Читать книгу: «Троечник», страница 3

Глава 4

Часы на руке Антона показывали без четверти пять. Поднявшись в лифте на свой этаж, он прошагал к двери соседей и нажал на кнопку звонка. Из квартиры донёсся собачий лай, и, стоило двери открыться, выпрыгнувшая немецкая овчарка облизала Антона с ног до головы.

– Отвянь, Степанида! – уклонялся Антон.

– Альма она, сколько повторять? – Богатырской своей фигурой Сева запечатал дверной проём. Он был, как и утром, одет в чёрные брюки, в белую сорочку при галстуке, и завершала его экипировку наплечная кобура. – Закончил на сегодня? – пробасил он уважительно.

– С вами закончишь. – Антон продолжал возиться с собакой. – Степанида, ну-ка, сядь!

Овчарка плюхнулась на зад, метя хвостом пол.

– Гав! – произнесла она.

– Обсудим это позднее, – распорядился Антон. – Марш домой!

Собака шмыгнула в квартиру, и Сева прокомментировал:

– Тащусь от вас.

Антон с прищуром на него воззрился.

– Почему не на работе? Медную Леди почему не охраняешь? Меж-прочим, я к жене твоей пришёл, и застать дома тебя не рассчитывал вовсе.

Сева хмыкнул.

– Перекусить заехал. Входи. – Закрыв за Антоном дверь, он пояснил: – Ирина Петровна моя четвёртый день дома застряла: дочка у неё болеет. Так что никаких у нас деловых встреч, совещаний и переговоров… Кстати, Антох! Может, ты…

– Не заикайся даже. Я не педиатр.

– При чём здесь педиатр? Дочь у неё взрослая…

– Закрыли тему. Частной практикой не занимаюсь.

Сева поднял руки вверх.

– Лады, как скажешь.

Овчарка, склонив голову набок, обдумывала, казалось, кто из них прав. Из комнаты меж тем донёсся писк младенца, переходящий в плач. Антон прислушался.

– Что у Ромки? Животик?

Сева хмуро кивнул.

– С ночи. Даём укропную водичку, трубочку ставим… Проходи в комнату. Что мы тут застряли?

Антон взъерошил свои кудри.

– Некогда, я на минутку. Светлана! – позвал он. – Живо сюда!

– Подождёшь! – огрызнулся из комнаты женский голос.

– Считаю до трёх, Светка! Раз… два…

Сева улыбался, прислонясь могучим плечом к шкафу. Овчарка притом подскакивала передними лапами.

Светлана явилась в прихожую в ситцевом домашнем платье с верещавшим грудничком на руках.

– Не понимаю, что с ним, – посетовала она. – Врач сказал, газы…

– Ну-ка, дай, – протянул руки Антон. – Не то у меня перепонки лопнут.

Светлана хмурила брови, однако лицо её хмуриться не желало.

– Ты с улицы, на тебе микробы. – Она сунула в рот младенцу соску, которую тот негодующе отверг. – А уши твои, барин, как-нибудь выдержат.

Ростом Светлана была пониже супруга, но повыше Антона даже без каблуков. В серо-голубых её глазах тревога за сына сочеталась с неистребимым лукавством, а тяжёлая коса до пояса так и просилась в кинообъектив. Сева и Света с младенцем на руках будто сошли с плаката, рекламирующего ипотечное кредитование. Лишь кобура под мышкой у главы семьи выглядела неуместно.

– Микробы на мне дружелюбные, – заверил Антон. – Ребята, у меня времени мало.

Овчарка гавкнула дважды в его поддержку.

Светлана вручила Антону орущего младенца.

– Ох, смотри, сосед. Я склочная парикмахерша: в случае чего – по судам затаскаю.

Сева покосился на жену.

– Не смешно, Свет.

– Кто сказал, что я смеюсь?

Антон меж тем держал их трёхмесячного сына и свободной рукой сквозь пелёнку поглаживал ему животик.

– Не ори, Роман Всеволодович. Медитируй. – Антон улыбался, глядя в красное от крика лицо грудничка. – Скоро йогой займёмся. В «лотос» садиться будешь и закладывать ноги за голову. Не в пример тупым твоим родителям, полагающим, будто со своим природным здоровьем можно вытворять чёрт знает что.

– Что такого мы вытворяем? – пробасил Сева.

Антон в его сторону и бровью не повёл.

