Читать книгу: «Волки в овечьих шкурах», страница 2

– Конечно, конечно! – Выпалил Александр Иванович. – Я и деньги с собой взял на всякий случай.

Для подтверждения своих слов он даже полез в карман пиджака.

Но Лазовой остановил его:

– Значит, Вы согласны на второй вариант?

– Конечно, согласен! Еще бы! Мы будем благодарны Вам, если не станете возбуждать дело. Хоть он и скотина, – мужчина кивнул в сторону сына, – но все – таки сын. Наследник, так сказать. Жалко его. Вырос с дубину. Но дубиной и остался. Мать вон всю ночь проплакала. Я расстроился. Сестра плохо спала.

Сыщик что – то написал на листке бумаги. Потом протянул его Ковалевскому и сказал:

– Хорошо. Вот Вам записка, где я указал, как найти потерпевшего. Принесете мне от него соответствующее заявление, что он не имеет ни к Вам, ни к Николаю никаких претензий. И мы поступим по второму варианту. Я откажу в возбуждении уголовного дела.

– Мы сейчас сразу к нему поедем. А Вы будете на месте?

– А куда я денусь. Ну, если куда и выйду, то ненадолго. Подождете.

– Подождем, подождем, – уже уверенным, повеселевшим голосом сказал Ковалевский – старший, вставая со стула.

Николай так же подскочил со своего места.

После того, как они вышли из кабинета, оперуполномоченный сложил материалы проверки. Положил их в сейф. А затем занялся бумажной работой, которой у каждого оперативника уголовного розыска предостаточно.

Это ведь только по сериалам кажется, что сыщики заняты исключительно розыском преступников путем облав, лазания по чердакам и подвалам, пробежек по крышам и установлением очевидцев совершения преступлений, опросом свидетелей и так далее. И при этом что – то черкнут в записной книжке и никаких документов не составляют.

Ну, на крайний случай составят отчет о проделанной работе. Да и тот только в кино называется отчетом.

Конечно, и это есть в их такой неспокойной, а частенько и опасной работе. Ведь не редко и стрелять приходится из табельного оружия. И драться. И применять физическую силу при задержании подозреваемых. При этом, к сожалению, есть и потери в рядах оперативников. Такая их работа!

Но очень даже большую часть своего рабочего времени опера вынуждены заниматься писаниной.

Здесь уместно заметить, что на самом деле они составляют рапорта и справки о той же самой проделанной работе. Именно такие документы приобщаются к материалам уголовного дела, либо к материалам до следственной проверки.

И вообще у оперативников не только уголовного розыска, но и отделений и отделов по борьбе с экономическими преступлениями (знаменитый ОБЭП, а в те годы – ОБХСС или отделения и отделы по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией), нет таких документов, как отчет. Этим занимаются штабные работники. Вот у них есть отчеты на все случаи жизни.

Тем не менее, бумажной работы у оперов предостаточно.

И при этом никто их не освобождает от необходимости выезда на места происшествий и работы с негласными помощниками, такими, как агенты и доверенные лица. Без них не раскрываются практически все дела по линии уголовного розыска.

Именно такой работой и занялся Лазовой в ожидании возвращения Ковалевских.

Прошло не менее трех часов.

В дверь его кабинета вновь тихонько постучали.

– Да. Входите.

В дверях стояли все те же Ковалевские.

На лице старшего из них блуждала улыбка.

«Значит, все нормально. Нашли потерпевшего и взяли заявление», – промелькнуло в голове опера.

– Присаживайтесь.

Но на стул уселся только отец.

Сынок продолжал покорно стоять около него.

– Ну? Как дела?

– Все хорошо. Очень хороший человек этот Сергей Викторович. Все понял. Вошел в наше положение. И написал вот это заявление, что никаких претензий к нам не имеет и просит Вас не возбуждать уголовное дело.

При этом он не смело протянул Лазовому листок бумаги с заявлением.

Тот взял его и внимательно прочитал.

– Хорошо то, что хорошо кончается. Значит, действуем по второму варианту. Я отказываю в возбуждении уголовного дела. А Вы собирайтесь и можете ехать домой. Передавайте привет супруге и младшей дочурке.

