Читать книгу: «Развод в 44. Без права на прощение»

Глава 1

«Яра, позвони мне, пожалуйста, как освободишься. Нам срочно нужно поговорить! Это важно!» – Сообщение от Светы приходит во время второго урока. Спрятав телефон, я решаю поговорить с ней на перемене.

После последнего звонка в классе снова наступает тишина. Я, как обычно, остаюсь, а несколько учеников ждут меня для дополнительных занятий. Чаще всего это те, кто готовится к экзаменам или кому просто нужно чуть больше внимания и поддержкиз. Я люблю эти репетиции, потому что здесь нет спешки, что вот-вот зазвенит звонок и нужно успеть все объяснить. Можно поговорить, не торопясь все разложить по полочкам, чтобы каждый ученик понял тему до конца. Благо они меня любят, внимательно слушают. У каждого из них цель поступить в университет, стать успешным человеком.

Когда последние дети собирают тетради и прощаются, я некоторое время задерживаюсь одна в пустом кабинете. Привычный запах мела, чуть выцветшие стенды на английском, аккуратно сложенные книги на столе – все это вдруг окутывает меня странным спокойствием. Я выключаю свет и выхожу в коридор, где уже никого нет.

У входа останавливаюсь, оглядываюсь вокруг. На улице слишком пасмурно. Не просто льет мелкий весенний дождик, а настоящий ливень. Будто небо решило вылить за раз все, что копило неделю. Капли так и дробят по лужам, по ступеням, по крыше, срываясь с козырька водопадом. Надеясь, что это временно, решаю немного подождать.

Достаю телефон, вижу несколько пропущенных от Светы. Черт! Я ей так и не позвонила… Дома свяжусь, ибо сейчас это невозможно.

Время идёт, а дождь не то, что не стихает, а словно заливает город с новой силой. Машина стоит чуть дальше, через школьный двор, и я понимаю, что ждать дальше бессмысленно. Сделав глубокий вдох, прижимаю сумку к груди, приподнимаю край юбки, и быстрыми шагами спускаюсь по лестнице.

Холодная и липкая вода моментально проникает в туфли. Блузка тут же прилипает к телу, становясь прозрачной. Волосы стекают по вискам, по шее, капли попадают за воротник. Я бегу, стуча каблуками по асфальту и только захлопнув за собой дверь машины начинаю дышать.

Сажусь за руль. Меня трясет так, что даже пальцы на кнопках едва слушаются. Включаю печку на полную, надеясь, что тепло поможет хоть немного прийти в себя.

Юбка и блузка прилипли к коже. Сквозь запотевшее стекло мир кажется размытым, как за стеклом аквариума.

Телефон подает признаки жизни. Достав его из сумки, вздыхаю. Господи, что такое могло произойти, что Свете не терпится со мной поговорить?!

– Да, родная.

– Господи, Яра! Я тут задыхаюсь от злости, а ты на связь не выходишь!

– Что случилось? Ты меня пугаешь.

– Можешь ко мне приехать? Пожалуйста, это очень важно!

– Я только вышла из школы и промокла насквозь, Свет. Не думаю, что это хорошая идея.

– Всего на пять минут! У нас тут очень много посетителей сегодня, не могу выйти. Ты же знаешь, что я не дергаю тебя по пустякам.

Голос у подруги действительно взволнованный, нервный. И да, от шума я с трудом понимаю, что она говорит.

– Хорошо. Но я быстро. Буду через сорок минут.

– Договорились!

Я крайне редко отказываю Свете. Возможно, она просто хочет, чтобы я выбралась из дома. Потому что в последнее время перестала куда-то с ней ходить, проводить вместе время. Слишком замкнутой стала. Умом понимаю, что она права. Ну сколько можно? Школа, дом, занятия, книги, вечные списки дел. Иногда кажется, что я растворяюсь в этой системе. Остается несколько часов свободного времени, а это время я хочу провести с семьей и немного отдохнуть.