– И питаться, Ромка, ты будешь с умом. – Он поглаживал младенцу животик. – Овсянка, творог, много овощей-фруктов и немного рыбы-мяса. А не то что эти: ветчина с пивом, да колбаса с водкой.

– Мы, что ли, так питаемся? – возмутилась Света и вдруг заметила, что сынишка её притих.

Младенец хорошенько пукнул. Антон, однако, продолжал его поглаживать, слегка покачивая на руках.

– И организм свой, Ромка, научишься ты контролировать на клеточном уровне. И болеть, конечно же, не будешь. Ну скажи на милость, Ромка, зачем тебе врачи? – заострил вопрос Антон. Ребенок улыбнулся, ему беззубым ртом, обозначив на щеках ямочки. Антон потёрся носом о его носик. – Вырастешь ты, Ромка, умным и жадным до знаний. И друзьям своим ты объяснишь, что болеть просто-напросто неприлично и что многомудрая медицина – всего лишь набор заблуждений… – Антон протянул ребёнка матери. – Держи, склочная парикмахерша. Похоже, я его усыпил.

Принимая сына, Светлана чмокнула Антона в щёку.

– Я те покажу ветчину с пивом!

Сева вздохнул, словно кузнечные меха.

– Нет, просто опупеть. Антох, зайди: стоишь тут как бедный родственник.

– Да уж, – подхватила Светлана, – зайди поешь колбасу с водкой. Что бог послал.

Антон взялся за ручку двери.

– Юмор оценил. Обнажи грудь, Светка, и я побегу.

– Уговаривать тебя без толку, – вздохнула Светлана, отнесла сына в кроватку и вернулась.

Сева смутился:

– Обязательно в прихожей, да?

– Можешь отвернуться, – фыркнул Антон. – Обе груди, Свет.

Сева проворчал:

– Правую-то зачем? Она ж в норме.

– Хочу в этом убедиться. – Антон стоял, опираясь на дверную ручку.

Светлана, расстегнув пуговки на платье, выпростала груди, свободные от лифчика. Груди были округлые, налитые, с натруженными сосками. Антон поцокал языком. Светлана озадаченно осведомилась:

– Оттуда будешь пялиться?

– Повернись-ка боком, – распорядился Антон. – Ещё немного. Так, теперь другим боком. Чудненько. – Антон приоткрыл входную дверь. – Пока, ребята.

– Затвердения не останется? – побеспокоилась Светлана.

– Ха! – Антон шагнул через порог. – Прикрой рот, Сева, и кувыркнись через голову. – Дверь за ним захлопнулась.

Сева заботливо заправил груди жены в платье.

– Не педиатр он, слыхала?

Света сдула со своего лба прядь волос.

– Вообще-то, – заметила она, – вот так ни один врач меня не осматривал.

– Ну да, – ехидно пробасил Сева, – нормальный врач осмотрел тебя как положено и направил в хирургию. Свет, ты кричала от боли похлеще Ромки.

– При чём здесь это? Я ж не говорю, что…

– А чудик этот, – Сева кивнул на дверь, – подержал тебя за сиську – и твой мастит будто корова языком слизнула. Частной практикой он, видите ли, не занимается!

Светлана уперла руки в бока.

– Севка, ты это к чему? Не зли меня, детка.

– Я к тому, чтобы ты не выпендривалась. Даже если он осмотрит тебя через бронированное окно.

– Извини, детка: через окно – это неправильно. Хочу, чтобы он держал меня за сиськи.

Сева расхохотался. Светлана рассмеялась также. И овчарка принялась скакать вокруг, приобщась к их весёлости.

Глава 5

Дома Антон разделся быстренько и в тренировочных своих плавках занялся йоговской гимнастикой. Начал он, разумеется, с упражнений дыхательных. Вдох зарождался под пупком и, пройдя семь основных чакр, достигал макушки – затем в обратном направлении следовал выдох. В систему эту, впрочем, Антон внёс некоторую модернизацию: он представлял себе, что окружающее пространство дышит вместе с ним, дышит, расширяясь и уходя в лучезарную бесконечность. Антон как бы сосредотачивал в себе некое «мировое дыхание». После четырёх-пяти таких вдохов-выдохов возникало ощущение, будто горы можно двигать шевелением пальца. Тут-то и наступал момент переходить к асанам, то есть позам, в которых позвоночник, суставы и мышцы, принимая необычные положения, испытывают непривычные нагрузки. Годами Антон Климов совершенствовался в йоговской технике и теперь, «перетекая» из одной позы в другую, испытывал наслаждение, ни с чем не сравнимое. Затем следовал контрастный душ. И затем, после всего этого, творог с овощами воспринимался как шербет султана.

