Глава 2
День первый, он же второй
Я проснулась от холода, байковое армейское одеяло грело как-то слабовато. Хотя лето на дворе, август. В августе не должно быть так холодно. Спрятавшись под одеялом с головой, свернулась калачиком и попробовала согреться. Не помогло.
Спрыгнув с кровати на холодный деревянный пол, быстро добежала до чемодана и вытащила из него шерстяные носки и свитер. После этого опять вернулась в кровать и потянулась за телефоном, который дожидался меня под подушкой. Три процента заряда – вот это он у меня живучий! Посмотрела на дату и поняла, что мой телефон настоящий гигант: я спала сутки. А вот то, что я заметила следом, заставило меня напрячься: не было ни одного пропущенного сообщения или звонка. Связи тоже не было, ни единой антенки, про интернет я и вовсе молчу. Впервые отсутствие связи я заметила на «Сосновом бору», но тогда мне было совсем не до того, я решила, что телефон затупил и значок оператора скоро появится. Видимо, я ошиблась. Конкретно так ошиблась.
– Что, совсем нет? – Я, наверное, походила на самую настоящую сумасшедшую, выпучила глаза, схватила за руку Калинина и часто-часто дышала.
Я поймала его в столовой, мужчина с задумчивым видом водил ложкой по тарелке. И стоило ему только произнести эти четыре роковых слова: «Здесь не ловит связь», – как я тут же подбежала к нему и вцепилась в его запястье мертвой хваткой.
– Такого не бывает! – продолжала я уверять саму себя в абсурдности утверждения капитана.
– Как видите, бывает, – пожал он плечами и вернул взгляд обратно к своему супу.
– Вообще-вообще? И даже ешечка не ловится? – Я не отчаивалась…
– Вы бы хоть одну антенну поймали, Анастасия Анатольевна, а лишь потом об интернете мечтали.
Его сухое обращение по имени-отчеству заставило меня прийти в себя и отдернуть руку. Я развернулась и пошла на выход. По пути задев плечом какого-то высокого парня, буркнула ему извинение, даже не посмотрев, и пошла на поиски связи. Телефон к тому моменту был заряжен на сто процентов, ведь, проснувшись, я думала, что проблема именно в этом, но, как оказалось… нет.
Я облазила всю территорию, забралась на крышу дома офицерского состава, но связи не было и там. Оглядевшись, заприметила вышку. Точно!
Ближайшие к ней ворота были закрыты, а вот с другой стороны территории приветливо распахнуты, словно специально для меня. На вышке никого не оказалось.
Они тут вообще работают хоть когда-нибудь?
Телефон не ловил даже на такой высоте, я топнула со злости и чуть не пошатнулась, казалось, что доски под моими ногами затряслись.
Встала, успокоилась, перевела дыхание. Нет, это бухало мое дурацкое сердце в груди. Успокойся, Настя, совсем неадекватно ведешь себя, чего удумала – на наблюдательной вышке прыгать.
Подошла к перилам и посмотрела на заставу с высоты. Да уж, зрелище плачевное. Одноэтажное здание заставы буквой “П”, одноэтажный жилой дом на шесть квартир. И чуть вдалеке склад ГСМ. Бокс с машинами, кочегарка, дизельная, столовая, спортзал и склад с продовольствием – все это находилось в той самой буковке “П”. Система вокруг территории залатана в нескольких местах, и не работает освещение, а плац перед центральным входом в здание заставы растаскан по кирпичикам. Я и представить не могла, что где-то еще существуют такие места. За все время, пока наблюдала, я не увидела ни души. Только лес кругом и два одиноких здания.
Жутко как-то… Надо узнать у Калинина, сколько здесь человек личного состава. И есть ли здесь женщины? Ведь должны же быть чьи-то жены, раз целых шесть квартир в доме. Ну ладно, одну я заняла, одну Калинин. Интересно, а он женат?
Так, все, отставить, Настя. Ты сюда приехала работать, а не дружить с женщинами и лямуры с офицерами крутить. Этого отец точно не переживет, хотя… так оно ему и надо.