Повернувшись к Николаю, он продолжил:

– Надеюсь, что по таким поводам мы с тобой больше встречаться не будем.

– Не будем, – пролепетал парень. – Обещаю.

– Не будете, не будете. Я этого не допущу. Иначе пусть ищет себе другой дом и другую семью. Мы уже обо всем с ним договорились. Он клятвенно обещал завязать с такими делами.

– Договорились. Ну, что, до свидания!

Вместо того, чтобы попрощаться с оперативником, Александр Иванович повернулся к сыну и скомандовал:

– Спускайся на улицу и жди меня. У меня еще есть разговор с товарищем милиционером.

Николай прежде, чем уйти, пробормотал, обращаясь к Лазовому:

– Я больше так не буду. До свиданья.

И вышел из кабинета.

– Присмирел парень, – как – то совсем уж по–доброму заметил Федор Васильевич.

– Присмирел, присмирел, паршивец! А куда он денется! Но я хотел поговорить с Вами о другом. Вы так много сделали для нашей семьи, что мы теперь век на Вас будем молиться. От такого позора всех нас спасаете! И мы с женой хотели бы отблагодарить Вас. Вот.

Еще продолжая говорить, он залез во внутренний карман пиджака, который выглядел, как новый. Наверное, не часто ему приходится надевать его.

И, достав не большой сверток из газеты, положил его на стол перед Лазовым.

– Что это? – Глядя на сверток, спросил Лазовой.

– Это, вот…, – Александр Иванович смутился, как ученик, который стоит перед учителем, заранее зная, что не выучил урок, и прекрасно представляя, что сейчас произойдет.

Потом несмело продолжил:

– Мы с моей женой Вам в знак благодарности…

– Еще раз спрашиваю, что здесь? – Перебил его Василий Федорович.

По всему было очевидно, что Лазовой начинал сердиться.

Но Ковалевский – старший не мог никак понять, по какой причине.

– Это …, – он вообще растерялся, не зная, как сказать.

– Ну?

– Одним словом не много денег. Поверьте, от чистого сердца. За Вашу доброту.

Василий Федорович некоторое время смотрел то не сверток, то на Ковалевского – старшего.

При этом он размышлял:

«Дурак, ты дурак! Неужели действительно думаешь, что я возьму эти деньги? Что я совсем из ума выжил, чтобы брать взятку? Да, дела! Наконец и ты, Василий, докатился до того, что тебе вот так открыто взятку предлагают. Дела!».

Но вслух сказал:

– Александр Иванович! Я понимаю, что Вы и Ваша жена – простые деревенские люди. Я сам родился и вырос в не большой деревеньке Вельяново нашего Правдинского района. Это недалеко от Журавлево. С немцами в войну пришлось пожить. Разное тогда бывало. Многое повидал. Теперь вот уже больше десяти лет работаю в милиции. Я Вас понимаю. Вы от доброты своей хотите меня отблагодарить. Но принять этот Ваш подарок я не могу по той простой причине, что это квалифицируется как взятка. Ведь я – должностное лицо при исполнении своих служебных обязанностей. И брать что – либо от таких людей, как Вы не имею права. Понимаете?

– Но, это же от души, – растерянно сказал Александр Иванович.

– Если Вы не заберете деньги, то я вынужден буду задержать Вас за дачу взятки. Вам это нужно?

– Нет, конечно, – еще больше растерялся Ковалевский – старший.

Он опустил голову. Потом поднял ее, взял сверток со стола и сунул его в тот же карман, откуда и доставал.

– Я все понял.

– Ну, и ладненько.

Лазовой помолчал и продолжил:

– Когда я был у Вас дома, то во дворе увидел баньку.

– Да. Баня есть, – нерешительно подхватил Ковалевский. – Простенькая. По-черному. Но нам нравится. Я приглашаю Вас попариться в ней.

И не уверенно добавил:

– Если сможете. В любое время.

– Так и договоримся. В эту субботу я приеду к Вам часиков в три – четыре. Нормально будет?