Далее предстояло занятие математикой. Сидя за письменным столом, Антон раскрыл учебник и тетрадь. Теория вероятностей казалась увлекательной, как хороший детектив. Антон сверился со своими выписками из учебника: «Событие, которое при данных условиях может произойти или не произойти, называется случайным событием. В повседневной деятельности мы оцениваем вероятность такого события.» Так, это проще пареной репы. Антон перелистнул страницу: «Событие, которое не может не произойти, называется достоверным. И напротив, событие, которое произойти не может, называется невозможным (например, выпадение семи очков при бросании кости). Два события называются несовместными, если появление их обоих в данном опыте невозможно.» С этим тоже всё ясно. Далее: «Суммой событий А и В (А+В) называется событие, состоящее в появлении хотя бы одного из этих событий. Произведением событий А и В (А*В) называется событие, состоящее в появлении обоих этих событий.» И здесь никаких вопросов не возникало: над учебником Антон поработал основательно. Пора было переходить к решению задачек. Антон стал читать условие: «В ящике лежит 7 белых и 5 чёрных шаров, одинаковых по размеру…»

Зазвонил телефон. «…Сначала вынимают вслепую один шар, – продолжал читать Антон, снимая трубку, – затем – еще один…»

– Алло, произнёс он рассеянно.

– Антон Алексеевич, какое счастье! – донеслось из трубки. – Мобильник, как обычно, у вас отключён. Хорошо, хоть дома вы доступны.

Антон оторвал взгляд от текста задачки.

– Мам, я обещал, что зайду к ужину. Думаешь, забыл?

– Молодец. К половине восьмого, не опаздывай.

Антон посмотрел на часы.

– К восьми. Раньше не успею. Оденьтесь с папой в спортивную форму.

– Зачем?

– Проверю, как вы преуспели в йоге.

После короткого молчания мать поинтересовалась:

– Можно обозвать тебя нехорошим словом?

Веснушки на лице Антона растеклись в улыбку.

– Тогда семейный ужин отменяется. Я занят.

На сей раз молчание длилось дольше.

– Пороли тебя в детстве мало.

– Вы наденете форму?

– Да. Но только попробуй опоздать. – Мать бросила трубку.

Антон вернулся к задачке: «Сначала вынимают вслепую один шар, затем – еще один. Какова вероятность того, что оба шара окажутся чёрными?» Покусывая колпачок авторучки, Антон после короткого размышления использовал формулу условных вероятностей. Ответ получился не слишком красивый: 5/33. Антон ещё погрыз авторучку, пересчитал – те же 5/33. Браня себя за тупость, он заглянул в ответы, помещенные в конце учебника. И надо же, решение оказалось верным. Воодушевясь, Антон приступил к другой задачке: «Станок-автомат выпускает гвозди, причём вероятность появления бракованного гвоздя равна 0,1%. Какова вероятность получения не более двух бракованных гвоздей в серии из 1000 штук?» Здесь Антон, не колеблясь, применил формулу Пуассона и, проделав расчёты, получил 92%, что опять же совпало с ответом в учебнике. На сегодня, таким образом, с теорией вероятностей было покончено.

Антон посмотрел на часы, оценивая время, оставшееся до ужина у родителей. Затем достал из ящика стола монографию по космологии. Откладывать на завтра не хотелось, ибо наука эта вызывала у Антона интерес головокружительный. Раскрыв книгу на заложенной странице, Антон стал читать: «Расширение Вселенной началось с сингулярного состояния, при котором любые две точки наблюдаемого ныне пространства были сколь угодно близки друг к другу, а плотность вещества была бесконечной. Момент, когда началось расширение Вселенной, принято называть Большим взрывом…»

Опять зазвонил телефон. Оторвавшись от загадок мироздания, Антон снял трубку, и ухо его щеконтул насмешливый мужской голос:

– Допустим, привет.

– Предположим, здравствуй, – ответил Антон.

– Что слышно? Ты уже достаёшь носом до попы?

– Пока, увы.

– Прискорбно. Как учил гуру Шри Ауробиндо: «Пока не сделано всё, не сделано ничего.»

Антон хмыкнул.

– Гриш, а сам-то? Хоть дотянулся лбом до колена?

– Позавчера. Притом четвёртый день жру овсянку, творог и прочую тошниловку.

