Читать книгу: «Волки в овечьих шкурах», страница 17

Семнадцатого апреля судья прислала ему копию определения об оставлении искового заявления Марцинкевичус Тамары Михайловны к Лазовому Федору Васильевичу о разделе наследственного имущества без рассмотрения.

Так фактически закончился раздел наследственного имущества.

Плохо или хорошо, но закончился.

Теперь можно было вздохнуть полной грудью с облегчением.

И жить дальше. Ведь на этом жизнь не заканчивается!

ФРАГМЕНТ

ДВАДЦАТЫЙ. ПРОДАЖА МАРЦИНКЕВИЧУСАМИ ДОМА

Вот написал я выше об окончании истории про семейку адвокатов и не только. Но дальнейшие события, напрямую связанные с этими «разборками» заставили изменить мое решение.

Оказалось, что поторопился я поставить точку в романе. На самом деле, не все еще закончилось. И вообще закончится ли когда – либо.

А все дело в алчности и наглости Марцинкевичусов – старших. Обоих. Разделять их в этом деле нет оснований.

Совершенно постороннему человеку может показаться, что ничего сверхъестественного не происходит. Но это только со стороны. Когда не знаешь всех подробностей этой, скажем так, не очень хорошей истории с продолжением.

А случилось вот что.

Лазовой после того, как увидел на калитке его с Татьяной дома замок, который навесили Марцинкевичусы, больше ни разу там не бывал. А зачем?

Но через некоторое время после раздела наследственного имущества, а именно через два месяца, то есть в июле, у него в голове мелькнула мысль о том, что нужно проверить, не продается ли этот дом. Так, на всякий случай. Из спортивного интереса, как говаривал один его сослуживец.

Еще во время всей этой эпопеи с разделом наследства Федор был уверен, что не нужен Марцинкевичусам дом в Борисовглебске. Как, впрочем, и дом в Качино. Им нужны только деньги. Деньги! Деньги!

А что это значит? Ответ прост до ужаса: они продадут при первой возможности оба эти дома.

Но, если дом под Минском Федора интересовал постольку, поскольку, то дальнейшая судьба их с Татьяной дома в Борисовглебске ему была не безразлична.

Поэтому он вышел в Интернете на Куфар. И, увидел объявление о продаже этого дома.

Правда, продавала его риелтор Валентина Скунс, а не Марцинкевичусы. Но Федор уже привык к тому, что они постоянно стараются сделать работу с помощью кого – то. Как, к примеру, с помощью того же своего представителя действовали в суде.

Его еще неприятно удивили данные риелтора – Валентина Скунс.

Вообще – то он всегда представлял, что скунс – это животное. При чем, не очень приятное, поскольку отличительной чертой этих млекопитающих являются их анальные железы. Они выбрасывают едкое вещество с очень неприятным и стойким запахом на расстояние от одного до шести метров.

«Это надо же найти помощника в продаже наглым способом полученного дома даме с такими данными! Интересно, по какой причине она не сменила фамилию на более благопристойную?», – подумал Лазовой.

Вначале он просмотрел фотографии «до ужаса», как говорит его приятель из Бобруйска, знакомого дома и участка перед входом в него.

Они всколыхнули воспоминания о том времени, когда он жил здесь. Счастливо или не очень, но прожил он здесь почти шестнадцать лет. Это большой срок.