Я ещё раз беспомощно посмотрела на экран телефона. Без антенки он был какой-то неродной, незнакомый мне – чужой айфончик, от которого толку было еще меньше, чем от младшего брата актера. Ничего, Настя, выживем и так, где наша не пропадала.
Когда я во второй раз появилась в местной столовой, там было пусто, на кухне стояла кастрюля с каким-то супом. И большая сковорода с макаронами, в которых редко-редко виднелись волокна тушенки. Попробовала – вроде есть можно.
– Здравствуйте. – На пороге появился мужчина азиатской национальности, не китаец. Однозначно. Но разрез глаз узкий, рост низкий, и говорил он с жутким, непонятным акцентом, как будто только вчера выучил русскую речь.
– Здравствуйте, – кивнула ему, ну не буду же я еще и представляться сама. Вообще, какая-то странная ситуация, меня должен был представить старший офицер. Он-то и представит, через две недели. А сейчас? Калинин мог бы и озадачиться. Я вдохнула поглубже и протянула руку: – Лейтенант Ворон Анастасия.
– Аяс, – мужчина кашлянул и на своем ломаном продолжил: – Колчак Аяс, прапорщик. Вы к нам временно или на постоянку?
Вот и что ему ответить, когда хочется отсюда сбежать уже сейчас?
– На постоянку. – Растянула губы в улыбку и, взяв тарелку с макаронами, пошла в столовую. Так себе название для помещения в двадцать квадратных метров и всего с двумя длинными столами.
– Приятного аппетита. А вас сюда… это… Ну за че? – спросил мужчина, присев напротив меня.
– Вы о чем? – не поняла я его.
– Да так, не обращайте внимания, – буркнул еле понятно и уткнулся носом в тарелку.
Все остальное время мы ели в тишине, пили чай. И даже вместе вышли из столовой, как-то это у нас одновременно получилось. И, пока мы шли по коридорам заставы, не встретили ни одного человека. Это было как-то пугающе.
Сержант завернул и распахнул одну дверь. В появившийся зазор я успела разглядеть ковер и койку, заправленную покрывалом, – значит, это его личная комната. Я еще раз оглянулась по сторонам и, по-прежнему не увидев никого, поспешила окликнуть этого Аяса, пока он не скрылся в своей комнате.
– Аяс, а вы не подскажете, сколько сейчас человек на заставе?
– Шесть, с вами семь.
Мне нужно было как-то это переварить… ну я могла подумать, что здесь и тридцати человек нет, хотя, судя по размерам, застава рассчитана явно на пятьдесят. Но семь – это же… это… Да у меня даже слов подходящих нет.
– А гражданских сколько? – еле сдержалась и не выказала того, насколько я ошарашена.
– Сейчас никого, скоро Курок из отпуска возвращается с женой, и у старшины жена уехала куда-то к врачам, через пару дней вернется, если будет с кем.
– Ясно. Спасибо, Аяс.
Ну-у… Здесь хотя бы бывают женщины… Да и шесть мужчин на одну меня – это не так страшно, как если бы их было тридцать. В тайге, без связи… А если мост все же сломается? Боже, как отсюда выбираться-то?
– Анастасия?
Какой у него приятный голос… Я сама не заметила, как дошла до канцелярии, начальник заставы был на своем посту.
– Здравствуйте. – Потом вспомнила, что мы, вообще-то, уже виделись, и поправилась: – Еще раз. Извините за тот случай в столовой, товарищ капитан. Просто тяжело поверить в такой факт, как отсутствие связи.
– Понимаю. – Он кивнул, будто что-то прикидывая. – Так и будете стоять на пороге или войдете и поговорим?
– Да, да. – Ну почему я рядом с ним постоянно туплю? Подошла и села на стул около его стола.
Он указал рукой на второй стол, который я даже не заметила, тот стоял в углу и был в два раза меньше, чем стол хозяина кабинета.
– Вот этот стол будет вашим и еще одного лейтенанта, зама по боевой. Он должен приехать через одиннадцать дней, как и положено.
– Тоже после института? – воодушевилась я. Вдруг это кто-то знакомый?
– Да, только Хабаровского, – тут же разбил он мои надежды. – Сейчас на заставе катастрофически не хватает личного состава, поэтому в такие наряды, как «Часовой заставы» и «Часовой на вышке», я никого не ставлю, еще я объединяю «Дежурного по части», «Дневального» и «Дизелиста».