– Конечно. Приезжайте! Все будет готово к этому времени. Ох, и попарю я Вас! Сам люблю париться. И Вас попарю.

– Все. В субботу ждите. Приеду на мотоцикле. Загоним его во двор. И я переночую у Вас. Если не возражаете, конечно?

– Что Вы! Что Вы! Конечно, не возражаю. Не беспокойтесь. Все будет отлично.

– Договорились. Ну, а теперь, до свиданья!

Лазовой привстал со стула и протянул через стол руку Ковалевскому.

Тот не сразу сообразил, что нужно делать. Но потом несмело, стараясь не переборщить своей силушкой, пожал руку Василия Федоровича.

– Приезжайте! Будем ждать к трем часам.

На этом они и расстались. Но, ненадолго.

С того времени Лазовой частенько бывал в хлебосольном доме Ковалевских. Обычно это происходило по воскресеньям, когда хозяева в свой выходной день топили баню.

Сама баня, надо сказать откровенно, была не новая. Скорее всего, ее перевезли, откуда-то и просто сложили на этом месте. Возможно, даже вместе с самим домом. Но париться в ней можно было прекрасно. По крайней мере, Федору нравилось это занятие. Он вообще с детства любил париться.

Справедливости ради, хочу отметить, что с собой он всегда привозил какие ни то присмаки для Татьяны и ее мамы. И, обязательно бутылочку водочки, это уже для хозяина дома. Как говорится в гости со своим.

Ведь в те времена в деревнях сельчане обычно употребляли самогон. Он был гораздо дешевле магазинной водки, так как гнали его либо сами же и потребители для себя, либо соседи, с которыми жили в одной деревне. К тому же самогон был обычно прекрасного качества. Ничем не хуже заводской водки. А то и лучше.

Приезжал Василий Федорович туда не только для того, чтобы только попариться в бане. Хотя и это было каждый раз.

Однажды в начале сентября он приехал в день, когда семья Ковалевских собирала картошку со своего довольно обширного приусадебного участка, расположенного за сараями.

Участок был значительно больше той установленной нормы по площади, которая выделялась для строительства жилого дома. Но на это никто не обращал внимания.

К уборке картошки практически все селяне и не только Советского Союза, относились испокон веков и раньше, и относятся, по сей день, ответственно. Ведь картошка используется далеко не только для приготовления блюд. В селах в основном ее используют на корм скоту.

Уборка картошки, или как его еще называли «второго хлеба», было не простым делом. Все сельские жители относились к этому действу ответственно. Хотя семья Ковалевских за долгие годы уже привыкла к этому занятию.

Конечно, копать картошку Лазовому не пришлось, так как ее уже выкопали еще с утра и сложили в мешки, остававшиеся пока на убранном участке. Но теперь их нужно было погрузить на подводу с лошадью и перевезти к погребу у дома. А это, прямо скажем, не простое дело. Ведь тяжелые мешки с картошкой нужно было вначале погрузить на подводу. Затем выгрузить с нее. Перенести к погребу, который располагался в одном из сараев напротив дома. Выгрузить картошку в кучу, для просушки перед переборкой и опускания в погреб.

Это тяжелый труд. Поверьте мне на слово. Сам не раз проделывал такое у своей второй тещи. Поэтому знаю, что говорю.

Особо не раздумывая, Лазовой сразу включился в работу.

Погода была пасмурная. Не холодно, но и не жарко.

В связи с этим он работал в своей кожаной куртке, в которой ходил на работу.

И надо же было такому случиться, что при переноске очередного мешка, порвался шов на правом рукаве. Да так заметно это было.

После окончания работ Нина Захаровна аккуратно зашила разрыв так, что ничего не было заметно.

После этого была баня с парком. Ох! Хорош был пар после такой физической работы.

А потом, естественно замочка окончания основной уборочной работы.

Так, что Лазовой уже по привычке загнал свой служебный тяжелый мотоцикл «Урал» М-62» во двор дома Ковалевских и остался у них ночевать.

Ковалевский – младший не то, что совсем уж одумался. Правильно в народе говорят, что горбатого могила исправит, а упрямого – дубина. Смысл пословицы прост: люди, к сожалению, не меняются.

