Читать книгу: «Сокол. Право на счастье», страница 6

Глава 14

Алина

Мы едем домой после визита к врачу. В салоне машины тихо, но от тишины лишь шумнее мои мысли. Голова гудит, словно кто-то включил там радио с кучей разных каналов. Столько всего произошло за последние дни, что мне теперь сложно понять, где правда, а где вымысел. Что правильно, что неправильно. Каждый шаг кажется неправильным, каждое решение под сомнением. Телефон в моей руке вибрирует снова и снова – это подруга. Она уже несколько раз пыталась дозвониться, хотя я после первого звонка отправила сообщение, что перезвоню позже. Но я даже на это не могу собраться с силами. Ощущение, будто внутри у меня пустота.

Матвей сосредоточенно ведёт машину, взгляд его напряжён, но спокойный. Он всегда такой, всегда умеет скрывать, что у него на уме. А вот я, наоборот, вся словно нараспашку – каждая эмоция на лице.

– А Ксения это… – начинаю я, но не успеваю договорить.

– Давняя подруга Егора, – отвечает Матвей прежде, чем я успеваю закончить свой вопрос, словно давно уже знал, о чём я собиралась спросить.

– Ммм, – протягиваю я, пытаясь сохранить нейтральный тон. Но внутри меня всё перекручивается. Кто она ему? Почему они так легко общались?

Матвей бросает на меня короткий взгляд, уголки его губ приподнимаются в лёгкой, чуть издевательской ухмылке, и это заставляет меня почувствовать себя ещё более неловко.

– А что? – его голос почти насмешливый, но в нём есть тень чего-то… Как будто он знает больше, чем говорит.

Я стараюсь сохранять спокойствие, но чувствую, как жар подступает к щекам. Чёрт, вот бы не показывать, как меня это задело.

– Ничего, – отвечаю я поспешно, стараясь выглядеть невозмутимо, но внутри всё бурлит. – Просто подумала, что она твоя подруга. Она так спокойно обработала мне руку, и эта перевязка… Даже не задала лишних вопросов, когда ты привёз меня к ней, а не в больницу.

Я вспоминаю ту картину – Ксения с холодной уверенностью обрабатывает мою рану, как будто она делает это не в первый раз. Её спокойствие тогда меня поразило. Ни слова, ни вопросов. Просто работа.

Матвей чуть пожимает плечами, не отрывая взгляда от дороги, его лицо всё такое же бесстрастное.

– Она привыкла. За столько лет, что я работаю с Егором, он часто попадал в неприятности. И она его всегда выручала, – он говорит об этом, как о чём-то совершенно обыденном. – У них там своя история.

– А ты? – спрашиваю я тихо, не сразу осознавая, что уже произнесла это вслух.

– А что я? – он бросает на меня ещё один быстрый взгляд, приподняв бровь, как будто не понимает, куда я клоню.

– Ты тоже попадал в неприятности? – мой голос дрожит, я стараюсь его сдерживать. Я вспоминаю тот момент, когда он впервые появился передо мной – сильный, уверенный, и как эта уверенность моментально захватила меня.

На этот раз он замолкает дольше, чем обычно. В машине снова воцаряется тишина, которая кажется оглушающей после наших коротких фраз. Я смотрю на его лицо – оно замкнутое, его взгляд снова прикован к дороге, словно он борется с мыслями. Наконец, он произносит:

– Попадал… – его голос спокоен, почти равнодушен, как будто он рассказывает о какой-то мелочи, а не о возможных смертельных ситуациях. – Но слава богу, пуля меня ещё ни разу не задела.

Его слова настолько обыденны, что на мгновение я забываю, о чём говорю. Это его спокойствие пугает меня больше, чем всё остальное. Он так легко говорит о вещах, которые могли бы закончиться трагедией. Пули, неприятности… Это для него просто ещё один день на работе? Я смотрю на его профиль – резкие черты, сосредоточенный взгляд, лёгкий налёт усталости на лице. Как будто это совсем его не волнует.