– Стоп. Вы хотите сказать, что тот, кто сидит в дежурке, – он же еще и ходит дизель заправлять? – Все еще хуже, чем я думала.
– Да там раз в шесть часов его заправлять.
– Но как же… Дизельная на другом конце заставы, а он отлучается со своего служебного места. Вдруг что-то важное?
– Представляете, Анастасия, он еще и кушать три раз в день ходит в столовую, и покурить на крыльцо. Я, конечно, понимаю, вы из Москвы и порядки у вас там сильно отличаются от наших, но… как бы вам так помягче сказать… – Он покрутил ручку. – Чем дальше от начальства, тем проще живется, понимаете?
– То есть вы хотите сказать, что у вас тут постоянное нарушение порядка? И вы хотите, чтобы я на это не обращала внимания? – Я настолько возмутилась, что не заметила, как подскочила с места.
– Анастасия, не нарывайтесь, – жестко проговорил он.
Ах так?
– Да как вы… – Ну все, война так война, гад.
Калинин приторно улыбнулся – ну просто Аполлон, не меньше. Ладно, он не гад – он красивый гад!
– Я всего лишь вас предупреждаю. Вам же жить с этими людьми, зачем ссориться и провоцировать их на что-то… Здесь, как бы вам помягче сказать… Здесь нет случайных людей.
– В каком плане? – нахмурилась я.
– Все, кто здесь служит, попали в это место за что-то… скажем так.
– А-а-а-а, то есть это филиал ада в погранвойсках, так, что ли?
Капитан засмеялся – как же обалденно он смеялся, хрипло и так задорно.
Спокойно, Настя, спокойно!
– Как вы точно сформулировали. Четкое попадание в цель, прямо десяточка. Я обязательно запомню ваши слова.
Да он, блин, издевается. Да пошел он… Я задрала нос и, не прощаясь и не спрашивая на то разрешения, пошла прочь из его кабинета. Ну и что, что нарушение субординации? Я в отпуске, вообще-то, и не по форме…
– Анастасия, – окликнул он меня у самых дверей. Пришлось повернуться и встретиться с его голубыми глазами, в которых плясали чертята. Ведь он еще совсем молодой, если уже капитан, то ему где-то двадцать восемь, возможно двадцать девять или тридцать, но не больше. – Приходите к двадцати часам, я буду ставить приказ, заодно и познакомлю вас с личным составом.
– Спасибо, – выдавила из себя и пошла домой. Ну хоть что-то. Не такой уж он и гад.
Квартира мне досталась однокомнатная, хоть и угловая, но уютная. Были какие-то старые шкафы и стенка, две ученические парты и целых пять стульев. На кухне даже был полуразвалившийся кухонный гарнитур облупленного зеленого цвета, и все. Не было ни плиты, ни холодильника, ни стола. В ванной не было зеркала, да и в саму ванну садиться было страшно: днище черное и какое-то слегка рифленое…
А еще не было горячей воды, вот от слова совсем… из крана с красным вентилем текла холодная вода, из крана с синим вентилем текла ледяная. Вот и приплыли, Анастасия Анатольевна. Кипятильника у меня с собой нет… и чайника электрического тоже нет.
Достала зеркальце из косметички и недовольно себя оценила. На голове чёрт-те что! И вот как с такой мочалкой вместо волос знакомиться с личным составом? Хватит и того, что такую меня видел Калинин. У него стопудово есть кипятильник, вон какой чистенький и лощеный. А волосы… какие у него гладкие и пушистые… на вид, конечно. Все время, проведенное в его кабинете, хотелось к ним притронуться и проверить, на самом ли деле они такие, какими кажутся.
На ужин я решила не идти, доела свой запас чипсов и сухариков. Покормила Босюсика и начала разбирать вещи. Благо в наличии были целых четыре вешалки, как будто специально для меня старались. Для парадки, которая, я думаю, мне здесь ни в жизнь не пригодится, для повседневной летней формы, для повседневной зимней и – барабанная дробь – свадебного платья.
