Читать книгу: «Сокол. Право на счастье», страница 3

Стою на месте, чувствуя, как меня трясёт от злости. Внутри всё кипит, пульсирует от напряжения. Глубоко вдыхаю, но это не помогает.

Я разворачиваюсь входу в дом. Иду вверх по лестнице, каждый шаг отдаётся гулом в ушах. В голове звенит от ярости. Открываю дверь комнаты Алины, сильно ударяя по выключателю, и яркий свет заливает комнату.

Алина вскакивает с кровати, и становится напротив меня, её глаза полны гнева, смешанного с непониманием. Она видит моё состояние но явно не собирается отступать.

– Ты вообще с ума сошёл? Что ты себе позволяешь?! – кричит она, и её голос звенит, как стекло. Она поднимает руку, готовая ударить. Чёрт, ты серьёзно?!

Я перехватываю её ладонь, крепко сжимаю её руку, не позволяя ей этого сделать. Я смотрю ей прямо в глаза, и в этот момент весь мой гнев выплёскивается наружу.

– Раз уж сегодня вечер выяснений отношений, – говорю сквозь зубы, всё ещё держа её за руку, – то с тобой нам тоже пора объясниться.

Мои слова режут воздух, и я вижу, как в её глазах загорается ярость. Она пытается вырваться, но я не отпускаю её. Хватит этого дерьма.

Глава 7

Алина.

Матвей смотрит на меня глазами, полными ярости, и сжимает моё запястье так сильно, что я с трудом сдерживаю крик. Его лицо перекошено от гнева, дыхание рваное, словно он готов сорваться.

– Либо ты сейчас мне говоришь, что за детские обиды и капризы, либо я не ручаюсь за себя, – рычит он, голос полный сдержанной ярости.

Я смотрю на него, внутри меня всё кипит. Гнев, боль, обида – всё смешалось в один клубок эмоций, которые я сдерживала столько лет.

– Детские обиды, говоришь? – выпаливаю я ему прямо в лицо, голос дрожит от напряжения. – Переспать со мной и потом даже не вспомнить – это, по-твоему, детские обиды?! – выпаливаю слова, которые столько времени держала внутри. Не думала, что когда-нибудь снова придётся затрагивать эту тему, но раз уж всё зашло так далеко…

Матвей смотрит на меня с ошеломлённым выражением лица. Его хватка слабеет, и он наконец отпускает моё запястье. Я тут же отступаю на шаг, потирая руку, которая до сих пор ноет от боли.

– Переспать? С тобой? – он смотрит на меня так, будто я сказала что-то невероятное, как будто не верит собственным ушам. – Что за бред ты несёшь? Мы никогда не были вместе… То есть… спали…

Его голос полный недоумения, и это ещё больше злит меня. Как он может не помнить? Я смотрю на него с презрением, с болью, которая рвётся наружу.

– А ты напряги свою память! – кричу, сдерживая слёзы, которые накатывают на глаза. – Вспомни! Не притворяйся, будто этого не было!

Он смотрит на меня с непониманием, его лицо искажено, как будто он пытается осознать, что я только что сказала. В его глазах теперь нет гнева, только растерянность.

– Алина, – его голос уже не такой громкий, – не выдумывай ерунды! Ты мне как сестра, я никогда…

– Да? Как сестра? – перебиваю его с горечью, сжав губы, чтобы не закричать. Как сестра?! Слова вырываются из меня с болью, которую я держала столько лет. – Не думаю, что в ту ночь ты обнимал и целовал меня как сестру!

Его глаза расширяются от удивления, брови поднимаются вверх, и я вижу, как его лицо постепенно бледнеет.

– Какую ночь? Какого чёрта?! – он почти кричит, но я вижу, что он начинает вспоминать.

– Вспомни! – говорю я, стиснув зубы, и мои руки дрожат от волнения. – Мы отдыхали у тебя на даче. Тебя окружала куча людей, которых я почти не знала. Я тогда вообще редко с вами отдыхала, и сама не понимаю, почему потащилась. Но я помню каждую деталь той ночи. Мы все тогда напились, каждый по-своему сходил с ума. Посреди ночи в комнату, где я спала, завалились какие-то придурки. Они хотели устроить там ночлег. Я вышла прочь и просто искала Рому…

Матвей смотрит на меня с ошеломлением, его взгляд становится всё более напряжённым. Он слушает, но молчит, а я продолжаю.