Салон постепенно наполняется сухим, мягким теплом. Еще недавно насквозь промокшая одежда начинает высыхать. Ткань медленно отлипает от кожи.

Прошло уже почти полчаса, а я будто топчусь на месте. Маршрут, который обычно занимает минут сорок, сегодня превращается в мучительное ползание среди бесконечного потока машин, а стрелки часов неумолимо бегут вперед.

В ресторан я вхожу, когда уже давно стемнело. Сегодня здесь удивительно многолюдно. Свободных мест нет вовсе, только в самом конце зала, в углу заведения есть маленький столик на двоих, куда я направляюсь.

Света замечает меня сразу и уже направляется к столику, держа в руках маленький поднос с горячим, ароматным кофе. Она ставит напиток передо мной и садится напротив. Улыбается, но я вижу, как она напряжена. И эта улыбка неестественная.

– Что случилось, Свет? – спрашиваю, не отрывая взгляда. – Ты выглядишь странно. Зачем меня позвала? Все же хорошо?

Она качает головой, вытаскивая из кармана телефон. Пару минут что-то ищет, пока я, обняв пальцами горячую чашку, делаю глоток кофе.

– Эдик тебе изменяет, Яра, – неожиданно поворачивает экран в мою сторону. – Мне бы совершенно не хотелось это тебе говорить, но… Прости. Мне больно видеть, как он тебя предает. Он же наверняка с тем чучело смеются над тобой… Даже мысль о таком вызывает ярость. Клянусь, Яр. Я не желаю тебе ничего плохого, но молчать просто не могу.

Мой муж находится в дорогом и шикарном ресторане, судя по интерьеру и хрустальным бокалам на столе. Все бы ничего… Я бы закрыла глаза на его собеседницу, посчитав, что это какая-то деловая встреча, если бы Эдик не держал ее за руку и не смотрел таким восхищенным, влюбленным взглядом. Ее лица я не вижу – лишь темные, длинные, идеально уложенные волосы. Снимок сделан сбоку, но так, чтобы не было понятно, кто та девица.

Такой мощный удар в грудь получаю, что перестаю дышать. В горле застревает колючий ком, а пальцы, которыми я обхватываю чашу, дрожат. Сглотнув, прикрываю глаза.

– Откуда это? – не узнаю свой голос.

Последнее, что я могла бы ожидать, так это измену мужа, когда мы прожили вместе пол жизни.

– Отправили те, кто знает, что мы близкие подруги. Да, больно. Да, неприятно. Но мне кажется гораздо лучше узнать все сразу, чем ходить с рогами.

– Я поговорю с Эдиком. Перешли мне эту фотографию, пожалуйста.

– Конечно.

Допиваю кофе, вкус которого совершенно не чувствую, поднимаюсь с места.

– Яр, мне очень жаль…

– Перестань. Этот снимок… Он еще ничего не значит. Может, есть какое-то объяснение…

– Дай мне знать, ладно? При любом раскладе вам нужно поговорить с мужем. Не молчи, пожалуйста. Я через все это прошла. Несколько лет как тупая курица ходила, ни о чем не подозревая. Не хочу для тебя такой же судьбы.

– Хорошо. Я тебе позвоню.

Попрощавшись с подругой, выхожу из ресторана. Домой возвращаюсь ближе к десяти, что очень поздно. Поднимаюсь в комнату и первым делом принимаю душ, мысленно благодаря бога, что я не столкнулась со свекровью. Она опять начала бы рассказывать лекции, учить уму-разуму, будто я маленький ребенок.

Переодевшись в свежую одежду, я уже хочу спуститься вниз, как слышу вибрацию. Эдик забыл мобильный на тумбочке.

Я не знаю, как с ним буду разговаривать. Как начну… Да, между нами в последнее время все не так, как было, к примеру пару лет назад, но я всегда ссылалась на усталость. Мы оба приезжаем поздно и сил на что-либо не остается. Мне сложно поверить в его предательство.