«Ты смотри, как все прибрали в комнатах. Чистенько. Уютно. И мебельная трехсекционная стенка на месте и все шкафы тоже. В столовой, правда, только стол один, без стульев. Увезли, наверное, на дачу. Не в квартиру же минскую. Там всего хватает. Но холодильник на месте. Хотя в стенке нет ни одного изделия из хрусталя. А ведь они занимали все полки в крайнем ее ряду. И на поперечной полке также лежали рога из хрусталя. Значит, забрали. Погоди. А книги – то практически все на своих полках. Эх, Тамара, Тамара! Ты же говорила, что хочешь забрать все книги домой и на дачу. Как воспоминание о маме. И я повелся на эти уверения. И поэтому не взял оттуда ни одну из этих книг. А ведь там есть и собрания сочинений Джеймса Чейза, Эрла Стэнли Гарднера и других знаменитостей. Дурак! Оказалось, что они тебе и не нужны вовсе. А сказала так только для того, чтобы они мне не достались. Как собака на том сене: и себе не гам, но и другому не дам. Да и ковра на стене в спальне нет. Скорее всего, на дачу забрали. Ковер – то хорош был. И двор тоже подчистили. Туи растут, ничего не зная о событиях вокруг них. Я же их вместе с Татьяной, конечно же, покупали их маленькими, привозили, сажали, ухаживали. Вон, какие повырастали! И цветы, которые посадила Татьяна – покойница. Сами выросли. Вот только в доме не видать моей комнаты и пристроек к дому. А на участке не видно ни бани, ни гаража, ни сарая, ни автонавеса. Интересно почему?».

Расстроенный увиденным, Федор оторвался от фотографий на экране компьютера. Встал и начал прохаживаться по квартире.

Но мысли так и мелькали в голове.

«Значит, все – таки продают. А зачем же утверждали, причем оба, одна письменно, а другой – устно, что им нужен только дом, а не квартира? Как память о маме. И даже жить, якобы собирались в нем. Ведь предлагали даже разделить его. Что теперь ты скажешь зятек мой? Ты же поверил, что они будут пользоваться домом. А я с самого начала знал, что он им нужен для продажи. И оказался прав. И теперь уже ни о какой памяти о мамочке речь не идет. Куда только делать эта самая любовь и память к маме? Дом был нужен только для продажи. А сколько пафоса было в словах обоих! Стоп, машина! А за сколько они его продают? Интересно даже. Неужели тысяч на пять дороже!».

Он стремительно подошел к компьютеру. А, когда прочитал сумму, за которую дом выставлен на продажу, то некоторое время сидел обалдевший, ничего не понимая.

Дом продавался за шестьдесят пять тысяч пятьсот долларов США.

«Шестьдесят пять тысяч, да еще пятьсот долларов! Вот это да! Вот для чего нужен был этим …. Не буду ругаться, даже про себя. Но такая сумма! Тамара! Ты же в иске утверждала, что независимые эксперты установили его стоимость в двадцать девять тысяч. И в иске указала эту сумму. А, ты Игорек! Ты же так убедительно утверждал, что больше дом не стоит. И мой зять поверил вам обоим. По крайней мере, так сказал мне. Еще говорил, что мы не продешевили, согласившись без боя в суде получить квартиру, а не дом. Что эти двое ничего не выиграли. Вот тебе и не выиграли! Получается, что сейчас два месяца спустя они оценили дом более чем в два раза дороже! Конечно, даже я понимаю, что быстро и по такой большой цене они продать дом не смогут. Пусть даже в рассрочку на семь лет, как указали в объявлении. Все – таки сумма заоблачная. Это не пятьдесят тысяч, как я реально его оценивал и оцениваю сейчас. К тому же, надо сказать, что дом продать гораздо сложнее, чем квартиру со всеми удобствами».

Он опять машинально встал и походил по квартире.

Потом снова сел и стал читать все, что значилось в объявлении.

А там, кроме цены на дом, было указано, что:

«Дом построен в тысяча девятьсот семьдесят первом году. Площадь участка составляет семь с половиной соток. Общая площадь дома равна восьмидесяти квадратным метрам, а жилая – шестидесяти квадратным метрам. В доме все удобства, сигнализация, Интернет. А на приусадебном участке есть удобный кирпичный гараж с ямой, деревянная баня больших размеров (восемь на четыре метра) с большим запасом сухих дров, просторная деревянная беседка для отдыха, плодоносящие яблони, вишни, черешня, кусты черной и красной смородины, клубника, просторный сарай с пристроенным навесом, покрытые шифером, а под ним двенадцать полностью оборудованных деревянных клеток для содержания кроликов разных пород, размеров и возраста, теплица для выращивания овощей, газон, грядки для посева овощей …».

Читая все это, Лазовой ловил себя на мысли, что в тексте объявления, кроме описания всех прелестей усадьбы, есть что – то, что не соответствует действительности.

