(Не)военная тайна, или Выжить в тайге и не забеременеть

Глава 27
Интуиция

Раньше я никогда не верила в предчувствие, предвидение и прочую магическую дребедень. Но сегодняшний день я не забуду никогда.

Ко мне пришел Слесаренко, и дело вовсе не в нем. Я обиделась во второй раз на брата, потому что, кроме него, некому было больше сказать адрес моего временного проживания. Но дело, опять же, было и не в брате.

Я глянула на старинные напольные часы, видневшиеся даже в коридоре, и вышла на лестничную площадку. Скоро должен был звонить Рома, и времени было в обрез.

Разговаривать с бывшим не было никакого желания, но поставить на место этого практически бесплотного для меня человека, потому что я забыла о его существовании напрочь, было нужно.

Прежде симпатичный молодой мужчина показался мне самым настоящим малолеткой, которая только вчера попрощалась с ясельной группой. Как там говорила Вика? Золотые подгузники? Это именно про Слесаренко.

Так я ему и сказала.

– Ты понимаешь, отец – он… он бы разочаровался во мне, – мямлил этот недоумок, – если бы я уехал так далеко.

Как я могла на него повестись?

– Ну да, и снял бы с тебя свои золотые подгузнички, ага.

– Что? Настя, ты о чем вообще?

А я ничего не ответила. Со мной случился какой-то необъяснимый взрыв, возможно, то самое предчувствие, в которое я никогда не верила. Но сердце забилось как у испуганного зайца, живот скрутило в необъяснимом волнении, а по спине пробежали мурашки безотчетного панического страха.

Я развернулась и, громко хлопнув дверью, забежала в квартиру, прислонилась спиной к стене, попробовала отдышаться, но ничего не получилось.

Услышала звук телефона и тут же рванула к нему. Это было смс, увидев которое я чуть не выронила смартфон из рук.

“Настёна, жутко устал и замерз. Ты не отвечаешь, созвонимся уже завтра, в то же время. Целую)))”.

Это был не он.

Ну не он, и все!

Я сразу же начала ему звонить, но абонент был вне зоны действия сети.

Прикусила губу, стараясь успокоиться, и нашла в телефонной книжке отца.

– Слушаю.

– Папа, папа, мне очень нужна твоя помощь.

Лучше пусть я окажусь чокнутой дурой. Господи, лишь бы с Ромой все было хорошо.

– Что случилось? – в голосе отца появилась сталь.

– Папа, с Ромой что-то случилось! Пожалуйста, поверь мне. Нужно срочно что-то делать.

– Наська, что за бред ты несешь? Пересмотрела «Битву экстрасенсов»?

– Он должен был мне позвонить. Сейчас, в пятом часу, и, видимо, звонил, а я была в подъезде…

– Что ты?

– Папа! А потом прислал смс, которое он не мог написать. Папа!

– Я слишком рано решил, что ты повзрослела!

– У тебя же там есть осведомитель, узнай, папа. Еще и этот Ливанов – это же он тебе докладывал?

Отец закашлялся.

– Ливанов, о котором я думаю? Твой одногруппник?

– Только не говори, что ты не знал о нем? – Я присела на пол и прижала к груди колени, меня трясло. Трясло от страха и бессилия.

– Нет, и то, что он там, довольно странно, – задумчиво ответил отец, но это все было не то.

Не вовремя.

– Папа, послушай меня. Пусть я окажусь неправа! Я буду рада, но поверь мне, пожалуйста, Рома должен был позвонить мне с восемьсот семнадцатого километра от заставы. Просто проверь, у тебя это быстрее получится. Вдруг ему нужна помощь, вдруг машина заглохла?

– Стоп! А ты сама-то на заставу звонила?

– Нет. Папа, я и правда дура, та-а-акая дура. Но я даже не узнала у Ромы, как звонить на заставу.

Глубоко вздохнула. Все хорошо. Хорошо.

Ни черта не хорошо.

– Успокойся, я позвоню.

Отец положил трубку, а я уставилась на циферблат часов: почти половина пятого.

Принялась отсчитывать секунды, вынимающие из меня душу.

Одна. Вторая. Пятая. Девятая.