Я понятия не имею, зачем привезла его с собой. Господи, да я даже не знаю, зачем его купила. Это было задолго до предложения руки и сердца, которое мне сделал бывший. Просто пошла однажды с подругой в свадебный салон – помочь той определиться. А в итоге определилась сама. Мне было девятнадцать, и я уже тогда решила, что если и выйду замуж, то только в нем. Все эти годы оно висело в моем шкафу у родителей дома и никого не трогало. И вот пару дней назад отец его заметил и как начал орать: «Да ты же не только дура набитая, еще и ребенок самый настоящий! Замуж она собралась! За кого, Настя? За кого? Платье она купила, балбеска! Небось еще и на мои деньги, жених-то твой с мозгами будет!»
Это был наш последний разговор, после которого я собрала вещи, запихав это пресловутое платье в маленький чемодан, забрала свое направление и купила билеты на самолет. И вот я здесь – раньше, чем надо, на целых две недели, с грязной головой и с гель-лаком на ногтях, который вот-вот отвалится. Только это все мелочи по сравнению с тем, что через две недели мне нужно идти на коррекцию ресниц, а через месяц – волос. Если я не найду мастера, то буду ходить как драная кошка по всей заставе. Хотя, возможно, с таким видом меня не съедят медведи, они просто испугаются и сбегут.
Спокойно, Настя, спокойно! Где наша не пропадала! И с победным кличем: «А-а-а-а-а-а!» – я засунула голову под ледяные струи воды.
– Брр, да, Босюсик, видишь, как мучается твоя хозяйка, брр-р. Холодно-то как, – причитала я, вытирая голову и прыгая по комнате в надежде согреться.
Да что же это за лето здесь такое? Дубак как зимой. Когда сушила волосы, перестала дрожать, все-таки фен – это вещь, и, как бы ни убеждали, что он вреден для волос, без него никуда. Как и без моего любимого утюжка.
Настроение у меня было боевое, поэтому я решила накрутиться, ну чтобы быть при параде. Колдовать над прядями волос в маленькое круглое зеркальце из косметички было неимоверно трудно, но я справилась. Голливудские локоны рассыпались по моим плечам, когда до двадцати ноль-ноль оставалось пятнадцать минут.
Почти новые пограничные сутки, а мой отпуск сократился еще на один день. Десять дней, и выходить на службу. Чем же я заниматься все это время буду?
Ладно, Настя, подумаем об этом позже. Я обула облегченки и пошла знакомиться с местными аборигенами. Тьфу, с местными военнослужащими.
Когда я зашла на заставу, приказ уже шел. Решила притаиться у самого входа и посмотреть. Калинин говорил быстро, четко и громко:
– Приказываю выступить на охрану Государственной Границы Российской Федерации. Вид наряда – дозор. Задача – не допустить нарушения Государственной Границы Российской Федерации. Связь по радиостанции. Пароль «Каналабу» – отзыв «робокоп три». – Я подавила смешок и прикрыла рот ладонью: никогда не понимала, откуда брались эти дурацки пароли и позывные. А начальник заставы между тем продолжал, и эта уверенность в голосе ему безумно шла, он больше не казался таким молодым, как прежде. – В случае обнаружения признаков нарушения доложить Дежурному по Пограничной Заставе и принять все меры для преследования и задержания нарушителя Государственной Границы Российской Федерации. Старший пограничного наряда – старший прапорщик Рассохин. Вопросы? Повторить приказ.
Следом последовал гомон из непонятной тарабарщины, говорили мужчины, скорее всего, одно и то же, да и было их всего трое, но получалось у них это жутко несинхронно, хотелось заткнуть уши. А вот голосом Романа наслаждаться.
– Вопросов нет, приказ ясен. Есть выступить на охрану Государственной Границы Российской Федерации. Вид наряда – дозор. Выполняйте поставленный приказ. Наряд, напра-аво, на охрану Государственной границы шаго-о-ом марш.
Калинин, все это время стоявший ко мне спиной, повернулся и поймал мой взгляд. Он прищурился и, так и не отведя своих магнетических голубых глаз, произнес:
– Личный состав, задержитесь, пожалуйста. – А потом мне: – Анастасия, подойдите. – Затем он мотнул головой и быстро отвернулся от меня.