– Рома был слишком занят блондинкой, изучая её гланды своим языком, чтобы даже услышать меня. Я пошла к тебе. – Я говорю это тихо, чувствуя, как воспоминания накатывают с новой силой. Моя грудь сдавливается, и в голове всплывают те сцены, которые я хотела забыть, но не смогла.

– Ты подошёл ко мне… не дал мне сказать ни слова, – мой голос дрожит, но я продолжаю говорить. – Ты поцеловал меня… Шептал что-то на ухо, говорил, как долго ждал этого момента… Я не могла тебя остановить… и не хотела… – голос срывается на шёпот, когда я наконец выдавливаю из себя правду. – Потому что я тебя любила.

Матвей смотрит на меня, как будто я ударила его по лицу. Его глаза расширяются, губы приоткрываются, но он не может ничего сказать. Его руки дрожат, и он медленно отступает на шаг.

– Чего? Алина… – его голос срывается, он явно не понимает, что происходит. В его глазах читается шок, как будто он не может поверить в то, что я только что сказала.

– Да, чёрт подери! – кричу я, чувствуя, как внутри всё разрывается. – Я любила тебя! Всегда любила! Только ты никогда этого не замечал!

Слёзы, которые я так долго сдерживала, начинают катиться по щекам. Я стою перед ним, вся дрожа от эмоций, и смотрю на него, на его лицо полное недоумение .

– Чёрт, Алина… Я… Как? Ты всегда ругалась со мной. Всегда бесилась. Я думал, ты ненавидишь меня… – его голос дрожит от растерянности, и я вижу, как его руки сжимаются в кулаки, словно он не знает, как справиться с тем, что только что узнал.

– Я злилась! – кричу я, мои слёзы текут по щекам, а сердце колотится, как сумасшедшее. – Ты на глазах у меня ходил то с одной, то с другой! Смотрел на них так, как никогда не смотрел на меня! И когда… в ту ночь… – голос срывается, но я продолжаю, мои слова как ножи, режущие душу. – Я подумала: наконец-то. Наконец-то ты меня заметил…

Матвей резко отходит к подоконнику, упирается руками в него, будто ищет опору, чтобы не потерять контроль над собой. Его плечи напряжены, и я вижу, как он тяжело дышит, пытаясь осознать всё, что я сказала.

– Чёрт! Как это всё могло произойти? – его голос звучит хрипло, как будто он не верит в то, что происходит. Он смотрит в окно, избегая взгляда, словно не может выдержать того, что я рассказала.

Я стискиваю кулаки, чувствую, как внутри меня всё ломается, но боль не отпускает, и я выпаливаю правду, которую держала в себе столько лет.

– А ты даже не вспомнил! – кричу, уже не в силах сдерживать свои эмоции. – Это была самая лучшая ночь в моей жизни, а ты… ты даже не вспомнил!

Мои слова разрывают его на части, я вижу это. Он всё ещё стоит у окна, не в силах повернуться ко мне. Его плечи опускаются, и я продолжаю, чувствуя, как внутри меня всё разрывается.

– Я проснулась в твоих объятиях рано утром. Смотрела, как ты спишь. Чувствовала твоё дыхание… – слёзы душат меня, и я едва могу говорить, но мне нужно всё сказать. – Я была так счастлива. Но я встала и ушла, потому что боялась, что Рома увидит, не знала, как он отреагирует. Подумала, что мы поговорим, и вместе с тобой скажем ему, что мы теперь вместе.

Матвей медленно поворачивается ко мне, его лицо побледнело, в глазах отчаяние. Я продолжаю, уже не в силах остановиться.

– Но за завтраком ты даже не взглянул на меня. Ты говорил Роме, что даже не помнишь, как вырубился. – моё сердце снова разрывается на части, как будто я снова прохожу через этот ад. Как будто это произошло вчера. – И ночь так быстро прошла, что ты даже не понял ничего… Я подумала, что ты просто не хочешь говорить об этом прямо сейчас. Я подожду. Но ты вёл себя как всегда. Как будто ничего между нами не произошло. Как будто этой ночи не было!

Слова звучат в воздухе, словно молнии, а Матвей стоит, поражённый, его глаза полны боли и непонимания. Он отходит от окна, его лицо искажено от шока.

– Алина… прости… – его голос срывается, и он медленно идёт ко мне, словно пытается найти правильные слова, но не находит. – Я… я просто в шоке сейчас.