Раздался бой часов, оповещая о том, что минутная стрелка сейчас находится на половине.

Телефон завибрировал в ладони, и я вздрогнула.

– Ну что?

– Не вернулся еще твой Калинин. Ни его, ни его машины на заставе нет.

– Папа, отправь кого-нибудь за ним.

– Настя, что за бред, как я могу отправить кого-нибудь за ним? Они не мои подчиненные, у них свой начальник имеется.

– С которым что-то случилось!

– Наська, не истери!

– Папочка, миленький, я тебе все прощу! Хочешь, фамилию обратно верну, но только помоги мне, пожалуйста. Я… – слова пропали, потому что я захлебнулась слезами. – Я не знаю, как это объяснить, не знаю, но то, что он написал, – это не он! Понимаешь? Он никогда не называл меня Настёной, никогда! Это не его слова! Не его смс! Не его!

– Так, все, хватит!

– Папа…

– Я сказал, хватит реветь! Тебе врач сказал: больше никаких нервных потрясений. Быстро пошла умылась, я сделаю все, что смогу. Обещаю.

И настолько уверенно звучало его последнее слово, что я поняла: он не врет. Он правда сделает все, что в его силах. И если с Ромой что-то случилось, то папа поможет.

Поднялась на трясущихся ногах и пошла в ванную комнату, положила телефон на раковину и схватилась за ее края.

Встретилась взглядом со своим отражением. Выглядела я, конечно, как самая настоящая городская сумасшедшая.

– Все будет хорошо!

Повторила отчетливо и громко, а затем умылась холодной водой. Я не знала, сколько в итоге прошло времени, прежде чем я услышала мелодию телефона. Все это время я пыталась привести себя в чувство, умываясь. Выключила воду, схватила телефон и чуть не завыла от досады, когда сенсор не отреагировал на мокрый палец.

– А-а-а-а!

Взяла полотенце, вытерла экран и только провела пальцем в нужном направлении, как вызов прекратился.

Да это издевательство.

Набрала номер папы – занято. Набрала второй раз – опять занято. Лишь после третьего набора я услышала протяжные гудки и, зажмурившись, замерла в ожидании того, что скажет отец.

– Настя, собирай-ка вещи и приезжай домой.

– З-зачем? – распахнула ресницы и опять встретилась с собственным взглядом в отражении зеркала.

– Я сейчас приеду туда.

– Папа! Ты звонил? – закричала я, не сдержавшись.

– Да, Настя. Я настоял, и в его направлении поедут. Как что-то будет известно, мне доложат.

– Кто? – обессиленно прошептала я, пытаясь успокоиться. Ведь после той правды, которую отец вывалил на меня вчера, я совсем забыла о папином осведомителе.

– Рассохин. Старший прапорщик. Нормальный мужик, понятливый.

Неожиданно.

– Очень понятливый, – недобро усмехнулась, вспоминая, как мы искали Любу в лесу.

– У него есть свой транспорт и… – Послышался вздох. – Приезжай.

– Папа, чего ты недоговариваешь? – Слишком странным был голос отца. Озабоченным, как будто он действительно волновался или переживал.

– Анастасия, я пошел тебе на уступки, сделал все, что в моих силах, сейчас жду новостей. Будь и ты так добра, приезжай домой.

Глава 28
Сладкоежка

Первым, что я почувствовал, была резь в ушах. Лишь потом я понял, что это так слышались чужие голоса, просто звучали они до жути громко. Открыл глаза и тут же зажмурился: свет был настолько ярким, что сразу ослепил меня. Зато голоса прекратились, вокруг меня образовалась звенящая тишина, но голова по-прежнему болела.

– Рома, – мягким шепотом произнесла Настя. Её голос я бы узнал в любом состоянии.

Послышались шаги, затем непонятный звук, похожий на шелест ткани и еще чего-то, а потом я почувствовал слабое касание нежных пальчиков чуть выше запястья. Собрался с силами и повторил попытку, мне до безумия хотелось увидеть свою принцессу, чтобы понять, не чокнулся ли я… не сбрендил ли?