Чертовщина какая-то творилась, я висла при каждой встрече с ним, бред какой-то. Еще месяц назад я собиралась замуж за совершенно другого человека, пусть и козла. А сейчас тут готова слюной истечь на этот образчик мужественности.
Я глубоко вдохнула, ослепительно улыбнулась и направилась к мужчинам. Встала рядом с Калининым и почувствовала себя так легко-легко. Странно, последний раз я такое ощущала в подростковом возрасте рядом с папой, чувство защищенности и надежности… Бред какой-то… Потом я слегка дернула носом, принюхавшись, и поняла: у Романа был тот же парфюм, что и у отца семь лет назад. Чуть-чуть сладковатый светло-коричневый «Ив Сен Лоран». Потом мама промыла ему мозги, что, мол, слишком дешево для его статуса, и отец сменил духи, ставшие для меня символом любви, защиты и дома.
Смешно… Дома, где я никому не нужна. Меня тут медведи съедят, а родители ничего и не узнают. Поймала на себе взгляд того самого Аяса, с которым сегодня обедала, и поняла, что слишком долго и глубоко находилась в собственных мыслях.
– Анастасия? – донеслось со стороны капитана.
– Простите, я задумалась.
– Теперь вы с нами? – усмехнулся стоящий рядом со мной гад.
– Я же сказала, – выдавила из себя сквозь улыбку, – задумалась.
– Ну что ж, тогда начнем. Надеюсь, вы запомните. Старший прапорщик Рассохин Андрей Александрович, старшина на нашей заставе. – Мне улыбнулся крупный мужчина средних лет – ага, вот с этим человеком надо дружить, у него ключи от всех складов. Господи боже, какие мысли только в голову не придут с голодухи. – Старший сержант Колчак Аяс, вожатый, и младший сержант Дудин Дмитрий, инструктор. – Совсем молодой высокий парень кивнул мне и тоже улыбнулся. Интересно, ему хотя бы двадцать-то есть?
– Приятно познакомиться, – кивнула им, и мужчины разошлись, а я повернулась к Калинину и шепотом спросила: – А где остальные?
– Кто остальные? – ответил он мне тоже шепотом, несмотря на то, что около нас больше никого не было.
– Мне сегодня днем сказали, что здесь вместе со мной семь человек, не хватает двух, – по-прежнему тихо-тихо.
– Вам, видимо, посчитали приезжих: майор в приезжей комнате спит, он здесь на усилении. Сама знаешь, на заставе должны быть минимум два офицера.
– Ну да, ну да! На три человека личного состава – два офицера, – чуть повысила голос, а Калинин, напротив, заговорил еще тише, склонившись к моему уху и обдав меня сладостью своего парфюма.
– Россия, Настенька, Россия.
И это его «Настенька» напрочь отшибло у меня мозги, я часто-часто задышала и ждала продолжения. Какого? Сама не понимала, но однозначно не того, которое последовало.
Мужчина отстранился и безразлично произнес:
– Еще водитель есть, тоже приезжий. Штатного у нас нет. Доброй ночи, Анастасия. – Калинин кивнул и зашагал прочь в сторону своего кабинета.
А я еще минут пять стояла на прежнем месте и пыталась понять: что же со мной все-таки происходит и почему я так странно на него реагирую? Неужели все дело в его духах? Да, наверное, именно так!
Глава 3
Феечка, принцесса и Сейлормун
День выдался тяжелым и до отказа забитым эмоциями. Когда все разошлись, я простояла какое-то время в коридоре на заставе и, лишь придя в себя, отправилась домой. Переоделась в теплую пижамку – как хорошо, что взяла с собой их несколько и нашелся даже теплый вариант. И, лежа под двумя одеялами, подводила итоги сегодняшнего дня. Результаты меня не радовали, от слова совсем.
Ну начнем с самого главного: не было связи. Это самый жирный минус, следом шел Калинин со своими духами, голосом, глазами и телом Аполлона. Маленькое количество людей скорее плюс, чем минус, хотя как же их в наряды-то ставить? Они, наверное, тут совсем зашиваются. Еще одним плюсом за сегодняшний день стала перестройка моего организма. Кажется, я перешла на местное время, сама того не заметив, потому что сейчас меня жутко клонило в сон. Ну что ж… Как говорится, утро вечера мудренее. Я позвала Босюсика и, зарывшись пальцами в его мягкую плюшевую шерстку, провалилась в сон.
