Читать книгу: «Волки в овечьих шкурах», страница 4

Есть еще один бонус. Хотя и не слишком большая, но все же есть доплата к заработной плате за заведование.

Следующая встреча Татьяны и Федора состоялась уже весной тысяча девятьсот девяносто четвертого года.

В то время Лазовой работал следователем отделения внутренних дел на станции Борисовглебск. Это было уже после того, как он годом раньше уволился из системы МВД на пенсию по выслуге лет. Было ему тогда только сорок лет от роду. Поэтому сейчас работал следователем без восстановления в специальном звании. Но с соответствующей зарплатой.

Такой способ работы в подразделениях МВД в то время был допустим.

К тому времени линейный пункт милиции на станции Борисовглебск переименовали в отделение внутренних дел. И ввели должность следователя.

Тут уместно будет заметить, что у Лазового – старшего, который уже давно вышел в отставку, в одном из садовых товариществ на территории Борисовглебского района была дача. Хотя слово дача в данном конкретном случае не совсем уместна.

Это был не большой деревянный домик размерами пять на шесть метров на огороженном участке в десять соток в черте садового товарищества. Там они с женой выращивали овощи, в том числе и картошку.

Но, как Вы прекрасно понимаете, для этого нужна была техника. Тем более что оба к тому времени были уже пенсионерами. И он нашел возможность обрабатывать землю на участке не только лопатой и граблями.

В соседней деревне жил его хороший знакомый еще со времен работы в Борисовглебской милиции. А у того была лошадь. Вот этот мужчина и обрабатывал землю на участке Лазового по просьбе последнего. Не задарма, конечно же.

А у этого сельчанина в семье был сынок. Шалопай еще тот. Одним словом хулиганистый был парень. Чуть что, пускал в ход кулаки. А драться он умел с детства. Одним словом, клейма на нем ставить было негде. Не в пример его отцу.

И вот в апреле того года этот паренек совершил злостное хулиганство на станции Шилино. Другими словами подрался в общественном месте с другим таким же шалопаем. При чем, драка произошла обоюдная. Но как было установлено сразу же, начал ее сынок знакомого Лазового – старшего.

Уголовное дело возбудил Лазовой – младший. И расследование его поручили ему же.

А, чтобы помочь сыну хорошего знакомого и помощника отца, он пригласил в качестве защитника Суворову.

И надо сказать, что она справилась со своей задачей на все «пять».

Нет, парня не оправдали. Доказательства его вины были определены сразу же при возбуждении уголовного дела. Но и не «посадили», как требовал потерпевший и его родители. Те даже в областной суд написали кассационную жалобу на приговор. Но там не вняли их просьбам и оставили приговор в силе. В большей степени на это повлияли результаты работы адвоката – защитника Суворовой.

ФРАГМЕНТ ШЕСТОЙ

.

ТАТЬЯНА СУВОРОВА И ФЕДОР ЛАЗОВОЙ

Летом тысяча девятьсот девяносто пятого года Лазовой – младший перевелся на должность старшего следователя прокуратуры города Борисовглебска.

И так получалось, что несколько раз они с Татьяной встречались утром по дороге на работу. Она направлялась в консультацию, он – в прокуратуру.

Одним осенним утром они снова встретились.

Федор сразу заметил, что Татьяна чем – то очень расстроена.

«Интересно, чем она могла быть так расстроена с самого утра? Может, в семье, какие неприятности? Но не стану лезть в душу. Если захочет, сама расскажет».

Болтая ни о чем, а в основном о погоде, которая начала портиться, они шествовали по улицам города.

Неожиданно Татьяна с грустинкой в голосе спросила:

– Вы, наверное, слышали, что случилось с моей дочкой?

Он удивился.

« А чего это я должен был услышать!?»

– Нет. Ничего не слышал. А что случилось? Если можно, конечно.

Они прошли еще какое – то расстояние молча.