Вторая попытка оказалась намного удачнее. Глаза больше так не слепило, но сфокусировать зрение не получалось еще какое-то время.

– Ромочка… – это уже мама.

Я наконец-то смог разглядеть и ее, стоящую у окна – так вот что это был за звук, мама задернула шторы, – и Настю, сидящую на стуле у больничной койки. Судя по всему, я был в палате.

Тут же на меня обрушились воспоминания: я звонил Насте на восемьсот семнадцатом, а потом ничего, темнота – и все.

Ливанов!

– Макар, – прохрипел я, когда понял, что же случилось вчера.

А вчера ли это было? Попытался приподняться, но по голове словно чугунные кувалды застучали, выбивая из меня силы окончательно.

– Лежи, лежи. Рома, все хорошо. С Ливановым разбираются, его взяли, почти сразу же, Аяс помог, все же наша собака на что-то да способна.

– Принцесса, она не наша, она как бы государственная.

Настя улыбнулась и еще крепче обхватила мое запястье.

Почему не ладонь?

Я опустил взгляд – моя ладонь была перебинтована. И, только увидев это, я понял, что руку покалывало и жгло. Как я не почувствовал всего этого раньше?

– Рома, ничего страшного. Доктор сказал, что эти волдыри сойдут уже за неделю, – зачастила Настя и уже более тихо добавила: – Ну или за две.

Вторая ладонь тоже была забинтована, но так не болела. Прислушался к себе: с ногами было все в порядке, но все же…

– Только руки?

– Да, да, – заголосила мама и подошла ближе, потом тут же, видимо спохватившись, она заговорила тише: – Сыночка, у тебя только руки без перчаток были, – мама шмыгнула, – тебе очень повезло, что ты был так тепло одет. Да что там – тебе очень повезло, что Настенька тебя хватилась, если бы не она… – мама запнулась и вытерла глаза, из которых побежали слезы. Настя отвернулась и прикусила губу. – Ромочка, если бы не она, если бы не ее отец, – мама взмахнула руками, – Рома-а-а, я даже… даже… – Она прикрыла ладонями лицо и громко заплакала.

Настя тут же поднялась и обняла мою маму.

– Елизавета Алексеевна, ну все. Все хорошо. Успокойтесь, пожалуйста, все же хорошо, – частила моя жена, а у самой голос то и дело сбивался.

– Если вы не хотите, чтобы я встал и тут же упал, потому что голова болит адски, то прекратите, пожалуйста. Мама! Настя! Я жив-здоров! На этом все!

Мои женщины прислушались, тут же отлипли друг от друга и опять все свое внимание обратили на меня.

– Где папа? – задал я закономерный вопрос, потому что, пожалуй, он был сейчас единственным человеком, способным мне все адекватно объяснить.

– Папа спит, милый, – продолжая шмыгать носом, произнесла мама, – всю ночь за рулем, я его отправила к родителям.

Только в этот момент до меня дошло, что Настя была здесь, действительно здесь. Еще бы разобраться, где было это здесь.

– Мы в Хабаровске?

– Да, Рома, – Настя подтолкнула маму к стулу, а сама встала за ее спиной, – тебя сюда на вертолете привезли ночью. Ты в сознание не приходил, у тебя сотрясение и начальная стадия второй степени обморожения, – к концу фразы голос принцессы задрожал.

– Настя. – Мне было невыносимо от того, насколько тяжело переносила сложившуюся ситуацию моя жена. – Все хорошо.

– Да ничего не хорошо! Это я виновата! – закричала принцесса, взмахнула ладонями. – Я! Понимаешь? Если бы я раньше сказала, возможно, ты бы как-то опасался его, – она всхлипнула и опять заплакала, – сделал бы что-нибудь. А я забыла! Забыла, понимаешь?

Я совершенно ее не понимал.

– О чем ты?

– Тот магазин, который потерял Курков, он был у Ливанова. Я забрала его и подкинула потому, что не хотела с тобой общаться, а потом…

– Стой, – твердо произнес я, – как ты узнала, что магазин был у Ливанова?

– Неважно, – всхлипнула в очередной раз Настя и отвела взгляд.

– Анастасия!