– Выходи за меня, Настенька, – шептал ей на ухо Калинин, – Я не предам, поеду за тобой хоть на северный полюс. Сам куплю тебе свадебное платье. – Он осыпал её шею поцелуями. А Настя ничего не понимала, почему они вдвоем, почему Калинин говорит такие странные вещи с таким запалом, почему она так остро реагирует на его прикосновения.
Внезапно послышался громкий удар, затем еще один.
– Быстрее, Настенька, ответь мне, пока он не пришел.
– Кто? – не понимала Анастасия, а звуки ударов становились все громче.
– Он не хочет, чтобы мы были вместе, а я так тебя люблю. С самого первого взгляда, Настенька моя.
– Рома, – прошептала она ему в ответ, потянувшись к его губам, и тут же проснулась.
– Вот черт, – я поднялась на кровати, пытаясь оглядеться в темноте, – приснится же такое. Настя, ты совсем уже ку-ку.
Я сдула прядь волос с лица и уже собиралась лечь обратно, когда услышала такой знакомый звук, точь-в-точь как во сне. Кто-то стучал в мою дверь, причем очень настырно и громко. Потянулась за телефоном – два часа ночи, ну совсем уже с ума все посходили.
За дверью стоял Калинин, и, судя по тому, как он ехидно улыбнулся, видок у меня сейчас был не из лучших. А чего он хотел? В два часа ночи… чтобы я спала накрашенная и с прической?
– Что тебе надо? – мы не переходили на ты, но какая может быть субординация в два часа ночи.
– Серьезно? – Он явно сдерживался, пытаясь не засмеяться во весь голос. И это начинало бесить.
– Говори! – я сказала громче в надежде, что так до него дойдёт быстрее.
– Тебе звонят, но… – Он окинул меня насмешливым взглядом, плавно опуская его вниз. – Не пойдешь же ты на заставу в таком виде. У меня есть тапик, – он поднял вверх руку со связкой ключей и прогремел ими, – так что пошли ко мне.
Затем он развернулся и, сделав два размашистых шага, уже вставлял ключи в замочную скважину двери напротив.
Да он еще и сосед. Хуже не придумаешь.
Его квартира была намного больше моей, если быть точнее, то в три раза.
– Зачем тебе трешка? – А вдруг он женат? Или у него есть дети? От этих мыслей стало как-то не по себе.
– Как будто я выбирал, – хохотнул капитан и указал мне налево: – Там у дивана стоит телефон. Я пойду на заставе трубку положу. Как закончишь, просто скинь вызов и прикрой дверь.
– Ты не вернёшься? – спросила я его, оглядывая обстановку в большой комнате. А он неплохо устроился: светлый угловой диван, большой телевизор напротив, бежевый ковер с высоким ворсом, на стене висели две собранные мозаики, метр на метр каждая, на одной красовался лесной пейзаж, на другой морской. Неужели сам собирал… да там, наверное, больше пяти тысяч пазлов в каждой. Чокнутый.
– Я сегодня ответственный, – коротко ответил Калинин и хлопнул дверью.
Я же направилась к заветному тапику: неужели папа? Возможно, он понял, насколько был неправ, и решил извиниться, а потом и вовсе все исправить?
– Слушаю, – с трудом сдерживая радость, произнесла я в трубку.
На другом конце провода и правда был отец, только вот надежды мои не оправдались.
– Ну что, дочь? Устроилась с удобствами? Я заказал максимально комфортные для тебя, – хмыкнул генерал-лейтенант Ворон, разбивая мою веру в него. – Это же надо было удумать такое. Сбежала из дома, никому ничего не сказав. Несносная девчонка.
– Я поехала работать. Туда, куда ты меня отправил, папочка. Так в чем проблемы? – Как же тяжело, тяжело держать себя в руках, говорить с ним пренебрежительным тоном и не расплакаться.
– Ты ещё и огрызаться смеешь. Хочешь вообще пожизненно там остаться?