Татьяна все с той же не прикрытой грустью продолжила:

– Я не стремлюсь к тому, чтобы он как – то возместил нам моральный вред. Насколько я знаю, он несовершеннолетний. И своего имущества у него нет. Нам не нужны деньги его родителей. Я хочу только одного, чтобы он сел. И сел надолго. Только тогда я буду удовлетворена.

Она замолчала.

Молчал и Федор. Он просто не знал что сказать, чтобы утешить женщину. Ее сообщение о случившемся, кстати, он так и не понял, что конкретно случилось, было совершенно неожиданным для него.

Кто должен сесть? Да еще надолго. За что сесть?

Но расспрашивать Татьяну не решился. Не на такой уж короткой ноге они были.

Так молча они прошли до улицы, на которой размещался суд.

Татьяна молча повернула и, не прощаясь, пошла к зданию суда.

А он продолжил свой путь дальше по направлению к прокуратуре.

«Что же все – таки случилось, что она так расстроилась? – Продолжал про себя недоумевать Федор. – Нужно будет порасспросить коллег в районной прокуратуре или в райотделе. Только осторожно».

В течение дня эти мысли вновь и вновь возвращались к нему.

Но, у кого он ни спрашивал, никто толком рассказать о случившемся не мог.

Тогда он спустился на первый этаж здания прокуратуры, где в то время размещалась районная прокуратура.

В те годы было две прокуратуры. Это уже позже, спустя несколько лет они будут объединены в одну. Так сказать в целях оптимизации государственных органов.

Подойдя к двери кабинета единственного районного следователя, Лазовой без стука вошел в кабинет.

За столом сидел его хороший знакомый, можно даже сказать друг старший следователь районной прокуратуры Сухопаров Леонид. Или просто Леня. Потому, что они уже успели столько выпить по случаю и без такового не только водки, но и винца, что не сосчитать декалитров.

– Привет, району! – Приветствовал друга Лазовой.

– Привет, городу! – Ответил Леонид, продолжая что – писать на листе бумаги, лежавшем перед ним на столе. – Подожди минутку. А то мысль уйдет и я не найду ее больше.

– Давай. Подожду, – согласился Федор, усаживаясь на стуле около стола. – Жаль будет, если нужная мысль уйдет. И к тому же не вернется.

Пока Леня дописывал свою мысль, которая могла куда – то убежать от него, гость рассматривал убранство кабинета.

Оно было практически таким же, как и в его кабинете на втором этаж аскетичным: двухтумбовый письменный стол средних размеров, пять стульев, стоявших у стола и вдоль стены, двустворчатый шкаф для одежды, металлический ящик, который по непонятной для Лазового причине все называли сейфом. И все.

А, совсем забыл про занавеску и шторы на окне, выходящем прямо на улицу.

Теперь точно все.

– Слушаю тебя внимательно, – наконец сказал Леня, кладя ручку на стол. – Что у тебя случилось прямо перед самым обедом?

– Что у меня случилось? – Переспросил Федор. – Ничего не случилось. Вот зашел посмотреть, как себя чувствует и чем занят мой товарищ по совместной борьбе с преступностью. Или я не вовремя?

– Ну, что ты. Ты всегда вовремя. Просто обычно ты приходил к вечеру. Если бы сейчас был вечер, я бы не задавал такого вопроса: что случилось?

– Хорошо, хорошо. От тебя ничего не скроешь. Есть у меня один вопросик. Только не знаю, как его задать, чтобы не обидеть.

– Лучше всего спросить напрямую, чем вилять хвостом. Так будет и честнее, и понятнее. По крайней мере, для меня.

– Тогда спрашиваю напрямую и не виляю хвостом. Что случилось в семье Суворовой?

Сухопаров помолчал некоторое время. Неспешно закурил. Со стороны могло показаться, что он специально тянул со временем, чтобы сообразить, как ответить на этот довольно простой вопрос. По крайней мере, так показалось Федору.