– Не возгордись, – назидательно произнёс Антон. – Ибо, как заметил гуру Сатпрем: «Прошло время становиться лучше, настало время стать кем-то другим»

Из трубки донёсся смешок.

– Это я и хотел с тобой обсудить. Как насчёт вечерней прогулки?

– Увы, Гриш. Ужинаю у родителей.

– Надо же. Мероприятие плановое или…

– Не ходи к гадалке: очередную невесту мне подыскали. Для моей матушки, Инин, твоя семейная жизнь – идеал, к которому я стремиться должен.

Гриша Инин издал смешок.

– Что ж, не будем разрушать иллюзию. От моей семьи, кстати, большой тебе привет. Лицезреть тебя жаждут, йог шизанутый.

– Передай Ане и Вове: вскорости – непременно. – Глянув на часы, Антон убрал космологию в ящик стола. – Может, завтра заскочишь?

– Созвонимся. Родителям кланяйся, и привет Джеймсу.

Антон обернулся к можжевельнику:

– Привет тебе от Инина, Джеймс. – Ветви можжевельника будто дрогнули. – И тебе от него привет, – перевёл Антон и положил трубку.

До родителей неторопливой ходьбы – минут пятнадцать. Притом вечер был тёплым по-летнему, и в тонкой сорочке с закатанным рукавом Антон ощущал себя комфортно. На выходе из подъезда его остановила интеллигентная супружеская пара. Лица супругов были смутно Антону знакомы, но, как водится в московских многоквартирных домах, ни здрасьте вам, ни до свидания. И вот, что называется, момент настал.

– Извините, Бога ради, – обратился к Антону профессорского вида господин, – вы не из тридцать шестой квартиры?

Не успел Антон ответить, как супруга его с милой картавостью уточнила:

– Из того вегтепа, где на дуболомную ггомкость вгубают тгеклятый гэп.

Антон качнул головой.

– Я не из тридцать шестой, я выше двумя этажами.

Господин прищурил близорукие глаза.

– Вы уверены? Ведь я, простите за назойливость, всё равно выясню. И тогда, смею вас предупредить, приму адекватные меры.

– Выясняйте, – отступил на шаг Антон. – Удачи вам.

– Если вы вгёте, – ввернула дама, – мы ваши чёгтовы колонки гаскугочим вдгебезги.

Антон рассмеялся.

– Курочьте, я присоединюсь. – Он зашагал прочь.

Супруги смотрели ему вслед.

– Пгисоединишься, – пробормотала дама. – Я тебе это устгою.

Муж взял её под руку.

– Пойдем, Фаня. Вряд ли он из тридцать шестой.

– Не считай меня дугой! – возмутилась супруга. – Газумеется, это не он вгубает по ночам гэп. Но что за манегы? Пусть засунет свою игонию себе в промежность.

И плавно перейдя к обсуждению лауреатов конкурса имени Чайковского, они продолжили свою прогулку вокруг дома.

Глава 6

Мать слегка навела макияж и вместо обещанной спортивной формы нарядилась в приталенное платье и в туфли на каблучке. Волосы её стянуты были заколкой, в ушах поблескивали серьги – не мать, загляденье.

– И фигурка у тебя что надо, – чмокнул её в щёку Антон. – Но как ты собираешься заняться йогой в таком прикиде? Неужели ты цинично меня обманула?

Прихожая благоухала кулинарными ароматами, и в тесноте двухкомнатной квартирки звучал кларнет, разучивающий «Сан-Луи блюз».

Мать поставила перед сыном тапочки.

– Не занудствуй, Антон Алексеевич. Устала я за день, понимаешь?

– Ещё бы, Галина Павловна: такие хлопоты. – Антон переобулся. – Алексей Захарович так же утомлён? Или продемонстрирует нам позу «кузнечика»?

Кларнет в комнате запнулся, но тотчас продолжил мелодию.

Мать потрепала сына за ухо.

– Не трогай папу, злыдень. Папа чокнулся на своей музыке похлеще тебя.

– Бедняжка, – вздохнул Антон. – К визиту моему он тоже не забыл приодеться, или ошибаюсь?

Мать театрально развела руками.

– Антон Алексеевич, мы заурядные пенсионеры. Ваш визит для нас – праздник.

Антон хмыкнул.

– Ладно, мам, кто она? Давай, колись: размеры бюста, окружность бёдер, прочие аксессуары.

Мать изобразила возмущение:

– Что за чушь?! Придёт же такое в голову!