– Как ты можешь так спокойно об этом говорить? – мой голос едва слышен, но в нём всё больше тревоги.

Он не сразу отвечает, продолжая смотреть вперёд, словно взвешивает, стоит ли мне рассказывать что-то большее.

– А как иначе? – наконец, говорит он. – Если об этом думать слишком много, с ума сойдёшь. Привыкаешь.

Господи, зачем я всё это спрашиваю? Зачем мне знать все эти подробности из жизни Матвея? Это только сильнее запутывает меня. Мысли в голове мелькают, как слайды на экране, один за другим, и ни за один невозможно зацепиться. Снова телефон начинает вибрировать в руке. Подруга… Она не успокоится, пока я не отвечу. С тяжёлым вздохом поднимаю трубку.

– Господи, наконец-то! Ты что, с ума сошла, столько меня игнорировать? – её голос, как всегда, звучит резко, но я слышу в нём беспокойство.

– Я не игнорировала тебя, – оправдываюсь я, невольно ощущая вину. – Я даже написала тебе сообщение.

– Да? Ой, да, вижу, – она сбавляет тон. – Я его не сразу заметила, всё время пыталась дозвониться. Куда ты пропала? – её настойчивость заставляет меня крепче сжать телефон.

– Я не пропала, просто… – начинаю я, но слова застревают в горле. Как я могу объяснить ей всё это? – Много всего произошло. Я потом тебе расскажу, сейчас не совсем удобно говорить.

– Неудобно? – голос подруги становится строгим, почти осуждающим. – А заставлять меня так нервничать удобно? Мне соседка звонила, говорит, ты не пришла. Или Матвей не отпустил?

Я сжимаю губы, стараясь сохранить спокойствие. Подруга всегда была прямой и никогда не церемонилась в выражениях. Но сейчас её вопросы бьют по моим слабым местам.

– Так получилось… Всё хорошо, не переживай, – отвечаю я мягко, надеясь, что это её успокоит. Но внутри меня всё скручивается в узел от этих полуправд и недосказанностей.

– И что мне соседке сказать? Ты когда придёшь? – её голос звучит нетерпеливо.

Я ненадолго замолкаю, смотрю в окно машины. Мы почти приехали. Сердце колотится в груди от напряжения.

– Я думаю, будет лучше, если я не приду, – отвечаю тихо, чувствуя, как эта фраза становится для меня какой-то финальной точкой. Даже если это мелочь, она словно символизирует что-то большее.

– Блин! Алинка, – раздражённо восклицает подруга, но я слышу в её голосе не злость, а растерянность. – Если бы была рядом, придушила бы тебя! Ты говоришь загадками, недоговариваешь, а я тут переживаю за тебя. Ладно, бог с тобой. Надеюсь, у тебя всё хорошо, и ты ничего от меня не скрываешь! Тогда до связи. Целую.

– И я тебя целую, – отвечаю машинально, с лёгкой улыбкой на губах, хотя на душе всё равно тяжело.

Я кладу трубку, и тут замечаю, что мы уже подъехали к дому. Машина плавно замедляется и останавливается у гаража. Матвей выключает двигатель, но не торопится выходить. Смотрит на меня с лёгкой усмешкой, как будто знает больше, чем говорит.

– И кого это мы целуем? – с чуть поддразнивающей интонацией спрашивает он, в голосе чувствуется лёгкий намёк на ревность.

Я вздрагиваю от его вопроса, но тут же пытаюсь взять себя в руки, не показывать смущения.

– Никого, – отвечаю я, резко открывая дверцу машины, прежде чем он успевает продолжить. В какой-то момент хотела ответить ему шуткой, сказать, что это мой парень, но вовремя прикусила язык. К чему эти глупости? Зачем лгать, когда это ничего не изменит?