А затем спросил:

– Ты имеешь в виду заведующую юридической консультацией?

– Да. Именно ее.

Леонид снова помолчал.

– А не скажешь ли ты мне, друг ты мой сердешный, с чем связан твой интерес к этому?

Лазовой почти минуту молча всматривался в лицо друга.

«Странно ты себя ведешь, мой дружок. Очень даже странно. Не знаю, по крайней мере, пока не знаю, по какой причине ты не хочешь поделиться со мной этой информацией. Не хочешь. Явно не желаешь. Или не можешь. Тогда, интересно, почему?».

– Я тебя понял друг ты мой сердешный, – язвительно повторил он слова Леонида. – Не хочешь говорить. Не надо. Я не настаиваю. Тогда я пошел. Пока!

Он встал и направился к двери.

– Подожди, – остановил его хозяин кабинета. – Не спеши. Присядь.

– Да, нет уж. Пойду я. А то дела не ждут. Прокурор все подгоняет. Сроки, сроки. Сам знаешь. Пока!

С этими словами он вышел из кабинета и направился к себе.

«Очень даже странно. Но, чтобы дружище Леня не стал мне говорить об этом деле, просто не вероятно! Значит, действительно случилось такое, что выходит за всякие рамки. Ну, что ж. Попробуем постепенно узнавать по крупицам. А потом все соберем в единый кулак».

С такой установкой для себя Федор приступил к повседневной рутинной следственной работе.

При всем при этом в глубине души он все же надеялся на то, что Леонид все – таки сам придет и все расскажет. Но этого не произошло.

Встречаясь с ним, Леня говорил о чем угодно, но только не об этом. Как будто и не было того разговора.

А Лазовой сам ни о чем его больше не расспрашивал. Зачем? Все равно, если сразу не сказал, то теперь и подавно не скажет.

Через несколько дней опять же утром, и опять же по дороге на работу Лазовой вновь встретился с Суворовой.

Теперь она выглядела совершенно спокойной. Как всегда, одним словом.

Они разговаривали на разные темы.

Как вдруг она сама перевела разговор на старую тему.

– Вы знаете, я стеснялась говорить о том, что случилось с моей единственной дочкой. Но, Вы ведь все равно вращаетесь в наших кругах. И, в конце концов, узнаете обо всем от других людей. Поэтому я решила сама обо все рассказать.

– Если Вам трудно говорить об этом, то, может, не надо продолжать.

Она помолчала. Видно, подбирала слова.

– Надо. Мне нужно просто с кем – то поговорить. Выговориться. Надеюсь, что все, о чем я скажу, останется между нами.

– Не беспокойтесь. Я умею хранить секреты. Тем более, чужие.

Она сделала несколько шагов, прежде чем начала говорить.

– Моя девочка выросла совершенно избалованным ребенком. Понимаете, единственный ребенок в семье. Все внимание ей. Есть, конечно, муж. Но у того на уме только охота, где он может пропадать сутками напролет в компании таких же любителей острых ощущений, как он. И женщины.

Она посмотрела на Лазового, как будто проверяя его реакцию на ее, в особенности последние, слова.

Федор же шел молча. Он решил для себя, что больше ни о чем расспрашивать ее не станет.

Да и о чем он мог говорить, если чужая, пусть и знакомая, но все – таки чужая женщина решила рассказать что – то частное, можно сказать сокровенное, про свою семью Тем более, как он понял, не с лучшей стороны характеризуя членов этой семьи.