Он подходит ко мне ближе, его рука медленно поднимается, и он пытается дотронуться до моего плеча, но я резко отстраняюсь, не позволяя ему коснуться меня.

– Не трогай меня! – выдыхаю с гневом, не позволяя ему приблизиться. Матвей замер, рука зависает в воздухе, он виновато смотрит на меня Но теперь мне уже не до этого.

– Через пару дней после этого ты просто исчез. Я не знаю, что там произошло между вами с Ромой. Он всегда злился, когда разговор заходил о тебе… Но самое страшное не это, Матвей.

Он смотрит на меня , вижу как его тело напрягается, словно он ожидает удара. Матвей едва дышит, почти не двигается и только смотрит на меня, не понимая, что я собираюсь сказать.

– Я залетела от тебя, Матвей!

Его лицо мгновенно меняется, брови поднимаются, глаза расширяются от шока. Я вижу, как он пытается осмыслить мои слова, как его руки начинают дрожать. Его губы приоткрываются, но он не может сказать ни слова. Тишина накрывает нас, как плотное одеяло, и я вижу в его глазах, как его мир рушится прямо передо мной.

– Я искала тебя… Чуть ли не по всему городу, – голос мой срывается, дрожь накатывает с каждой секундой, но я продолжаю говорить, несмотря на комок в горле. Воспоминания не отпускают, их тяжесть давит на плечи. Господи, как же больно это вспоминать.

Матвей смотрит на меня, его лицо побледнело, взгляд потерян. Он медленно вздыхает, как будто пытается найти слова, которые никак не приходят.

– Я уехал тогда… меня год в стране не было… – говорит онти, едва слышный. Он поднимает на меня глаза, и я вижу в них что-то новое – смесь шока и вины. – Ты… Оставила ребёнка?

Моё сердце бьётся так громко, что мне кажется, он его слышит. Я делаю глубокий вдох, но слова рвутся наружу, даже несмотря на то, что я не хочу их произносить.

– Оставила… – шепчу я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам, но я стараюсь их сдержать. – Я очень хотела того ребёнка… Но я не справилась. Я потеряла его…

Эти слова выходят тяжело, словно режут меня изнутри. Я вижу, как его лицо меняется. Он закрывает глаза, как будто старается проглотить эту информацию, переварить её.

– Алина… – его голос мягче, чем когда-либо, и я чувствую, что его эмоции настоящие. Он делает шаг ко мне, руки дрожат. – Мне очень жаль… Мне реально очень жаль… Если бы я знал…

Я не выдерживаю, гнев и боль вспыхивают с новой силой.

– Но ты не знал! – кричу я, моя злость накатывает новой волной. – Тебя не было рядом! И с братом я не могла поговорить об этом! Он, наверное, просто убил бы меня, если бы узнал!

Матвей стоит, опустив голову, словно его поразили молнией. Я вижу, как его плечи опускаются, как боль разрывает его изнутри, но мне уже всё равно. Он подходит ко мне ближе, делает неуверенный шаг, хочет обнять меня. Его глаза полны сожаления, и он тянется ко мне, чтобы хотя бы прикоснуться, но я тут же отступаю, отводя взгляд.

– Нет… Не надо, – говорю я твёрдо, дрожащим голосом, отступая на шаг назад. Я не хочу, чтобы он касался меня. Я не могу этого вытерпеть. – Мне не нужна твоя жалость…

Его руки снова замирают в воздухе, и я вижу, как он не знает, что делать. Слова застревают у него в горле, но я не даю ему говорить.

– Ты спросил про детские обиды?! – кричу я, не сдерживая эмоции. – Вот я тебе и ответила! Но это ничего не меняет! Я исчезну из твоей жизни, как только станет понятно, кто и зачем убил Рому!

– Это не жалость, – тихо произносит он, его голос дрожит, и я вижу в его глазах настоящее чувство, которого я не ожидала. Но мне уже всё равно.

– Мне плевать, – говорю я, поднимая руку, чтобы остановить его, не позволяя продолжать. – И на тебя мне плевать. Я здесь только ради Ромы. А сейчас просто выйди из этой комнаты и оставь меня одну. Ты снова заставил меня пройти через те же круги ада, вернув в прошлое. И теперь единственное, чего я хочу, – это не видеть тебя.