Тут с кларнетом в руке явился отец (в отутюженных брюках и шёлковой сорочке) и по-военному отрапортовал:

– Оксана. Тридцать лет. Замужем не была. Работает операционистом в «Сбербанке». Рекомендована Клавой Утятиной. Помнишь эту мамину подружку?

Антон простонал:

– Ещё бы!

– Согласовано без меня. – Отец помахал кларнетом. – Я лишь обеспечиваю музыкальное сопровождение.

Щеки матери вспыхнули.

– Два придурка! Посмотрели бы на себя со стороны!

Отец и сын окинули друг друга оценивающим взглядом.

– Вообще-то, – заметил Антону отец, – с годами ты стал похож на Чебурашку, блуждающего в поисках крокодила.

– А ты, – парировал Антон, – с годами стал похож на меня.

Мать рассмеялась.

– Я видела её фотографию, клоуны! Неужели я пошла бы на знакомство вслепую? – Она взглянула на свои часики. – Девушка вот-вот придёт. Прошу тебя, Антон: будь хорошим мальчиком. Последний разок, ладно?

Антон кивнул.

– Уговорила. Пройдём, ребята, в комнату и затаимся в ожидании.

Так они и поступили.

Стол в гостиной уставлен был закусками. Антон возвёл глаза к небесам. Мимика его, разумеется, от матери не укрылась.

– Ты этого не ешь – ради Бога! – отреагировала она. – Зато другие оближут пальчики!

Присев на диван, Антон посмотрел на отца.

– И кто же эти «другие»?

– Только не я. – Отец нацелил кларнет на горку салата «оливье» и губами сымитировал звуки выстрелов.

Антон улыбнулся.

– Горжусь тобой.

– Рад стараться, сэр. – Отец присел на диван рядом с сыном. – Доложить вам, для кого всё это наготовлено?

– Сам догадался. Методом исключения.

– Сын мой, твои аналитические способности меня поражают.

Они рассмеялись.

Мать сверкнула глазами.

– Знаете что?! – Она с грохотом подвинула стул. – Могу вообще с вами не разговаривать!

– Горе-то какое! – покачал головой отец. – Не выпить ли нам по рюмке сердечных капель?

Антон кивнул.

– Позже. После встречи с кандидаткой.

Мать, как ни странно, промолчала.

Отец и сын меж тем расположились на диване вполоборота друг к другу.

– Сколько было вызовов? – поинтересовался Алексей Захарович.

– Пять, – доложил Антон. – А у тебя?

– Семь, – объявил отец не без гордости. – Ничего особенного, стандартные неполадки.

Выйдя на пенсию, Алексей Захарович подрабатывал ремонтом персональных компьютеров и установкой компьютерных программ. И подрабатывал неплохо.

– У меня то же самое, – поддержал беседу Антон, – сплошная рутина. Хоть женись, хоть вешайся.

Алексей Захарович покрутил пуговку на его рубашке.

– Если ты хороший сын, ты сделаешь правильный выбор.

– Скоморохи! – ввернула Галина Павловна. – Шуты гороховые!

«Шуты» и бровью не повели. Антон сказал отцу:

– На кларнете ты заметно продвинулся.

– Могу сообщить, – просиял Алексей Захарович, – мы с чуваками создаём джаз-банд. Будем иногда лабать в ресторане.

Антон улыбнулся всеми веснушками.

– Какой состав?

– Рояль, кларнет, бас-гитара и ударные. Хотели скрипку ввести, но не срослось.

– Послушайте, – вмешалась в разговор Галина Павловна, – не могу же принять девушку по-жлобски. Хватит делать из меня тупую гусыню. Придёт она знакомиться, а мы ей – творожок и гречку.

Алексей Захарович чмокнул жену в лоб.

– Ты не гусыня, Галка, ты выпендрёжница. Чтобы не отпугнуть девицу гречкой, ты устраиваешь кулинарный фейерверк.

– Вот именно. – Антон поцеловал мать в щёку. – Вбила себе в голову, что я должен плодиться по твоему указу. Поверь, мам, в этой сфере у меня проблем нет.

– Ещё бы! – Мать толкнула его ладонью. – Возможности потрахаться ты не упускаешь!

Отец покраснел.

– Галя! Ты хоть соображаешь…

– Что Галя?! – обернулась к мужу Галина Павловна. – В июле мы познакомили его с Ингой, помнишь? – Она кивнула на Антона. – По его словам ничего у них не получилось. И что, по-твоему, это значит? Оказалось, они дважды переспали, после чего наш Тоня сделал ноги.