– Он полез ко мне целоваться, когда я от вас с Викой пряталась.

– Что? – Мне захотелось ей настучать по заднице, а Ливанова придушить. – Почему ты не сказала, что он к тебе приставал?

– Боже, Рома, о чем ты думаешь! – вскрикнула Настя, а мама тихонечко рассмеялась. Я недобро на нее посмотрел и перевел взгляд обратно на свою жену.

– Я думаю о том, о чем и положено думать мужу! К тебе приставал какой-то недоделок, а ты мне ничего не сказала!

– Я ему врезала! – выдохнула и более спокойно продолжила Настя. – Я ему врезала и забрала магазин. Потом закрыла глаза на его ложь, поверив в то, что он просто нашел магазин.

– Он его украл? – спросил я более спокойно, меня жутко порадовали Настины слова. Она поставила на место зарвавшегося лейтенанта, который вряд ли останется при своем звании.

– Да, – это уже мама, – ему заплатили за то, чтобы он тебя подставил. – Я посмотрел на Настю, и она, видимо поняв, о чем я подумал, усиленно замотала головой.

– Нет, нет, не папа. Папе все докладывал Рассохин.

– Ах, Рассохин, – кивнул я и понял, что переоценил свои силы. В висках опять начало стучать отбойными молотками. Прикрыл глаза и тихо попросил маму продолжить.

– Это конкуренты отца, Рома. Они узнали, где ты находишься, добраться, само собой, не смогли, а потом как-то вышли на Ливанова. Он сам не знает, как они выяснили, куда он едет, но заплатили ему немалые деньги, чтобы тот выкурил тебя с заставы. У него не получилось, и он перестал выходить с ними на связь. А потом… – мама вздохнула и замолчала.

– Что? – Я открыл глаза: не нравился мне ее тон.

– Отец нашел компромат и слил Сташенко, там без вариантов, совсем. Он уже больше месяца в СИЗО и выкрутиться не сможет.

– И?

– Боже, Рома, что непонятного, – раздраженно произнесла Настя и села на краешек койки, – не мучай маму. Заказал он тебя со злости.

– Ворон, – на автомате произнес я, и обе мои женщины выпучили на меня свои голубые глаза. – Прости, забылся, – улыбнулся, – у меня же это, как его, сотрясение. Так что мне можно иногда тупить. Так вот, Калинина, ты откуда такого лексикона набралась? Бандитских фильмов пересмотрела?

– Так, все! – на этот раз голос повысила мама, соскочив со стула. – С тобой совершенно невозможно по-нормальному разговаривать, а это значит, ты уже идешь на поправку. Я к папе, успокою его и дедушку с бабушкой.

Мама поцеловала меня в лоб и покинула палату.

– Ну так что?

– Что? – задумчиво протянула Настя.

– Ты меня все еще любишь?

– Калинин, ты дурак!

– Определенно. По голове же стукнули.

– Сильно болит?

– Очень! А еще ты меня даже не целуешь, и я прямо готов умереть от тоски – подумал, что ты меня разлюбила. – Надул губы, до последнего сдерживая смех.

– Сумасшедший! – всхлипнула принцесса и, придвинувшись ко мне, быстро чмокнула в губы.

– Это все?

– Хорошего по чуть-чуть, – засмеялась она мне в губы, а потом проникновенно зашептала, выбивая свои слова клеймом у меня на сердце: – Рома, я так за тебя испугалась, я думала – умру. Когда отец рассказал мне все как есть, он к тому моменту уже договорился и к тебе отправили вертолет из Хабаровска. Тебя нашли и оказали первую помощь, а Макара задержали, и, даже зная, что самое страшное позади, я чуть с ума не сошла. Даже лететь на самолете страшно не было, потому что я боялась за тебя. Ты не приходил в себя, и… и…

– Принцесса, тише, тише, родная. – Поцеловал свою любимую девочку и, взяв ее лицо в перебинтованные ладони, твердо произнес: – Я больше тебя никуда не отпущу, слышишь! Никуда! Я так тебя люблю, что у меня аж внутренности скручивает.

