к этим выражениям, но ты сейчас поняла меня. Соберись, Линда. Ты что, действительно собираешься сидеть и наматывать сопли на кулак под Эдит Пиаф? – она отвела взгляд и промолчала. – Нет, ты не будешь этого делать.

– Почему нет?

Я сложила руки на груди и посмотрела на нее, вскинув брови. Линда цокнула, закатив глаза, подняла руки в капитулирующем жесте и стала вставать с дивана. Она попросила дать ей время, чтобы принять душ и переодеться, а я в это время решила заняться небольшой уборкой в её квартире. Выбрасывая остатки бутылки в мусорку, я вдруг подумала о том, что Линда, наверное, готовила что-то особенное для Влада, но осталась совсем одна. И куда он ушел? Я качнула головой, отгоняя все эти мысли. Их взаимоотношения совершенно меня не касаются.

Довольно скоро мне стало нечем заняться, поэтому я слонялась по квартире, рассматривая фотографии и картины на стенах, книги и всякую мелочь на полках. В результате моего осмотра я выяснила, что у Линды было три полки в шкафу, выделенные под виниловые пластинки, парочка из которых была с автографами исполнителей, и одна под компакт-диски. Фотографии на стенах были недавними или, по крайней мере, выглядели таковыми. Мне казалось, я пытаюсь что-то найти, но сама не знаю что. Может быть, какую-то странную деталь, выдающую их прошлое. В их квартире не было ничего, что как-то не соответствовало их истории, где Влад продолжает коллекцию деда, а Линда потомственная журналистка.

И вот, стоило мне подумать, что тут нет ничего, как вдруг половица под моими ногами скрипнула прогнувшись. Она была чуть приподнята. Я присела на корточки, поддела её пальцем и подняла. Все пространство внутри занимал небольшой ящик, который я также открыла. В этом ящике, судя по следу, хранился револьвер и девять пуль для него, две из которых лежали в тайнике. Я, прислушавшись к шуму воды в ванной, достала телефон из заднего кармана джинсов и сфотографировала тайник, затем достала одну пулю и поднесла её ближе к лицу, разглядывая. Она вся была исцарапана, и только спустя несколько секунд я поняла, что это были не просто царапины, а какие-то символы. Вода в ванной выключилась, зашумел фен, и я стала убирать все обратно, перед этим сфотографировав пулю.

Упав на диван, я попыталась сделать вид, что все двадцать минут ждала Линду, и выкинуть из головы все мысли о своей находке. Пистолета не было. Значит, его мог забрать Влад? В таком случае все могло быть гораздо сложнее, чем думала Линда. А, может быть, она знала? Может быть, в этом и была проблема?

Линда, натягивая черную водолазку с коротким рукавом, неспешно прошла в комнату и бросила на меня взгляд. Она чуть нахмурилась, заставив меня запаниковать, но затем качнула головой.

Погода на улице была непривычной для Святовещенска: солнечной и ясной, снег сыпался крупными мягкими хлопьями, ледяные ветры не сбивали с ног и не пробирались под одежду, а только слегка обжигали лицо. Некоторое время мы шли с Линдой молча: я не знала, о чем говорить, а она находилась в задумчивости. – Знаешь, наши разговоры заставляют меня столько всего вспомнить, – проговорила вдруг подруга, – и о многом думать. А последние годы я только и думаю о том, чтобы ни о чем не думать и ничего не вспоминать. Но, наверное, так надо, хотя так гораздо сложнее.

– И о чем ты думаешь сейчас?

– О том, что у нас с Владом заканчивается время. Скоро он забудет обо всем, в том числе и обо мне, и я… – она запнулась. – И я не знаю, что будет тогда. Что будет со мной.

Я молчала, потому что не знала, что ответить. В голову приходила только одна жутко неуместная и раздражающая фраза. Все будет хорошо. Я не могла говорить об этом. Я не могла знать, что все будет хорошо. Но мне хотелось поддержать Линду хоть как-то. Я просто взяла её холодную руку в свою, переплетая наши пальцы, и сжала её. Мне вдруг вспомнилась Саша. Они с Линдой были похожи, особенно внешне.

Линда качнула головой, очевидно, отгоняя от себя мысли о Владе. – Раньше Святовещенск был таким живым, – вдруг начала она. – В центре был такой красивый сквер, где каждое лето высаживались цветы и цвели жасмины, а сейчас он никому не нужен, все заросло. Жаль, что ты не можешь увидеть каким он был лет сорок назад.

– Сорок лет назад мне было минус четырнадцать лет, – я слабо улыбнулась, взглянув на нее. Она улыбнулась мне в ответ.

– А не минус пятнадцать?

– С сегодняшнего дня – нет.

Подруга фыркнула.

– Тогда с днем рождения.

Мы продолжили гулять, болтая обо всем подряд и в то же время ни о чем. Линда делилась со мной какими-то незначительными подробностями русалочьей жизни, а я рассказывала ей про свою жизнь в Москве, про множество работ, которые я перепробовала с шестнадцати лет, и про свою семью. – Неужели нет совсем ничего хорошего? – поинтересовалась Линда, когда я сделала паузу в своем рассказе. – Не может же твоя мать быть настолько ужасной.