Беру смартфон и натыкаюсь на всплывающую смс, не могу не прочесть строчки:

«Ты сегодня приедешь? Мы не видимся уже три дня. Я соскучилась, милый».

На телефон мужа пришло сообщение. Это уже не шутки. Фотография, где он с другой в ресторане. А теперь и это…

Я, конечно же, не теряя ни минуты иду к нему, чтобы потребовать объяснений. Но замираю у двери кабинета, услышав голос дочери:

– Пап, тебе не кажется, что давно пора развестись с мамой? Ты ее не любишь, а она… Встречается с другим достаточно давно.

Я в шоке. О чем она вообще говорит? О каком разводе идет речь? У меня… есть другой? Что за бред?

– Планирую. Но не сейчас. Время есть.

– А зачем тянуть? Наташа тебя очень любит. Ты будешь счастлив с ней.

Не верю своим ушам. Захожу в кабинет и по очереди смотрю на дочь и мужа, крепко сжимая в руке его телефон.

– Кто такая Наташа, Эдик? У тебя есть другая?

Мы двадцать три года в браке! Он не может так поступить со мной! Но муж не отрицает, лишь устало качает головой и подтверждает:

– Да. Я люблю ее. Нам нужно развестись, Яра. Ты съедешь отсюда, а она придет сюда. Мы будем жить здесь. Дочь останется с нами. Да, Оля?

– Конечно, пап.

Глава 2

Стою как вкопанная. Воздух исчезает, сердце стучит в ушах так, что я едва слышу собственное дыхание. Тело будто онемело. Пальцы сводит судорогой. И всё внутри меня проваливается в какую-то холодную, вязкую пустоту. Я хочу что-то сказать, хотя бы одно слово, но рот не слушается.

Это же моя дочь… Моя единственная девочка, которую я растила с любовью и теплом. Я жила, можно сказать, для нее. Бессонные ночи, первые уроки, болезни, слезы. Все это было в прошлом, все было ради нее. А теперь она смотрит на меня, как на постороннюю женщину. Так спокойно и без капли сомнения в моем «предательстве», о котором я не знаю.

Вся эта дурацкая сцена похожа на сон. Кошмарный сон, в котором все, что мне дорого, предает тебя в одночасье. Муж – да, это уже удар, от которого кружится голова. Но дочь?.. Моя Оля, мой свет, моя опора, мой смысл… Мой ребенок смотрит на меня как на врага?! Как она может так жестоко обойтись со мной, не имея ни одного доказательства? Она не просто молчит, а делает свой выбор против меня. И я не имею ни малейшего представления, за что они так со мной поступают…

Сажусь на край кресла, потому что ноги больше не держат. Телефон мужа все еще в моей руке. Я смотрю на экран, будто надеюсь, что сообщение исчезнет, растворится, и все, что сейчас происходит, окажется шуткой.

Но это идиотское сообщение есть. Оно реально. Так же реально, как их голоса, звучащие секунду назад. Как их взгляды, которые сейчас устремлены на меня.

Молчание между нами растягивается. И в этой тишине я медленно умираю. Я выгляжу так же, как и полчаса назад – сильной и независимой. Но внутри что-то хрустит, ломается, крошится. Это не просто предательство. Это… обесценивание.

Меня. Моей любви. Моей заботы.

Горло сдавливает что-то невидимое. Но я не плачу. Пока нет. Потому что боль еще не до конца понята. Ее слишком много, чтобы почувствовать все сразу. Я как в тумане. И в этом тумане, где я перестаю понимать, кто я, зачем я здесь, и что вообще происходит, слышу только собственное неровное дыхание.

Хочется просто уйти, захлопнув за собой дверь. Но… я не позволю им так просто перевернуть мою жизнь вверх дном и остаться в этом доме, будто меня никогда здесь не было. Глубоко вдыхаю и, несмотря на дрожь в груди, выпрямляю спину.