Когда я выхожу из машины, вечерний воздух обволакивает меня своей прохладой. Под ногами слышится хруст гравия, а в лицо дует лёгкий ветерок. Я ещё не успела сделать и нескольких шагов, как вдруг замечаю, что к дому подъезжает такси. Я останавливаюсь, пытаясь рассмотреть, кто внутри. Машина плавно тормозит, и дверь распахивается.

Ощущение тревоги нарастает, как только я вижу, как из машины выходит Снежана. Проклятье. Вот её-то сейчас точно не хватало. Я перевожу взгляд на Матвея, который стоит рядом с машиной, и вижу, как его лицо напрягается.

Снежана быстрым шагом направляется прямо к нам, её тонкие каблуки звонко стучат по тротуару. Её волосы слегка развиваются на ветру, и она выглядит уверенной, даже слишком. Матвей молча идёт ей навстречу, его движения резкие, как будто он заранее знает, что их разговор не принесёт ничего хорошего.

Я стою неподалёку, пытаюсь вести себя спокойно, но внутри всё сжимается в неприятный комок. Сердце начинает бешено колотиться в груди, и я понимаю, что лучше бы мне не становиться свидетелем этого. Я медленно разворачиваюсь к подъезду, достаю сумочку и начинаю копаться в ней, делая вид, что ищу ключи. Но, конечно, прислушиваюсь к каждому слову. В голове мелькает одна мысль: Что ей здесь нужно?

– Что ты здесь делаешь? – голос Матвея холоден и резок. В его словах чувствуется сдержанная ярость, словно он едва сдерживается, чтобы не сорваться.

– Мы ещё не закончили, Матвей, – отвечает Снежана, её голос также звучит жёстко, но с нотками обиды.

– Мы всё обсудили. Нечего тебе здесь больше делать, – резко отвечает он, его голос становится ещё более напряжённым.

Снежана вздрагивает, но не сдаётся. Её глаза сверкнули, и я поняла, что она пришла сюда не просто так. Я, пытаясь не смотреть на них напрямую, всё же украдкой наблюдаю. Они стоят слишком близко друг к другу, а атмосфера между ними накалена до предела.

Пытаясь казаться незаметной, я медленно направляюсь к двери, держа голову опущенной. Пальцы лихорадочно шарят в сумке, хотя ключи давно на месте. Я не хочу привлекать внимания, но не могу полностью уйти от их разговора.

– Ты меня не послушал тогда, но придётся послушать сейчас, – говорит Снежана с яростью в голосе.

– Что ты пытаешься добиться? Мы закончили. Оставь это в прошлом, – голос Матвея звучит отстранённо, но я чувствую, что за этими словами кроется больше, чем просто желание отгородиться.

– В прошлом? Ты так легко об этом говоришь, – Снежана делает шаг ближе, её голос понижается до змеиного шипения. – Но кое-что из прошлого тебе придётся признать.

Я медленно вставляю ключ в замок, мои пальцы немного дрожат. Каждое их слово отдаётся гулом в моей голове. Но вот следующее заявление Снежаны заставляет меня буквально замереть на месте.

– Я беременна Матвей.

Эти слова, словно удар молотом по сердцу, звучат эхом в моей голове, повторяясь снова и снова. Беременна… от Матвея? Мои руки замерли на замке, а воздух вдруг стал густым и тяжёлым. Я не могу поверить своим ушам. Всё вокруг замирает. Только одно слово продолжает звенеть в моём сознании – «беременна».

Снежана продолжает говорить, но я больше не слышу ни единого звука. Всё словно затопило мутной волной, а сердце бешено стучит в груди. Я не могу поверить, что только что услышала. Это как кошмар, от которого не удаётся проснуться. Я хватаю ключи так сильно, что они больно впиваются в ладонь. Наконец, резко поворачиваю ключ в замке, и дверь открывается.

