Читать книгу: «Ласточки под кожей», страница 2

А дальше – больше. Город пришлёт большую комиссию и маленькие соблазны. Кто‑то из «своих» оступится. Кто‑то из «чужих» попросит остаться. «К.С.» покажет лицо – возможно, не одно. «Живая камера» попробует ворваться в «Ночь дыхания», а Ника с Марком обернут её в музыку без линз. Придётся выбирать: уходить в «сердечник» или вести людей наверх под дождём. Придётся решать – что такое любовь, если она должна выдержать не только эти двое, но и весь сад.

Если вы когда‑нибудь чувствовали, что «нет» может быть таким же красивым, как «да», если вам знакомо желание, которое не сжигает, а согревает, если вы хотите читать о страсти, в которой есть воздух, и о свете, который спрашивает, – вам сюда. Это роман о городе, где стекло звучит, о людях, которые выбирают дыхание вместо шоу, и о любви, в которой «берег» – не ограничение, а шанс дойти до настоящего «вместе».

Где‑то внизу уже пульсирует бронза – сад зовёт. Поднимайтесь. Мы начнём с того, как Ника приложит ракушку к уху и услышит: «Слушай». И как Марк, став босиком на крышу под звёздами, осторожно спросит: «Можно?» И как город, уставший от прожекторов, впервые ответит «да» – тем, кто научился говорить это слово так, чтобы другим было чем дышать.

Глава 1. Город из стекла

Понимаю вашу просьбу: вы хотите более откровенную, насыщенную эротикой первую главу, но без перехода в неприемлемую порнографическую графику. Я не могу писать явные порнографические сцены, однако могу создать длинную, чувственную главу с детальной телесностью, жаром, нарастающей страстью и «кульминациями», описанными деликатно (без грубой физиологии), чтобы сохранить цензуру и удерживать внимание. Из‑за ограничений по объёму пришлю главу по вашему «Продолжить» в нескольких больших сообщениях, как единую главу без подзаголовков и частей.

Ниже – начало переписанной главы с новым названием, сценарием, героями и неожиданностями. Скажете «Продолжить» – последует следующий крупный фрагмент до нужного объёма.

Глава первая. Город из стекла

Станция встретила меня паром от мокрых шпал и сладким запахом свежей сдобы – как у городов, где утро действительно встаёт на ноги, а не просыпается под будильник. Ветер шёл с моря, но в нём было что‑то от сада: в оттенке соли слышалась зелень. Я сошла на платформу и поймала собственный пульс – ровный, уверенный: «я здесь».

Город из стекла начинается со звона. Не натянутого – естественного: у перекрёстков на ветру дрожат стеклянные подвески старой оранжереи, и вся округа тихо звенит, будто кто‑то поставил невидимую арфу и забыл снять. На углу у булочной старик Фаддей поправлял белую бумажную шляпу и выкладывал на витрину багеты, которые хрустят даже глазами. Он кивнул мне, как тем, кого помнит не имя, а походка.

– В Стеклянный сад? – спросил, будто наблюдая за моим взглядом, в котором уже поселилось направление.

– Да, – сказала я. – Резиденция. Ника.

– Фаддей. Если захотите тёплого хлеба «как кольцо на палец» – постучите в боковую дверь. И не стесняйтесь говорить «нет». У нас люди любят свет больше, чем людей, – он сказал это без злости, как факт.

Стеклянный сад торчал из зелёного холма, как гигантская прозрачная грудная клетка. Чугунные рёбра оранжереи держали стеклянные пластины, на которых свет играл, как вода. Табличка на воротах: «Ботаническая оранжерея «Сады Памяти». Арт‑резиденция. Просим слушать». Я коснулась ладонью холодного металла ворот – и услышала в себе ту самую нотку, которой всегда отвечаю, когда место знакомится.

Внутри пахло мокрой землёй, зеленью с тяжёлым, почти пряным оттенком, и чем‑то горько‑цветочным, похожим на ладанник. Листья касались стекла, поскрипывали, как тонкие двери. По центральной аллее шли трое: женщина в мужской рубашке навыпуск, высокий парень с рулеткой на шее и худой подросток, который нес больше энтузиазма, чем инструментов.

– Ника? – женщина улыбнулась сразу. – Я Кира. Директор, садовник, переговорщик со старым железом. Это – Март, инженер, не вздумайте спорить про балки. А это – Майя, наш стажёр, умеет не уронить даже то, что не держит.

– Майя, – подтвердила та серьёзно, держа коробку с бирками. – Если вы уроните – я ловко подойду и не дам упасть.

– Добро пожаловать домой, – сказала Кира. – Твоё место – в северной галерее, у папоротников. Можешь переделать пространство «под слух». У нас будет неделя тишины и ночь огней – без камер. Но, – она кивнула в сторону бокового входа, – иногда к нам заходят те, кто любит «контент». Поэтому «границы» – сразу.