Вот то же происходило и с Николаем. Все равно совершал он мелкие шалости и пакости. Тем не менее, он уже не думал даже красть или угонять что – либо. По всему видно, что хорошую «воспитательную» работу провел с ним отец. Наверняка еще долго после этого, садясь на стул, он вспоминал об этом уроке.

Появление в доме Ковалевских Лазового позволило самой младшенькой в семье Татьяне познакомиться с ним. И не знала, не гадала она, что он окажется отцом ее второго мужа. Но об этом читайте далее.

ФРАГМЕНТ ТРЕТИЙ

.

ВЫБОР Т

А

ТЬЯНОЙ ПРОФЕССИИ АДВОКАТА

И УЧЕБА В БГУ

Весна тысяча девятьсот семидесятого года.

Все та же деревня Лошица Борисовглебского района.

Тогда все еще было по – старому и теперешние агрогородки назывались, как исстари повелось, красивым и певучим словом «деревня». Зачем его заменили новомодным словом «агрогородок», ума не приложу. Кому – то, наверное, это было необходимо.

Хорошо весной. Все вокруг зеленеет, меняется сам пейзаж вокруг нас. Все радует глаз. Хотя еще прохладно по ночам, днем светит солнышко. Светит и согревает не только наши бренные тела, но и души, уже уставшие от морозов и холодов.

Я не ошибусь, если стану утверждать, что больше всех приходу весны радуются школьники. Ведь впереди реально замаячили длительные летние каникулы.

Как поется в одной знаменитой в свое время песне, в исполнении сбежавшей из России за границу со всей своей семейкой некогда знаменитой и хорошо принимаемой публикой всего нашего Советского Союза и не только Аллы Пугачевой:

Лето ах лето,        лето звездное звонче пой.

      Лето ах лето, лето звездное будь со мной.

Но, в особенности радуются приходу весны выпускники не только высших учебных заведений, но и средних школ.

Да, и как же тут им не радоваться, если заканчивается студенческая или еще пока школьная пора, которая уже порядком надоела, и начинается новая, такая манящая и многообещающая взрослая жизнь!

Выпускные экзамены. Выпускной бал. А дальше …! Аж, дух захватывает!

В один из таких теплых деньков две подружки – выпускницы возвращались из школы домой. Болтали о том, о сем. О своем, о девичьем.

И тут ни с того ни с сего, одна из них, которую звали Светкой – конфеткой, спросила подругу:

– Тань, а Тань! Скажи, а кем ты собираешься все – таки стать? Я не думаю, что тебя прельщает здесь у нас коровам хвосты закручивать.

– Нет, конечно, – сразу и категорически отвечала ее подружка Татьяна Ковалевская.

Да, дорогой читатель, это была именно та девчонка, о которой шел разговор ранее. Только постарше теперь будет.

– Я буду адвокатом. И только им.

– Да, ты что!? – Искренне удивилась Светка. – Ты же раньше говорила, что у тебя много родственников медиков. Хвалилась этим. Говорила, что и ты будешь врачом. Мечтаешь лечить людей от разных болезней. А теперь, что желание круто изменилось?

– Ну, я некоторое время так и думала. И мама говорит, что быть врачом это прекрасно. Тем более что она видит работу врачей, как бы изнутри.

– Знаю, знаю. Она ведь у тебя медсестра. И не простая медсестра, которая только умеет, что уколы делать, да капельницы ставить.

– Вот именно. Но с недавнего времени я решила, что лучшей профессии, чем адвокат не найти.

– Откуда такая резкая перемена? Врач – это одно. А адвокат совершенно другое.

– Конечно. Это разные профессии. Но этот мой выбор профессии осознанный. Ты помнишь к нам приезжал суд из города? И заседал в клубе.

– Конечно. Нас же тогда еще водили туда, чтобы мы узнали, как проходит суд. Тогда судили жуликов, которые крали зерно в колхозе.