Я чувствую, как ноги подкашиваются, и мне приходится опереться о дверь, чтобы не упасть. Внутри всё замерло. Живот скручивается от боли, но не физической – это что-то глубже, сильнее. Ощущение, что всё, что казалось реальным, начинает трещать по швам.

Я судорожно хватаю воздух, словно забыв, как дышать. Слова Снежаны продолжают звучать в моей голове, разбиваясь на тысячи осколков, каждый из которых причиняет боль. Я пытаюсь сосредоточиться, сделать вид, что всё нормально, что меня это не касается, но не могу. Мой мозг твердит одно: Она беременна от Матвея.

Боль пронзает сердце, раскалывая его на тысячи осколков. Ревность? Разочарование? Я не знаю, что именно это за чувство, но оно накрывает меня с головой. Всё внутри обжигает. Как так?

Кое-как нахожу в себе силы пройти в гостиную и присаживаюсь на диван. Мне плевать. Мне на все плевать. Это все ничего не значит… Для меня ничего не значит…

Глава 15

Матвей

– Я беременна, Матвей! – выкрикивает Снежана.

Я стою перед ней, стараясь держать себя в руках, хотя внутри всё закипает от ярости. В этот момент мне даже не хочется смотреть ей в глаза, но что-то заставляет меня повернуть голову. Её лицо перекошено гневом, и взгляд сверлит меня, как будто в надежде увидеть реакцию, которую я точно не собираюсь ей давать.

– Поздравляю, – говорю холодно, не меняя выражения лица. – И что ты хочешь от меня?

Снежана не сразу отвечает, её глаза наполняются яростью. Она делает шаг ко мне, и я вижу, как её пальцы сжимаются в кулаки, словно она готова ударить.

– Чего хочу? – её голос дрожит от еле сдерживаемых эмоций. – Это твой ребёнок, Матвей!

Эти слова словно удар под дых, но я заставляю себя сохранять спокойствие. Её очередная манипуляция. Она не сдаётся, пытается вытянуть из меня хоть какую-то реакцию. Но я знаю лучше, чем поддаваться на это.

– Ты с ума сошла? – мой голос звучит холоднее, чем я ожидал. Я смотрю ей прямо в глаза, не отводя взгляда. – Это невозможно.

Она застывает, её лицо немного бледнеет, но затем она приходит в себя и продолжает.

– Это твой ребёнок! – повторяет Снежана, её голос теперь гремит на весь двор.

– Я бы никогда не допустил такой оплошности… – я делаю паузу, нарочно выдерживая её дольше, чтобы её ярость закипала. – Тем более с тобой.

Снежана смотрит на меня, её глаза наполняются чем-то похожим на слёзы, но они не жалобные – в них чистая ярость. Она дёргает молнию на сумочке и в ярости вытаскивает оттуда снимок УЗИ, и буквально тычет им в мою грудь.

– Оплошности? – её голос дрожит от гнева, а в глазах пылает огонь. Она сжимает снимок так сильно, что, кажется, готова его разорвать. – Вот твоя «оплошность»! – Снежана со всей силы толкает снимок мне в руку, как будто это доказательство, от которого мне теперь не убежать. – Через семь месяцев ты станешь отцом этой «оплошности»!

Она резко поворачивается на каблуках, не дождавшись моей реакции, и уходит быстрыми шагами. Но прежде чем я успеваю что-то сказать или сделать, она уже садится в такси и уезжает, оставив меня одного с этим снимком в руке.

Я стою в полной тишине, ощущая, как холодный вечерний воздух разрывает мои мысли. В руке я всё ещё сжимаю этот чёрно-белый снимок, но я отказываюсь в это верить. Это не может быть правдой. Я бы никогда не допустил этого. Никогда. Это не более чем ещё одна её жалкая попытка удержать меня. Я уверен, что она врёт, но несмотря на это, чёрно-белое изображение ребёнка на снимке не отпускает моих мыслей.

Чёрт! Как далеко она готова зайти, чтобы разрушить всё вокруг?