А она продолжила:

– Да. Я не оговорилась, женщины. Мне не раз «доброхоты» в кавычках сообщали, что он встречается то с одной Маней, то с другой Клавой. Меня, как женщину, это, конечно, задевает. Но я хочу сохранить семью. Для меня семья – это все. Так уж я воспитана. И перевоспитываться не собираюсь. Да, и поздно уже, наверное. Поэтому делаю вид, что ничего не знаю о его похождениях. Ведь в итоге он всегда возвращается ко мне. И маму мою уважает. Хоть и зять. Дочку нашу он любит. Заботится о нас. Я это вижу каждый буквально день. А вот она любит только себя. Так воспитали мы ее на свою голову. Но, поймите, она моя единственная дочь. Больше у меня детей не будет. Так уж получилось. Не по моей вине. Но не будет. Оттолкнуть ее от себя я не могу. И изменить отношение к ней тоже не могу.

Пройдя, не много молча, Суворова резко остановилась и повернулась к нему лицом.

– С ней произошла неприятная история. Но при этом она говорит одно. А тот парень – совершенно другое.

Она замолчала. Потом неожиданно для Лазового продолжила:

– Пойдемте, а то опоздаем на работу.

Он прошел несколько шагов молча. Но не удержался и спросил:

– А Вы безоговорочно верите дочери?

Она ответила не сразу, что Федору показалось странным. Он даже подумал, что она обдумывает свой ответ на этот вопрос.

– Конечно, ее поведение, особенно в последнее время не отличается послушанием. Да, бывает, что она задерживается якобы у подружек. И кое – кто из них подтверждает это. Но я не очень – то верю в эти сказки. Она стала грубить не только мне, но даже отцу. До такой степени, что он как – то даже отлупил ее ремнем. Она после этого начала убегать и прятаться в доме у бабушки, моей мамы. Та живет в нашей деревне. Только на другой улице. И потакает во всем внучке. А Михаил не хочет портить отношения с тещей. И, зная, что Тамара у бабушки, не ищет ее там. Хотя при этом мы оба прекрасно знаем, что она прячется у бабушки. Нет, она хорошо, даже отлично учится. И школу, скорее всего, окончит с золотой медалью. Если не с медалью, то на «отлично», это точно. Но вот теперешнее ее поведение вызывает у меня опасения за ее дальнейшую взрослую жизнь.

Видя, как нелегко ей говорить обо всем этом, как она расстроена случившимся в семье, Лазовой постарался ее успокоить:

– Не переживайте. Все наладится. Может, перебесится. И успокоится. Знаете, есть такое понятие у детских психологов, как переходный возраст. У меня ведь тоже две девочки от второго брака растут. И с каждым годом они становятся все более и более своенравными. Особенно старшая. Меня спасает только то, что я сравнительно мало времени провожу с семьей. Все работа, работа. Вздохнуть даже трудно. И все же замечаю, что с моими девочками творится не совсем то, что я от них ожидал и ожидаю.

– Да, – раздумчиво сказала Суворова. – Переходный возраст. Скорее бы уж наши детки прожили этот период. Скорее бы! Но, вот мы и пришли. Надеюсь, наш разговор останется между нами.

– Не сомневайтесь. Я умею сохранять тайны. Тем более чужие, – повторил он уже один раз сказанные слова.

– Тогда, до свидания!

– До свидания, Татьяна Александровна! И не берите близко к сердцу. Все наладится. Вот увидите.

– Надеюсь. Спасибо за поддержку.

На этом они расстались.

С того времени Лазовой не стал больше узнавать о том, что случилось с дочкой Суворовой.

Зачем? И так все понятно. Что история не совсем приятная. Если не сказать больше.

К тому же это не касалось ни его лично, ни его близких родственников и даже друзей. Суворова не относилась к его друзьям. Они были просто знакомыми. Хорошими. Но знакомыми.

«Жизнь, есть жизнь. Иногда она поворачивается к нам тем местом, на котором мы сами обычно сидим. Такие вот дела!».

С такими мыслями он постарался забыть о том, что услышал из уст Суворовой.

И вспомнил об этом по прошествии большого промежутка времени.

Позже со слов Суворовой он узнал, что ее дочка поступила на юридический факультет БГУ. Значит, выбрала ту же профессию, что и ее мама.