Он стоит не двигаясь, как будто мои слова пробили его насквозь. Его губы приоткрыты, но он не говорит ни слова. Я отворачиваюсь от него, не могу больше смотреть ему в глаза. Подхожу к окну, с трудом сдерживая рыдания, которые уже готовы вырваться наружу.

Чувствую, как он подходит ко мне сзади. Его присутствие давит на меня, воздух вокруг становится плотным, тяжёлым, мне трудно дышать. Чувствую его дыхание на своём затылке, но не оборачиваюсь, не позволяю себе снова взглянуть на него. Он стоит молча за моей спиной несколько секунд, и затем, не произнеся больше ни слова, уходит.

Как только дверь закрывается, я наконец позволяю себе рухнуть на пол. Моя грудь сдавливается, и слёзы текут без остановки.Я больше не могу держаться. Обнимаю свои колени, пытаясь спрятаться от всей этой боли, которая снова накрыла меня с головой. Тело дрожит, рыдания разрывают грудь, и я понимаю, что это чувство не исчезнет.

Сколько я себя помню, я любила этого человека, и сколько я себя помню, он причинял мне столько боли, что я научилась его ненавидеть. Но теперь, когда я думала, что уже смирилась, что больше никогда не увижу его в своей жизни, он снова ворвался в неё и разрезал старые раны тупым ножом.

Глава 8

Матвей

Выхожу из комнаты Алины, закрывая дверь как можно тише, но внутри меня всё кричит. Чёрт, как это вообще могло произойти? Я не знаю, что думать, не знаю, как с этим справиться. Её слова будто молот бьют в виски. Ребёнок… Она была беременна от меня.

Я облокачиваюсь на стену, сжимаю зубы. Грудь сдавливает так сильно, что кажется, я сейчас задохнусь. Внутри всё клокочет – гнев, ярость, вина. Как я мог не вспомнить? Этот вопрос словно заноза в голове, и никакого ответа. Всё, что я помню, – это как в ту ночь на даче отключился от выпивки. Но Алина говорила так, будто эта ночь была для неё всем, а я?

С трудом дыша, иду вниз, чувствуя, как руки слегка дрожат. Чёрт, как я мог так ошибиться? Пытаюсь вспомнить, что тогда произошло, но в голове только туман. Всё напоминало о той даче: бутылки, смех, громкая музыка. Мы все напились в стельку, и я думал, что просто вырубился. Но она… её слова звучат, как удары по голове.

Когда я спускаюсь вниз, меня накрывает пустота. Что теперь делать? Внутри всё перевернулось. Все её слова, вся эта боль – как нож в сердце. Что-то между нами сломалось навсегда. Я уже чувствую это. Теперь пути назад нет.

Подхожу к барной стойке, резко открываю бутылку виски и наливаю себе полный стакан. Этот чёртов алкоголь. Вроде бы он и был причиной всего этого, но теперь снова в моих руках. Я выпиваю залпом. Горло обжигает, но это не приносит облегчения. Только глухая тяжесть разливается по груди. Чёрт, как же я ей навредил. И теперь ничего не изменить.

Я хватаю телефон и набираю номер Егора. Гудки длятся целую вечность, и мне кажется, что он не ответит. Но наконец слышу его знакомый, слегка хриплый голос:

– Сокол, чего тебе так поздно? – в его голосе лёгкое раздражение. Я понимаю, что тревожу его, но мне всё равно.

– Встретимся, – коротко бросаю, стараясь не выдать своего состояния.

– Ты серьёзно? Час ночи, мать твою. Ты что, опять влип? – Егор звучит напряжённо, но мне нужно выплеснуть всё, что внутри.

– Просто встретимся, Егор, – мой голос звучит резче, чем я хотел. Я не собираюсь объяснять по телефону, что у меня на душе.

– Ладно, – он вздыхает. – Где?

Мы договариваемся встретиться в одном из ночных клубов где последнее время чаще всего бываем. Я выдыхаю и выхожу из дома. Захлопываю дверь, пытаясь не свихнуться от мысли о том, что услышал от Алины.

Когда захожу в клуб, Егор уже сидит за столиком в углу. Он поднимает на меня глаза, и я сразу чувствую лёгкое облегчение. Чёрт, хоть кто-то рядом. Он всегда умел выслушать, даже если ничего не понимал.

– Ты выглядишь как дерьмо, – говорит он вместо приветствия, и кивая на свободное место напротив.