Мой взгляд падает на тот угол, где стояла Алина, но её больше там нет. Я чувствую, как внутри всё начинает сжиматься от напряжения. Если она слышала хотя бы половину из того, что сказала Снежана… Нет, мне нужно это остановить.

Я бросаю снимок в карман, пытаясь хоть как-то справиться с рвущимся изнутри раздражением, и быстро иду к двери. Стараюсь действовать быстро, потому что мне нужно всё объяснить, но внутри чувствую, как страх подступает всё ближе.

Войдя в дом, медленно прохожу в комнату и вижу Алину, сидящую на диване в полной темноте. Её силуэт едва виден в полумраке. Она сидит неподвижно, как будто пытается спрятаться от реальности, закрывшись в своём маленьком мире.

– Алина, – говорю я тихо, не зная, как правильно начать разговор.

Она не отвечает. Я делаю шаг ближе, но даже сейчас она не поднимает голову, словно пытается избежать встречи со мной. В этот момент я чувствую, как внутри меня нарастает чувство вины, хотя я всё ещё уверен, что Снежана врёт. Но оттого, что Алина видела и слышала это, не становится легче.

– Алина, – снова произношу её имя, стараясь, чтобы голос прозвучал мягче. Она сидит неподвижно, словно её полностью поглотила темнота этой комнаты. Мне нужно всё объяснить до того, как она сделает выводы, которые разрушат всё между нами. Я чувствую, как напряжение накатывает волнами, затрудняя дыхание.

Её молчание давит на меня, словно она намеренно игнорирует моё присутствие. Лишь её прерывистое дыхание даёт понять, что она здесь, что она всё слышит. И в каждом вдохе я слышу, насколько ей сейчас больно.

– Это меня не касается, – вдруг резко отвечает Алина, её голос звучит как удар. Она встает, избегая моего взгляда, и быстро направляется к лестнице, будто надеясь убежать от этой ситуации.

– Ещё как касается! – не сдерживаясь, хватаю её за руку, пытаясь остановить. Я не могу позволить ей уйти вот так. Мне надоело играть в ее игру. Мы должны всё обсудить. Она смотрит на меня, её глаза полны ярости, боли и… разочарования. От этого мне становится ещё тяжелее

– Отпусти! – Алина резко выдёргивает руку, её голос острый, полон боли и гнева. Я ощущаю, как её слова вонзаются в меня.

Я медленно отпускаю её руку, не желая ещё больше усугублять ситуацию. Но делаю шаг вперёд и становлюсь перед ней, преграждая путь.

– Алина, хватит… – мой голос звучит тише, чем хотелось бы. Я пытаюсь успокоить её, удержать от ухода, но каждая секунда напряжения между нами заставляет меня терять контроль.

Она смотрит на меня с таким холодом, будто я ей совсем чужой. Несколько секунд молчания кажутся вечностью.

– Хватит что, Матвей? – её глаза полны упрёка, голос дрожит от обиды. Она обходит меня, словно я больше не существую в её мире, и поднимается по лестнице.

Я остаюсь на месте, сжимая кулаки от безысходности. Чёрт, я стараюсь взять под контроль свои эмоции, которые разрывают меня изнутри. Это чувство… беспомощности и ярости…

Я решительно поднимаюсь вслед за ней. В несколько шагов догоняю её, когда она уже заходит в комнату. Она явно не хочет говорить со мной, но я не могу просто отпустить это. Не сейчас.

– Алин, я понимаю, что ты сейчас думаешь… – начинаю, пытаясь выбрать правильные слова. Но каждое из них даётся мне с трудом.

– Матвей, что ты от меня хочешь? – перебивает она меня, её голос холоден и отстранён. Она поворачивается ко мне лицом, и я вижу, как её глаза отражают ту боль, что она пытается скрыть за равнодушием. – Тебе сейчас нужно думать о твоём будущем ребёнке, а не о том, что думаю я.