Он еще раз перечитал объявление. И тут его осенило: размеры дома и участка.

«Ну, конечно. Как я сразу не сообразил. Ведь по сравнению с договором купли – продажи дома, Брачным договором, соглашением о разделе наследства общая площадь дома возросла с шестидесяти семи квадратных метров до восьмидесяти, а жилая стала уже шестьдесят квадратов. Да и площадь участка выросла на полсотки почти. Но это же бред сивой кобылы! В конце концов, при оформлении документов о продаже дома в агентстве по государственной регистрации все выяснится. Скрыть это просто невозможно. На что надеются эти «продавцы». Хотя это, возможно, так называемый маркетинговый ход, чтобы быстрее продать дом. Точно так же, как указание о стоимости квартиры и дома в исковом заявлении в суд. Один к одному. Это становится уже привычкой. Врать! Врать! Но, все равно странно все это».

Разволновавшись, Лазовой по своей привычке встал и начал ходить по комнате.

При этом подумал:

«Кроме размеров дома и участка, на котором он стоит, Тамара с подачи, возможно муженька, а возможно, и этой самой Скунс, которая заинтересована продать дом подороже, чтобы только получить от заказчика побольше оплату за свои услуги, соврала еще в одном не мало важном моменте. В объявлении указан год постройки дома – тысяча девятьсот семьдесят первый. Но ведь это опять вранье! Я же прекрасно помню, что в договоре купли – продажи дома нам с Татьяной указан совсем другой срок его постройки. А чего гадать. Вот сейчас и найдем его».

Он порылся в документах и нашел нужный договор. А в нем черным по белому было написано следующее:

«Жилой дом принадлежит продавцу на основании договора о предоставлении в бессрочное пользование земельного участка под строительство жилого дома на праве личной собственности, удостоверенного государственной нотариальной конторой города Борисовглебска двадцать пятого апреля тысяча девятьсот пятьдесят шестого года».

Прочитав это, Лазовой подумал:

«Это официальный документ, не доверять которому нет оснований. Получается, что участок был предоставлен под застройку в пятьдесят шестом году. В объявлении же о продаже дома указан год застройки семидесятый. Неужели главный бухгалтер бывшего тогда треста столовых и ресторанов города и ее муж, начальник строительного участка того же треста, четырнадцать лет строили дом! Свежо предание с трудом! Значит, дом был построен пусть в течение года – двух. Хотя фактически построили они его в тот же год. Но это явно не семидесятый год! Опять маркетинговый ход для более успешной продажи дома Марцинкевичусами?! Сколько же может быть этих ходов?! Когда они уже остановятся в своем вранье?! Ничего человеческого не осталось в этих подобиях людей! Ни–че–го! Скорее всего, они все надеются, что покупатель дома не сможет это проверить. Как, впрочем, и всю остальную их брехню в объявлении. Ведь в документах, которые ему предоставят в агентстве по регистрации недвижимости, будут указаны, если вообще будут указаны, сроки постройки дома, зафиксированные уже после покупки нами с Татьяной этого дома. Ведь в договоре купли – продажи дома нам этого не было написано. А наговорить ему с три короба они сумеют. Адвокаты ведь. Это для таких, как эти Марцинкевичусы, привычное дело. Как все просто! От адвокаты, так адвокаты!».

Не в состоянии больше размышлять над это галиматьей, Федор выключил компьютер и отправился на боковую, то есть спать.

На следующий день он проснулся довольно поздно, около восьми часов.

И сразу вспомнил про объявление Марцинкевичусов о продаже дома.

Ради спортивного интереса он вновь включил компьютер и нашел это объявление на Куфаре.

Перечитал.