– Потому что я так и есть, – коротко отвечаю, сажусь за стол. Бармен приносит виски, и я не жду, сразу наливаю себе и делаю большой глоток.

Егор смотрит на меня, прищурившись, молчит. Он всегда ждал, когда я сам начну говорить. И я начинаю, потому что держать это больше невозможно.

– Алина, – говорю, и эти слова рвутся наружу, как ножи. – Она только что рассказала мне то, что я вообще не мог себе представить.

Егор замирает, его взгляд становится настороженным, как будто он чувствует, что услышит что-то действительно ужасное.

– Алина? Что она тебе рассказала? – его голос становится серьёзнее.

– Мы перестали оказывается , – выпаливаю я, не зная, как ещё выразить всё это. Слова звучат резко как удар.

– Что? – Егор смотрит на меня недоверчиво, его глаза расширяются от шока. – Ты с Алинкой? Когда это было?

Я выдыхаю, потирая лицо руками.

– Это было на моей даче. Я вообще ничего не помнил, думал, просто отключился… Но нет… – я снова пью, пытаясь заглушить эту чёртову вину. – Она сказала, что я… я… целовал её, шептал что-то… И в итоге мы переспали.

Егор молчит, смотрит на меня с шоком на лице.

– Ого… я даже не знаю, что сказать, – наконец произносит он. – И ты об этом вообще не знал?

– Нет, – я стучу кулаком по столу, чувствуя, как внутри всё закипает. – Я даже не помню этого! Для меня это просто пустота. А она… она говорит, что залетела от меня.

Егор медленно поднимает брови, видно, что он ошеломлён.

– Беременна была? – он медленно покачивает головой. – Чёрт, Сокол. И что ты сделал?

Я коротко смеюсь, но это больше похоже на рваное дыхание.

– Что я сделал? Ничего! Я даже не знал! Уехал тогда. И вот теперь, спустя столько лет, она говорит, что потеряла ребёнка, а я даже не был рядом.

Егор молчит, и его лицо становится серьёзным. Он всегда знал, когда лучше промолчать, и я благодарен ему за это. Мы сидим молча, и я продолжаю пить, словно это может унять боль и вину, разъедающие меня изнутри.

– А что ты собираешься делать? – наконец спрашивает он, когда бутылка уже почти пуста.

Я сжимаю стакан в руках, чувствуя его холод.

– Не знаю. Чёрт, Егор, я вообще не знаю, что теперь делать. Всё это – как удар в лицо. Если бы с Ромео ничего не произошло, она бы мне даже не сказала.

Мы сидим почти до утра. Я пью всё больше, пытаясь утопить мысли в алкоголе, но они только крепче вгрызаются в сознание. Её слова, её боль, её обида…Всё это давит на меня, словно груз, который невозможно сбросить.

Когда возвращаюсь домой под утро, небо уже начинает светлеть. Я вызываю такси, потому что за руль точно сесть не могу. Весь путь до дома кажется мне туманным, словно я не полностью здесь. Голова гудит, сердце сжимается от тяжести, которую я не могу стряхнуть.

Зайдя в дом, закрываю дверь за собой и устало прислоняюсь к ней. Внутри тишина, и эта тишина давит, не давая дышать. Всё, что я могу, – это стоять в пустоте дома, чувствуя, как груз всего что произошло разрывает меня изнутри.

Алина

Я просыпаюсь рано утром, едва первые лучи солнца касаются окон. Сон был беспокойным, и голова гудит от напряжения, накопленного за вчерашний вечер. Господи, зачем я вообще всё это ему сказала? Но глубоко внутри знаю, что мне это было нужно. Высказать всё, выплеснуть накопившуюся боль. Теперь я ещё больше чувствую пустоту. Словно выжженная изнутри, как опустошённый сосуд.

Сижу на краю кровати, сжимая в руках телефон. Матвей предлагал отвезти меня на работу. Но сейчас я не хочу даже видеть его. После всего, что произошло, мне нужно держаться от него как можно дальше.

Такси приедет через десять минут. Быстро собираю сумку, надевая одежду, которая была на спинке стула ещё с вечера. Просто уйти и не оглядываться.

Спускаясь по лестнице, краем глаза замечаю тишину в доме. Матвей, видимо, вернулся поздно, потому что его машины во дворе не было.