– Не надо, – улыбнулась Настя сквозь слезы, – не надо меня отпускать. Все хорошо, Рома. Я всегда буду рядом. С тобой. Папа – он… он, – она засмеялась сквозь слезы, – обещал врезать тебе, когда очухаешься, за то, что лишил меня торжественной свадьбы. Но это несерьезно…

– Правда, что ли? – Отчасти я понимал своего тестя.

Тесть… непривычное слово.

– Да, я поэтому его не пустила к тебе.

– Так он здесь? – У меня даже голова перестала болеть от таких новостей.

Осознать, что меня пытались убить, а потом чудом нашли с помощью генерала Ворона, было намного проще, чем поверить в то, что он приехал сюда с благими намерениями.

– И мама, – довольно добавила моя жена, – Они у твоих дедушки с бабушкой в гостях. Твои не пошли на работу, а папа взял несколько дней отгулов по личным обстоятельствам.

– Настенька, ущипни меня. Или укуси.

– Дурак, – засмеялась Настя и поцеловала меня до безумия сладко, я почти улетел в рай, но все же чего-то не хватало.

– На-а-асть, – прошептал я между поцелуями.

– М-м-м?

– У тебя есть шоколадка?

Эпилог

Я вышла из машины и, поежившись от холода, застегнула кофту. Вот тебе и лето.

– Рома, здесь самый настоящий дубак, – позвала я мужа, который успел скрыться из вида.

Джентльмен, ничего не скажешь, даже дверь мне не открыл и руку не подал, а побежал изучать территорию, прихватив с собой что-то из багажника. Я тоже оглянулась, впитывая в себя увиденное.

Пахло здесь замечательно, все тот же умопомрачительный запах чистого лесного воздуха, без единой примеси чего-то искусственного и производственного. Только лес.

Сделала шаг в сторону. Здания находились на месте, правда, без окон, а на стенах уже пошли трещины. Как же недолго стоят на земле необжитые строения.

– Рома! Ну не смешно!

Как он так быстро мог куда-то убежать? Мертвая тишина вокруг пугала, даже пять лет назад, когда я сюда приехала впервые и осматривала территорию заставы с вышки, здесь не было настолько пусто. Застава была полуразвалившейся, но не была заброшенной, как сейчас.

Мне стало не по себе. Я обняла себя за плечи и еще раз позвала мужа. Идея приехать сюда была дурацкой. Но разве может кто-то остановить Калинина, когда тот что-то вобьет в свою гениальную голову?

А он не то что вбил – он на саморезы прикрутил. Решил, что годовщину нашей встречи мы должны отметить именно здесь.

Я потрогала уже холодный кончик носа. Все же хорошо, что Рома не решил увезти меня сюда на годовщину свадьбы. В ноябре сюда я бы не поехала ни под какими пытками.

– Попалась, – обнял меня со спины муж и, чуть приподняв, закрутил.

– Рома! А-а-а! Рома, прекрати! У меня уже закружилась голова.

– Зато согрелась, – прошептал Калинин мне на ухо и, остановившись, поцеловал. – Пойдем, я там местечко нашел.

– А что беседка? – спросила, вспомнив о деревянной постройке около Досов.

– Увы, она пала смертью храбрых, – засмеялся муж.

– То есть?

– Настенька, ее еще при переезде разобрали, перевезли на Сосновый и там уже поставили. Кстати! – Рома уткнулся носом в изгиб моего плеча и шумно втянул в себя воздух. – Не поверишь, но там ее даже застеклили и дверь вставили.

– Ого-о… – протянула я, сожалея о полюбившейся нам с Романом беседке.

Ольховскую расформировали следующим летом после нашей свадьбы, раскидав весь личный состав, кого куда. Меня отправили самую первую, еще до официального расформирования заставы, в областной центр, потому что на тот момент мне оставалось всего (по мнению отца) пять месяцев до декрета. Роман от папы совсем не отставал, и в итоге на десятой неделе беременности я практически превратилась в инвалида. Папа и Калинин посовещались и в один голос решили, что служить мы будем теперь только в городе и максимум, чего я достойна, – это разбирать бумажки. Я все стерпела. С трудом досидела до декрета, потому что более скучную и тягомотную работу придумать было ну невозможно.