И задумался:

«Погоди – ка. Кроме другой бредятины, тут говорится о некоторых вещах, которые и описать – то трудно. Ведь фактически автобусные остановки действительно есть. Но до них шагать и шагать! О каком бассейне и детском саде пишет эта Скунс?! Их и в помине в округе нет. Да, действительно рядом есть отделение банка, который дышит на ладан и в связи с этим вынужден даже сдавать в аренду свои служебные помещения. Школа одна. И то до нее добираться нужно, перейдя широкую улицу. И обозначенного «зеброй» пешеходного перехода здесь нет. Это значит, что детишек, особенно маленьких, водить туда и забирать оттуда придется взрослым каждый день. Вот это услуги, так услуги! Хотя, о чем ты думаешь, старина. Такое объявление стандартное. Нужно же чем – то привлечь покупателей. Но, каковы Марцинкевичусы! Из г…на хотят сделать игрушку».

В расстроенных чувствах Лазовой выключил компьютер.

Позавтракал.

А потом позвонил дочери, и рассказал про объявление, которое дали Марцинкевичусы.

– Ты знаешь, ларчик – то просто открывался. Как я и говорил Вам с зятем, в действительности с самого начала дом был нужен этой парочке при разделе только для того, чтобы продать его подороже и заработать побольше. А сколько пафоса было в их утверждениях! Жадность их не знает границ.

– Папа! Успокойся. Что сделано, то сделано. И не вернешь уже ничего. Я тебе говорила, и говорить буду: плюй на все и береги здоровье. Оно еще не только тебе, но и нам потребуется тоже.

– Ты права. Только обидно до слез. Нет, не из-за того, что дом при разделе достался им. В конце концов, такова была последняя воля Татьяны. Обидно то, что они все делают исподтишка. Все – таки, вероятно, воспитание и профессия адвоката сказывается на поведении таких людей.

– Не принимай так близко к своему больному сердцу. Лучше поживи подольше.

– До сих пор не понимаю, что такого плохого я сделал этой семейке адвокатов, начиная с Татьяны и заканчивая Марцинкевичусами. Моего высшего юридического образования и семидесятилетнего жизненного опыта просто не хватает, чтобы понять это. Понимаю, что прошлого не вернуть. Уже никогда не будет так, как раньше. Будет лучше, или хуже. Но в любом случае будет по-другому.

– Папа! Все. Закрыли эту тему. Пусть живут, как хотят. Горбатого могила исправит.

– Согласен. А ты знаешь, есть ведь и продолжение этой поговорки: а упрямого – дубина. Только пока нет такой дубины, которая исправила бы таких упрямцев, как эти молодчики. Ладно. Пока. Звони, если захочешь.

– Договорились.

Справедливости ради нужно сказать, что уже в сентябре этого же две тысячи двадцать третьего года Марцинкевичусы снизили стоимость продаваемого с помощью риелтора со странной фамилией Скунс дома уже до шестидесяти двух тысяч пятисот американских «рублей», или баксов или …

Когда уже исчезнут эти денежки из нашего обихода? При нашей жизни, наверняка, такого не случится. Может уже внуки отделаются от них!

Узнав об этом все из того же Интернета, Лазовой подумал:

«Наверное, слишком большую планку они задали с самого начала торгов. Тем более что далеко не все то, что они рекламируют в связи с торгами, соответствует действительности. По всему, похоже, что они не понимают этого пока. А, может, такова их задумка, чтобы подороже дом продать. Кто их знает!».

А все жадность – матушка!

Прошло некоторое время.

Федор Васильевич жил своей жизнью бобыля.

Нет, дочка и ее муж продолжали помогать ему. Но у них ведь и кроме него были свои проблемы.

Но в конце декабря того же года объявление о продаже исчезло.

«Продали, наверное. Вот и поимели денежку», подумал Федор.

И все же оставались сомнения в том, что дом продан.

«Не могли они так быстро его продать. Люди вон годами продают свою недвижимость. А тут полгода прошло всего».

В середине января следующего года Лазовой ради спортивного интереса вновь заглянул на Куфар.

И, что за чудеса! Объявление той же самой Скунс появилось вновь. При чем, цена указана была первоначальная, то есть шестьдесят пять тысяч долларов. А все остальное было расписано, как и в первом варианте.

«Непонятно что они вытворяют. Скорее всего, прикинули, что все равно купят за эти деньги. Ведь недвижимость постоянно растет в цене. Хотя и не вся. А, может, какие-нибудь другие цели преследуют. Кто их современных рвачей знает!».