– Правильно. И вот там я увидела в первый раз мужчину – адвоката. Он еще назывался защитником. И защищал одного воришку. Красиво говорил в его защиту. Мне хорошо запомнилось, как он выступал в конце суда. Может поэтому того и не арестовали, как других. Вот тогда я и решила, что поеду учиться на юриста для того, чтобы потом работать адвокатом. И помогать всем людям, которые попали в беду.

– Так ты серьезно хочешь потратить свою жизнь на защиту преступников? – Искренне удивилась подружка. – Ужасно! Они ведь крадут, убивают и даже насилуют….

– Почему только на их защиту, – перебила её Татьяна. – Хотя, как я понимаю, защита нужна всем. После этого суда я заинтересовалась работой адвокатов. Много читала о них. Адвокаты работают не только в суде. И не только по уголовным делам. Они еще участвуют в судах по гражданским делам. Кроме этого, консультируют людей по разным правовым вопросам, помогают им разобраться в разных жизненных вопросах и спорах. Да, мало ли что они еще делают. Одним словом помогают людям.

– Но ведь и врачи тоже помогают людям.

– Правильно. Но, это другая помощь. Это помощь здоровью человека. А тут другое. Я чувствую, что лечить людей, не мое. И вообще мне неприятно, когда вижу, как люди мучаются от разных болезней. Насмотрелась в больнице, когда была у мамы.

– Ну, ты подруга удивила меня несказанно. Никогда бы не подумала, что ты, отличница, будешь адвокатом.

– Так теперь знаешь.

– В Вашей семье, насколько я знаю, как и в моей, нет ни одного не то, что адвоката, но и вообще юриста.

– Действительно, нет. Ты права. Теперь я буду первой. Надеюсь, что и мои дети пойдут по моим стопам.

– Так ты и детей тоже будешь готовить к работе адвокатом?

– А почему бы и нет. Хотя принуждать к такому решению, конечно же, не стану.

– Ну, вот и пришли к моему дому, – остановила подружку Светка – конфетка. – До завтра.

– Пока. Пойду к себе. Надо готовиться к экзаменам.

И девчонки, беззаботно размахивая портфелями (тогда еще все школьники в особенности в сельской местности пользовались портфелями, а не сумками и рюкзаками вместе с ноутбуками и смартфонами, как сейчас), двинулись дальше по своим таким важным девичьим делам.

Так Ковалевская Татьяна Александровна, определилась с дальнейшей своей профессиональной судьбой на всю оставшуюся жизнь. И ни разу не пожалела о своем выборе профессии.

В том же году, окончив с отличием Лошицкую среднюю школу, она с легкостью без всякого блата поступила на юридический факультет Белорусского государственного университета, главного высшего учебного учреждения Белорусской Советской Социалистической Республики. Впрочем, и сейчас он таким же является.

Сказать, что Татьяне с трудом давалась учеба на юрфаке в Минске, определенно нельзя. Такого просто быть не могло. Ведь она училась там, где желала учиться. А, это большой стимул к учебе. Тем более что запас школьных знаний, невероятные усидчивость и целеустремленность, а также умственные способности помогали ей досконально освоить азы юриспруденции.

И в особенности по таким предметам, как гражданское право и процесс.

Это очень даже пригодилось ей в будущей работе адвокатом.

Далеко не все юристы, в том числе и адвокаты, могут похвастаться такими знаниями этих предметов. Таких специалистов в этой отрасли права еще называют цивилистами. Хотя и в уголовном праве и процессе она, как для студентки, разбиралась не плохо.

«Секретная» информация:

Для тех, кто случайно не знает, что такое цивилист, поясняю, что «цивилист» – это юрист, специализирующийся на гражданском праве. Поэтому саму науку гражданского права часто называют цивилистикой.

Слово «цивилист» латинское, следовательно, его истоки надо искать в правовых положениях, сформулированных еще юристами Древнего Рима касательно решений имущественных споров.

Во время учебы Татьяна часто ездила домой, к родным. Не сказать, что каждую неделю. Так не получалось. Да, это было довольно затратно для студентки. Но все – таки довольно часто.

Связано это было не только с тем, что она скучала по родным. Хотя и это тоже. Но при этом она запасалась продуктами.