– Валяй, папочка. Только не забудь, что я в полном праве уйти из армии через три года, после окончания контракта. И что ты тогда скажешь маме? Почему дочь не возвращается домой?
– Ты что, угрожать мне вздумала?
– Ничего я не вздумала! Зачем ты звонишь? У меня два часа ночи, говори по существу, так, как сам меня учил.
– Настя, – рыкнул отец, – я не учил тебя хамить родителям и старшим по званию офицерам.
– Ты звонишь мне как старший офицер? Или как недовольный родитель? Ты сам уже разберись, а потом нотации читай.
– Да как ты!.. Наська, не испытывай мое терпение.
Ха-ха, папочка.
Ненавижу! Как же я всех ненавижу.
– Разрешите отключить вызов, генерал-лейтенант Ворон.
– Твоя взяла. Хочешь чудить и дальше – прекрасно! Только помощи не смей у меня просить, когда нарвешься на очередную неприятность.
В трубке раздались гудки. А меня словно прорвало. Как хорошо, что Калинин ушёл! Я свернулась калачиком на его диване и в голос заревела, впервые за последние два месяца.
Наверное, только сейчас до мозга дошел весь ужас происходившего со мной. Предательство любимого.
Двух.
Меня предал не только бывший, когда предпочёл мне безоблачную карьеру, но и отец. Самый родной и близкий человек в моей жизни. Он решил меня проучить, только методы воспитания оказались у него слишком жестокими.
Да и кто в наше время наказывает своих детей за их выбор, пусть и неправильный? В груди все горело огнём от безысходности и отчаяния. Слезы текли, не останавливаясь, а я все жалела себя и жалела. Даже мама не заступилась, даже она промолчала, безмолвно соглашаясь с отцом и поддерживая его. А ведь она могла изменить ситуацию. Она могла повлиять на отца. Но не стала! Не захотела. И теперь я здесь. Реву, захлебываясь своими соплями и слезами, лёжа на чужом диване в чужой квартире.
Ничего, это в первый и последний раз, Настя. Сейчас я залью молочную обивку дивана своими крокодильими слезами и продолжу жить дальше. Как и прежде, легко и беззаботно. «Вот ещё бы убраться отсюда до прихода Калинина», – отметила я на периферии сознания, проваливаясь в беспокойный сон.
Пробуждение было приятным: как же мне нравился этот сладковатый запах настоящего мужчины.
– Ммм… – промычала я, не открывая глаз. Вдохнула в себя запах еще раз и потерлась носом о теплую гладкую кожу.
Стоп. Я тут же зажмурилась. Осознание происходящего вернулось ко мне одним моментом. Я на заставе. В квартире Калинина. На его диване. И сейчас, кажется, нюхала его руку… или плечо? Да какая разница…
Мне было страшно открывать глаза. Прислушалась к ощущениям своего тела и поняла, что, несмотря на близость мужчины, который просто давил на меня своей энергетикой, пересекалась я с ним лишь кончиком носа. Ну хоть что-то. Задержала воздух и открыла глаза.
Калинин спал на животе, подложив руки под голову и без подушки: единственная подушка была подо мной, хотя засыпала я однозначно без нее, да и не укрывалась я ничем. А сейчас мы с Романом лежали под одним одеялом, как какая-то семейная парочка. Но в целом все было культурно, Калинин спал на самом краю, и я поразилась, как же он не свалился с дивана вовсе. Он был в серой футболке, а мой нос упирался в его накачанный бицепс.
В форме он казался худее. Так, стоп, Настя, нечего заглядываться на постороннего мужика.
Тихонечко приподнялась, скинула одеяло и поползла на корточках к краю дивана. Фух… Мои ноги утонули в пушистом ворсе ковра, и я почувствовала облегчение, так же тихо на носочках пошла в коридор, и вот там-то меня и ждало разочарование: дверь была заперта, и, судя по тому, что на ней не было никаких щеколд, заперта она была на ключ.
– Твою ж!..
– Чего ругаешься, принцесса? – раздался хриплый голос у меня за спиной. Я подпрыгнула. Честно. Я так испугалась, жуть… Как не описалась на месте – вопро-ос.