Её слова отдают тяжёлым ударом. Они звучат как обвинение, и мне становится невыносимо от этого.

– Это не мой ребёнок! – резко отвечаю я, чувствуя, как внутри всё кипит от гнева и отчаяния. Я отчётливо понимаю, что Снежана лжёт. – Я докажу тебе, что она врёт! Она просто пытается разрушить всё!

Алина отворачивается, её плечи напрягаются, как будто она пытается сохранить остатки самообладания.

– Мне плевать, Матвей! – её голос звучит резко, словно нож, проникающий в самое сердце. – Мне не нужно ничего доказывать. Это всё меня не касается. Твоя жизнь не имеет ко мне никакого отношения.

Эти слова словно ледяная волна накрывают меня. Она действительно готова вычеркнуть меня из своей жизни? В тот момент, когда я наконец понял, что у меня есть к ней чувства.

– Серьёзно? – спрашиваю, делая шаг к ней. – Ты на самом деле веришь в то, что говоришь?

Алина не отвечает, но её молчание говорит громче любых слов. Её взгляд скользит в сторону, и я чувствую, как расстояние между нами становится непреодолимым.

– Да, верю, – резко отвечает она, её голос звучит напряжённо, как натянутая струна, готовая лопнуть в любой момент. – И хватит уже говорить мне обратное, иначе…

– Иначе что? – перебиваю её, шагнув вперёд. Мои слова звучат тихо, но в них чувствуется нарастающая сила. – Тебе придётся признать, что эта ночь что-то значит?

Её лицо меняется. Она смотрит на меня растерянно, словно её слова больше не имеют того веса, что было ещё мгновение назад. Я ощущаю, как между нами возникает электричество – то напряжение, которое всегда возникает, когда наши чувства сталкиваются в этом непрерывном конфликте.

Я приближаюсь к ней, делая медленный, намеренный шаг вперёд. Её взгляд скачет по моему лицу, она явно ищет ответы, но, кажется, не может найти правильные слова. И я пользуюсь этим, продолжая говорить, зная, что каждый мой шаг сбивает её с толку.

– Что мои прикосновения что-то значат, – произношу я, мой голос становится ниже, почти шёпотом. Мои глаза фиксируются на её, и я вижу, как её грудь начинает чаще подниматься и опускаться от тяжёлого дыхания. Она пытается сохранить контроль, но её тело её предаёт. – Ты ведь помнишь, как ты реагировала на мои прикосновения? Как каждый мой жест вызывал у тебя бурю чувств?

Я подхожу к ней вплотную, достаточно близко, чтобы чувствовать её дыхание на своей коже. Она не отступает, хотя её взгляд дрожит, и я чувствую её смятение. Внутри неё идёт борьба, но я знаю, что она не может игнорировать то, что происходит между нами. То, что происходило всегда.

– Что мои поцелуи имеют значение, – мои слова медленно стекают в пространство между нами, как будто я ловлю её в сеть воспоминаний. Я наклоняюсь ближе, почти касаясь её губ, но не касаясь их совсем, заставляя её чувствовать каждое слово, каждую эмоцию, которую я вношу в этот разговор.

Она сжимает кулаки, её тело напрягается, но я вижу, как её глаза начинают блестеть – не от гнева, а от тех чувств, которые она так отчаянно старается спрятать.

– То, как ты таяла в моих руках, – шепчу я, и её губы чуть дрожат, словно она пытается не поддаться нахлынувшим чувствам. – Это тоже не имеет значения? Ты ведь помнишь, как ты пылала от страсти, когда была со мной?

Её дыхание становится неровным, и я чувствую, как её тело едва заметно содрогается. Она уже не такая уверенная, как была в начале разговора. Я наклоняюсь к ней, настолько близко, что мои губы почти касаются её уха.

– Как твои глаза пылали страстью и желанием… тоже не имеет значения? – я шепчу ей в самое ухо, и чувствую, как её плечи подрагивают. Она закрывает глаза, будто пытается убежать в темноту, спрятаться от меня, но я не позволю ей убежать.