Однажды вечером, лежа на своем диване, который в последнее время заменял ему кровать, он подумал:

«А чего, собственно говоря, я расстраиваюсь из–за этого наследства. На самом деле ведь ничего страшного не произошло. Как ни крути, а ни с первой женой, ни со второй я не получил бы того, что получил от третьей. Нет, дело не в карьере. Я состоялся, как человек, как работник еще до нашего знакомства с нею. Я о материальном в нашем мире. А это пока много значит в жизни человека. Получается, что только после третьего брака и смерти жены я смогу оставить наследникам и машину, и квартиру, да еще кое – что. Значит, правильно люди говорят: что ни делается, все к лучшему».

Федор был почти счастлив. Хотя, как говорит его друг из Бобруйска, нельзя быть счастливым наполовину или частично. Можно быть либо счастливым, либо несчастным. Другого не дано.

В его нынешней ситуации, как говорит все тот же бобруйский дружок, не до жиру, быть бы живу.

Почему счастлив?

Да по той простой причине, что после этого «раздела» наследства он остался с крышей над головой. И никто теперь ее у него не отнимет. Разве это не счастье?!

С этой приятной для него мыслью он и заснул.

ЭПИЛОГ

Закончился мой роман о семье адвокатов. Впрочем, не только о них.

Что можно сказать в заключение?

В эпиграф вынесены слова, смысл которых не понятен тем, кто не сталкивался непосредственно с разделом наследственного имущества. И не только наследственного. А таких, надо сказать, много. Очень много!

Одни ничего никогда не делили, по той простой причине, что нечего было делить.

Другие, потому, что есть что делить, но существует завещание, которое уже все разделило за наследников.

Я же рассказал о третьей категории наследников.

Слова, вынесенные в эпиграф, высказал известный швейцарский писатель, поэт и богослов Иоганн Каспар Лафатер. Именно он заложил основы криминальной антропологии.

Кстати, Лафатер трагически погиб, пытаясь увещевать пьяных французских мародёров, когда при этом один из них выстрелил в него. Умер писатель от полученной огнестрельной раны. Но не сразу. Перед смертью он простил убийцу, запретил его разыскивать и даже посвятил ему стихотворение: «An den Grenadier N., der mich schoss».

В справедливости высказывания швейцарца Лазовой убедился сам.

К этим справедливым словам писателя можно добавить старую русскую поговорку о том, что чужая душа – потемки.  Насколько бы Вы хорошо не знали человека, даже близкого, невозможно знать наверняка, что в самом деле у того на уме, и что в его душе, о чем он на самом деле думает.

Не научились пока еще ученые заглядывать в человеческий мозг.

Что человек думает, чем «дышит», так сразу и не узнаешь. В особенности если кто-то специально притворяется, хочет выглядеть лучше, чем он есть на самом деле. Как те волки в овечьих шкурах. Или двуликие Янусы.

Принятое определение двуликого Януса: характеризуется преднамеренной лживостью, особенно путем притворства. Синонимы: двуличный, лживый, нечестный, бесчестный.

Пословица напоминает о том, что в отношениях с малознакомыми, да и на первый взгляд с хорошо знакомыми людьми нужно быть осторожным, потому что: чужая душа – не вода в ковше, сразу не разглядишь.

И действительно, потемками оказалась душа главной героини романа Суворовой Татьяны Александровны. По крайней мере, для ее второго мужа.

В этом плане не далеко от своей мамы ушла и ее дочь Тамара Михайловна. Это, если не сказать, что она даже превзошла свою мамашу по подлости, и какой – то звериной, не понятной мстительности. И, конечно же, жадности. Можно даже сказать, на грани помешательства.

Не далеко от них ушел и Игорек, то же адвокат.

Федор Васильевич не причинил и не собирался причинить никакого вреда ни одной, ни другой, ни третьему. И не только им самим, но и их близким. Кроме того, что оказывал им всемерную посильную помощь и поддержку.

Федор, который вместе с главной героиней, собирал и преумножал их совместное имущество на протяжении многих лет, в результате раздела этого самого имущества остался, как говорится, за бортом истории. А все потому, что любил свою жену, доверял ей, даже тогда, когда подписывал кабальный для него Брачный договор. За что и поплатился.