– Сейчас же объясните мне, что происходит. Откуда появились необоснованные обвинения? Ты, Оля. Ты сказала, что у меня кто-то есть. Откуда эта ложная информация? С какой стати ты обвиняешь меня в том, чего не было и быть не может?

Дочь поджимает губы, словно собирается с мыслями. Ведет себя так, будто я не ее мать, а преподаватель, перед которым она обязана оправдаться.

Но почему-то не смотрит мне в глаза, а куда-то мимо, в сторону.

– Папа сказал… Он показывал переписку. Скриншоты. Какие-то сообщения. Он говорил, что ты встречаешься с мужчиной… что ты давно отдалилась от семьи, и тебе плевать на нас.

Лицо заливает жар от гнева, боли и… Разочарования.

– Я отдалилась? Я? От кого, Оля? Я просто прихожу поздно. Да, не отрицаю, но разве у меня есть выбор? Для кого я работаю? Сколько лет преподаю английский? И да, последние три года приходится нагружать себя по полной. Почему я это делаю? Думаешь, мне нравится приходить домой и без сил падать на кровать? Нет, Оля, мне это никакого удовольствия не приносит. Зато вы, пока я пашу целыми сутками только потому, что у твоего отца все плохо и он с трудом обеспечивает семью, вы тут строите планы, как от меня избавиться?

Я перевожу взгляд на Эдика. Его лицо каменное. Ни капли раскаяния, ни тени вины. И от этого мне становится особенно мерзко.

Последние три года у него действительно все плохо. Все для дома делаю я, но при этом оказываюсь виноватой. Да даже свекровь накидывается на меня каждый божий день только потому, что я возвращаюсь домой поздно. Хотя прекрасно знает, что все живут за мой счет. Да, Валентина Сергеевна неблагодарная, в этом я даже не сомневалась. Но как же больно осознавать, что мой муж, как оказалось, далеко от нее не ушел.

– Ты показал ей какие-то фальшивые снимки? Ты действительно настолько хотел выгородить свою новую «любовь», что без стыда и совести оболгал меня перед дочерью? Тебе не хватило смелости просто признать, что ты предатель?

– Яра, между нами всё давно угасло. Мы просто тянули время. Ты сама это знаешь, – говорит спокойно, будто это деловой разговор. – Ты стала другой. Такой… холодной. Постоянно в школе, в своих заботах. Наташа дала мне тепло и любовь, которого ты давно не давала.

– Я не холодная, а просто уставшая. От того, что все на мне. Я тянула нас троих, пока ты ходил по самым дорогим ресторанам со своей любовницей!

Делаю шаг к дочери, беру ее за руки. Они холодные. Она не вырывается, но и не отвечает.

– Оля, ты действительно веришь ему? Веришь в то, что я изменяю твоему отцу? Почему?

Она шепчет, и этот шепот буквально режет мое сердце:

– Потому что ты… ты все время где-то. Сама по себе. Ты не видишь меня. А папа всегда рядом. Он говорит со мной, понимает меня. И… я просто хочу, чтобы он был счастлив. Разве в этом есть что-то плохое?

– Даже если для этого меня нужно растоптать? Переступить через меня?

Она не отвечает. А я уже не могу держаться.

– Понятно, – усмехаюсь зло, так и не дожидаясь ответа. А Эдик сама невозмутимость. – Я не уйду. И не позволю вам решать за меня. Не позволю вам превратить все в руины, прикрываясь красивыми словами про «счастье» и «тепло».

Разворачиваюсь и выхожу из кабинета, ощущая, как внутри, среди обломков, медленно поднимается что-то новое. Это не злость. Это скорее сила и желание отомстить.

Я с трудом поднимаюсь в спальню. Ноги ватные, руки ледяные. Хочется лечь, но я не ложусь. Хочется плакать, но не могу. Слез нет. Они тяжестью застревают в горле. Только сердце стучит громко и глухо одновременно, как удар кулаком в запертую дверь.

Сажусь на край кровати, закрываю глаза. Слышу, как внизу захлопывается дверь. Эдик уходит. Наверное, к той самой, что якобы «дает тепло».