Приложила руки к груди и медленно повернулась. Он был… Черт возьми, он был великолепен: заспанный, с взъерошенными волосами и пухлыми губами, футболка чуть задралась, оголяя низ его живота и бедра, на которых висели пижамные штаны. Серьезно? Он спал в пижаме? Да он идеальный мужик!
– Не обязательно так пугать!
– Ну… – Роман запустил руку в волосы, потом растер глаза и ехидно улыбнулся. – Сама виновата, принцесса.
– Я не помню, что бы мы переходили на ты. – Я скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на него.
– Ну после вот этого, – он взмахнул рукой в мою сторону, как бы намекая на мой вид, – я уже не могу воспринимать тебя серьезно, – только вот говорил он, напротив, с самым серьезным выражением лица.
– А ты что, ожидал, что я сплю накрашенная? – взвизгнула, теряя терпение.
– Ммм… как бы тебе сказать помягче, – Калинин потер подбородок, как бы раздумывая, – я ожидал, что ты взрослая девочка. – Да о чем он? – А ты спишь в пижаме с Сейлормун.
И заржал как самый настоящий идиот.
– Сейлор кто? – О чем он вообще? Опустила голову, перепроверяя, что же на мне надето… Та же пижама, в которой и засыпала.
– Это Винкс, придурок, – с вызовом бросила я, а Роман рассмеялся еще сильнее, сгибаясь пополам и упираясь руками в свои ноги.
Вся эта ситуация начинала мне надоедать.
– Открой дверь!
Мужчина выставил руку вперед, продолжая смеяться. Гад… самый настоящий, божественно красивый гад, смех которого мог сбить с ног. Волшебный смех. Настя, дыши!
Калинин выпрямился и растянул губы в улыбке – блин, какие же они у него пухлые, особенно с утра.
– Пойдем, сваришь мне кофе.
– Чего?
– Я сегодня спал без подушки! Из-за тебя! Так что бегом на кухню – варить мне кофе, фее-е-чка, – протянул он и пошел куда-то, видимо, на кухню.
– Кофемашины, я так понимаю, у тебя нет?
– Так точно, капитан очевидность. – Мужчина сел на стул и, сложив руки на столе, принялся меня разглядывать.
– Где кофе, турка, сахар? Мне наколдовать?
– Ну ты же феечка, могла бы и наколдовать, – выпятил он нижнюю губу, задумавшись.
– Слушай, прекрати! То принцесса, то феечка, то вообще какая-то сейлор непонятно кто! – Невозможный мужчина. Капитан! Начальник заставы, а ведет себя как самый настоящий ребенок.
– А что я? Я все по делу, – пожал он плечами и добавил: – Турка наверху, там, где посуда, кофе внизу, справа от мойки, в зеленой баночке.
– Спасибо, – огрызнулась я и нагнулась за кофе.
– Слушай, принцесса, – хохотнул Калинин, – беру свои слова назад, отличная пижамка… обтягивающая.
– Придурок. – Схватила первую попавшуюся тряпку со стола и запустила её в Романа.
– Тише-тише, – он поднял руки, ловя летящий в него снаряд, – я же не обзывался. Вот смотри. – Он начал загибать пальцы, пока я засыпала кофе и сахар в турку. – Во-первых, феечка из-за пижамы, во-вторых, Сейлормун из-за того, что очень уж похожа твоя пижамная героиня на анимешек, по которым перлись девчонки в мое школьное время, ну и в-третьих, принцесса… сама как думаешь, почему?
– Понятия не имею, – развела руки в стороны, но слукавила: я прекрасно поняла, о чем он.
– Генерал-лейтенант Анатолий Ворон. – Хмыкнул. – Слушай, я вчера чуть не обделался, когда он мне представился.
– Прекрати вести себя как придурок! – не выдержала я, оборачиваясь к мужчине. – Тебе по должности не положено.
– Ты видишь на мне форму? – Хмыкнул. – Или на себе? – Поднял брови и выжидающе посмотрел на меня: какие же у него красивые глаза, светло-голубые, ангельские, небесно-чистые, но в то же время настолько лукавые, что возникало ощущение, будто он явился из самой преисподней, потому что в его глазах плясали самые настоящие чертята. Вот такое он ходячее противоречие.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