Все, что творилось за его спиной, отдает неприятным запахом и определяется не совсем литературным словом, которое привести я не решаюсь.

С одной стороны героиню романа можно понять. Она заботилась о своем единственно выжившем чаде, о любимых внуках.

Это можно понять и даже приветствовать чисто по-человечески.

Плохо другое. Ведь в итоге она проявила заботу только о части своих близких родственников по принципу кровного родства.

А как же муж, который в результате объелся груш? Ведь он, хотя и является близким родственником жены, но, тем не менее, не имеет с женой кровного родства.

Значит, в данном случае родная кровь оказалась ближе человека, который обогревал, помогал, иногда спасал и не только морально, но и физически, поддерживал, защищал любимую жену в течение почти двадцати лет.

Об этом я уже написал в этом романе.

Я считаю, что это не справедливо по отношению к нему. И этот человек не достоин той роли, на которую его обрекли Брачный договор и особенно завещание жены.       И чем воспользовалась Тамара.

Хотелось бы, чтобы и другие взглянули на окружающий мир с другой стороны.

Нет, я ни в коем случае не призываю к проявлению недоверия к любимым и родным людям. Ни в коем случае!

Но нужно с оглядкой и с холодной головой воспринимать события, которые происходят вокруг Вас. Особенно в зрелом и старческом возрасте. В особенности, если они связаны с материальными ценностями.

И вообще, Федор частенько вспоминал слова отца, сказанные незадолго до его смерти:

– Ты знаешь сын, нельзя быть жадным до денег. Ведь туда, – при этом он взглянул вверх на небо, – ничего с собой не заберешь. Все останется людям. Близким, и не очень. А вот как они распорядятся этим всем, никто не знает. Надо помнить только одно: ворованное счастье всегда горчит. И в жизни не помогает!

И еще. Обязательно нужно уважать и чтить мудрость и достижения предков. Но нужно также помнить, что материальное наследство отцов не всегда приносит счастье.

В народе говорят, что снявши голову, по волосам не плачут. Эта русская поговорка означает, что раз уж ты встал в определённую позицию, то глупо жалеть о том, что произойдёт далее.

Надеюсь, что рассказанная мною история поможет кому – ни будь избежать того, что пришлось испытать Лазовому Федору Васильевичу.

Как сказал в свое время Владимир Жириновский: «Там, где деньги, там ненависть».

Лазовой Федор Васильевич не идеал и не образец для подражания. Я и не пытался представить его таковым.

У каждого человека есть недостатки. Есть они и у него.

Правильно говорят, что святых среди нас нет. У каждого человека, кем бы и каким бы он не был, спрятан свой скелет в шкафу, в комоде или еще где.

Иногда они заметны всем с первого взгляда, что называется на виду.

Но чаще человек старается всеми способами их скрывать. Это, конечно же, при условии, что он сам считает, что – то своими недостатками.

Но при всем при этом Федор старался быть честным. И перед собой в первую очередь.

Чего просто невозможно сказать об этой семейке адвокатов.

Конечно же, то, что описано в романе, не может наложить тень на репутацию всех адвокатов. Я не собирался дискредитировать их в глазах людей. Большинство из них обыкновенные люди, обладающие необходимыми многим знаниями законодательства. Без них трудно было бы построить справедливое общество и тем более государство.

Но недаром ведь издавна люди говорят, что в семье не без урода.

К тому же, такие, как Суворова, Марцинкевичусы и иже с ними, существуют и в других профессиях. Их мало в нашем обществе. Но, к сожалению, они есть.

И для того, чтобы жить в собственное удовольствие, они превращаются в волков с овечьими шкурами. Эти шкуры помогают им скрывать свою звериную сущность, черные мысли и замыслы.

Обман – образ жизни таких представителей рода человеческого.

Хотя, надеюсь, хороших, отзывчивых людей гораздо больше!

Прошлое нужно оставить в прошлом.

А жить настоящим и будущим. Надо жить дальше. И это правильно!