А дочь так и не поднимается ко мне.

Смотрю в зеркало напротив кровати. Себя не узнаю. В этом отражении женщина, которой сломали сердце.Которая разочаровалась в самых близких людях. В своей семье.

Что я чувствую? Все сразу. И пустоту. И гнев. И боль, которая разрывает меня на части.

Наконец ложусь и смотрю в потолок. Сколько ночей мы провели здесь вдвоем? Сколько разговоров, планов… И все обесценилось двумя фразами: «Я люблю ее. Ты съедешь отсюда.»

В какой-то момент дыхание сбивается. Меня накрывает волной глухих и беззвучных рыданий. Так плачут только те, кто не хочет, чтобы их кто-то услышал.

Ночь проходит не просто плохо – она словно не проходит вовсе. Я не сплю, я существую в каком-то чужом, тревожном пространстве между снами и явью.

Каждый раз, когда закрываю глаза, передо мной встает лицо дочери. То самое, спокойное и холодное, когда она говорит: «Ты встречаешься с другим». Будто я чужая и виноватая женщина, которая заслуживает самое жестокое наказание.

А Эдик… Он даже не пытался объясниться. Не извинился. Просто поставил перед фактом. Словно я – мебель. Старая вещь, которую пора вынести из дома.

Заставляю себя встать с кровати. Спать все равно не получается. Лицо серое, губы обветрились, волосы в беспорядке.

«Нам нужно встретиться», – отправляю сообщение Свете. Седьмой час, но я уверена, что она давно проснулась.

«Приезжай ко мне. Это займет меньше времени.»

«Буду через пятнадцать минут.»

Света живет неподалеку. Успею опустошить ей душу, а потом вернусь домой и соберусь на работу. Мне нужно быть в школе в одиннадцать.

Одеваюсь, беру ключи и выхожу. Благо все спят.

Света открывает дверь через секунду, едва я нажимаю на дверной звонок. Я даже не здороваюсь. Просто захожу в квартиру, иду на кухню и сажусь, машинально обхватывая ладонями чашку, которую подруга ставит передо мной.

– Он мне больше не муж, – говорю почти шепотом. – Я не могу и не хочу жить с человеком, который так легко переступает через меня. Через нас. Через двадцать три года жизни.

Света молчит. Она смотрит на меня так, будто сейчас хочет обнять, но боится, что я расплачусь.

– Он признался? – спрашивает она осторожно.

– Да. Ночью я хотела кричать, биться головой об стену, искать объяснений. А потом… потом стало пусто. И в этой пустоте я вдруг поняла, что мне не за что бороться. Он меня не любит, Света.

Подруга медленно кивает. Ее глаза полны слёз.

– А дочь?..

– Не знаю. Пока не знаю, что с ней делать. Ей хорошо с отцом. Она поддерживает его выбор. Я одна, Свет. Но я справлюсь. Просто мне нужно немного времени.

Света тянет руку через стол и накрывает мою.

– То есть Оле все равно, что у ее отца есть любовница? Что он наставлял ее же матери рога?

– Представляешь, да… – ком в горле увеличивается в размерах. – Моя Оля плевать хотела на меня и на мои чувства.

Мы ещё какое-то время разговариваем со Светой. Мне удается отбросить хоть какую-то часть груза, что лежит на плечах, после общения с ней. Попрощавшись, еду к себе.

Мне нужно собираться в школу, нужно быть среди людей, чтобы не остаться наедине с этим гулом в голове. Кажется, только привычная рутина может удержать меня на плаву.

Переодеваюсь, привожу себя в порядок,

За окном все еще пасмурно, асфальт влажный от ночного дождя. Сажусь в машину, завожу, включаю обогрев. Радио играет что-то ненавязчивое, но я даже не слышу слов – все внимание сконцентрировано на дороге. Очень надеюсь, что если я буду просто ехать, не думать, возможно, забуду вчерашний вечер и проведу день нормально.