Полгода назад, на семейном совете, перед выходом из декрета, я поставила четкий вопрос: «Дадут ли мне нормально служить?» – и по отведенным в разные стороны взглядам и пожатым плечам поняла, что нет. Тогда и начала подыскивать себе другую работу. Никому не сказала, что не стану продлевать контракт, скрепя сердце вышла на службу, отработала оставшееся время и ушла из армии насовсем, устроившись в Языковую частную школу преподавателем китайского. Ну не зря же гражданской специальностью в моем дипломе значился «переводчик».

Я отработала с детками всего месяц, но и предположить не могла, насколько это мое.

– Вот, давай здесь.

Я опустила взгляд и увидела покрывало, расстеленное на земле.

– Когда ты только успел?

Присела и поняла, что под покрывалом еще несколько одеял.

– Ну, пока ты пудрила носик в машине, принцесса, я искал место для пикника. А вообще, жаль, что ты не захотела остановиться у моста через Кутаманду, все же именно то место памятное для нас.

– Рома, все хорошо в меру, – засмеялась я и, подняв руку, схватила мужа за рукав и потянула на себя, – поваляемся?

– Моя принцесса хочет, чтобы я поцеловал ей пальчики? – деловито поинтересовался Роман, а я засмеялась.

Шут гороховый.

– Все-то ты помнишь.

– А как же, – кивнул Калинин и, чмокнув меня в кончик носа, поднялся. – Жди меня здесь, я за сумкой с едой. Сразу смог утащить только одеяла. Одно для тебя, кстати, оставил. – И, кивнув в сторону свернутого пледа, ушел.

Я укуталась и еще раз осмотрелась по сторонам. Наверное, если бы не отсутствующие окна, застава не выглядела бы так плачевно. Маленькое место, небольшая территория, соединившая чьи-то жизни, теперь осталась бесхозной, но продолжала жить. Всюду росли деревья, на полянке прятались грибы, на небе летали птицы, и где-то в высокой траве должны были прятаться мышки, которых так полюбил Босюсик. Несмотря на заброшенные строения, человек казался здесь лишним. Может, и правильно, что всех нас раскидала судьба, отдав это место во власть природы.

Первой отсюда уехала Люба, еще до нашей свадьбы с Романом. Она родила, ушла от зама и помирилась со старшиной, который, раскаявшись в своем поступке, принял ее вместе с ребенком. Они остались жить на Калинде. Следом уехала Вика – она развелась с Курковым, устроилась дизайнером в какую-то крутую московскую фирму и, родив ребенка, всем сказала, что усыновила его. Лишь бы никак не контачить с бывшим мужем. Антон же перевелся так же, как и мы, в областной центр, он так и не женился на своей любовнице и, кажется, даже отлынивал от алиментов. Дамира перевели в Дагестан, Аяса в Тыву, а Александра в Еврейскую автономную область. Они долго к этому стремились, и начальство, видимо, решило смилостивиться и отправило служить бойцов поближе к родному дому. Всех, кроме Студента, тому, как всегда, несказанно повезло, и после того, как его отправили на еще одну таежную заставу, он психанул и ушел со службы, не подписав новый контракт.

– На чай, попей, согрейся, – протянул мне муж теплую чашку с горячим напитком.

– Я люблю тебя, – серьезно произнесла я, глотнув чай.

– Я знаю, принцесса, я тоже тебя очень люблю.

Рома достал из сумки пакет со сладостями и, развернув фантик, положил шоколадное лакомство мне в рот.

Пять лет назад я боялась, что не смогу здесь выжить. Я не знала, какие живут здесь люди и вообще живут ли. Я расстраивалась, что мне придется уехать так далеко от дома. Но сегодня, когда смотрела в смеющиеся голубые глаза своего мужа, я понимала, что дом там, где Рома. Дом не там, где ты родился и вырос, дом там, где твоя семья, где тебя любят, ценят, уважают и поддерживают. И я была безумно благодарна обстоятельствам, Слесаренко, отцу – всем-всем, без кого не произошло бы нашей встречи с Калининым. Ведь, не встреть я его, у меня никогда не было бы дома.