Дело в том, что питаться студенты не только юридического факультета, но все остальные, должны были самостоятельно на ту стипендию, которую им платили во время учебы. Но размер ее был таким малым, что на всё денег не хватало. Всего – то восемьдесят рублей в месяц. Ведь, кроме еды, девчонкам хотелось хоть немного отдохнуть от занятий. Тем более в столице. А на это опять же нужны были деньги.

Конечно, существовали и существуют категории студентов, которых кормят за счет государства. Да еще в высших учебных заведениях силовых структур тоже. Но Ковалевская не подпадала под такие льготы.

Вот и приходилось везти в столицу продукты питания. А потом готовить себе завтраки, обеды и ужины на общей кухне.

У мамы Татьяны была сестра с интересной фамилией Самолетова. Это по мужу. Никто ни из ее родни, ни из родни мужа не был летчиком. И вообще никто даже не был связан с авиацией. А вот фамилия такая у них была.

В то время Самолетова Екатерина Семеновна уже длительное время работала заведующей овощным магазином.

У них с мужем Леонидом Брониславовичем росла единственная дочь Ольга. Она на пару лет была старше Татьяны. Но это не мешало им дружить. Не только по – родственному. Но и по девчачьи. Татьяна частенько по дороге из деревни в Минск заезжала к ней в гости. А после они уже вдвоем ехали в столицу каждая в свое высшее учебное заведение.

Ольга в то время училась в медицинском институте на врача терапевта.

Отец ее работал на заводе.       Это был фронтовик, участник Курской битвы с гитлеровцами.

После того, как Лазовой стал наведываться в дом Ковалевских, он встретился с Леонидом, можно сказать в бане и за столом. А, поскольку оба жили в городе, то стали встречаться в доме Самолетова.

В один из приездов в гости к Ольге Татьяна вновь встретилась с Лазовым.

А произошло это так.

Приехав из деревни в город, девушка на автобусе добралась до дома родственников.

Постучала в дверь.

Открывая ее, спросила на всякий случай:

– Гостей не ждете?

– Проходи, гостья ты наша, – из кухни прозвучало приветствие Ольги.

Татьяна вошла и поставила на пол сумку с продуктами, которые везла в Минск.

– Ух! Наконец – то отдохну. А то все руки оттянула.

– Проходи в комнату, – не выходя из кухни, пригласила сестра. – Не удивляйся. У нас гость. Да, ты его знаешь.

– Гость? И я его знаю? – Удивилась Татьяна. – Это кто же?

Ольга вышла из кухни с кастрюлей, из-под крышки которой выходил ароматный пар.

– Проходи в комнату. Сама увидишь. Я тут картошечки сварила. А то мужчинам нужно закусить.

Направляясь в комнату, продолжила:

– Проходи. Перекусишь.

– Ой! Что ты! Меня мама так накормила, что теперь только завтра начну есть.

– Да, Нина Захаровна умеет приготовить что – ни будь такое, от чего отказаться просто не возможно. Ну, если не хочешь, есть, то пройди хоть поздоровайся.

И прошла мимо сестры в комнату.

Татьяна, заинтригованная сообщением о госте, да еще которого она знает, последовала за ней.

В комнате перед ней открылась такая картина.

За столом сидели двое мужчин. Она их сразу узнала.

Во главе стола восседал хозяин дома Леонид Брониславович. Почти ее родственник.

По правую руку от него сидел не кто иной, как Лазовой Василий Федорович, которого Татьяна узнала сразу.

На столе стояли начатая бутылка водки, рюмки, тарелки с едой.

На деревянную подставку в середине стола Ольга водрузила кастрюлю, которую только что принесла из кухни. А сама отошла в сторону.

Мужчины обратили внимание на вошедшую девушку.

– О! Племяшка моей женушки! Проходи, садись. Гостьей будешь.

– Здравствуйте! Нет, что Вы. Спасибо. Я сыта.

– Уважь стариков – фронтовиков, составь нам компанию – несколько растягивая слова, предложил уже подвыпивший Лазовой.

По всему было видно, что это не первая их бутылка со снадобьем.

– Извините, но я не могу. Мама и так накормила с запасом.