С трудом проглотив комок в горле, надеваю куртку, открываю дверь и выхожу наружу. На улице свежо, и лёгкий утренний ветер приятно холодит кожу. Вдалеке я вижу приближающееся такси. Хорошо, что он не встал раньше.

Сажусь в машину, чувствуя облегчение от того, что ускользнула. Водитель смотрит на меня в зеркало, но я лишь киваю ему в знак приветствия, произношу адрес, и замолкаю на весь путь. Не хочу никого видеть. Не хочу ничего слышать.

Когда я выхожу из такси и подхожу к своей работе – маленькому цветочному магазину на углу, в котором я тружусь уже пару лет, – внутри всё ещё стоит холодная тишина. Здесь хоть можно спрятаться от всего.

Я захожу в магазин и сразу начинаю расставлять цветы по местам. Острота их запахов заполняет воздух, смешиваясь с утренним свежим бризом, что дует из приоткрытого окна. Это всегда немного успокаивает. Вскоре приходят коллега, и магазин начинает потихоньку оживать.

– Привет, Алина, – говорит Нина, проходя мимо. Я едва отвечаю кивком. – Всё в порядке?

– Да, все нормально, – бросаю на ходу, скрываясь за полкой с розами. Мне просто не до разговоров.

Через некоторое время в магазин заходит Анна Викторовна, хозяйка этого маленького рая для цветов. Её строгий взгляд всегда заставляет меня напрягаться. Сегодня я точно не готова к её постоянным придиркам, но мне нужно поговорить с ней.

– Алина, зайди ко мне на минутку, – слышу её голос за прилавком, и я выпрямляюсь.

Захожу в её кабинет, где она сидит за столом с очками на кончике носа, изучая какие-то бумаги.

– Ты звонила мне, говорила что хочешь поговорить? – спрашивает она, даже не поднимая головы. В её голосе слышится холод, который я уже привыкла чувствовать.

– Да, Анна Викторовна, – начинаю я, с трудом подбирая слова. – Мне нужен аванс. В ближайшие дни…

Она, наконец, поднимает глаза, и её взгляд мгновенно меняет настроение в комнате. Я уже вижу, что ответ будет не таким, как я надеюсь.

– Аванс? – она складывает руки на столе, с лёгким прищуром смотря на меня. – И что на это будет причиной?

Я опускаю глаза, чувствуя, как напряжение сдавливает горло.

– Личные обстоятельства. Просто сейчас мне нужно немного денег вперёд…

Анна Викторовна молча наблюдает за мной, её взгляд становится всё более суровым. Она делает паузу, затем, покачав головой, отвечает:

– Нет, Алина. Я не могу дать тебе аванс. Более того, тебе следует быть благодарной, что я вообще тебя не выгнала, учитывая твоё отношение к работе в последнее время.

Я замерла, её слова ударили, как удар в лицо.

– Выгнать? За что? – моё сердце колотится, и я чувствую, как паника начинает нарастать.

– За что? – она усмехается, откладывая свои бумаги. – Ты серьёзно спрашиваешь? Твоя сосредоточенность на работе оставляет желать лучшего. Ты постоянно отвлекаешься, грубишь клиентам. И это не первый раз, Алина.

Её слова бьют прямо в грудь, и я чувствую, как внутри всё сжимается. Я знала, что в последнее время я опаздываю, но я никогда не грубила клиентам.

– Я понимаю, что у тебя свои проблемы, – продолжает она, поднявшись со стула, – но это не оправдание для того, чтобы вести себя так. Тебе следовало бы быть благодарной, что я до сих пор держу тебя здесь.

Я стою перед ней, словно застывшая, слова застряли в горле, и единственное, что я могу вымолвить:

– Простите… Я постараюсь… исправиться.

– Постарайся, – отвечает Анна Викторовна с лёгкой улыбкой, явно не веря в мои слова. – И не рассчитывай на аванс.

Я киваю, с трудом подавив слёзы, которые начинают подступать. Выхожу из кабинета, чувствуя, как давление усиливается с каждым шагом. Возвращаюсь к цветам и машинально начинаю перебирать розы, пытаясь успокоиться.

Через некоторое время, Анна Викторовна уходит. Сегодня как никогда много клиентов. Время до обеда пролетело незаметно. Хотя это никак не повлияло на мое настроение, правда немного отвлекает от мыслей о новой встрече с Матвеем. Он звонил мне все утро, но я просто отклоняла все его звонки.