Где-то посередине пути, когда до школы остается пятнадцать минут, машина дергается. Я мгновенно напрягаюсь, сбрасываю скорость. Вдруг двигатель захлебывается, и машина резко останавливается у обочины.

– Только не сейчас… – шепчу в пустоту. – Только не сейчас, черт побери! Будто мне проблем мало!

Поворачиваю ключ в замке зажигания, но автомобиль не реагирует. В груди начинает подниматься паника.

Я совсем не разбираюсь в этих делах. Нет ни малейшего понятия, что делать в такой ситуации.

Достаю телефон, чтобы вызвать техпомощь… и в этот момент понимаю, что он выключен. Батарейка села, наверное. Закон подлости в полном расцвете. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох, пытаюсь успокоиться. Поставив мобильный на зарядку в машине и зажав боковую кнопку, чтобы включить, осматриваюсь. Положив гаджет, выхожу из салона.

Проезжающие мимо машины несутся, словно не видят меня. Никто не останавливается. Никто даже не замедляется, чтобы посмотреть, что происходит. Даже жестами не получается кого-либо остановить.

Но спустя минут пять, когда полностью теряю надежду, вдруг из-за спины слышу мягкое урчание двигателя, оборачиваюсь. Черный внедорожник, проехавший мимо, неожиданно тормозит и начинает сдавать назад. Мужчина за рулем опускает боковое стекло и, немного нахмурившись, спрашивает:

– Вам помочь?

Голос спокойный, уверенный. Черты лица аккуратные, темные глаза, щетина на скулах. Он не улыбается, но в его взгляде нет угрозы. Есть что-то другое. Спокойствие и… уверенность, что ли.

– Машина не заводится, – выдыхаю. – И телефон сел…

Он кивает и выходит из салона. Водительская дверь громко захлопывается, и он оказывается рядом. Такой высокий и сразу видно, что обеспеченный. И явно при должности.

– Посмотрим, что можно сделать.

Глава 3

Ошеломленно наблюдаю, как незнакомец обходит меня и направляется к капоту.

– Откроете? – смотрит на меня вопросительно.

– Конечно, – тут же вырываюсь из оцепенения.

Дергаю ручку двери и нажимаю кнопку у руля.

Он немедля поднимает капот и начинает что-то там проверять, трогать, дергать.

Не зная, что делать, я остаюсь на месте и посматриваю на циферблат наручных часов.

Я ни за что в жизни не успею вовремя, если это займет больше пятнадцати минут.

Проклятье!

Прислонившись к задней двери, я опускаю голову и смотрю вниз на свои туфли. Стараюсь не думать о моей жизни, которая внезапно перевернулась с ног на голову и превратилась в маски-шоу. Тем не менее, я каждую секунду прокручиваю слова мужа и дочери в голове. Как много моей вины в том, что произошло? Мужчине зачастую не нужен повод для предательства, но дочь… Я не была плохой матерью. Или же я просто заблуждалась?

– Попробуйте завести, – командует мужчина, выглянув из-за капота.

Быстро сажусь за руль и поворачиваю ключ в замке зажигания. Но ничего не происходит, кроме «кашля».

– Понял, минуту, – доносится его голос, поэтому я остаюсь сидеть на месте.

Мой мобильный оживает. И я, даже не глядя на экран, могу с уверенностью угадать контакт. Забираю со злой усмешкой.

– Да? – поднимаю трубку, откуда тут же доносится недовольный и громкий голос.

Уже и не помню, когда в последний раз она со мной спокойно здоровалась, вместо высказывания недовольства. Я выхожу из машины и отхожу на несколько шагов.

– Могу я узнать, Яра, один момент…

«Нет», – отвечаю мысленно, на деле же молчу.

– Ты теперь приходишь после заката, уходишь до рассвета. Это теперь норма жизни в доме моего сына?

Приехали!