– Хочет быть адвокатом, – с гордостью сказала она. – Мы с мужем не возражаем. Это хорошая и достойная работа для девушки, женщины. Не стоять же у станка или на стройке пахать. С её – то способностями. Поэтому я поддержала ее в выборе такой профессии. Это было для нее, в общем – то не сложно, поскольку она окончила школу с золотой медалью.

Он неожиданно даже для себя усмехнулся.

Она это заметила.

– Да. У нее вздорный характер. Она упрямая. Иногда, даже слишком. Все делает по – своему. Даже, если ошибается, то открыто не признает свои ошибки. Никогда. И может даже винить в этом других, но только не себя.

Надо сказать, что позже Федор убедился в этом сам. И не раз.

Она замолчала, видимо подбирая нужные слова.

– Но она умненькая. Трудолюбивая. Прилежная. Чистоплотная. Поэтому и учеба в школе давалась ей легко. Мы не вмешивались с выбором ею будущей профессии. Она сама решила стать адвокатом. Скорее всего, видела, как я работаю, иногда даже бывала у меня на работе во время каникул. Живо интересовалась моей работой. Вот все это, скорее всего, и привело ее к такому выбору. Но мы не помогали ей, как это делают многие родители, при поступлении в университет. Она сделала это сама. Да, мы создавали ей условия для учебы в школе и подготовке к поступлению на юрфак. И все. Уверяю Вас, мы будем оказывать ей материальную помощь и моральную поддержку во время учебы. А я постараюсь передать ей свой опыт в этом деле.

Уже позже, спустя несколько лет после этого разговора со слов самой Татьяны он узнает, как они с мужем всемерно «помогали» дочери во время учебы на юридическом факультете.

Прежде всего, они купили ей квартиру. Ведь не могла же их единственная и ненаглядная дочушка проживать в общежитии с другими студентами. Там ведь могло разное произойти. Тем более с ее норовистым характером.

И это при том, что сама Татьяна все время учебы в университете проживала в общаге в одной комнате с тремя девушками. И ничего страшного не произошло.

Он, почему – то, был уверен, что девушке предоставили такую шикарную возможность не столько для того, чтобы она могла спокойно готовиться к занятиям, а с целью уберечь ее от слишком уж близкого и опасного с учетом ее предыдущего поведения общения со студентами – парнями. А они бывают разные. Но об этом он предпочел промолчать, чтобы не расстраивать Татьяну.

Квартира располагалась довольно далековато от университета. И девочке было не с руки добираться туда на общественном транспорте. Нужен был свой транспорт.

И тут пригодилось то, что отец несколько раз учил ее управлять автомобилем. То есть к тому времени она фактически уже неплохо сама под наблюдением папы водила автомобиль. Сдать экзамены на право управления автотранспортом для Тамары не было слишком уж сложным. Особенно учитывая то обстоятельство, что начальник Борисовглебского РОВД был хорошим знакомым семьи Суворовых. И проживали они в одной деревне. К Татьяне он обращался за юридической помощью. А к Михаилу – за приобретением комбикорма получше и подешевле. Он – то и помог со сдачей письменного экзамена, где «срезаются» многие претенденты на получение водительских прав, а точнее – водительского удостоверения.

У девочки – сопелочки появилась первая автомашина, купленная, конечно же, любящими родителями. И все это в самом начале ее учебы в университете.

Я не говорю уже о чисто денежной поддержке дочери, которая не считала деньги в отличие от большинства подруг, которые жили на стипендию. И тратила их по своему усмотрению.

ФРАГМЕНТ СЕДЬМОЙ

.

КАК ТАТЬЯНА ПОМОГАЛА ДОЧЕРИ И ЗНАКОМЫМ

Закончились так называемые лихие девяностые.