– Ну, хоть посидите с нами. Нам веселее будет, – настаивал хозяин дома.

Татьяна переглянулась с Ольгой. Та кивнула в знак согласия головой.

– Ну, хорошо. Посижу не много.

Обе сестры присели на свободные стулья у стола.

– Вот и преотличненько! – Откровенно обрадовался Василий Федорович. – Давай, по этому поводу начисляй.

Это он обращался уже к компаньону по посиделкам.

Долго уговаривать того не нужно было.

Налив в рюмки водочки, Леонид Брониславович поднял руку с рюмкой и продекламировал:

– Да будет хорошо всем, кроме наших врагов!

Выпили.

– Закусывайте, – угощала Ольга на правах хозяйки. – А то мама скоро должна прийти. Ругаться будет.

– Не будет, не бойся. Все течет, все изменяется, – философски заметил ее отец. – Мы все концы обрубим сразу.

– Вот смотрю я на тебя, – Лазовой обратился к Татьяне, – и думаю, и почему так устроен мир, что есть на свете два человека, а встретиться они не могут. Ты знаешь, по секрету скажу, есть у меня сынок. Не плохой, в общем – то парень. Но хулиган. Хулиган! Ох, и намучались мы с матерью с ним. Чтобы не сотворил чего, пришлось отдать его в суворовское училище. А там его вымуштровали. Теперь не узнать парня. И поехал он в военное училище. Вот бы Вы встретились, поговорили, погуляли, когда он зимой в отпуск приедет. Может, и сговорились бы. А там и невестушкой стала бы нам с матерью. Да еще с такой косой!

Он даже слегка подергал за косу девушки, которая спускалась до ее поясницы.

– Вы, что, сватаете меня?

– Сватаю. А что? Если согласна, то познакомлю Вас. Может, что и выйдет хорошее.

– Я сейчас о замужестве не думаю. Мне учиться надо.

– Об этом нужно думать загодя. Одна все откладывала, откладывала, а время прошло. Всех хороших женихов разобрали. Так и с тобой может случиться. Что тогда будешь делать?

– Ну, мне еще рано об этом думать конкретно. А вообще хороших ребят полно.

– Что ж, жаль, конечно, – Лазовой, похоже, серьезно расстроился. – Насильно, как говорится, мил не будешь. Значит, не судьба мне быть твоим свекром.

И повернувшись к хозяину дома, сказал:

– Абсолютно с тобой согласен в отношении наших врагов. Но, чтобы не было никаких претензий к нам со стороны уважаемой Екатерины Семеновны, нужно обдумать план спасения от ее гнева.

– Что ты предлагаешь? – Еще не зная всех подробностей, но заранее фактически согласился с ним Леонид Брониславович.

– Пока мы не напились, будем рассуждать логично. Она, твоя законная и любимая супруга, приходит домой, усталая. Потому что заведующей магазином каждый день мозг выносят не только начальство, но и покупатели. Это я тебе, как бывший обэхээсник говорю. Слава богу, со многими завмагами в свое время дела имел.

– Ну, это понятно. Я и сам это прекрасно понимаю и видел не раз. Ты лучше скажи, что конкретно предлагаешь.

– Конкретно? – Переспросил гость и внимательно с прищуром посмотрел вначале на Ольгу, а потом на Татьяну.

– Для разрядки напряженности я предлагаю, с приходом в дом хозяюшки усадить за стол девчат. Они и станут нашей защитой от расправы со стороны твоей ненаглядной женушки.

Хозяин дома задумался на некоторое время, а потом изрек, слегка растягивая слова:

– Как громоотводы. Конкретно и реально. Согласен. Так, девчата выпиваем вместе с нами.

– Да, ты что папа! – Возмутилась дочка. – Я еще никогда эту гадость в рот не брала. И брать не собираюсь.

– И я тоже, – поддержала сестричку Татьяна.

– Правильно. Не брали. Хвалю. Но Вы же сами понимаете, что когда – то нужно начинать. Вот сейчас и начнете.

– Нет! Я на такое не согласна! – Возмутилась Ольга.