– В нашем доме, – отвечаю ей, злясь. – Валентина Сергеевна. В доме вашего сына и его жены, где позволено жить и вам. Жить, а не командовать кем-либо.

– Ах… – она театрально ахает, а я закатываю глаза. – Ты даже не приготовила для своей семьи ужин. И с утра никакого завтрака. Ты не выполняешь свои обязанности и отлыниваешь от них.

«Потому что ни один из вас не заслуживает больше ничего из того, что я отдавала безвозмездно», – горько признаю.

– Давайте подумаем вместе, – крепко обхватив себя за плечи рукой, рычу в трубку, боясь окончательно сорваться. – Я работаю с утра до позднего вечера, обеспечиваю семью самым необходимым и выматываюсь как вол. А что же делаете вы, Валентина Сергеевна? – она затихает, пока я продолжаю. – Встречаетесь с подругами, гуляете по городу и тратите деньги только на себя, ничего для дома не покупаете. Кто из нас двоих с вами располагает временем приготовить семье завтрак или ужин? Так еще я должна прислуживать вам? С какой стати, могу я узнать?

Меня так достало это все, что больше не осталось сил сдерживать слова.

– Да как ты смеешь со мной говорить в таком тоне? Откуда вдруг такая смелость? Эдик обязательно узнает о твоих словах и примет меры, бессовестная, невоспитанная хабалка!

– Господи, – усмехаюсь на ее слова. – Да ради бога. Плевать я хотела с некоторых пор и на вас, и на вашего сына.

Свекровь «ахает» снова и теряет дар речи.

– Да ты… Змея, пригретая на груди! Ладно, меня не уважаешь как мать своего мужа, но говорить подобное о моем сыне? Неблагодарная! Я всегда знала, что рано или поздно ты проявишь свою вторую натуру. Ты – разочарование. Видит бог, я хотела открыть глаза Эдичке с первого дня.

«Эдичка» – человеку под пятьдесят. Что за цирк?

– Вы не видели неуважения с моей стороны. Все эти годы я относилась к вам по-доброму именно потому, что вы мать моего мужа. Ровно до этого момента. Я тащила вас всех одна. Эдик же якобы работал, разбираясь с проблемами, а на самом деле таскал по дорогим ресторанам свою любовницу. Думаете, после этого я буду продолжать готовить вам всем ужины и выслушивать ваши претензии? Вы ошибаетесь. С этого дня все меняется.

Сначала она молчит, а я прислушиваюсь. Жду очередного выпада, пока ненависть и жар предательства кусают душу. Но в трубке раздается громкий смех.

– Что? Это что, действительно правда? Неужели у моего сына появилась достойная, хорошая девушка? – ее лицемерие доводит меня до приступа тошноты, как и наигранная радость. – Так это что же, он с тобой разведется? И наконец поймет, что такое счастье?

Пока она причитает, я не могу отделаться от мысли, что эта женщина – сущий кошмар. Отвратительная и мерзкая нахлебница. Сейчас я даже не понимаю, как смогла держать в себе тонны негатива и заглушать его.

– Господи, не дай бог иметь в своей семье таких родственников, как вы. Нормальная мать болеет за счастье ребенка и старается сохранить в его семье мир и порядок, а не делать все, чтобы эта семья разрушилась. И знаете, такие люди, как вы, будут оставаться в одиночестве всегда. Вы – паразит, змея, которая отравляет всех вокруг себя. Сплетничаете за спинами других людей и уповаете на какое-то счастье для себя. Но вы никогда не будете счастливы. Для таких, как вы, свой котел в аду. И пусть ваш сын делает что хочет.

Она все это время смеется, будто сумасшедшая, и поддакивает.

– Ну и хорошо, Яра. Хорошо. Раз тебе не нравится мой сын, тем более что он одумался и нашел достойную женщину, забирай свои вещи и уходи от нас. Никто тебя не держит.

Я давлюсь воздухом от ее хамства.