После распада Советского Союза на всём постсоветском пространстве настали тяжёлые времена. Если опустить резкое обнищание населения, разрушенные логистические цепочки, голод и мрачные ожидания от будущего, то на первый план выходит массовая преступность. И это стало настоящим бичом.

Но, как говорится, все течет, все меняется.

Наступили двухтысячные.

Много событий, напрямую касающихся судьбы Суворовой и ее близких, произошло при этом.

Так, в двухтысячном году умер ее муж. Не старый еще был мужчина. Но судьба распорядилась так, что Татьяна осталась одна. Мама жила отдельно. Дочь Тамара вообще обосновалась в столице.

Тамара успешно окончила юридический факультет университета. Лазовой был уверен, что мама в этот раз уж точно вмешалась. И, воспользовавшись своими связями, помогла дочери успешно с первого раза сдать квалификационные экзамены на лицензию адвоката.

А затем мама же помогла ей стать вначале стажером адвоката, а потом и адвокатом Минской областной коллегии адвокатов с местом работы в юридической консультации города Александровска. Почему именно там? Могла ведь устроиться временно под крылышко к маме. Или в какую – либо юридическую консультацию в городе Минске. Ведь она там постоянно проживала. И не собиралась никуда переезжать.

А ларчик просто открывался. Заведующей консультацией в этом небольшом городке была хорошая знакомая ее мамы. Даже очень хорошая знакомая. Кому, как не к ней могла Татьяна Александровна пристроить свою единственную дочурку.

Это уже позже Тамара официально перевелась в другую консультацию по месту своего жительства в столице.

На эту мысль наводило то, что со слов самой Татьяны он знал, что она уже нескольким их общим знакомым помогла в этом вопросе. Ведь конкурс на право получения лицензии адвоката в те времена был большим. Даже очень большим. Профессия адвоката считалась престижной. Отбирали из претендентов строго. Абы кто попасть в стройные ряды адвокатов не мог.

Надо сказать, что и теперь конкурс не маленький. Даже с учетом снижения заработков адвокатов в связи с тем, что все меньше и меньше наших граждан по разным объективным и субъективным причинам стали обращаться к ним за помощью. Тем более что есть Интернет. А там можно прочитать разные консультации и рекомендации. И даже перепечатать образцы документов, составляемых при обращении в суд. И при этом бесплатно.

Исключение в этом щепетильном вопросе, почему – то, было, есть и, вероятно, будет только у минских адвокатов. Но на это влияет много факторов, о которых в этом повествовании я останавливаться не стану. Ведь это столица! По статистике из девяти миллионов двухсот двадцати восьми тысяч жителей Беларуси почти миллион проживает в столице. Отсюда и доходы минских адвокатов.

А помогала стать адвокатами Татьяна, действительно многим.

Потом иногда жалела об этом. А все от того, что некоторые из ее протеже успевали быстро опериться и забыть о той помощи, которую она когда – то оказала им. По разным причинам. В основном из–за того, что, поработав немного в качестве адвокатов, решили, что они уже все знают, все умеют. И получилось, что такие вот неблагодарные ее выдвиженцы отвернулись от нее. В прямом и переносном смысле этого слова.

К примеру, помогла она как – то одному бывшему милицейскому следователю. Устинову Анатолию Дмитриевичу.

Тот и следователем был не очень – то смышленым. А экзамен, тем более по гражданскому или административному праву точно не сдал бы. И к бабке не ходи. Ведь заканчивал этот деятель в свое время не юридический факультет университета, а Академию Министерства внутренних дел. А там основной упор делался на уголовное право и процесс.

Помогла. На свою голову. Использовала свои связи.

Тот стал адвокатом. Только сразу же устроился работать в районной юридической консультации. Туда поманил его дружок, Стретовский Николай Сергеевич, который был в то время заведующим той самой консультацией. К слову сказать, эта юридическая консультация и появилась на свет только благодаря напористости, наглости и связям Николаши. Без его участия она не появилась бы на свет. И была бы в городе Борисовглебске и его районе одна консультация, как это было до появления этого деятеля.