– Откуда эти сведения? – смутился отец.

Мать с усмешкой отчеканила:

– Из достоверного источника! – И погрозила сыну пальцем. – Думаешь, я слепая?!

Антон пожал плечами.

– Из уважения к тебе, мам, я дважды пытался наладить с Ингой отношения. Увы, безуспешно. Впрочем, самими попытками она осталась довольна.

Мать издала смешок.

– И об этом знаю. Но мне, Тоня, эротические твои подвиги до лампочки. Вот, к примеру, Гриша Инин. За одной партой с тобой сидел, а у него давно уже семья полноценная…

– Привет вам, кстати, от Гриши, – ввернул Антон. – И от его полноценного семейства.

– Спасибо, ему того же. Мне внуки нужны, Тоня, а не твои безуспешные попытки.

Антон прошёлся по комнате.

– Ладно. Вот придёт сейчас эта… операционистка, и мы займёмся твоим проектом немедля. Прямо здесь, на диване, под пристальным твоим наблюдением.

Отец поморщился.

– Прекрати. В принципе, я маму поддерживаю.

Антон развёл руками.

– Ей-богу, ребята, если бы не моё чувство юмора, я бы с вами свихнулся. Однако лишь замечу: во-первых, если ваша Оксана в свой тридцатник замуж даже не сходила, с ней явно что-то не так; а во-вторых, – Антон взглянул на часы, – деваха эта на встречу с будущей свекровью вовсе не торопится.

Мать также посмотрела на часы, и лицо её выразило недоумение.

– Да, странно… Мало ли какие обстоятельства у человека бывают в жизни.

– Допустим, – кивнул Антон. – Но почему ты так спешишь повесить это на меня?

– Хороший вопрос, – хмыкнул отец.

И Антон добавил:

– Я не старая дева, мам. Сбывать меня с рук вовсе не обязательно: может ещё пригожусь.

Отец зааплодировал.

Мать перевела гневный взор с одного на другого.

– Вы опять?! Что бы я ни сказала, с ног на голову переворачиваете! Никто, Антон, ничего на тебя не вешает! Выбор за тобой, тормоз!

Мужчины обменялись взглядами, и лица их в этот момент обрели поразительное сходство.

– Пап, – тихо произнёс Антон, – расскажи мне про маму.

– Что именно, сынок?

– Какой институт она окончила?

– Историко-архивный. Притом с красным дипломом – не в пример тебе, троечник.

– О да! А где она трудилась до пенсии?

– В издательстве «Наука», сын мой. Едва не дослужилась до главреда, чего и тебе желает в районной твоей поликлинике.

– Теперь я понял, отец, почему она у нас такая умная, деловая и по-хорошему агрессивная.

Мать хлопнула по столу.

– О’кей, ждём ещё десять минут. Согласны?

– Притом заметь, – обратился Алексей Захарович к сыну, – она всегда находит выход из щекотливого положения.

– В которое сама же угодила, – дополнил Антон.

Галина Павловна вздохнула.

– Десять минут. Разве я многого прошу?

Повисло короткое молчание. Затем отец спросил сына:

– Что читаешь художественного?

– «Гроздья гнева» перечитываю. А ты?

– Паоло Коэльо, эту… как её… «Ведьму с Портобелло».

– И каково впечатление?

– Кружевная муть.

Беседуя в таком духе, они отсидели назначенные десять минут и, поскольку «кандидатка» не явилась, приступили к ужину. Съели по куриной грудке с овощами, выпили по чашечке кофе – остальные разносолы, соответственно, оказались не востребованы. После ужина, поговорив с родителями о том о сём, Антон засобирался домой.

В прихожей мать обняла его.

– Достала я тебя, да?

Антон поцеловал её в макушку.

– Свои возможности ты знаешь.

Закрыв за сыном дверь, Алексей Захарович простонал:

– Умоляю, Галка: оставь его в покое!

Галина Павловна прислонилась к плечу мужа.

– Лёш, не могу. Вот представь: возвращается он сейчас в свою каморку и медитирует, медитирует…

– Он счастливый человек, Галь. Усвой это.

– Угу, из космоса энергию черпает, дурачок. И поговорить может только с можжевельником Джеймсом. От такого счастья, Лёш, мне больно.

Обняв мужа, Галина Павловна разрыдалась.