– Перестань, – тихо шепчет она, её голос слабый, словно она сама не уверена, чего на самом деле хочет. Её тело говорит одно, её слова – другое. Она хочет остановить этот разговор, хочет прекратить этот момент, но мы оба знаем, что всё это имеет значение.

Я медленно выпрямляюсь, смотря на неё сверху вниз. Вижу, как она дрожит, но не от страха, а от тех чувств, которые пытается подавить. Её губы сжаты, глаза закрыты, но я чувствую, как она рассыпается внутри.

– Ты не можешь отрицать это, Алина, – говорю я уже спокойнее, но твёрдо. – Мы оба знаем, что ты чувствуешь.

Я замечаю, как её глаза снова открываются, полные тревоги и сомнения. Она старается дышать ровно, но я чувствую, как её дыхание пересекается с моим. Мы стоим слишком близко друг к другу, и напряжение в комнате становится почти невыносимым.

– Перестань, – снова шепчет она, но в её голосе нет твёрдости. Это скорее слабый, почти мольбенный протест, словно она пытается удержать барьер между нами, но этот барьер уже трещит по швам.

Я не могу остановиться. Моя рука медленно тянется к её лицу, касаясь её щеки. Она вздрагивает, но не отстраняется, и я чувствую под пальцами мягкость её кожи. Её глаза ищут мои, полные замешательства, но в них есть что-то ещё – огонёк, который я видел прежде.

Мои пальцы едва касаются её подбородка, а большой палец скользит по нижней губе. Её дыхание перехватывает, и на мгновение мир вокруг нас исчезает. Всё, что есть – это мы двое, в этой комнате, в этом моменте. Её губы чуть приоткрыты, и я чувствую её тепло, её близость, её желание, скрытое под слоями страха и сомнений.

Я медленно наклоняюсь к ней, ещё ближе, наши губы почти касаются, и на короткий миг время будто останавливается. Я знаю, что она чувствует это, и она тоже это знает. Я чувствую её напряжённость, её страх перед тем, что может случиться дальше, но я не могу остановиться. Мои губы нежно касаются её, и мир вокруг нас вспыхивает огнём.

Поцелуй сначала мягкий, почти несмелый, как будто мы оба боимся разрушить этот момент. Но затем я чувствую, как её тело расслабляется под моими руками, и она на миг поддаётся, позволяя себе раствориться в этом. Её губы отвечают, и в этот миг она уже не скрывает, что чувствует. Это не просто страсть – это что-то глубжее, что-то, что было между нами всегда, что-то, что мы оба пытались игнорировать.

Мои руки осторожно скользят по её спине, притягивая её ближе, и я чувствую, как она тает в моих объятиях. Её руки поднимаются, обвивая мою шею, и её тело прижимается ко мне. Всё, что было сказано ранее, исчезает, остаётся только этот момент – наша близость, наши чувства.

Но вдруг она останавливается. Её губы отрываются от моих, и она медленно отстраняется, её дыхание тяжёлое и неровное. Она отпускает меня, её руки сползают с моей шеи, и я чувствую, как холод проникает между нами.

– Нет, Матвей, – шепчет она, её голос дрожит, и я вижу, как она борется с собой. – Это неправильно… Ты должен уйти.

Я молчу, ощущая, как её слова словно разрывают воздух между нами. Её глаза опущены, она избегает моего взгляда. Она отступает ещё на шаг назад, создавая между нами расстояние, которое кажется непреодолимым.

– Пожалуйста, просто уйди, – её голос едва слышен, но в нём есть решимость.

Я смотрю на неё ещё пару секунд, а затем тихо киваю и медленно направляюсь к двери.

– Ты меня совсем не убедила. – добавляю открывая дверь.

Закрываю за собой дверь, оставляя Алину одну в комнате, где между нами осталось слишком много несказанного.