Через некоторое время Стретовский залетел по – крупному. В денежном вопросе, естественно. Против него прокуратура города возбудила уголовное дело.

Не помогло ему даже то, что он сам до этого несколько лет назад был судьей суда города Борисовглебска. Потом руководил юридической консультацией. Как и то, что и в ходе следствия, и в суде ему помогал нанятый его женой адвокат – защитник.

Представленные суду стороной по материалам следствия доказательства его виновности оказались достаточными. По приговору суда он даже присел, то есть был осужден к лишению свободы, и оказался на несколько лет в местах не столь отдаленных. Где он сейчас, чем занимается, никто не знает. Естественно, путь в адвокатуру, по крайней мере, белорусскую, для него закрыт.

Когда того осудили, Устинов сменил его на должности заведующего консультацией. Почему он? Да, просто выбирать было не из кого. А Анатолий сам рвался к власти. Карьеристом был, карьеристом и остается. Вот и дорвался до бесплатного. Назначили его заведующим районной консультацией.

Казалось бы, тому радоваться нужно было такому стечению обстоятельств. Но не тут – то было. Закусил парень удила, решив, что теперь ему море по колено. Возомнил себя великим адвокатом, нахватавшись по верхам. И вообще перестал общаться с Суворовой.

А та также старалась с ним не встречаться. Разве только в каком – либо судебном процессе. Да и то, в качестве противоположной стороны.

Когда появилась возможность оформиться частным адвокатом, Устинов не преминул воспользоваться этим. И развернул свою «частную» деятельность на всю катушку.

Когда же эту лавочку с частными адвокатами, надо сказать справедливо и вовремя прикрыли, вернулся в районную консультацию. Уже простым адвокатом. В консультацию своей благодетельницы не пошел. Принципиально.

Хотя и тут выделился. По существующему правилу все адвокаты должны были принимать клиентов в местах расположения консультации. Это связано с оформлением приема денег, которые поступают от клиентов за оказание юридической помощи.

Но этому герою показалось не совсем удобным сидеть вместе с теми, которых, будучи частным адвокатом, поливал грязью. Поэтому он по-прежнему принимал клиентов в своем арендованном офисе. Там ему удобнее было скрывать доходы от работы.

И только судьба – злодейка заставила его воссоединиться с коллегами под одной крышей. Просто он посчитал, что так будет менее затратно для него. Не надо платить самостоятельно за аренду помещения. Что – что, а денежки он считать умел и умеет, по сей день.

И это был не единственный пример.

Возьмем еще одного выдвиженца Татьяны, Петрова Евгения Игоревича.

Опять же бывший следователь МВД.

В свое время в отличие от окончил юрфак. Успел поработать немного следователем прокуратуры Борисовглебского района. Это еще в те времена, когда существовали городская и районная прокуратуры.

Затем опять же прослужил немного следователем в милиции. Туда он перевелся для того, чтобы получить, как говорится, бесплатно от государства квартиру. Не получил. Он ведь хотел все и сразу. А там была очередь таких же желающих справить новоселье. Да и служба давалась непросто. А он привык все делать поверхностно. Но быстро. И со стороны надежно.

По роду службы частенько общался с Суворовой. Вот и обратился к ней за помощью в поступление в стройные ряды адвокатов. Та помогла. Опять же воспользовавшись своими связями в столице.

И надо же такому случиться, что, буквально через непродолжительное время Петров решил подзаработать, используя статус адвоката. Для этого получил от клиентов, двух россиянок денежку за оказание юридической помощи. Но в кассу консультации не сдал ее. Иными словами, положил в свой карман. Присвоил, значит.

Здесь, я думаю, уместно будет привести стихотворение Потаповой Е.А.:

      Брошенный в воду камень,

            Обратно уж не всплывает.