– И я не согласна на такое, – поддержала ее Татьяна. – Ишь, чего вздумали.

– Хорошо, – вмешался Василий Федорович. – Можете не пить. В конце концов, нам больше будет. Но, когда придет Екатерина Семеновна, обе должны сидеть за столом и…, – он приостановился, видимо, не зная, что предложить девушкам вместо выпивки.

Окинул взглядом стол, и закончил свою мысль:

– И будете, просто есть.

– Но я уже говорила Вам, что наелась дома у мамы.

– И я сыта по горло, – теперь уже Ольга поддержала сестру.

– Отлично. Можете не есть. Будете просто сидеть за компанию. И делать вид, что Вы с нами. Договорились?

– Договорились, – одновременно ответили девушки.

– Только до прихода мамы мы будем в моей комнате, – поставила условие Ольга.

– Будьте где хотите. Но с приходом моей ненаглядной женушки быстро за стол. Понятно? – Приказным тоном скомандовал Леонид Брониславович.

После того как девушки скрылись за дверью комнаты Ольги, мужчины продолжили возлияния и воспоминания.

Выпив очередную рюмку, они заговорили о том, о чем говорили практически каждый раз при очередной встрече. Конечно же, о войне. Великой отечественной войне.

Оба они были ветераны этой самой войны. Хотя, на фронте встретиться им не пришлось. На разных фронтах воевали.

Леонид Брониславович воевал с тысяча девятьсот сорок первого года. Почти с начала войны. Был ранен. После госпиталя вернулся на передовую. Имеет государственные награды.

Василий Федорович воевал меньше по времени, с тысяча девятьсот сорок четвертого. А до этого он вместе с матерью, младшими братьями и сестрами находился на оккупированной гитлеровцами территории. Самый старший брат его воевал на фронте.

Василий и одна из его сестер, которая на год была старше, помогали партизанам в качестве связников.

После освобождения их родной деревни от гитлеровцев, сразу же вступил в ряды Красной Армии. И это при том, что на тот момент ему было только семнадцать. Но во время оккупации церковь и сельсовет сгорели. А вместе с ними и все документы о рождении односельчан. И не только их, а и жителей других деревень.

Парень уже давно хотел посчитаться с врагом за гибель самого младшего брата, совсем еще младенца, в болоте, куда жителей деревень в округе вместе с партизанами гитлеровцы загнали при проведении карательной операции «Котбус» в тысяча девятьсот сорок третьем году. Тогда немцы и их приспешники полицаи окружили людей в болотах. И при малейшем звуке с их стороны забрасывали то место снарядами и минами. Много погибло тогда людей в тех болотах.

Так, вот, чтобы плач маленьких детей не выдал место, где прятались люди, матерям приходилось топить их собственными руками. Ведь не объяснишь полуголодным младенцам, что нельзя кричать. Каково это было для них и остальных, кто прятался там! Сколько мучений пришлось вытерпеть сельчанам!

Поэтому Василий прибавил себе один год. Только после этого его призвали в пехоту Красной Армии.

Правда, провоевал на передовой он недолго.

Как – то в январе сорок пятого к ним в часть приехали так называемые вербовщики. Они предлагали солдатам стать пограничниками. Ведь к тому времени вся территории Советского Союза была уже освобождена от гитлеровцев. И нужно было срочно оборудовать границу государства.

Тем более что в лесах Западной Белоруссии скрывались бандиты, полицаи и недобитые нацисты. С ними также, наряду с НКВД и милицией приходилось бороться пограничникам. А с учетом того, что основная масса пограничников Советского Союза, принявших первыми смертельный удар гитлеровцев, погибла еще летом тысяча девятьсот сорок первого года, то приходилось набирать пограничников из фронтовиков.

И Василий согласился.

Разное было во время службы. Его даже ранили в одном из боев с недобитыми полицаями. Хорошо еще, что легко.

Поэтому демобилизовался из армии он только в сорок девятом.

Принимая во внимание то, что я рассказал выше, этим мужчинам было что вспомнить и рассказать друг другу. Естественно под рюмочку водочки. Им позволительно было это сделать. Они это заслужили.