– Уходить с вещами? А с какой стати? – мой голос становится громче. – Этот дом мы с супругом приобретали в браке. Я ни за что из него не уйду. Он такой же мой, как и Эдика. Поэтому, если вам и вашему лживому сыну не нравится мое присутствие, то катитесь из него сами. Меня оттуда никто не выгонит, потому что половина этого дома – моя. Я могу уйти оттуда только сама, но я этого делать не буду. Все!

Сбросив вызов, сжимаю телефон до побелевших костяшек и дрожащей рукой касаюсь горла. Такое ощущение, что я извалялась в грязи. А это всего лишь телефонный разговор.

Делаю глубокий вдох, потому что кажется, не дышала, пока высказывала ей все, что накипело. Но этого мало.

Я терпела эту женщину и многое из того, что она вытворяла на моих глазах слишком долго. Я верила, что со временем она поймет, что я люблю Эдика и сделаю его счастливым. Верила, что как мать она успокоится и наконец отстанет со своими глупыми претензиями. Мне казалось, что это банальная ревность. Такое бывает у свекровей, слышала не раз от знакомых и коллег подобные истории. Но она становилась все более наглой и мерзкой в своих поступках и словах. Из нас двоих именно она проявляла всевозможное неуважение к моему труду и ко мне самой, умаляя мои заслуги, мою значимость.

Сейчас я сожалею о том, что молчала. Не давала отпор сразу. Все было напрасно. Такие люди – неблагодарные потребители, и они недостойны ничего хорошего. Потому что не поменяются никогда.

Я была не менее глупа, давая шансы вновь и вновь. И это разочарование печет в груди. Неудивительно, что Эдик сейчас поступил со мной так низко.

«Дурная кровь», – усмехаюсь собственным мыслям.

Восстановив дыхание, ощущаю, как на лицо падают мелкие капли дождя, а ветер, словно отрезвляя, бьет усиливающимися порывами. Меня трясет от внезапного холода, который пронзает до нутра.

Оборачиваюсь к машине и вижу, как в этот момент мужчина ее заводит и, оставив заведенной, вылезает.

«Господи, ну хоть что-то пошло нормально, и я почти успеваю на работу, если не попаду в пробку».

Подхожу ближе, когда он закрывает капот и останавливается рядом со мной.

– Все с вашей машиной в порядке, не беспокойтесь.

– Спасибо вам огромное, – протягиваю руку, и когда он ее пожимает, говорю с улыбкой: – Ярослава.

– Иван, – кивает сдержанно.

– Я бы пригласила вас на кофе в знак благодарности, но я ужасно спешу на работу, – снова опускаю глаза на часы. – У меня уроки и… дети ждут. Я никак не смогу сделать это сейчас.

На моих губах извиняющаяся улыбка, рука все еще находится в его руке. Тогда он посылает мне свою ответную улыбку.

– Ничего страшного. Как-нибудь в другой раз, – пожимает плечом.

Я хочу уйти, но… мешкаю. К тому же он все еще держит мою руку. Смотрит так, словно окутывает меня чувством безопасности. Словно говорит: «Все в порядке. Я понимаю». Я даже не знаю, как описать это мгновение, прежде чем он отпускает мою ладонь.

– Ну что ж… – делаю шаг в сторону и разворачиваюсь, когда слышу свое имя, произнесенное его голосом:

– Ярослава.

Тут же оборачиваюсь и вижу, как он лезет во внутренний карман пиджака и протягивает прямоугольник серого цвета.

Я принимаю карточку, которая оказывается визиткой.

– Если вам понадобится хороший адвокат, обязательно позвоните мне. У меня есть человек, который решит вашу проблему.

Я хочу задать вопрос, но он отвечает прежде, чем я формирую мысль у себя в голове:

– Я просто слышал, насколько агрессивным был ваш голос во время телефонного разговора. И вы говорили достаточно громко, я не подслушивал, поверьте. В любом случае, – он кивает на мою ладонь, – позвоните мне, и я помогу. Никаких проблем с разводом и прочими делами не будет.