            Кто пилит сук, на котором сидит,

            Птичкой не упорхнет.

            Если кусаешь руку,

            Что кормит тебя дружок,

            То знай, что наступит время,

            Отдать и этот должок.

Но не учел Женя – Женечка только того, что за полученные деньги нужно было работать, то есть оказывать услуги платящим ему. А вот вышло некрасиво. Деньги получил, а услуги не оказал. В связи с этим женщины обратились в милицию с соответствующим заявлением.

Как в свое время Стретовский, попался Женя на крючок милицейским оперативникам. Они с помощью спецтехники записали негласно его разговор с клиентами, которые потребовали возврата денег. На основании представленных оперативниками материалов прокурорский следователь возбудил против него уголовное дело. А потом вначале задержал по подозрению в совершении преступления, а потом, с помощью прокурора города взял Петрова под стражу и отправил в следственный изолятор.

Кстати, этот следователь позже стал начальником созданного в Борисовглебске районного отдела Следственного комитета Республики Беларусь. Значит, не глупый был парень. Сейчас уже в отставке. Отдыхает.

Справедливости ради, надо сказать, что дело из прокуратуры города забрали в областную прокуратуру. Там, видимо, следователи оказались более грамотные, чем в городе Борисовглебске. Столица все – таки!

Возможно, по какой другой причине, мне доподлинно не известной, но Женечку отпустили из–под стражи. А спустя какое – то время уголовное дело вообще прекратили.

И он с чистой совестью продолжил работать в той же юридической консультации, откуда его забрали «за краты».

«Секретная» информация

Если кто-то из читателей не знает, что означает белорусское слово «краты», могу ненавязчиво пояснить, что это – металлическая решетка на окне. Такие решетки обычно оборудуют в зданиях следственных изоляторов. Но не только. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Так неужели, помогая другим, она не могла помочь своей родной единственной дочери. Вжисть не поверю.

Все время после смерти мужа Суворова проживала в своей квартире в деревне Лошица.

Но это все более и более становилось для нее неудобным и обременительным. Тем более что не стало человека, который мог встретить ее с электрички и доставить домой на машине. Да, и зачем, работать в городе, а жить, тем более одной в деревне? И каждый день мотаться туда – сюда.

Поэтому в конце две тысячи второго года между Татьяной и ее мамой Ниной Захаровной состоялся такой разговор.

– Мама, я решила переехать в город. Ты ведь понимаешь, что мне так будет удобнее. И потом квартира постоянно напоминает мне о Михаиле. Тяжело мне в ней жить. Воспоминания разные нехорошие в голову лезут. Как ты к этому относишься?

Мама в ответ, не раздумывая долго, сказала:

– Делай, как ты считаешь нужным. Я уж и сама думала об этом. Да все не знала, как предложить тебе такой вариант. Ты человек уже взрослый. Сама знаешь, что тебе лучше, а что хуже. Надеюсь, что меня ты не забудешь?

Дочка обняла ее. Прижала к своей груди, как маленького ребенка.

– Нет, конечно же, мама. Как ты могла такое даже подумать. И навещать буду и помогать буду.

– Так, переезжай. Скажи Лисикову, чтобы помог тебе с переездом. Он же обязан тебе. Самой тебе не справиться с этим. А он коммерсант. Поможет.

Получив благословение матери, Татьяна накануне Нового года, а точнее двадцать восьмого декабря купила трехкомнатную квартиру в городе. Специально выбирала такую, которая располагалась не далеко от здания суда, где адвокаты арендовали кабинеты.

И, не откладывая дело в долгий ящик, буквально через день с помощью друга семьи того самого предпринимателя Лисикова Сергея, который выделил ей своих работников и транспорт в помощь, перевезла свои вещи и мебель в городскую квартиру.

Свободные деньги у нее на тот момент были. Поэтому она вначале купила новую квартиру в городе, а затем уже продала свою старую квартиру в деревне.